***

Солнце неумолимо клонилось к горизонту. Рыжеватые лучи уже обливали золотом верхушки домов, пока люди с долей неспешности расходились по домам и тавернам. Улицы пустели, а вместе с тем в свои права вступала всё приближавшаяся тьма.

Подтянув кожаные перчатки, Шинсо ещё раз причесал пальцами непослушные волосы и тихо ругнулся. Взгляд упал на пару фламбергов, как и всегда расположившихся у него на поясе. «Меня вообще пропустят с оружием напоказ?». Он с сомнением нахмурил брови. Несмотря на то, что ныне хотя бы ножа за пазухой не носил лишь самоубийца, смутная интуиция подсказывала, что подобные помпезные мероприятия были всё же делом иным. Так или иначе — это будет уже не его проблема. Да, он должен побыть стражником, но и забота заказчика в том, чтобы его, как этого самого стражника, пустили внутрь.

Думать о пустяках решительно надоело. Убрав за пояс на всякий случай и кинжалы серебра, Шинсо захлопнул за собой скрипучую дверь дома. Оказавшись на улице, он повертел головой и, покопавшись в памяти, немного погодя отыскал верное направление.

Так называемое Торжество Жизни проходило в старинном дворце ближе к окраине города, казалось, ни для чего больше не использовавшегося. Пешком путь предстоял неблизкий, но изменять привычке «не привлекать лишнего внимания» Шинсо не планировал, а потому скорым шагом отправился на указанное ему место.

Не прошло и часа, как в конце улицы, выступая из-за жилых домов, замаячили высокие шпили величественного громоздкого здания, единственного в своём роде… по крайней мере, в окрестностях. Шинсо было не до конца ясно, для чего оно вообще строилось — и не где-то вдали от простых людей, а прямо в городе. Если, конечно, оно не принадлежало какому-нибудь отдавшему ныне концы графу, желание пощеголять богатствами ставившему превыше собственного спокойствия и безопасности.

Спустя несколько минут Шинсо замедлил шаг — и оказался перед массивными дверями. Он задрал голову, приставив ребром ладонь ко лбу, и оценивающе сощурился. Попытки прикинуть, сколько в эту громадину влезло бы таких домов, как его покосившаяся лачуга, не принесли ровно никаких результатов.

Потому как масштабы сего громадного строения не поддавались никакому описанию.

«И как я до сих пор не бывал здесь раньше?» Конечно, до дома отсюда было далековато, и оттого причин делать этого прежде и не возникало. Однако факт, что Шинсо, прожив в этом городе всю жизнь, впервые вот так рассматривал это здание вблизи, всё же чем-то поражал.

Перед его взором раскинулись тёмные шпили башен, казалось, пронзавшие верхушками небеса; по бокам здания виднелись мутноватые витражные окна, несомненно изготовленные именитыми мастерами и в своё время красиво пропускавшие солнечный свет, как и полагалось витражам; каменные фрески и резные фигуры неведомых созданий и людей, уже потрескавшиеся от времени, покрывали стены вдоль прочного фундамента. Чёрные кованые узорчатые ворота, украшенные стольким количеством деталей, что от них одних оторвать взгляд было делом не из простых… Искусные изображения мифических цветов перетекали в тонкие замысловатые переплетения металла, таинственные образы, имён которым было даже не подобрать. Шинсо тряхнул головой. Сейчас ворота были широко распахнуты — то ли ввиду грядущего события, то ли за банальной ненадобностью в каких-либо затворах для опустевшего ныне древнего дворца…

«…Древнего?» Но, если присмотреться, это здание на самом деле не выглядело таким уж старым. Богатые орнаменты стен, созданные руками мастеров, изображали, в сущности, те же сюжеты, что, наверное, можно было встретить и в ныне существующих графских владениях. Металл ворот потускнел, но под действием дождей такое вскоре случалось и с любыми другими металлами. Однако по какой-то причине, даже просто стоя перед этим дворцом, внутри возникало смутное, странное ощущение. Словно в нём время текло совершенно иначе, необъяснимо стремительно и вместе с тем бесконечно медленно. И это самое ощущение, не подвластное никакой воле, неизменно пускало лёгкий мороз по коже.

