Небольшая часть семейства Мадригаль была обременена неспешными хлопотами на кухне. Запах еды был настолько сильным, что слышался по всему дому. На рождество принято было есть много, и это «много» звучало очень незначительно, когда ты готовишь для большой и голодной семьи. Хульете, обычно готовившей одной, даже просить о помощи не пришлось – Мирабель, Долорес и Камило вызвались работать на кухне. Они не были гениальными поварами, но относительная простота блюд оказалась им только на руку.

Самая важная подготовка к празднику начиналась ближе к вечеру, и потому семья не слишком торопилась, старательно готовя, общаясь и смеясь. Было тепло и спокойно.

– Mi amor, – обратилась Хульета ко всем на кухне, – вы уже подготовили подарки к Amigo Invisible?

Камило промолчал, что придало бы ему загадочности, если бы только все не заметили, как он жуёт кусок кукурузного теста. На вопрос он так и не ответил, вероятно, забыв о нем, когда уходил за стаканом воды – уж очень сухим оказалось это тесто.

Долорес тихо-тихо сказала «да» и, не вдаваясь в подробности, продолжила работу.

– Мне нужно кое-что доработать, совсем небольшую мелочь, – сказала Мирабель, пытаясь незаметно достать из теста собственный волос, – Закончу работу здесь и пойду доделывать.

В этом году Мирабель на жеребьевке выпало имя Бруно, и ей нужно было подготовить ему такой подарок, который заставит его задуматься над тем, кто являлся дарителем. Удивительно, он не получал подарков 10 лет! Удивительно и очень-очень печально. Неужели он и вправду встречал Рождество всегда рядом, незаметно для других, прячась в стенах? Мирабель надо постараться, чтобы сильно его обрадовать. За все эти годы, когда его отвергала семья.

Когда Хульета объявила перерыв, Мирабель направилась в свою комнату. Начался легкий, теплый декабрьский дождик, заливающий патио. Это напоминало ритуал, совершенный природой в святой день – очищение земли от грязи и мыслей минувших дней. