Эдвард нажал кнопку на пульте управления, и тело Вейлона прошибла дрожь.

– Значит, ты все-таки вставил его, - промурчал Глускин, вытягивая ноги на подоконнике.

Вейлон, до этого старательно его игнорировавший, повернулся. Конечно, он уже читал его новую записку, оставленную в коде, с этим маленьким несложным приказом. На лице его отразилась смесь самых различных эмоций: и злость, и усталость, и, конечно, смущение. Прикусив губу, он вновь уткнулся в монитор, но, конечно, он больше не мог работать. Его руки просто дрожали над клавиатурой, а взгляд бессмысленно метался, цеплялся за спасительные символы на экране.

– Встань, - приказал Глускин.

Вейлон медленно поднялся. Его ноги подгибались, под брюками ясно виднелась выпуклость. Очаровательный. Неловкий, беззащитный Вейлон. Прозрачный тюль вздрогнул, когда Глускин соскользнул с подоконника, направляясь к нему, притянул Вейлона за талию, прижал ладонь к так жаждущей его плоти. Раскрывшиеся в облегченном выдохе губы еще не потеряли той самой знакомой формы, того розоватого оттенка, каким полнились в годы юности. Тонкий слух Глускина улавливал жужжание вибратора в его теле.

– Признайся, что тебе этого не хватало, - произнес Эдди, склоняясь к его плечу. – Помнишь, как я вылизывал тебя?

Вейлон приглушенно застонал, а Эдвард толкнул его обратно к столу, сметая на пол какие-то бумаги и книги, усадил его рядом с клавиатурой и монитором, вжал лопатками в стену и принялся расстегивать его брюки, желая увидеть его целиком. Вейлон отвел взгляд, позволяя ему сделать это, поморщился, едва не соскальзывая потной ладонью с края столешницы. И, сдавшись телом, выдохнул, стоило Эдварду коснуться его бедер, разгоряченных и вздрагивающих от ощущений внутри – подался навстречу зависшей над его членом руке, ласкаясь невесомо о его пальцы.

Вейлон точно знал, что не в силах контролировать реакции собственного тела, когда Эдди рядом; он ненавидел это – и все равно винил в этом себя, ненавидел то, что не может это изменить. И пока тело с трепетом отдавалось сладострастию, разум метался в отчаянной агонии – но Глускин знал Вейлона ровно настолько, чтобы тот выдержал все, что он бы с ним сделал. У каждого есть предел – но до предела Вейлона Эдвард всегда не доходил пару шагов.

Вейлон приглушенно выстонал, изгибаясь, когда Эдди увеличил скорость на пульте, и, несмотря на очевидное наслаждение, на глазах его заискрились капли слез. Шумно вдохнув, он стиснул зубы, стараясь умерить дрожь, и до белых костяшек сжал край стола.

– Мне было бы проще ненавидеть тебя, - горько усмехнулся он, - если бы ты на самом деле причинял мне боль.

Это было правдой: Эдвард никогда не был с ним по-настоящему груб. Хорошо, может быть, один раз – но это было заслуженно, это можно было простить. Глускин ласкал его тело. Глускин перекраивал его душу. Подмял его под себя, сделал его своим – не так просто вырваться из его объятий, если он сам того не хочет. И все же Вейлон не был сломлен, нет, он все еще не сдавался.

– Как ты можешь отрекаться от меня, - начал Глускин, - если я единственный, кто может на самом деле удовлетворить тебя? Как ты можешь выбирать из смертных?

– С чего ты взял, что Лиза меня не удовлетворяет? – ответил Вейлон, и губы вздрогнули в лукавой улыбке. – Ты с самого начала хотел этого только для себя. Считаешь, что ты мой единственный?

Эдди стиснул зубы – сказанное больно его кольнуло. Он слишком хорошо видел в полумраке, чтобы скинуть на освещение то, как вновь потемнели глаза Вейлона, уходя в глубокий лазурный оттенок. Страх Вейлона немного отступал в такие моменты; он сквозил холодным безразличием, чтобы в следующую секунду отступить, убоявшись новых угроз. Глускина это очаровывало – то, в каком отчаянии Вейлон находился, если все еще пытался поддеть его, причинить ему боль. Глускин прикрыл глаза и рассредоточился, отпустил восприятие, заглядывая в соседние комнаты.

