Гаррет к делу подошёл со всей серьёзностью. Настолько, что начал откровенно пугать Фенриса. Посмеиваясь над остроухим другом, Бетани поведала, что старший брат с таким же рвением обучал чтению и её с Карвером. И, посоветовав не бояться фанатизма Гаррета, вручила корзину с едой и бутылкой вина, оставив Фенриса озадаченно хлопать ресницами. Не такого он ждал…

      Фенрис был польщён, да и откровенно доволен, хотя не подавал виду, оставаясь хмуро-мрачным. Гаррет же, с фанатичным блеском в глазах, притащил кучу книг, доску, на которой писал слова и объяснял их... тетради, перья, чернила завалили весь стол. И что ещё нравилось Фенрису, в чём он был признателен, так что Хоук не относился к нему как к умственно отсталому, глупо не шутил по поводу его не знания и не пытался ставить себя выше него по этой же причине.

      Фенрис с интересом разглядывал исписанную именами стену. Первым именем было имя Фенриса, затем в столбик Гаррет расписал всех знакомых и свою семью. Несмотря на отсутствие проблем с памятью, Фенрис далеко не сразу запомнил их. Но с каждым новым днём знания откладывались на подкорке. Чтение давалось сложно, а написание и того хуже — и вот над этим Гаррет не зло пошутил и забавно похвастался своим ровным широким почерком. Варрик бы по этому поводу высказался…

      Фенрис откусил большой кусок от красного яблока, взятого из принесённой Бетани корзины, где лежали такие частые «гости», как головка сыра, куски вяленого мяса, свежий хлеб, много яблок и бутылка вина. Иногда Фенрису казалось, что в мире только это и есть. Если бы в один прекрасный день Бетани неожиданно не положила зелёные яблоки вместо красных, палку колбасы вместо мяса и ржаные булочки вместо хлеба. Вино присутствовало, но уже другое. Фенрис был в шоке. Больше от того, что девушка продолжала его этим баловать.

      — Это лучше, чем ты опять возьмёшься за воровство! — поучительно сказала Бетани, подняв согнутую в локте руку и вытянув указательный пальчик. — Да и так я делаю небольшой круг и дольше держусь подальше от Круга, — под конец грустно вздыхала она, обнимала друга на прощание и убегала прочь.

      Фенрис от этого чувствовал себя членом её семьи. И вроде бы в такую девушку можно легко влюбиться: добрая, красивая, отзывчивая, никогда не бросит в беде. Даром что маг. Но была пара загвоздок: опасение, что маг, и то, что ей определённо нравился Себастьян. И что из этого являлось более важной причиной, сказать сложно.

      Подняв согнутую в локте руку и вытянув указательный пальчик… Гаррет делал точно так же, когда что-то объяснял. И вид такой важный делал, что даже смешно становилось. Но само собой Фенрис себя сдерживал и только улыбался, прикрывая рот рукой.

      Глубоко вдохнув, Фенрис медленно выдохнул носом, смотря на чёрную доску, где белым мелом были расписаны слова по слогам. Некоторые буквы он читал неверно, но очень надеялся, что со временем будет выходить лучше.

      — Всему своё время! — в поддержку говорил Гаррет, улыбаясь широкой добродушной улыбкой.

      Фенрис как-то даже подумал, что раньше и не замечал, насколько красивые у Хоука губы, какие они ровные, без изъяна, как и глаза со светло-карей радужкой. Чёрные волосы вечно растрёпаны и походят на гнездо. Щетина, которая нередко становилась бородой, вызывала смешки. Высокий рост, широкие плечи, немного волосатая грудь… Если не знать, что Гаррет Хоук маг, специализирующийся в основном на стихиях и немного на исцелении, ну вылитый разбойник.

      Улыбнувшись своим мыслям, Фенрис подтянул к себе поближе книгу с картинками, где на каждую букву был пример из нескольких слов, начинающихся с неё. Водя пальцем по строчкам, Фенрис шевелил губами, проговаривая каждую букву, а если что-то вызывало сомнение, он перелистывал всю книгу, искал картинки, убеждаясь, что либо прав, либо ошибся. Хоук даже как-то признался, что сам нарисовал целую книгу, помогая учиться детям в деревне, но из-за Мора пришлось многое бросить. Жизнь важнее, чем книжка с картинками.

