***

Спустя пару дней вампир опять объявился на пороге его дома.

Почувствовав лёгкое дуновение ветра, Шинсо, полулёжа в кровати и не отрывая глаз от потрёпанной книги, лениво качнул головой, не то приветствуя, не то лишь давая понять, что незамеченным незваному гостю проскользнуть не удалось. Чужие каблуки лёгким и гулким шагом, возникшим из ниоткуда, застучали по деревянному полу в направлении кровати.

— Не спишь? — зачем-то (видимо, в привычной для себя манере завязывая разговор) спросил Каминари. Не слишком дожидаясь ответа, он склонился над Шинсо, с любопытством пробежавшись глазами по нескольким строкам в книге. На пожелтевшие исписанные страницы упала широкая тень.

— А что, в арсенале запасных шляп у вас не водится? — всё же подняв взгляд от книги, усмехнулся Шинсо. Внушительный порез, теперь отчётливо видневшийся на полях прежде аккуратной (пусть и вычурной до ужаса) угольно-чёрной шляпы впереди, теперь бросался в глаза не хуже какого-нибудь пятна на белоснежной рубашке. И вкупе со всей безупречностью его внешнего вида — такая деталь не могла не вызывать вопросов. По крайней мере, у тех, кто этот порез не оставлял.

— Это тебе на память — за твою маленькую победу, — лукаво подмигнул Каминари и с откуда-то взявшейся гордостью («Ему-то чем гордиться?») поправил шляпу.

— Я даже не победил, — взглянув на вампира исподлобья, буркнул Шинсо и повернул книгу к свету, проигнорировав (или попытавшись проигнорировать) странный жест, — Так себе награда.

— Как знать, — таинственно пожал плечами хмырь, немигающим взором окинув его лицо. Шинсо, отмахиваясь от странного ощущения, на миг пробежавшегося по коже, закатил глаза. Впрочем, для него эти вампирские ужимки выглядели не более глупо и неуместно, чем и всегда. «Как раз в его духе хмыря». Какой прок строить из себя сущность-загадку, словно ты изрёк что-то невероятно мудрое, заставив остальных гадать, что у тебя на уме, когда на деле всего лишь попусту пытаешься нагнать туману?

Однако признать стоило — вся эта до чёрта холёная и прилизанная вампирская внешность, где ни единой ниточки не торчало — и с таким боевым «шрамом» на видном месте — выглядела куда более… интересно.

Шинсо только сейчас вдруг пришла в голову поразительная мысль: «Каким образом этот хмырь, будучи собой, умудряется держать весь свой наверняка баснословных денег костюм в такой идеальной чистоте? С вампиров и грязь без следа сходит?..»

С неохотой захлопнув книгу — ведь оторваться от чтения означало иметь дело с (в который раз) пожаловавшим в его обитель без приглашения хмырём — Шинсо отложил её в сторону и потянулся. Солнце лишь недавно окончательно скрылось за горизонтом — ну, а Шинсо несколькими днями ранее вернулся к своему привычному режиму сна. Он проснулся не так уж давно, а наступление сумерек для него было равносильно раннему утру.

Иметь незваных гостей с раннего утра — явно не то, о чём он мечтал.

— Голодный? — участливо поинтересовался вампир, пока Шинсо, в этот момент широко зевавший, мысленно проклинал своё не-одиночество и тосковал по времени, когда мог проснуться в любое время суток в пустом и свободном доме.

Живот, полностью игнорируя мысли владельца, что-то недовольно и очень звучно пробурчал.

Каминари, тихо (недостаточно тихо) фыркнув, молча подал Шинсо тарелку с каким-то дымным мясным блюдом. Шинсо, сделав вид, что не слышал этого, так же молча принял тарелку и, поудобнее сев в постели, принялся за еду.

— Чтоб ты знал, я и сам могу пойти поесть, — хмуро пробурчал он с ртом, набитым (удивительно вкусным) мясом, — Я уже больше месяца здесь торчу.

