Тома… Что же. Тома еще с первых секунд знакомства не обещала быть послушным ребенком.

Алтан был к этому готов. Наверное. Годы психотерапии делали свое дело, обретя место силы, где возможно его любят — что даже спустя года два общения с Вадимом стояло под вопросом для психики, помнящей прошлые хлесткие удары — Алтан чувствовал себя в порядке, контактируя с новыми людьми. И Тома, дочь Вадима, в первый день показавшая себя маленьким гордым человеком, должна была, быть может, проявить ему чуть больше снисхождения.

Но. Как факт.

Тома все ещё была ребенком.

Тринадцатилетним ребенком, если быть точнее. Ее школа — это тихий ужас, она только поступила в восьмой класс и через пару недель ей должно было исполнится четырнадцать, но она уже выдавала вопросы, которые обычно задавали жутко трудные подростки.

— Почему ты постоянно с папулей? — Спросила она однажды после ужина, когда в очередной раз гостивший Алтан соизволил помочь приготовить чай для нее и Вадима; второй в эту секунду с явным шоком в глазах развернулся, автоматически выключил газ под свистящим чайником и уставился по все глаза сначала на девчонку, скрестившую руки на груди у обеденного стола, а затем на замершего с сахарницей в руках Алтана. — Нет, серьезно, — фыркнула она, качнув выросшими темно-каштановыми волосами, те уже до лопаток дотягивались и она время от времени сдувала длинную челку; сверкнула карими глазами с вызовом. — Вы постоянно вместе. Вы типа встречаетесь? — Ее требовательный голос перебивал даже кричащего с спорт-канала ведущего, что было поразительно для лёгких человека такого возраста, но Тома успешно всех удивляла. Она моргнула, выдохнула, поняв, что внятного ответа не дождется, закатила глаза и под ослеплённые взгляды дяди Алтана и папули прошла к себе, забурчав: — да ладно уж, храните свои секреты! Все равно я всегда в пролете в ваших взрослых делах…

Алтан отлип уже когда Вадик, позвавший Тому пить чай, получил отрицательный ответ и понес ее чашку к ней же в комнату. Он тогда задержался и у Дагбаева появилось время наконец осознанно вернуться ко всем мыслям, поедающим его последние два годика. А кто они с Вадиком друг другу? Пара? Эм… Возлюбленные? Они потеряли на десять лет из-за кое-чьей тупости, хотя ладно, Алтан признавал этот поступок не лишенным логики, и тем ни менее не горел желанием терять ещё времени. Его доверие было подорвано. Чертовски сильно. Верить Вадику за слово? Нет, спасибо. Но психолог еженедельно докладывает о приходящем на сеансы Драконе и Алтан, проверяющий камеры с коридора, четко видит, что тот действительно приходил, но вот. убедиться в том, что Вадик ещё и говорил с психологом не выходило никак. Приходилось терпеть и принимать на свой страх и риск.

Он зашёл к Томе поздним вечером через неделю. По идее она уже должна была уснуть, как никак одиннадцать часов, но что-то ему подсказывало, что, если он не спал до двух ночи, то и она не будет. Вадик на кухне порыскивал одного человека — по настойчивой просьбе Алтана он вернулся к своим прежним обязанностям, и был таков — и доедал невкусные оставленные Томой и Дагбаевым конфеты. Так что по идее ей и Алтану ничто не должно было помещать. Неуклюжий стук в дверь. Чашка чая дымится в руке. Алтан ответа не получает, но прижимает быстро ухо к двери и слышит, как за нею шуршит одеялом Тома — наверняка укладывается в «спящую» позу и делает вид, что спит. Он оказывается прав. В ее комнате потушен свет, телефон предательски светится из-под края матраса, сама девочка в максимально естественной для своего сна позе, едва не похрапывает. Она ещё плохой актер, но у нее определенно есть какой-никакой дар, и Алтан молча признает это, когда притягивает пуфик от трельяжа, садится на него, закинув ногу на ногу и отставляет чай на прикроватную тумбу.

Тома сопит паровозом.

Учитывая, что спит она, словно мышонок, тихо-тихо и звука от нее во время сна не добиться ничем, сейчас это действительно походит на преувеличенное порыкивание, словно она пытается воссоздать звуки полухрапа-полусопения в мультиках — «кхаааа-фьююю», вытянув напоследок губы трубочкой.

