«Я слышал, ты — охотник на вампиров».

Шинсо слышал подобное не впервые. Прежде к нему уже не раз обращались с подобным лично фигуры разной степени подозрительности. От выгодных сделок незачем было отказываться. Не всё ведь ему на себя да на церковников работать.

Осталось лишь выяснить, насколько выгодной сделкой была эта.

Однако от природы присущая ему (или выработанная в процессе работы) мнительность внутренним чувством недвусмысленно намекала Шинсо не спускать глаз с нового знакомого.

Мужчины заняли два пустующих места за стойкой, и незнакомец лёгким жестом подозвал хозяина таверны, пока Шинсо шарил по карманам в поисках лишней монеты.

— Не волнуйся, я плачу́, — улыбнулся незнакомец. Шинсо сделал над собой усилие, чтобы не закатить глаза, однако искать деньги перестал.

— Две кружки эля, да получше.

Бойкий мужичок, окинув взглядом посетителя и прикинув, сколько тот мог бы заплатить, активно закивал и, взяв две объёмных кружки, заполнил их доверху содержимым одной из бочек неподалёку. Спустя несколько секунд две кружки тёмного эля опустились на стойку перед ними.

Не спеша начинать разговор, хмырь отпил пару глотков из своей кружки, после чего зажмурился (видимо, от удовольствия) и удовлетворённо покивал сам себе — словно юнец, никогда прежде не пробовавший хорошего спиртного. Шинсо, не сдержавшись, насмешливо изогнул уголок рта, наблюдая за незнакомцем, и затем тоже отпил от своей кружки.

«Попробуем дать волю любопытству».

— Ну, откуда узнал обо мне?

— Что ж, у меня есть свои… связи, — спустя секунду раздумий поставив кружку обратно на стойку, уклончиво ответил незнакомец.

Шинсо в ответ лишь пожал плечами. «Нет так нет».

Играть скрытно — дело каждого. Ему же главное получить оплату, а ещё лучше — вперёд. А уж откуда узнали про его род деятельности — не так важно. …Как ни странно, чаще всего потенциальным заказчикам его «сдавал» оружейник, за что — Шинсо так и не определился — его стоило бы благодарить или же напротив. Если сегодня ситуация была схожа — дивиться не стоило и подавно.

— А, точно, — спохватился хмырь, — Мы ведь ещё толком не познакомились. Я Каминари.

Он с радостью протянул раскрытую вверх ладонь для рукопожатия, и лишь теперь Шинсо заметил на его руках чёрные перчатки. Вопросительно приподняв бровь, он взглядом указал на них, на что хмырь каким-то образом умудрился улыбнуться одновременно виновато и загадочно:

— Я их обычно не снимаю… не принимай близко к сердцу. Оружия не прячу, честно!

«Да кому сдалась честность в наши дни…» Ну, не велика важность. Поведя плечом, Шинсо сдержанно пожал протянутую ему ладонь в перчатке и сухо представился сам:

— Шинсо.

— Шинсо… — словно пробуя имя на вкус, Каминари повторил его про себя ещё разок, а затем с полуулыбкой кивнул каким-то своим мыслям. Шинсо тряхнул головой.

— Ближе к делу.

Каминари кашлянул, и слегка понизил голос:

— Что же, раз уж мы оба осведомлены о твоём роде деятельности — выложу без лишних предисловий. Для меня — как, полагаю, и для тебя — вампиры представляют… некоторый интерес. И их обилие в последнее время мне порядком поднадоело.

Шинсо кивнул. Он понимал, о чём тот толкует. В его личном счётчике количество убитых за прошедшее начало года уже перевалило за значение выше среднего. Причины столь внезапного роста кровососущей нации Шинсо не слишком волновали — к счастью, напрямую влиять на размножение тварей было не в его силах и уж точно не в его обязанностях. Но это означало, что делать свою работу ему следовало с ещё бо́льшим усердием.

Каминари, сверкнув глазами, продолжил:

— Если пообещаешь не задавать лишних вопросов, то, в общих чертах, скажу. Ты отлично режешь глотки вампирам, а у меня есть… источники информации о местонахождении этих самых вампиров. Мы бы с тобой неплохо сработались, а?

— Не пообещаю. Откуда у тебя такие источники? И с чего бы мне доверять твоим источникам собственную жизнь?

Каминари издал досадливый вздох, откинув голову назад.