— Я знаю, — просто пожал плечами Каминари, наклоняясь к корзине за бутылкой эля (и, судя по тону голоса, пряча улыбку), — Но на этот раз я оказался быстрее.

Шинсо закатил глаза. «Не считая того факта, что этот хмырь всегда быстрее».

— А, и кстати.

Каминари, наконец, подал ему выуженную из корзины бутылку — и его губы медленно растянулись в задорной усмешке.

 — Можешь, прекратишь называть меня хмырём? — и, изогнув бровь и надув губы в напускной обиде, но с весёлыми искрами в глазах, он прибавил. — Всё же, мы уже представились, и знакомы. Не больно-то приятное прозвище.

Челюсть Шинсо, кажется, грохнулась о пол.

За одну короткую секунду он кое-как проглотил наполовину пережёванное мясо, при этом едва не подавившись. Вторая секунда ему потребовалась на то, чтобы промотать в памяти все их разговоры до сегодняшнего дня и попытаться вспомнить, когда именно он назвал его хмырём в лицо. Секунду после он потратил на то, чтобы вспомнить, как ещё он называл его в мыслях, помимо «хмыря» — и чтобы осознать, что ни разу не произносил этого прозвища вслух.

Всё это время выражение лица Каминари, вмиг сбросившего обиженную маску, светилось, как у ребёнка, которому только что удалось провернуть шалость — или уличить взрослого в промахе величайших масштабов. Выражение же лица Шинсо за эти три секунды успело выразить добрую половину всей гаммы эмоций, от озадаченности и полного неверия до сконфуженности и лёгкого стыда.

— Ты…

Предупреждая все вопросы, Каминари блеснул рядом белоснежных зубов и с долей неохоты пояснил:

— Я обычно не слушаю чужие мысли, но ты иногда так громко кричишь, что просто не оставляешь мне выбора.

Глядя на Шинсо, всё ещё не способного вымолвить ни слова и уставившегося на него во все глаза, Каминари со смехом подал ему эль, который тот беспрекословно принял. Лишь сделав три крупных глотка, Шинсо смог предпринять попытку навести порядок у себя в голове.

Пожалуй, впервые за очень долгое время он жалел, что ему таким лёгким пойлом уже не напиться.

Крепко зажмурив, а затем раскрыв глаза, он запрокинул голову и пусто уставился в потолок. «Читает мысли, значит… Что ж…»

Шинсо, словно что-то про себя решив, резко отставил бутылку со спиртным в сторону и впился взглядом в янтарные глаза напротив. Каминари с любопытством воззрился на него в ответ, ожидая. И Шинсо, не отрывая взгляда, так старательно, как только был способен, почти по слогам проговорил в мыслях лишь одну фразу: «А что, "ублюдок" тебе больше по нраву?»

И изогнул губы в язвительной ухмылке.

На этот раз на секунду завис уже Каминари.

«Неужто послание не дошло?» — хохотнул про себя Шинсо, отпив из бутылки и наблюдая, как глаза напротив рассеянно моргнули.

Плечи Каминари еле заметно вздрогнули, и он молча опустил голову.

И едва Шинсо смутно задался вопросом, не перегнул ли он — под самый потолок переливами взвился чистый, звонкий, раскатистый смех. Чужие плечи, укрытые чёрным плащом, сотрясались в приступах мальчишечьего — искреннего — хохота. Поля шляпы подпрыгивали в такт. Не выдержав, Каминари пару раз хлопнул себя по колену.

Всего лишь на неуловимый миг ему показалось — только что — он заливался смехом так, как это делал самый обычный…

— Шинсо… — всё ещё не в силах остановиться, с трудом выговорил он, опёршись руками о бёдра, и, наконец, поднял на него безудержно сияющий взгляд, — Я никогда, никогда не видел у тебя такого… выражения лица!

…вновь полностью проигнорировав оскорбление.