«Да что вообще у меня в голове…» Шинсо кисло поморщился, прикрыв веки и отведя взгляд от помпезного замка. Рассматривание бесполезно-роскошных памятников прошлого явно не шло ему на пользу.

«Но всё же — сколько ж средств в это…»

Мысль закончить он не успел, потому как в ту же секунду за его спиной, раздавшись звонким цокотом копыт по мостовой, остановилась двойка лошадей. Шинсо слегка обернул голову, лишь чтобы узреть прибывших боковым зрением, и тут же сделал несколько спешных шагов в сторону, остановившись в тени у стены. По неосторожности оказаться швырнутым на землю каким-нибудь телохранителем в подозрении нанести вред родовитой персоне не очень хотелось.

Знание не обмануло, и как по щелчку из ниоткуда вынырнули двое плечистых громилы, хмуро зыркая по сторонам и всем своим видом демонстрируя готовность гнать простолюдинов взашей. Резные двери богато украшенной кареты с тихим щелчком распахнулись, и из неё показалась аккуратная женская нога в изысканной туфле. Воспользовавшись услужливо предложенной рукой, на землю чинно спустилась невысокая женщина средних лет, изящно придерживая в пальцах край пышного платья. Следом за ней из кареты показались две юркие девушки — судя по всему, прислуга — осторожно державшие длинный подол одеяния на весу. Вздёрнув нос, дама что-то тихо прошипела одной из служанок, и та виновато съёжилась, опустив голову. Неспешная процессия из троих проследовала к парадному входу, не обращая ни на кого внимания, а опустевшая карета вскоре умчалась. Шинсо, прислонившись к стене и сложив руки на груди, молча проводил их взглядом, коротко усмехнувшись. «И мне придётся провести всю ночь в окружении таких важных птиц? Уму непостижимо».

Его могли называть как угодно: выскочкой, завистником, ненавистником богачей, но истина от этого не менялась — Шинсо терпеть не мог этот лицемерный театр пижонских масок. Не мог его понять — и не слишком желал.

«Что ж, однако, сегодня мне и самому, выходит, придётся побыть знатью на полставки?..» Сомнительная вышла мысль, учитывая то, что одет он был и в четверть не столь же вычурно, как здешняя прислуга — и это не говоря о поведении, которое так ловко подделать было бы ещё сложнее.

Торопиться и ломиться в главные двери ему не было никакого проку. Он был не уважаемым гостем, а стражником, лицо которого, вероятно, даже не останется в памяти ни одного из присутствующих на этом торжестве. Тем более что его крайне пунктуальный заказчик пока не спешил показываться. Так что можно было потратить ещё немного времени снаружи, прежде чем дать этой суете захлестнуть его с головой.

***

Время шло, всё больше гостей один за другим прибывало к главным дверям: лорды, принцы, графини и прочее множество тех, титулов коих Шинсо определить был так же неспособен, а потому называл их у себя в голове наугад. Сквозь массивные тяжёлые двери, лишь время от времени ненадолго отворявшихся, чтобы впустить гостей, не просачивалось ни звука. Но, судя по вовсю мелькавшим в окнах огням, празднество уже должно было если не начаться, то очень и очень активно к этому началу приближаться.

И почему Шинсо был так уверен, что этот остолоп появится у главных дверей, как и все остальные гости?

«Он ведь даже не человек».

Хотя — следом промелькнула мысль — каким-то образом ему ведь удавалось всё это время смешиваться с толпой людей, не раскрывая своей личины. Сам Шинсо-то смог распознать его лишь потому, что встречал и убивал в своей жизни бессчётное количество ему подобных. Что говорить о простом народе — и тем более о тех, кто не изволил взглянуть дальше собственных припудренных носов. Неудивительно, если самих вампиров вживую из них никому не удавалось лицезреть. Хотя, такой сомнительной привилегией, пожалуй, обладали лишь единицы — и среди них либо охотники на вампиров, либо сами вампиры. Даже странно, как кровопийцы не канули в лету расписными легендами, имея столь небольшую узнаваемость.