— Ну, вот как с тобой дела вести…

— Как можно более чётко, — невозмутимо отозвался Шинсо, делая ещё глоток эля. Алкоголь, который и вправду оказался вполне неплохим, мягко заструился по языку, слегка обжигая горло и приятно разгоняя тепло по всему телу. На секунду он даже забыл, зачем пришёл.

— А знаешь, — Шинсо качнул головой (спиртное определённо не делало из него лучшего собеседника в деловых вопросах), и пробормотал скорее себе под нос, — В конце концов, не так уж сильно это отличается от заказов вроде «потравить вампирюг у моей усадьбы»…

И прежде чем он успел выдать задумчивое «Я подумаю над этим», хмырь уже победоносно заулыбался, подобно малолетнему ребёнку засияв на Шинсо глазами, при свете ламп оказавшимися янтарными.

— Вот и славно!

Хлопнув по деревянной стойке ладонью с девятью серебряными, Каминари (видимо, на радостях) залпом допил свою кружку — и тут же, насилу сдержав кашель, зажмурился, тяжело выдохнув — переживая все прелести «горящего» от спиртного горла. У Шинсо же при виде подобной суммы за две кружки эля глаза на лоб полезли. «Да тебя обдурили, недоумок…». Так или иначе, деньги не его — не ему о них плакать.

…В конце концов, Шинсо-таки развели на сомнительную сделку. Его грела лишь мысль о том, что банда хмельных бандитов — не страшнее одного проворного вампира, а его новый знакомый и по совместительству заказчик едва ли натравит на него банду хмельных проворных вампиров.

Если совсем откровенно, Шинсо сомневался, что тому на это хватит умственных способностей. Он пообещал себе не судить его по щегольской одёжке — не судил. Но зато посудил по всему остальному — и сделал вывод, что этот Каминари — ребёнок в обличье взрослого, да к тому же и богатея.

«Тем лучше для меня. Такие люди часто не знают цену деньгам». Шинсо пожал плечами сам себе, и с затаённым содроганием вспомнил потраченные хмырём девять серебряных монет за две кружки эля.

Что ж, возможно, игра и стоила свеч.

______

— Наша первая цель — уже сегодня. Встретимся в полночь здесь, на площади, и я покажу, куда идти, — сообщил Каминари, выходя из таверны на улицу вместе с Шинсо.

— Почему не сказать сейчас? Не знаю, как ты, а я этот город знаю как свои пять пальцев. Мне провожатые не нужны.

— Не хочу, чтобы в первый же день нашего сотрудничества ты заблудился в переулках, — просто ответил незнакомец, полностью проигнорировав слова Шинсо, и затем прибавил, подмигнув, — Не волнуйся — под ручку вести не буду.

Шинсо сделал вид, что последнего жеста не заметил и, остановившись, повернулся к Каминари.

— Мы не договорились об оплате. Знаешь — те, кто платят вперёд, сразу получают пару баллов доверия сверху.

Коротко поджав губы, Каминари с наигранной жалобностью отозвался:

— Что ж, значит, придётся мне остаться без дополнительных баллов…

Каминари остановился, и, взглянув ему прямо в глаза, неспешно произнёс, делая паузу после каждого слова:

— …Я ведь тоже тебя пока не знаю, Шинсо.

Почему-то от этих простых слов у Шинсо внутри похолодело. Моргнув, он быстро отогнал это чувство. На этот раз от едкого ответа он воздержался.

Последние темнеющие лучи судорожно цеплялись за вершины домов, оставляя на оконных стёклах верхних этажей поблёскивающие кровавые пятна, больше не в силах побороть тьму. На востоке небо уже приняло свой мрачный оттенок, сдавшись бессмысленной борьбе против неизбежно наступающей ночи; появлялись первые тусклые звёзды. Лавки уже вовсю закрывались одна за другой, а жители тушили огни в своих окнах. Воздух неминуемо стыл.

Шинсо, невольно покосившись на закутанного хмыря, отчасти пожалел, что не взял с собой плаща. Он планировал забрать фламберги из мастерской и ещё немного побродить по окрестностям в надежде отыскать какого-нибудь кровососа. А, как показала практика, плащ за спиной, когда ты — в открытой схватке и с клинком в каждой руке, только мешал свободному движению. Теперь же, когда его планы пошли насмарку, он остался и без фламбергов, и без плаща.