Шинсо, не сдержав улыбки, коротко фыркнул от смеха, и отвернул голову, сложив руки на груди. Он не был до конца уверен, смеяться ему, смутиться или назвать «ублюдком» во второй раз — чтобы до вампира всё-таки дошло.

Потому что конкретно до этого вампира вещи, судя по всему, доходили в избирательном порядке.

Не то чтобы это удивляло.

***

— И зачем пришёл на этот раз? — прямо спросил Шинсо. Он только что окончил трапезу, и теперь бесцельно перебирал пальцами страницы лежавшей у него на коленях книги, которую до этого прочитал уже, по меньшей мере, раз пять.

Янтарный взгляд предсказуемо скользнул к правому плечу Шинсо. Но тот, быстро перехватив этот взгляд, осадил Каминари, досадливо тряхнув головой:

— Ты прекрасно знаешь, что я уже здоров. И я это знаю. Можешь не рассказывать мне небылиц.

Каминари, осёкшись, немного подумал. И следом, встретившись глазами с Шинсо, просто ответил:

— Хотел повидаться.

— Я же сказал, что мне не нужны твои выдумки, — сухо бросил Шинсо (не заостряя внимания на том, что в чужих словах прозвучало нечто, похожее на искренность), — Не приходи ко мне больше.

Едва услышав последние слова, Каминари еле заметно втянул голову в плечи, словно бы вмиг уменьшившись в размерах. Наигранно округлив глаза и по-щенячьи вперившись ими в непоколебимое лицо напротив, он проговорил:

— Точно-точно?..

— «Точно-точно» что? Факт, что я здоров, или что ты больше не суёшь носа в мой дом? — сузив глаза, переспросил Шинсо, напряжённо сложив руки на груди и слегка отодвинувшись. «Да уж, вампирский напор — и даже такой дешёвый фарс, как этот — вещь невыносимо паршивая…». Сопротивляться этому оказалось сложнее, чем он думал.

— Про дом, — помотал головой Каминари, в ответ на действия Шинсо — к видимому неудовольствию последнего — подавшись только ближе.

— …Только не говори, что тебе негде больше оставаться, — вздёрнув брови, с лёгким удивлением (и стойким ощущением, что к истине он был ближе, чем предполагал) негромко произнёс Шинсо. Давать пристанище вампирам в своём собственном доме он не стал бы и в предсмертном бреду.

В ответ Каминари лишь просто улыбнулся и почесал затылок, издав неопределённый смешок, что, однако, лишь укрепило подозрения Шинсо.

— Как знать, — блеснув улыбкой, всё же ответил Каминари, — Крыша над головой не всегда обеспечивает счастье. По мне видно, что я страдаю?

— Нисколько, — фыркнув, честно отозвался Шинсо. В янтарных глазах мелькнули озорные искры — как будто бы созданные специально.

…Шинсо вдруг осознал, что до сих пор не знал об этом вампире ровным счётом ничего.

***

В следующие несколько дней, несмотря на то, что с виду Каминари не воспринял сказанного ему всерьёз, вновь в доме Шинсо он так и не появился. Даже когда окно по какой-то из причин оставалось нараспашку открытым.

И теперь в этих четырёх стенах, казалось, стало по-странному тише. Тише, чем было… обычно? И когда присутствие в доме вампира стало для него «обычным»?

«Ещё только о вездесущем вампире с языком без костей в свободное время думать не хватало».

Всё равно ему так просто от него не сбежать.

Шинсо не солгал, говоря, что здоров — за месяц какого-никакого ухода и относительного покоя от затянувшейся раны на правом плече остался лишь неровный, рваный бледно-розовый шрам. И, насколько можно было судить, он больше не досаждал болью или внезапными приступами слабости ни в обыденной жизни, ни при периодических ночных схватках (которых с той ночи более не случалось).