      Не имея семьи и дома, в перерывах между занятиями и миссиями Фенрис заваливал Хоука десятками вопросов о том, как им жилось в Ферелдене. Чем они занимались, куда ездили, сколько друзей у них было… Спрашивал даже о том, что ели, что пили, где спали, что носили. Конечно, большинство вопросов казались Хоуку бредом, но он и глазом не моргнул, охотно отвечая.

      Как-то, когда Фенрис в очередной раз посетил имение Хоуков, и они перекусывали на заднем дворе в беседке, Гаррет поведал увлекательнейшую историю, как к ним в Лотеринг приехал купец с диво красивыми нарядами! Маленькой Бетани сразу приглянулись несколько платьев, шёлковых платков и много чего ещё. Гаррет рассказывал сквозь смех, как сестрёнка, упирая кулачки в бока, доказывала двум неотёсанным мужланам — братьям — что она же девочка, а значит, ей нужны сарафаны и платья. А им, мужланам, — всё тем же братьям, — этого не понять! И наказать бы маленькую капризульку за оскорбления, да вот вид до того потешный, что кроме смеха ничего не вызывал. Бетани до сих пор испытывала стыд, когда старший брат нет-нет, да вспомнит о том случае — девушка моментально становилась красной как рак. Фенрис честно пытался представить себе капризничающую Бетани, но такой её облик в голове рождаться отказывался. В его понимании она оставалась доброй, милой и скромной.

      Иногда Фенрис представлял, как он просыпается по утрам не в разрушенном имении, не на вечно грязном постельном белье, не с бегающими под ногами крысами, что искали, чем поживиться. А просыпается в большом деревянном доме, на жёсткой, но уютной койке, как ставит ноги на коврик возле неё, а поднявшись, выходит в кухню, где его кто-то ждёт, встречая тёплыми улыбками и нежностью во взгляде. Когда в одном из таких снов ему привиделся Хоук, Фенрис проснулся, как от кошмара, хотя ничего плохого во сне не случилось. После этого он испытывал стыд. Казалось, будто он использует Хоука в каких-то своих грязных целях.

      — Как мне надоедает происходящее! — в сердцах воскликнул Гаррет, влетая в комнату эльфа и таращась на него так, будто тот мог решить все его проблемы.

      — Ты сейчас о чём? — растерялся Фенрис, надеясь, что это не он стал причиной недовольства.

      — Наместник! Откуси мабари его лысую голову! — выругался Гаррет и добавил: — не смешно, — когда эльф не сдержал смешка.

      — Прости…

      — Это реально какой-то бред! — продолжал возмущаться Гаррет, меряя комнату широкими шагами, иногда кидая в пустой камин попадающиеся по пути куски поломанной мебели. — Я не понимаю: он думает, что я Создатель или что?! С чего он взял, что я могу справиться со всеми проблемами мира?! Иди туда! Сходи сюда! Убей тех! Убей этих! Хоук, а не могли вы пойти и насадить себя на копьё?! — передразнил он под конец кого-то и, запыхавшись, уставился на замершего Фенриса. — Ты можешь себе это представить?! И Авелин ведь встала на сторону наместника! Представляешь?! Я так-то её подругой считал! Предательница! Ты только представь, она мне такая: Хоук, — ужасая Фенриса ещё больше, Гаррет почти идеально скопировал голос Авелин, — ты же понимаешь, что сам на это подписался, когда дал согласие помогать держать порядок в городе? Да ни хрена я на это не подписывался! Посох вам всем в задницу!!! У тебя есть что пожрать?!

      От настолько резкой смены темы Фенрис даже не сразу понял, что Хоук обратился к нему.

      — Нет…

      — Сиди здесь, — Хоук резко развернулся к эльфу спиной, — сейчас схожу до рынка, принесу что-нибудь. Как же они меня достали!

      Сделав идеально круглые глаза, Фенрис боялся пошевелиться: а ну как это разозлит Хоука ещё больше, он выхватит свой посох и швырнёт в него какое-нибудь заклинание? Фенрис редко видел Хоука столь раздражительным и недовольным. И чаще всего именно из-за наместника, который посылал его на всякие разные задания, которые вредят Киркволлу — городу, в котором они живут. Как считал Фенрис, Хоук сам виноват в таком поведении и отношении к себе. Желая доказать что-то горожанам и главным, он взвалил на свои плечи очень многое. Как иногда говорила Изабела — инициатива наказуема. Видимо поэтому она всегда держалась в стороне.