Ах, да — обескровленные трупы…

Проводив взглядом очередных прибывших гостей, на этот раз — совсем молодого юношу и статную даму преклонных лет, увешанную тяжёлым золотом от причёски и до самых каблуков — Шинсо тяжело вздохнул, подняв взгляд к давно потемневшему, и теперь поблескивавшему звёздами небу.

«Неужели мне придётся пробираться внутрь самому́?»

В планы его это как-то не входило. Он понятия не имел, что ждало его на той стороне, а быть не готовым к грядущему — далеко не самая лучшая вещь из возможных. Учитывая то, сколь известным было это Торжество, Шинсо сильно сомневался, что будет там единственным стражником. А так как обязанности стражи — первым делом охранять именно вход, оперативно выдворяя весь лишний сброд, шансов, что безымянного бродягу, да ещё и с парой клинков на поясе, пустят в зал, полный родовитой знати, было до смешного немного.

Конечно, в общем смысле Шинсо не был бродягой, и в определённых кругах его имя даже было кое-кому известно. «Вот только попробуй объяснить это за те три секунды, по прошествии которых тебя без зазрения совести вышвырнут за дверь». Верша расправу над кровопийцами серебром за звонкую монету, в рукопашной схватке Шинсо всё ещё проигрывал многим забулдыгам из таверны в физической силе. Испытывать удачу и в этот раз ему не слишком улыбалось…

Окинув беглым взглядом двор и убедившись, что не притянул к себе ненароком лишних взглядов, Шинсо выскользнул из тени и неспешно зашагал вдоль стены ограждения.

«У таких громадных замков должны быть чёрные ходы».

По ходу высматривая лазейки, он параллельно уходил всё дальше от места, где потенциально орудовала основная стража.

И лазейка и впрямь нашлась. Обойдя здание почти на треть и уйдя далеко от главной улицы, в тени раскидистого дерева, уже одевшегося в листву, Шинсо углядел просвет в ровном кованом ограждении. Точнее, то был даже не просвет… Словно бы нечто с огромной силой растянуло несколько вертикальных прутьев в разные стороны, силясь проложить себе путь — внутрь, или же наружу.

«…Нечто — или некто».

Отмахнувшись от возникшего из ниоткуда лёгкого холодка, пробежавшего по коже, Шинсо ещё раз оглянулся и, не медля, проскользнул сквозь ограждение на территорию дворца.

***

Прошло совсем немного времени, прежде чем Шинсо, обшаривая взглядом потемневшую от времени стену здания, кое-где поросшую плющом, отыскал и заветную дверь. Выглядела она, пожалуй, даже хуже, чем дверь в дом Шинсо. Ручка у неё, очевидно, давно отсутствовала.

Будет большой удачей, если она не слетит с петель при первом же толчке.

«Ну, сейчас мы это и проверим».

Потратив на размышления секунду, Шинсо, пожалев мечи, вытащил из-за пояса один из кинжалов серебра и, размахнувшись, с силой вонзил остриё в зазор между дверью и стеной, слегка провернув. То, что должно было быть дверью, издало судорожный всхрип, и поддалось.

Пока что всё шло как-то слишком легко. Либо же к Шинсо вернулось его привычное терпение, и всё это испытание уже стало ощущаться как очередная, но всё-таки довольно занятная охота. Впрочем, если в конце его ждало что-то стоящее, он не против был бы и повскрывать ещё несколько прогнивших дверей.

Шинсо придержал хлипкую дверь и на секунду замер. Из тёмного дверного проёма дыхнуло стылой сыростью. Ничто не освещало узкий коридор. Откуда-то издалека, отскакивая от стен, доносилось еле слышимое эхо бальной суеты. Бросив последний взгляд себе через плечо, на стремительно гаснувшее небо, уже покрывавшееся редкими искрами звёзд, Шинсо нахмурил брови, коротко втянул сырой воздух, и сделал шаг в темноту.

***

С каждым шагом эхо впереди становилось всё отчётливее, с каждым шагом становилось всё менее похожим на досадливое наваждение. Откуда-то («Абсолютно некстати») вдруг взялась нервозность. Шинсо одёрнул перчатки. Руки против воли потянулись к воротнику, и без того лежавшему ровно, а от него — к топорщащимся волосам, что не поддались бы и опытному цирюльнику. «Шинсо, да ты рассудком помешался?..»