Не так давно начался последний месяц весны. Уже последний… «Даже и не заметил» — рассеянно подумал Шинсо, затягивая кожаный ремень брюк. Он обернул голову, мимолётом бросив взгляд в раскрытое окно. Уже потеплевший вечерний ветер мягко растрепал ему волосы. Небольшой кусочек тёмного неба, видневшийся из окна, поблёскивал редкими звёздами. Где-то наверняка виднелась и луна.

«Отличный день для охоты».

***

Скрипнула входная деревянная дверь, и бойкий седовласый мужчина, сидевший за заваленным множеством бумаг столом, мигом встрепенулся. Подняв голову и поправив очки на переносице, в приглушённом свете он нашёл глазами посетителя.

— Добрый вечер, — раздался в дверях приветственный голос. На миг задержавшись у входа, пришедший задрал голову, с явным любопытством обведя взглядом стены мастерской, увешанные оружием на любой вкус и нужды.

— Не видел Вас здесь прежде. Пришли по рекомендации? — слегка оживившись, отозвался мужчина, кивнув в знак приветствия и одновременно мельком смерив посетителя оценивающим взглядом. — Ищете что-то конкретное? Если чего-то, нужного Вам, нет — я смогу выковать…

На губах посетителя сверкнула улыбка, и тот покачал головой.

— Прошу простить, но в этот раз я здесь не за оружием. Быть может, когда-нибудь потом…

— Что ж, слушаю, — приподняв брови от лёгкого удивления, негромко произнёс мастер, усаживаясь обратно за стол (и на всякий случай привычно готовя книжку для записей). Какое к нему может быть дело у посетителя, пришедшего сюда впервые, помимо покупки оружия?

— Скажите, — слегка понизив тон голоса, начал незнакомец, — К вам ведь заходит один мужчина, с парными мечами… кажется, фламбергами, время от времени?

— Допустим, — с сомнением протянул оружейник, откладывая книжку в сторону. Не то, чтобы он обязан был держать в тайне данные всех своих клиентов. — Откуда такой интерес?

— О, не волнуйтесь, — взмахнул руками незнакомец, коротко усмехнувшись, — Просто любопытно.

— Полагаю, Вам нужно что-то ещё? — сцепив руки на столе, уточнил мастер. Совсем нечасто к нему в мастерскую заходили подобные люди, и ещё реже — чтобы справиться о ком-то другом из чистого интереса.

— Вы ведь знаете о грядущем городском событии? — задал посетитель вопрос напрямую, и блеснул глазами.

— О празднике, что ли? Знамо дело, — покивал мастер, — Только таким, как я, там уж точно не побывать… вот Вы, может быть — в таком-то облачении — и смогли бы туда пробиться…

— Попрошу Вас об одном. В следующий раз, — наклонившись к оружейнику и опёршись ладонями о край стола, произнёс незнакомец, — Когда он будет здесь — передайте Ш… тому мужчине, что для него есть работёнка, стражником. По истреблению тварей.

— На Торжестве-то?.. — спустив очки на нос от удивления, переспросил мастер, сперва даже не обратив на последние слова особого внимания, — Постойте, но ведь оно должно быть уже со дня на день…

— Это неважно, — махнул рукой незнакомец, кивнув на прощание, — Скоро он должен Вас навестить.

Не успел оружейник, суетливо полистав исписанные страницы книжки, отыскать последнюю заметку о починке парных фламбергов и поднять голову на странного посетителя, как входная дверь со скрипом затворилась.

***

Шинсо ещё раз невесело пробежался пальцами по рукоятям и, толкнув дверь мастерской, вошёл внутрь.

«Ещё одна неделя без клинков, значит?..»

Оружейник, как и всегда, привычно восседал за своим столом, заваленным сотнями различных бумаг и книжек, и что-то писал, нацепив на нос очки. Только скрипнула входная дверь («Смазал бы уже эти петли»), как он, не отрывая глаз от записей, приветственно кивнул. Шинсо, перешагивая порог, по привычке коротко кивнул в ответ (хотя старик бы даже не заметил, увлечённый писаниной). Он машинально скользнул взглядом по стенам. Висящего на них оружия, которое, казалось, и без того некуда было девать, странным образом прибавилось. «Куёт вооружение войскам?» — хмыкнул про себя он, прежде чем подойти к столу.

