Скрипка, сплетясь с песней виолы, сыграла несколько мелодичных аккордов — и все они, как по команде, с торжественностью затихли. Пары замерли на своих местах, приподнявшись на носках.

Эхо последних нот гулко пронеслось по всему залу, достигая самых дальних его концов — и стеклянный миг тишины разбил кипучий грохот и шум всеобщих аплодисментов.

— Чего?.. — тупо переспросил Шинсо, но голос его мгновенно потонул в гвалте толпы. Небывалая прежде пестрота тканей богатых одежд, ярко шурша, окружила со всех сторон, вспениваясь подобно волнам, застилая глаза буйством красок. Всё вокруг пришло в движение.

«Этот замок — его? Что он?..»

Руки в чёрных перчатках, помедлив, наконец, расслабили хватку. Отпустив сперва ладонь Шинсо, а затем и талию, Каминари прикрыл веки, спрятав под ними солнечный блеск — и, сделав два широких шага назад, одну руку заложив за спину, а второй придержав за тулью широкополую шляпу, отвесил глубокий, преисполненный галантности поклон. Когда он поднял голову, глаза его уже вовсю искрились плутовством.

— Шучу, — чуть высунув кончик бледно-розового языка, по-мальчишечьи заулыбался Каминари, щурясь исподлобья, — Неужели поверил?

Шинсо, выдохнув лишь сейчас, передёрнул плечами, и рот его невольно перекосило напряжённой усмешкой.

— Паршивые у тебя шутки.

— Можно подумать, ты никогда не смеялся! — запротестовал Каминари, тут же выпрямившись из поклона и, сбросив с себя всяческую галантность, театрально скрестил руки на груди.

— Разве что над тобой, — фыркнул Шинсо, и отмахнулся рукой. Да уж, юмор у этого вампира был ещё никудышнее, чем его стойкость к алкоголю.

Гости вокруг, подвластные всеобщему переполоху, принялись с воодушевлением переговариваться, обмениваясь впечатлениями. Дамы, семенящим шагом перебегая от одной группки к другой, шептались между собой и сдержанно хихикали в веера, то и дело указывая ими на кого-нибудь в оживлённой толпе и вытягивая точёные шеи. Мужчины, на время оставив своих дам предаваться болтовне, собравшись у столов с напитками и яствами, ближе к стенам, казалось, вернулись к неторопливым переговорам и вдумчивым обсуждениям новостей.

Шинсо, вытянув шею, повертел головой, и совсем скоро заприметил сцену, с той же группкой людей, вооружённых музыкальными инструментами. Умело пользуясь создавшимся людским переполохом, они деловито копошились на площадке — однако уходить с неё, как ни странно, не спешили. Казалось, нескольким из них на смену пришли новые музыканты. Несли ли они новые инструменты, или лишь заменяли прежние — с такого расстояния, вглядываясь сквозь мельтешащую толпу, сказать наверняка было непросто.

Сама толпа, впрочем, также не расходилась по сторонам, несмотря на то, что танец завершился, а большая часть людей, покинув свои пары, теперь вела более светские беседы.

«Этот танец — обязательный, дальше — по желанию всякого».

Шинсо, сам того не ведая, мысленно вернулся к сказанным Каминари прежде словам.

Почему-то именно сейчас пустота рук осела странным ощущением на ладонях. Пальцы, не находя, за что уцепиться, скорее задумчиво, нежели, как прежде, напряжённо легли на рукояти, но, не обретя места и там, попросту взялись за край пояса.

— У тебя есть это желание? — неосторожно буркнул себе под нос Шинсо, поздно осознавая, что даже не уточнил, о чём должна идти речь — и даже не понимая, зачем подобное спрашивал.

— А у тебя?

Каминари внезапным вопросом, казалось, совершенно не был сбит с толку.

Зато сбитым с толку оказался Шинсо.