— Тома. — Тихо зовёт Алтан, а она вскакивает с постели, как если бы услышала по меньшей мере рев тысяч церемониальных труб; садится на кровать, во все глаза смотрит на Алтана.

— Что?.. — Ворчит потирая веки пальцами обеих рук. — Я спала…

— Я знаю, — улыбается ей Дагбаев. — Не хочешь поговорить?

— Нет, — тцыкает она и шустро укладывается обратно, отвернувшись спиной. — Я сплю. Отстань.

Алтан кивает. Он был готов к такому повороту, он помнит себя в детстве, все в порядке. Так что единственное, что он делает, это повторяет то же самое на второй день за этим. И на третий. И четвертый, пятый, шестой, повторяет из раза в раз. Приходит, спрашивает, получается отрицательный ответ, уходит. Делает это с упертостью осла. Вадик наблюдает за ним, пьет свой растворимый кофе, хохочет, но принимает под бок и, расспрашивая, заласкивает. Он знает, эти отношения двух баранов — не его дело, пусть сами разбираются. Если Вадик сейчас вмешается в их небольшую битву, то потеряет статус хорошего полицейского, а ему этого не надо, с наглой девчонкой лучше дружить. Конечно, не вспоминая о том, что наглой ее вырастил он сам… Так что, когда в очередной день «как дядя Алтан бессовестно гостит у них дома» Тома просто вклинивается на диван между двумя взрослыми, хмурит тонкие брови, складывает руки на груди и просто молча злостно сидит, он даже не удивляется. Обнимает одной рукой за плечи, откидывается на спинку дивана, Алтан рядом притягивает Тому повыше, перехватывает за живот и буквально посадив ее на их с Вадимом колени, прижимается к его крепкому плечу.

— Мне это все не нравится, — бормочет она злостно, едва пар из ушей не идёт. — Мне не нравится! — Взрыкивает, брыкается, пытается слезть, Алтан даже ни один палец не ослабляет, Вадик угукает ей, так что через пару минут психов она успокаивается. — Вы меня оба бесите! — Длинные волосы покачиваются от громкой ярости, Тома выкобенивается как умеет, всё-таки разворачивается у объятиях и оказывается головой у плеча Алтана, а ногами на бедрах Вадима, хмуро нахмуренным взглядом сверлит то одного, то другого. — Вы такие слащавые, это ужасно. Кто вы вообще? Пара? Типа бойфренды? Вы вообще женаты? Дядя Алтан! — Ее голос поднимается на октаву выше и Алтан продолжает спокойно улыбаться.

Простите, господа уважаемые, но его нервы дороже чьих-то бзиков, и потому должно быть он бесит Тому ещё больше тем, что не разделяет ее отчаянных капризов.

— Тебе-то что, принцесса? — Вздыхает Вадим перед ней, потянувшись чтобы пригладить широкой ладонью каштановы локоны; он ухмыляется и Алтан невольно расслабляется сильнее. — Тебя кто-то обидел?

— Нет! — Резко выдыхает она, отчего Дагбаев делает вывод, что всё-таки да; не прерывает, ждёт пару минут — а затем плотину рвет, и Тома, словно выкрутив кран речевого аппарата, скоростно проговаривает: — Да надоели эти придурки докапываться! «Тома, у тебя что, нет нормальных родителей? Тома, а где моя мама? Тома, а что…»! Откуда я знаю?! Я не знаю! Я всю жизнь была с одним папулей! Какая вообще разница?! «Тома, у тебя что, неполная семья?» — даже учителя, дядя Алтан, папуль, представляете! Как они заколебали! — Она воет, выдыхает, сдувается, словно воздушный шарик, опадает в его мягкие объятия, а затем тянет крохотные лапки к Вадику и тот тут накрывает их своей одной огромной, сжимая в теплоте. — Бесят… Идиоты…

Ее настороженное злое сопение плавает по комнате, Вадим допивает чай, откладывает, смотрит в глаза Алтану секунды три с полным погружением, мягкий кивок получает в ответ, а затем погано хохочет:

— Будешь говорить, что у тебя два папы!

***

Тома так и делает.

Учителя в шоке, но теперь она официально может бить каждого, кто скажет, что у нее несчастная семья. Дядя Алтан может пока и не папа… Но отец точно. Она чувствует это.

Просто нужно на бумажках подтвердить.