– Она идет, - улыбнулся он, с наслаждением наблюдая, как цепенеет Вейлон.

– Нет, - севшим голосом произнес тот, уже слыша шаги за дверью.

– Вей? – позвала она и повернула ручку двери. Глускин склонился, прикрывая широкими полами пальто все лишнее – но оставленного на виду было достаточно, чтобы она выпорхнула из комнаты, отходя на шаг, прежде чем услышать негромкое «Лиза…»

Долгие две секунды она стояла за дверью, прислонившись к стене, затем нерешительно повернулась и, проскользнув в комнату, закрыла за собой дверь.

– Госпожа Элизабет Парк, - проговорил Эдди, гладя на ее тяжело вздымающуюся грудь, на распахнутые в шоке светло-голубые глаза. – Позвольте представиться: Эдвард Глускин.

Он протянул ей руку. Лиза выдохнула, прикрыла глаза, выравнивая дыхание, и сделала несколько шагов вперед. Эдвард поймал ее маленькую ладонь и, кивнув, прижался губами к тыльной стороне правой руки, блеснувшей кольцом. Она фыркнула и отдернула руку.

– Что Вы делаете с моим мужем? – спросила она растерянно и сердито, и Эдвард не мог не рассмеяться. Он перевел взгляд на Вейлона, отвернувшегося от них обоих, закрывшегося рукой.

– Занимаюсь любовью, - ответил он невозмутимо, и коснулся возбужденной плоти под покровом черного плаща. Вейлон заскулил, и светлая кожа Лизы вспыхнула, а губы странно дернулись, обнажив на секунду зубы, будто бы в очень слабом оскале.

– Он такой покладистый мальчик… - продолжил он. – Мне всегда было интересно, как вы это делаете? Вы когда-нибудь были сверху, или придерживаетесь традиционных отношений между супругами?

– Это не Ваше дело, - отчеканила она, резко развернулась, покинула комнату быстрым шагом и захлопнула дверь.

Эдвард усмехнулся ей вслед и, наконец, вернул свое внимание Вейлону. Отвел его руки от лица, склонился ближе – тот попытался оттолкнуть его, но слишком слабо, чтобы Глускин мог воспринять это всерьез.

– Дай мне закончить, - строго сказал Эдвард и поднял пальцами его подбородок, приникая к шее. Тот вскрикнул и дернулся – компьютер выдал звуковой сигнал ошибки, когда Вейлон задел клавиатуру ногой, а затем, как только зубы покинули его плоть, вывернулся из-под Эдварда, выскользнул, сваливаясь со стола в сторону. Он протянул руку между ног, вытащил вибратор и бросил его под ноги Эдварда – весь в смазке и все еще работающий на средней скорости. Глускин приподнял брови и нажал кнопку выключения на пульте управления.

– Чем я заслуживаю это? – произнес Вейлон, обнимая плечи, взывая – но, Эдвард знал, точно не к нему. Слезы катились по его щекам, но он больше не рыдал, отстраненно, неподвижно глядя в одну точку.

– Тебе незачем противиться, Вейлон. Она знает.

Вейлон откинулся на стену, запрокидывая голову, и тяжело вздохнул. Нащупал скинутую со стола пачку сигарет, зажигалку, и сделал затяжку под неодобрительный взгляд Глускина.

– Уходи, - неожиданно-бесстрашно сказал он. – Мне нужно поговорить с ней.

– Она не захочет, Вейлон.

– Ты ее не знаешь, - покачал тот головой и прикрыл глаза, снова вдыхая яд. – Я сделаю все, что ты хочешь. В следующий раз. Дай мне побыть одному.

Эдвард положил на край стола пульт от вибратора.

– Развлекайся, - насмешливо бросил он, направляясь к окну.

Руки Вейлона сжались, будто он хотел что-то сделать, но затем лишь исказил лицо в яростной гримасе – и остался неподвижным.