Да быть того не может… Этот вампир впервые ответил ему вопросом на вопрос. И умудрился поставить этим самым вопросом в тупик. Просто уму непостижимо.

— Не мели чушь, — бросил Шинсо, скрестив руки на груди и быстро отведя взгляд куда-то в толпу. Слова «Я только рад, что это закончилось» почему-то в горле так и застряли.

— И всё же? — проницательно уточнил Каминари. Затылком Шинсо ощутил на себе чужой пристальный взгляд. «Черти тебя дери…».

Это всё не имело смысла. С чего бы ему хотеть вновь становиться частью этой безумной суеты…

Откуда-то справа, перебивая мысли, донёсся звонко-приглушённый девичий смех, и несколько юных девушек, шурша платьями, стайкой просеменили мимо них по направлению к музыкантам.

Во время танца, где каждое движение — на виду у тысячи глаз, ни один хоть сколько-то здравомыслящий вампир не полез бы в толпу в попытке набить брюхо. Что делало Шинсо, как и его клинки, в общем, непригодными для работы — до поры до времени. Но, судя по всему, знать не перестанет танцевать, если и он не будет. Вот только когда, в таком случае, это закончится? Видимо, именно этот способ времяпрепровождения здесь являлся излюбленным среди гостей, и по совместительству — основным. И, если судить по их сдержанно-восторженному виду, они с нетерпением ожидали продолжения.

Ожидал ли он?

Шинсо медленно, со свистом пропустил воздух сквозь зубы, спустя долгую секунду вновь обернулся на бледное лукавое лицо. Каминари, как и всегда, солнечно улыбаясь, ждал ответа.

«Нет».

Ни капли.

Шинсо тихо чертыхнулся про себя. Почему именно в этот вечер им вертят, как хотят?

И всё же — он сам позволил этому случиться.

Набрав в лёгкие побольше воздуха, Шинсо расправил плечи и, сделав неуверенный шаг вперёд, через силу усмехнулся:

— Ну… нужно же как-то убить время?

***

Пальцы легли в чужую ладонь в чёрном — и инструменты, как по команде, вновь расцвели манерной, но в этот раз более живой и подвижной песней. И вновь, как и до этого, Каминари другой рукой подтянул его чуть ближе. Шинсо было напряжённо сдвинул брови, но быстро совладал с собой. «Опять близко». Что это — очередная странная прихоть Каминари, или танцевальная традиция — быть на таком расстоянии?

Впрочем, неважно.

Шинсо, почти привычно позволив вести себя вглубь танцующей толпы, в попытках отвлечься сосредоточил внимание на окружении. Аристократы, дамы, родовитая знать… Он чуть развернул голову и, сощурившись, пристально изучил зал. Несмотря на то, что и во втором танце людей участвовало превеликое множество — было заметно, что некоторые гости, предпочтя воздержаться, на этот раз остались в стороне. Среди них были, в основном, знатные особы преклонных лет. И теперь они, попивая дорогие вина, предавались неторопливым светским беседам меж собой, вновь обменивались новостями, одним глазом поглядывая на резвящуюся под музыку молодёжь. Видно, Каминари и вправду не соврал.

Каким-то удивительным образом ноги уже успели кое-как приспособиться к вычурным танцевальным шагам, и запутаться друг о друга и опрокинуть на пол при любом удобном случае они норовили куда реже. Впрочем, момента, когда это страннейшее действо начало бы приносить искренний восторг, какой захватывал окружавших их дворян, Шинсо дождаться и не надеялся.

Музыка, вдруг разыгравшись задорными струнными, изменила темп — и побежала ещё быстрее. Шинсо напряжённо поджал губы, запоздало переступая ногами. «Слишком медленно». Но не успел он, в попытках успеть, вцепиться пальцами в ткань на чужом плече, как Каминари сделал пару удивительно размашистых шагов по мрамору, отпустил его ладонь — и, подхватив Шинсо под колено, легко оторвал от земли.