Возможно, его здесь просто давно не было.

— Я как всегда, — без предисловий произнёс Шинсо, бесцеремонно отодвигая в сторону ворох бумаг и водружая ножны с клинками на освободившееся место.

Но едва оружейник, наконец, отвлёкшись от бумажной работы, поднял на него голову — в его взгляде что-то ярко промелькнуло.

— Послушай-ка, — кашлянув и в лёгкой нерешительности отложив книжку в сторону, мастер взглянул на Шинсо из-за очков и чуть отодвинул клинки обратно к нему, — Может, повременим пока с проверкой?

— Старик, — Шинсо нахмурился, задержав руку на ножнах, — Ты о моей позиции прекрасно знаешь.

Оружейник прочистил горло.

— Тебе подкинули работёнку…

— Любая работа подождёт. Я не самоубийца.

— …работу стражником. На Торжестве.

Рука Шинсо замерла.

— Кто?

Обычно это — последнее, что его волновало в заказах. Но не на этот раз. Ибо сейчас ответ на этот краткий вопрос, повисший в воздухе, был, пожалуй, единственным из всех остальных, представлявшим собой важность и интерес.

Мастер в смятении повёл челюстью.

— Я как-то не рассмотрел лица… да и имени он не назвал. Но это был довольно молодой господин — и одет ещё как, с иголочки. …Но оттого и странно, что лица я его не запомнил… — он задумчиво почесал подбородок, — Вроде как, большинство юных сыновей родовитой знати здешнему народу известны, да и представились бы точно. А этот… Едва ли приезжий, раз тебя знает.

Шинсо, испустив глубокий вздох, запустил пальцы в волосы.

— Серьёзно, стражником?.. Ну и нелепица, — пробормотал он, — Сколько обещали?

— Разве ты и без того не стражник для простого люда? — улыбнулся мастер, — Он не назвал точной суммы — только заскочил, сказал о работе — и его и след простыл. Но, подсказывает мне нутро, там не меньше сотни.

— Знаю я твоё нутро, — закатил глаза Шинсо, но спорить не стал, — Я так понимаю, он и задатка не оставил?

— Как видишь, — пожал плечами оружейник, разведя пустыми руками.

— Если не оплатит на месте, иметь с ним дело потом — твоя забота.

— Когда это я успел стать твоим нанимателем? — запротестовал тот.

— Никогда, — отозвался Шинсо, сгребая со стола ножны и с явной неохотой возвращая их на пояс, — Но ты по собственной воле продолжаешь подсовывать мне заказы от третьих лиц. Вот и разбирайся с последствиями.

Дойдя до двери, он обернул голову и напоследок спросил как бы между делом:

— Через сколько, говоришь, праздник?

— Через три дня, — махнув рукой, ответил оружейник.

— На проверку клинков скинешь цену, — не дав тому сказать и слова в ответ, бросил, оскалившись, Шинсо, и захлопнул за собой дверь.

***

Он предполагал, кто именно подбросил ему подобную работёнку. Кто способен был подбросить ему подобную работёнку. Если совсем начистоту — Шинсо был уже почти полностью уверен в личности заказчика, не успел мастер описать его и словом.

«Но стражник, серьёзно?..»

Тоскливее работы и придумать было нельзя. На кой чёрт на этом торжестве им сдался охотник на вампиров?

Шинсо ни разу не бывал на подобных мероприятиях. Но сам факт, что он потратит целую ночь, околачивая груши (пусть и за обещанную ему звонкую монету), вместо того, чтобы провести её на очередной охоте, был для него дикостью. Ничего, кроме бестолковой свистопляски в вычурных и отвратительно дорогих одеждах, это событие, как и ряд прочих, из себя не представляло. Шинсо не нужно было на них бывать, чтобы знать это.