      Хоука не было продолжительное время, и Фенрис даже начал опасаться, что он потерялся где-то по дороге или ушёл домой, или его отправили на задание, или ещё чего. О том, что его убили, Фенрис сильно сомневался — этого медведя не так легко убить, как думается. И только эти мысли возникли в его беловласой головушке, как вышеупомянутый, грязно матерясь и пиная все углы подряд, оказался внутри. Поведение Хоука было далеко от идеального и больше напоминало детское… Но… Фенрис как-то забывал, что Хоуку всего двадцать четыре.

      — Я принёс поесть! — грохнув корзинку на стол, он уставился на сложенные ровными стопками учебники и листки и пододвинутые к ним перья и чернильницы. Одобряюще кивнув, он сбросил на стол мешок с яблоками.

      Рассматривая пышущего недовольством Хоука, Фенрис улыбнулся уголками губ. Вид у парня такой… обиженный. Если бы он захотел, от него бы быстро отстали. Но судя по всему, он этого не хотел. Хоук всегда делал то, что считал нужным.

      — Пришлось подождать, — вздохнул Гаррет, доставая из корзины составленные друг на друга тарелки, прикрытые тонкими досками, чтобы не замарались. Понятно теперь, почему задержался: ждал, когда приготовят. — Надеюсь, ты голоден, ибо я дракона бы сожрал.

      — Пожалей этих созданий, — рассмеялся Фенрис, пересаживаясь подальше от учебных материалов, дабы не запачкать.

      — Ещё чего! — возмутился Гаррет. — Один такой нас сожрать пытался, если ты забыл!

      — Не забыл, — улыбнулся Фенрис.

      — Кто ж знал, что с него такой наваристый бульон получится, — пробурчал Гаррет себе под нос.

      В то, что Хоук, столкнувшись с драконом, пусть и не высшим, мало того что остался жив, но ещё и не получил серьёзных ранений, никто не верил. Ну, кроме тех, кто тогда был рядом: Фенрис, Авелин, Варрик и Андерс. А потом вдруг Хоуку приспичило разделать этого дракона и отрезать приличный шмат мяса. Похлёбка получилась отменная, хотя мясо и оказалось жестковатое. Хоук ещё потом долго ныл, что надо было домой побольше нарубить, но сначала они были на задании, а потом, когда вернулись, дракона пожрали его же детёныши, ни хрена, кроме костей и шкуры, не оставив. Как же Хоук расстроился!

      — Держи! — Гаррет пододвинул Фенрису три тарелки: с мясом, корнеплодами и овощами. — И чтобы всё съел!

      — Спасибо, — взглянув на того с благодарностью, Фенрис с удовольствием взялся за вилку, поглощая еду.

      — Так, ещё вот, — Гаррет поставил между ними, сели они напротив друг друга, большую тарелку с жареной бараниной, когда как в тарелках у них была отварная в густой подливе. — И хлеб. Я голодный!

      — Заметно, — прожевав, ответил Фенрис, и рука сама потянулась за большим куском баранины. — Но всё-таки, что случилось?

      — Наместник надоел! — Гаррет грозно впился зубами в картошку, откусывая половину и запивая её бульоном. — Как будто я могу сделать всё по маху руки. С чего он это взял?! — он уставился на эльфа.

      — Может, он думает, что магам подвластно всё? — предположил Фенрис, хотя и сам так считал, но озвучивать вслух не брался. Он полюбил то, что происходило последние два месяца. Полюбил эти уроки с Хоуком. Их отношения стали лучше. Он бы с ним так и сидел за учебниками, но иногда всё же приходилось прерываться и выполнять задания, которые Хоуку поручал наместник.

      — Всё-таки та матрона вкусно готовит, — заметил Гаррет.

      — Оране только не скажи, что лучше, чем она, а то обидится.

      — Знаешь, — Гаррет немного замялся и продолжил, понизив голос, будто их кто-то мог подслушать, — мне кажется, она нашла себе мужчину!

      — И что? — не понял Фенрис. — Ты ревнуешь? Главное чтобы он её не использовал, зная, у кого она работает.

      — Ну, я её предупредил, что если кто-то будет обижать, пусть смело жалуется мне. И нет, я не ревную, у меня есть слабина к эльфам, но я не бросаюсь на всех подряд, — беспечно проговорил Гаррет, перекладывая что-то в корзине, чтобы достать вино, но это заставило напрячься Фенриса. — Ага! — Гаррет наконец нашёл, что искал: бутылку вина. — Выпьем или за уроки?

      — Думаю, после всего, что мы съели, опьянеть будет сложно, — с тревогой внутри улыбнулся Фенрис, и Хоук легко откупорил бутылку, подтаскивая к себе два стакана.