— К слову, о времени — разве полночь не скоро? — приподнял брови Шинсо, ориентируясь больше на внутренние ощущения. Проведя бо́льшую часть лет в ночном ритме жизни, восход луны он воспринимал едва ли не с большей важностью, чем рассвет. Каминари поднял взгляд к небу, сощурился, и, несколько секунд изучив потемневшее небо, со странным удивлением откликнулся:

— А ты прав, Шинсо — до полночи ведь всего ничего! Тогда, полагаю, ты готов выдвигаться? — молчаливый кивок. — Только захвачу кое-что из дома. Ты со мной?

Шинсо сперва показалось, что он ослышался. Они знакомы каких-то пару часов, а он, не моргнув и глазом, уже приглашает его к себе в дом? Не то, чтобы он хотел воззвать к разуму нового знакомого и попытаться намекнуть, что намерения Шинсо — равно как и намерения любого другого случайного знакомого — могут оказаться не столь чистыми. Его лично это, впрочем, не волновало ни в какую из очередей. И, справедливости ради, у него самого́ не было совершенно никакого желания соваться в чужие дома без необходимости — только если в одном из них не устроил себе логова какой-нибудь кровосос.

Заключив, что объяснять свою точку зрения будет излишне утомительно, особенно такому, как Каминари, Шинсо решил ограничиться простым протестующим взмахом руки. К удивлению, на лице Каминари промелькнула тень грусти, и сложно было сказать, напускная она или искренняя. Не настаивая, он пожал плечами, и улыбнулся.

«…Я совершенно его не понимаю.»

Не говоря больше ни слова, Шинсо направился к вымощенной камнем площади, разминувшись с новоиспечённым напарником.

***

Времени, пожалуй, прошло слишком мало — но, так или иначе, вскоре в ночной тишине Шинсо услышал ритмичный стук каблуков по мостовой, и спустя некоторое время в почти непроглядной темноте смог разобрать знакомый силуэт. Из-за того, что Каминари был облачён в почти полностью чёрные одежды, с заходом солнца заметить его стало ещё труднее. Приблизившись, он жестом пригласил охотника следовать за ним.

Оба мужчины растворились в ночи. Только звук шагов эхом раздавался по пустынной площади, но и тот затих, стоило им завернуть в переулок.

— Напомни, кто из нас говорил, что не будет вести другого под ручку?.. — с плохо скрываемым ядом поинтересовался Шинсо, идя прямо за спиной недонапарника. «За ручку» в прямом смысле его никто не вёл, но ему ещё досаждал тот факт, что Каминари не доверил ему даже навигации по городу, в котором он родился и вырос, и теперь он был вынужден следовать за ним по пятам в кромешной тьме.

Хмырь не ответил и даже не обернулся, продолжая непреклонно шагать вперёд. «Что ж, будь по-вашему».

Но не успел Шинсо сказать и слова, как Каминари застыл как вкопанный, преградив ему путь предостерегающе поднятой рукой.

На секунду вокруг воцарилась гробовая тишина. Шинсо, казалось, мог различить мерный стук собственного сердца.

Каминари медленно обернул к нему голову.

— Впереди. Теперь — твоя работа.

Шинсо лишь коротко кивнул — и Каминари, сделав шаг назад, беззвучно растворился во тьме, словно не стоял только что рядом на расстоянии вытянутой руки — будто уступая охотнику место.

Одним движением достав из-за спины ручной арбалет, Шинсо зарядил его с тихим щелчком и медленно двинулся вперёд.

«Охота началась».

Глаза в такой темноте — ни к чёрту. Шинсо, на секунду прикрыв веки, обратился в слух, задержав дыхание.

Ветер ударил в лицо. Шинсо в очередной раз поблагодарил самого себя, что не надел шумного плаща.

Он сделал ещё несколько шагов. Но, не пройдя и дюжины, различил посторонний звук впереди.

До его ушей долетело тихое шарканье — словно бы кто-то брёл, тяжело припав к стене. Поудобнее перехватив арбалет («Чёрт бы побрал старика с его королевским заказом»), Шинсо ускорил шаг, всё так же оставаясь в тени.