Не то, чтобы у него вообще когда-либо могла возникнуть такая возможность.

Однако конкретно об этом событии ему было известно чуть больше, чем о других. Но только лишь в силу избранного им ремесла.

Торжество Жизни. Ну и название.

Бесчисленное множество графов, лордов, герцогов, их жён, отпрысков и прочих знатных особ — словом, все те, кому некуда было девать опостылевшие деньги и время — каждый год собирались на грандиозных масштабов празднестве. Что же праздновали? Великую победу над повелителем вампиров, что, как рассказывают, бесчинствовал в своё удовольствие в этих краях каких-то несколько десятков лет назад.

Бо́льшего Шинсо, в общем-то, знать было и не обязательно. При разговорах простого люда об этом вампирском владыке (которые с приближением знаменательной даты неумолимо раздавались по тавернам всё чаще) всё, на что он был способен — это дёрнуть бровью и пропустить пустую болтовню мимо ушей. Ему было известно одно — активность вампиров и вправду пошла на спад. А учитывая то, что Шинсо был едва ли не единственным действующим охотником на вампиров в городе — спад этот, пусть и лишь за последние годы, происходил точно не без его участия.

Существовал ли когда-то этот владыка на самом деле — теперь узнать было уже невозможно, как и отличить правду от вымысла. Прошло ещё не так много времени, чтобы история реальных событий оказалась бесследно забытой. Однако больше, чем пить, народ любил только болтать. А ежегодное сборище исключительно родовитых богачей и аристократов в сравнительно небольшом городе неизменно и охотно порождало новые слухи.

Правда, даже простому люду, в конце концов, правды об этом странном торжестве было известно немного — словно бы только крупицы сведений, случайно (или намеренно) просочившиеся сквозь плотно закрытые двери зала, достигали столиков таверн. «Что ж, спустя столько времени, когда очевидцев жестокой вампирской диктатуры не сыскать, такое положение дел могло быть этим важным особам только на руку». Когда это важные шишки избегали возможности нагнать туману на свои недосягаемые для простых людей дела?

Бегло пригладив растрепавшиеся волосы, Шинсо невольно окинул себя взглядом в мутное треснутое стекло, стоявшее в углу у камина.

«И чего прихорашиваешься?»

Он грубо дёрнул себя за рукав и отвернулся. Не выглядел как бездомный бродяга — и ладно. На пляски богачей он всё равно не танцевать собирался. А, если повезёт, то со знатью ему вообще пересечься не придётся. «Хотя это, конечно, верх мечтаний…»

Помимо прочих, одна мысль больше других не давала ему покоя. На кой им сдался охотник на вампиров на Торжестве… вернее, не так. Какой вампир в одиночку полезет во дворец, конкретно в этот вечер доверху забитый именитыми персонами всех мастей, где почти каждого в людях узнавали за милю? Куснуть такого хотя бы за палец (если удастся каким-то образом незамеченным вытащить его из толпы) — и мгновенная огласка и смертный приговор для кровососа, кем бы он там себя ни возомнил, обеспечены. Не оставить свидетелей на столь пышном торжестве можно было лишь, пожалуй, при единственном раскладе — если все вампиры города разом устроили бы организованный налёт, избавившись от всякого, кто мог бы тем или иным образом выбраться наружу живым. А ни мозгов, ни терпения, чтобы делить добычу с кем-то ещё (даже если на одного этой добычи было абсурдно много), у этих упырей никогда не было в достатке.

«Это всё — не моя забота». Не должна была быть ею. Ему дали работу — постоять где-нибудь в тени до окончания празднества (и, если что, с клинками наготове) в роли «стражи». Как ни печально, но подобные торжества (из услышанного им) обычно не кончались до утра, так что надеяться на охоту после едва ли стоило. Что ж, пережить можно. Если стоять вооружённой статуей, не привлекая внимания, сулило ему прибыль — и немаленькую — то у него не было сожалений.

«Уж потрудись оплатить моё безделье сполна, остроухий».

***