И прежде чем он успел зло тряхнуть головой в попытках отогнать раздражающие беспокойные мысли, перед ним как будто бы из-под земли выросла ещё одна дверь. Здесь тёмный коридор обрывался. Шинсо невольно обернул голову в попытках отыскать источник света за спиной. Впустую. Ночь уже давным-давно вступила в свои права, и за поворотом нельзя было разглядеть и тусклого луча.

Смутное эхо, беспрестанно ударявшееся об утопавшие во тьме холодные стены, уже давно перестало быть смутным, превратившись в несмолкаемый гомон десятков, возможно, даже сотен голосов. Совсем близко.

И его от них отделяла лишь одна дверь.

«Сотен…» Шинсо нервно сглотнул, неосознанно сомкнул пальцы на резных рукоятях мечей, всё так же висевших у него на поясе. Тонкая полоска света, упавшая на пол, выхватила из темноты носок его кожаного сапога. Дверь, намного более новая, чем предыдущая, даже не была заперта. Сырая стылость коридора холодила спину, забираясь под воротник.

И с чего он вдруг тушевался? Ничего ещё даже не случилось — да и что вообще могло? Его не пугали вампиры, от природы превосходившие любого человека по силе и скорости, с которыми он столь часто сталкивался в бою один на один — но теперь он трусил перед залом, полным людей? Со смеху умереть можно.

Да и, к тому же, он всё равно не будет там один. С ним будет…

Зашипев сквозь стиснутые зубы, он глухо ругнулся и с силой толкнул дверь ладонью.

«Да провались ты, х…»

Не глядя распахнув дверь, Шинсо сделал порывистый шаг внутрь — и застыл на том же месте.

Зал — огромный, ослепительный — взорвался сиянием тысяч, десятков тысяч огней, оглушил сотнями голосов — звенящих, скрипучих, юных, мелодичных, грубых, рокочущих, бархатистых. В несмолкаемый — более ничем не заглушённый — гомон толпы вплеталась музыка инструментов, лившаяся неизвестно откуда, взвиваясь мелодией аккордов под самый потолок. «Потолок…» Казалось, его заливало чистейшее золото — переливаясь в свете огней, он был словно вторым небом — высоким, недосягаемым. И в это небо, в ряд упирались громадные резные колонны, от безупречной белизны которых отнимало дух.

Так и не затворив двери, Шинсо непроизвольно вцепился в ручку и шумно выдохнул (или лишь попытался?) — тщетно пытаясь окинуть весь зал широко распахнутыми глазами.

«Что это за?..»

Всё происходящее — всё, что перед ним — не казалось настоящим. Шинсо попытался вдохнуть снова. Воздух, почти дребезжавший от переполнявших его звуков, пахнул алкоголем, едой, но в большей степени — тем, чему он даже не мог подобрать внятного описания. Чему-то, отдалённо напоминавшему… исковерканный, приторно-опьяняющий запах цветов? «Ненастоящий». Такого не бывало в природе. Он был повсюду — словно бы пропитав здание, пропитав всех, кто в нём был, и от его обилия почти что кружилась голова…

Едва лишь первый более-менее связный отрывок мысли возник в голове, возвращая первую способность двигаться, как Шинсо тут же сорвался с места — и укрылся в тени колонны у пустой стены неподалёку.

«Дурья ты башка» — выругался про себя он, невольно вжимаясь лопатками в прохладную поверхность столба и унимая предательски заколотившееся в судорожном ритме сердце. Лишь теперь, оказавшись в хоть немного знакомой среде, он нашёл силы, чтобы отдышаться. На удачу, около неприметной двери не оказалось ни знатных особ, ни стражи, ни даже прислуги. Его проникновение, вопреки опасениям, судя по всему, осталось незамеченным.

«Итак… первый этап, кажется, успешно пройден» — подытожил он в мыслях, всё же, однако, не в силах избавиться от настороженности. Неизвестно, была ли эта часть наиболее сложной, но — охотник на вампиров, не способный попасть на своё место работы? Шинсо дёрнул уголком губ. Вот уж точно, вышла бы уморительная история для пьяных вечеров в таверне.