Шинсо, без доли секунды на сомнения, лишь задержав дыхание, неуклюже ухватился за чужую шею обеими руками. Пол под ним пошёл кругом, и мраморный узор его, поплыв, слегка смазался.

Скорее, по инерции, под влиянием почти первобытной паники — не грохнуться вниз, Шинсо уцепился носком ноги за то, что оказалось ближе всего — за вампирскую голень, и, сглотнув, замер. Каминари, приподняв брови, оценивающе присвистнул, и умелые руки закружили Шинсо над полом.

— Не зазнавайся, — пробурчал он негромко сквозь зубы, вцепившись в чужие плечи мёртвой хваткой и не глядя в янтарные глаза напротив.

— И не думал, — искреннее лицо Каминари на секунду вдруг сделалось совершенно хитрым, — Только как теперь докажешь, что никогда не танцевал?

— Никак, — нервно отрезал Шинсо, ни на миг не отрывая глаз от пола, такого далёкого — но в любую секунду грозившегося оказаться слишком близко. «Держаться, держаться…» Каминари, замолчав, чуть озадаченно моргнул. И пару секунд спустя он, замедлив шаг, с той же почти непринуждённой лёгкостью опустил Шинсо на пол. Они ненадолго остановились на месте. Лишь когда Шинсо ощутил под ногами твёрдый пол, он позволил себе выдохнуть.

— Что ж, — не дав неловкой тишине завладеть моментом, бодро пожал плечами Каминари, и не медля подал Шинсо ладонь в приглашающем жесте, — Ты и без того отлично двигаешься, а?

В ответ лишь закатив глаза, Шинсо немного погодя протянул руку в ответ, шагнул следом — и совсем скоро музыка, оставив свой безумный бег, вернулась в привычное неспешное русло.

«А всё же, — резонно отметил про себя Шинсо, скользнув взглядом по лицу напротив, — Танец — неплохое прикрытие». По крайней мере, не приходилось и дальше, в попытках смешаться с толпой, вынужденно чесать языком в компании чванных аристократов.

По крайней мере, одного чванного аристократа он вполне готов был стерпеть.

— Что-что говоришь? — вдруг заулыбавшись, с хитроватой миной переспросил Каминари, и Шинсо с размаху лихо вдавил каблук в чужую ногу. Каминари, не ожидавший подлого удара, сдавленно охнул, и, мигом замолчав, с досадой поморщил нос — казалось, не столько от боли, сколько от того, что сбился с ритма. Сохранив равновесие, он быстро выпрямился, и с толикой притворной обиды покосился на Шинсо.

— Говорю — за танцем следи, — в тон ему ядовито отозвался Шинсо, со снисхождением фыркнув. Эта выходка могла оказаться выстрелом себе в ногу — однако соблазн в кои-то веки поставить наглеца на место был слишком велик. А в том, что Каминари удержался бы на ногах, Шинсо не сомневался. На что ему, в конце концов, вампирские рефлексы и сила.

Откуда-то со стороны столов с яствами, из группки молодых девушек послышался сдержанно-звонкий смех, и за ним последовали возбуждённые перешёптывания. Послышался тихий звон кубков. Шинсо, отвлёкшись на секунду, кое-что вспомнил.

— Так… у этого Торжества есть какой-то порядок? Не будут же они танцевать всю ночь напролёт без перерыва?

Пожалуй, эти детали стоило выяснить и раньше — но с тех пор, как он ступил в этот дворец из золота и мрамора, ему так и не дали вдохнуть полной грудью. А раз уж Каминари, в первую очередь, его заказчик, то и спросить следовало непосредственно с него — уж лучше поздно, чем никогда.

— Дай-ка подумать, — протянул Каминари, на секунду подняв глаза к узорчатому потолку, — Если Тенья не соврал, то после второго танца должна быть…

Величественный голос скрипки оборвал трескучий звон бьющегося стекла — и в тот же миг воздух пронзил истошный женский вопль.

— Кровь!!!