Рен посыпал овсянку сахаром, когда рядом с ним плюхнулся Хоро Хоро. Он полез через весь стол за сливками, и в тарелке Рена оказался рукав его мантии.
— Отлично, из-за тебя я остался без завтрака.
— Да ладно тебе! — Хоро Хоро оттирал черную ткань от липкой каши. — Что я пропустил?
В Большом зале всегда было шумно, но за столом Гриффиндора — особенно. Выигранный накануне очередной матч стал настоящей сенсацией. Канна Бисмарк, защитник Слизерина, столкнула Миину с метлы, но она в полете успела поймать снитч до того, как упала на землю и переломала себе все кости. Фауст трудился над ней больше пяти часов.
— Пайрон третий раз пересказывал, как Миина улыбалась сквозь слезы, прижимая к себе окровавленный снитч. В принципе, ничего нового.
— Фанатизм какой-то, ей-богу, — шепнул Хоро Хоро так, чтобы его никто не услышал, кроме Рена. — Это же спортивные соревнования, а не бои на смерть!
Рен серьезно кивнул. Ему тоже приходила в голову эта мысль, но высказывать ее вслух в присутствии команды было опасно.
— Посмотрите, это она! — закричал справа от него Венстар и подпрыгнул на месте. — Она! Наша герония!
Гриффиндорцы взревели и захлопали подходящей Миине. Весь ее вид был какой-то ломано-мятый, но глаза сверкали не меньше, чем звезды на волшебном потолке. За право нести сумку с ее учебниками подрались сразу трое фанатов.
Миина остановилась и вымученно улыбнулась своим друзьям.
— Спасибо всем вам за поздравления и подарки. Я очень ценю это, но я должна кое-что…
— Качайте ее, ребята!
— Нет-нет-нет, стойте, подождите!
— Раз, два! Три!
Рен с жалостью смотрел, как хрупкая девушка беспомощно взлетает воздух и приземляется обратно на руки толпы. Не было похоже, чтобы она до конца восстановилась после своего падения.
— Гип-гип ура Миине! Гип-гип ура!
— Эй, хватит! — возмутился Хоро Хоро, но его никто не услышал. — Ей же покой нужен, вы чего!
— Кажется, мисс Монтгомери ясно дала понять, что ей не нравится, — подошедший Марко привычным жестом поправил очки. — Так что опустите нашу дорогую ловчую обратно. Другой такой я вам не найду.
Гриффиндорцы протрезвели от строгого тона своего декана и поспешно опустили Миину на пол. Марко протянул ей руку в белой перчатке, помогая встать.
— Поздравляю с победой.
— Спасибо, профессор, — Миина благодарно улыбнулась, и от этой улыбки большая часть пристыженной команды снова воспряла духом. — Спасибо вам всем, правда! Я… — она опустила глаза и залилась румянцем. — Хорошо, что вы здесь, сэр, потому что я хотела кое-что сказать. Дело в том, что в следующем году я выпускаюсь из Хогвартса, и у меня не будет так много времени на тренировки, как сейчас. Я хотела бы хорошо подготовиться к экзаменам, поэтому это наш последний год в качестве одной команды. Нет, конечно, — поспешно добавила она, — я буду помогать вам и болеть, но уже в качестве зрителя, не игрока. Я решила сказать вам об этом сейчас, чтобы у вас было еще целых полгода на поиск нового ловца.
Закончила Миина в полнейшей тишине. Она так долго играла за свою сборную, что никто даже представить не мог, что она когда-нибудь уйдет от них.
— Да, кстати, — Венстар откашлялся, — мы ведь с Мииной с одной группы, так что я в следующем году ухожу тоже.
— Да вы что, сговорились? — потерянно спросил Марко. Его льдистые глаза дрожали. — На воспитание такой команды, как наша, понадобится несколько лет, а не жалкие полгода. Подумайте еще, пожалуйста! Я ведь помогу с экзаменами!
— Вы очень добры, профессор, и все-таки я хотела бы справиться со всем самостоятельно, — Миина до сих пор стояла с опущенными глазами. Из героини дня она превратилась в неловкую статую. — К тому же, после вчерашнего падения я… кажется, я начала бояться высоты.
Она высвободила дрожащую ладонь, которую Марко сжал слишком сильно, и развернулась, чтобы уйти. Ее сгорбленные плечи под мантией напоминали два трепетающих сложенных птичьих крыла.
— Миина, стой! — сзади ее обнял длинный тощий охотник. — Мы же одна команда! Даже если ты не будешь играть в квиддич, ты все равно остаешься одной из нас! Что бы ни случилось. Правда, парни?
— Кевин, — Миина прослезилась. — Ребята…
— Правда, — со всей серьезностью подтвердил за всех Марко, — потому что мы одна семья. Потому что мы…
— Гриффиндор! — в едином порыве закричал стол.
Миина плакала и смеялась. Она обнимала всех, кто подходил к ней, и последним обняла декана.
— Я доиграю этот сезон, — пообещала она, вытирая слезы рукавом. — Обязательно доиграю.
— Ага, — раздался саркастичный голос со стороны, — доиграешь, конечно, только непонятно как. С новой фобией ты уже не сможешь использовать свою скоростную метлу на полную мощность. Твоя самоотверженность и жертвенность сыграли с тобой злую шутку.
Гриффиндорцы резко повернули головы на звук и одновременно насторожились, увидев цвета вражеского факультета.
— Хао! — Рен нахмурился. — Ты что здесь делаешь? Поглумиться над нами пришел?
Хао сделал обиженное лицо и приложил руки к левой стороне груди, туда, где по идее у него должно было находиться сердце.