Но тут вдалеке что-то ярко сверкнуло. Звук шаркающих шагов оборвался так же резко, как и возник. Шинсо замер, приподняв арбалет. «Заметил? Или же…»

Но не успел он докончить мысли, как нечто, не издав и звука, стремительно пронеслось прямо перед его лицом. Стиснув зубы, Шинсо отшатнулся на пару шагов назад. Напрягшись всем телом, он вгляделся вдаль, рассчитывая увидеть отступающего противника в свете луны, зависшей прямо между домами.

Улица была абсолютно пуста.

«Что за…»

Едва Шинсо хотел обернуться, как нечто вновь просвистело перед его носом — однако на этот раз он был начеку. Не тратя времени на лишние движения, точным нажатием на спусковой крючок он выпустил арбалетный болт прямо в неясную фигуру.

Прошла мучительная, до невозможного долгая секунда.

Но вместо характерного звука погружения снаряда в плоть — в беззвучном воздухе раздался пронзительный лязг серебра о камень, разлетевшегося о стену дома яркими искрами.

…Не только не попасть — но и выдать себя с потрохами. Но у него ещё была возможность… Мысленно грязно выругавшись, Шинсо потянулся к колчану за вторым болтом — и вместо болта обнаружил зияющую пустоту.

«Что за?!.»

Он судорожно ощупал колчан во второй раз, но снарядов от этого в нём не прибавилось.

Где-то в глубине начала зарождаться паника. Резко подняв голову, тем самым встряхнув её, Шинсо глубоко вдохнул, сосредоточившись. Он вновь ожидал увидеть пустынный переулок — однако на этот раз ошибся.

Чья-то расплывчатая фигура, подобно стремительной молнии, бесшумно металась из стороны в сторону — настолько быстро, что уследить за её движениями было бы невозможно…

…Если бы не короткие жёлтые искры, следовавшие за этой фигурой по пятам, вспыхивая яркими всполохами во тьме. Вспышки были столь мелкими, что на большой скорости больше напоминали светящуюся пыль.

И эта фигура постепенно приближалась.

«Жёлтые вспышки… где-то я уже видел их сегодня» — отрывочно пронеслось в голове Шинсо, пока он напряжённо пытался предугадать следующий рывок противника.

Он никогда не считал себя трусом — а в охотничьем деле слово «страх» из его личного словаря исчезло само по себе, уступив место лишь слову «осторожность». Однако теперь не отшагнуть прочь от неведомой фигуры стоило волевых усилий. Он ещё даже не был ранен, и — подумаешь — всего лишь остался без основного оружия.

Но одна из причин, по которым все эти годы он оставался жив — он умел вовремя оценить ситуацию, и собственное положение в бою.

И то, что теперь заставляло его холодеть — прямо сейчас ситуацию он оценить не мог.

«Так — в руки» — мысленно приказал себе Шинсо и так же мысленно дал себе пощёчину. Сейчас худшее, что он мог сделать — это позволить себе поддаться панике.

«Навяжу ему ближний бой — и тогда преимущество будет на моей стороне» — с мрачной решимостью прикинул Шинсо, и с усилием сделал шаг вперёд, а затем ещё. Фигура, почти осыпаясь мелкими жёлтыми искрами у самой земли, так же двигалась ему навстречу, не переставая беспорядочно метаться из одной стороны в другую. Всё так же — без единого звука. И едва фигура оказалась достаточно близко — Шинсо сделал выпад.

Он рефлекторно потянулся к поясу — к тому месту, где всегда висела пара фламбергов — но вместо клинков пальцы схватили лишь воздух. С досадой стиснув зубы, Шинсо чертыхнулся про себя, чувствуя, как от резкой остановки привычного движения на короткий миг онемело тело. Сделав короткий шаг вправо, чтобы сместить фокус внимания противника, Шинсо попытался быстро выхватить один из кинжалов.

Но не успел он завести левую руку за спину, как перед ним тут же выросла чёрная фигура. Она остановилась — и жёлтые искры, кое-как освещавшие тьму, потухли.

Шинсо удалось разглядеть лишь показавшиеся из темноты руки — каждая из которых держала по его серебряному кинжалу, играючи покачивая в пальцах то один, то другой. Свистящий шёпот прошелестел у самого уха:

— Хм, не это ищешь?

Шинсо среагировал раньше, чем успел подумать. Сжимая в левой руке стальной кастет — последнее, что у него было — стиснув зубы, он широко замахнулся, метя прямо в тёмное пространство между двумя державшими серебристые клинки руками.

И не ударил ничего, кроме пустоты.