Наконец, овладев собой, Шинсо выглянул из своего укрытия. Сперва зависнув у двери («Глупо»), а следом рванув в ближайшую тень, будто беглый вор, он не успел как следует оценить окружение. Так что теперь на это можно было потратить добрую…

…минуту.

Подняв глаза, Шинсо не выдохнул снова.

Просто невиданных размеров зал утопал в свете бесчисленного множества свечей, слепивших сильнее солнца. По стенам, прикрывая гигантские окна, висели тяжёлые занавеси, отороченные чем-то сродни золотым и серебряным нитям, и спускались до самого пола, ложась на него изящными складками. Сколько стоила одна только ткань — можно было лишь строить догадки. Да и те, вероятно, были бы слишком далеки от истины.

Вдоль окон и колонн стояли небольшие — по меркам этого зала — столики… Шинсо прищурился. Ближние к нему (и, вероятно, все остальные тоже) были уставлены множеством блюд, закусок, напитков — вестимо, таких не подавали ни в одной таверне. Неподалёку вдоль стены стояло и несколько бочонков с несомненно дорогим спиртным.

И все эти столики невольно подводили взгляд к одному-единственному — самому большому, длинному, расположенному точно в центре зала. Конец его скрывался за одной из колонн, и увидеть его отсюда даже не представлялось возможным. Застеленный скатертью, расшитой россыпью узоров, уставленный всевозможными яствами, кувшинами — в намного большем количестве, чем все остальные. И, под стать этому самому столу, здесь же стояли деревянные стулья с изысканной резьбой, обитые, без сомнений, богатейшими из тканей. «Десять, двадцать, тридцать?..» Мест было во много раз больше.

Но ни шторы, ни стулья и ни столы не притягивали к себе и четверти всего внимания. Моргнув, Шинсо устремил взгляд в зал.

По мраморному, вычищенному до зеркального блеска полу чинно, с показным величием вышагивала знать.

Десятки — кажется, сотни — высокопоставленных персон: графов, лордов, баронов, их жён, матерей и отпрысков. Все они — праздно или сосредоточенно — переговаривались, сдержанно смеялись, пили, шуршали тканями нарядов баснословных сумм, стучали каблуками, взмахивали веерами, снова пили. В бескрайнем зале им не было конца. Воздух полнился щебечущей болтовнёй женщин, важными, степенными беседами мужчин, более раскованными и живыми разговорами наследников — но всё ещё наполненными той характерной фальшью, что была присуща всем титулованным особам без исключения. На лицах их, напудренных и светившихся одинаковыми улыбками, Шинсо не мог найти и следа искренности. Не мог, не надеялся — не хотел.

«Что за печальное зрелище».

Он коротко поджал губы и, ни на секунду не теряя бдительности, неспешно перекатился на другую сторону колонны, бросив взгляд в противоположную сторону. У дальней стены, почти незаметная для невнимательного глаза, подобравшись, в ряд стояла прислуга, и стояла настолько неподвижно, что почти сливалась с этой самой стеной. Судя по внешнему виду, те были готовы по первому же зову — или мысленному капризу — ринуться за желаемым для своих родовитых господ. Некоторые из слуг, кстати, как раз этим и занятые, аккуратно, стараясь передвигаться быстро и при этом незаметно, дабы не тревожить изнеженные взоры, лавировали между аристократами с завидным проворством, то поднося напитки, то терпеливо выслушивая следующие приказания.

Судя по последовательности их перебежек, можно было предположить, что у каждого гостя здесь были свои личные слуги, которых они к себе периодически и подзывали. «Уму непостижимо». Шинсо коротко хмыкнул. Было отчасти забавно подмечать, как и походка, и взгляд, и даже скорость каждого из слуг менялась при движении — очевидно, в зависимости от того, рядом с какой персоной и какого статуса они оказывались в своих странствиях по залу в конкретный момент.

Но наблюдать за всем этим чрезмерно быстро надоедало. У него впереди была целая ночь. На разодетых франтов ему предстояло любоваться в лучшем случае до рассвета.

А единственный разодетый франт, кого Шинсо сейчас очень хотел бы видеть, до сих пор не…

— Ну, как, уже освоился?