— Глумиться? Я? — он оглянулся назад, как будто искал там кого-то, кто сможет разделить его величайшее изумление. — Да я просто завтракать шел, а вы весь аппетит отбиваете.
Ухмыльнувшись чему-то, что было известно только ему одному, он прошел мимо к столу Слизерина.
— Не нравится мне это все, — сказала Жанна. — Как будто он причастен к происходящему, но я не знаю, как именно.
Марко снова поправил сбившиеся от многочисленных обниманий очки.
— Завтракайте, до начала занятий осталось мало времени, — с этими словами он направился к столу преподавателей.
Рен взял новую тарелку уже остывшей овсянки и начал заново посыпать ее сахаром. У Хоро Хоро явно пропал аппетит после этой сцены.
— Так, значит, мы выиграли битву, но проиграли войну?
— Получается, что так, — кивнул Рен. — По крайней мере, в этом году точно. Это все из-за их фанатизма, он никогда ни к чему хорошему не приводил. В следующем году я хочу записаться в команду. Посмотрим, что из этого выйдет.
— Точно! — Хоро Хоро ударил кулаком по ладони. — Это хороший шанс для новеньких!
— Но тебе не стоит, — Хоро Хоро хотел было возмутиться, и Рен быстро пояснил свою мысль: — Ты слишком часто болеешь и можешь подвести команду.
Хоро Хоро стушевался, наблюдая, как тонут в овсянке блестящие крупинки сахара. Рен продолжал смотреть на него внимательным взглядом. Чтобы хоть как-то скрыться от него, Хоро Хоро схватил со стола стакан с тыквенным соком и сделал пару громких глотков.
— Скажи, твоя болезнь как-то связана с тем, что ты ничего о себе не рассказываешь? — желтые глаза по-хищному сощурились. — Говоришь-то ты много, только все не о том.
Тыквенный сок пролился на мантию. Стакан стукнулся о пол и закатился куда-то под стол.
— Можно подумать, ты о себе рассказываешь много! — Хоро Хоро пытался за возмущением скрыть страх, спрятавшийся за оцепеневшими побелевшими губами. — Если бы не Лассо, я бы о тебе вообще ничего не знал!
Сверху заухали совы. Прилетела почта.
— Поэтому я и не лезу тебе в душу, я же не Йо Асакура, — Рен отвернулся и наконец-то взялся за ложку. — У тебя есть свои секреты, у меня свои. Все честно. Я говорил с Чоколавом, он того же мнения. Так что если не хочешь, то не надо.
— Рен… Ты… — на шее Хоро Хоро трогательно дернулся кадык. — Ты…
В тарелку со сладкой овсянкой приземлился большой пятнистый филин с мохнатыми лапами и на вид очень мощными когтями.
— Да вы издеваетесь! — Рен стукнул кулаком по столу. — Я сегодня поем или нет?!
На филина гнев хозяина никакого впечатления не произвел. Он угрожающе прищелкнул клювом и требовательно вытянул лапу с привязанным к нему конвертом.
Конверт был ярко-красного цвета. Он начал мелко и гневно дрожать. Очередь бледнеть настала для Рена.
— Ты, главное, ее сейчас открой, — с видом знатока посоветовал Пайрон. — Потом хуже будет. С кричалками всегда так.
Рен распустил черную бичевку и одним движением разорвал конверт, как обычно люди отдирают пластырь: резко и приготовившись к неизбежной острой боли. Он взорвался, обсыпав окружающих мелкой бумажной крошкой.
— Сорок третий наследник клана Тао, с тобой говорит твой глава и отец! Как ты посмел солгать мне о своем факультете? Пока я думаю, что ты прилежно учишься и набираешься величия на Слизерине, как и подобает волшебнику Тао, ты посмел примкнуть к этим отбросам из Гриффиндора! Ты разочаровал меня, сын. У меня к тебе есть серьезный разговор. Молись, чтобы ты пережил его.
Конверт задрожал снова — или это были дрожащие от ярости руки Рена? — и исчез с гневным шуршанием.
— У меня поджилки от этого голоса затряслись, хотя он не кричал почти, — Хоро Хоро сглотнул. — Рен, ты как? Он же это не всерьез про «пережить»? Рен?..
Рен сжал кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони. Адреналиновая мелкая дрожь перешла на все тело, и сейчас он всем своим видом напоминал нераскрытую кричалку.
— Женщина, о чем ты думала, когда писала этому человеку? — тем же тоном, что и конверт, спросил он и обернулся. Стоящая сзади него Джун от ужаса зажимала рот рукой. — Зачем?!
— Я не знала, я не думала, что он так отреагирует! Факультет ведь не зависит от тебя, Рен! Я думала, он порадуется за тебя!
— Порадуется! Мы с тобой об одном человеке говорим?
Тарелка с овсянкой полетела на пол. Пайрон схватил Рена за плечо.
— Эй, полегче, ты не у себя дома!
Он обратил внимание на руку не больше, чем лесной пожар обращает внимание мелкую морось.
— По твоей вине меня изгонят из семьи. Предательница!
Джун молча сглотнула слезы, не в силах больше ничего ответить на это. Рен вырвался из стальной хватки Пайрона с таким видом, будто каждый день репетировал этот трюк, и, окатив его брезгливым взглядом, направился прочь отсюда.
— А он сильный, — признал Пайрон, потирая болезненно вывернутую кисть.
— Жесть, а я думал, что у меня проблемы, — сказал наконец обретший дар речи Хоро Хоро. — Джун, может хоть ты объяснишь нам, что происходит?
Джун покачала головой. Она, полностью обессилев, села на место Рена, посреди мелких осколков посуды, и горько заплакала.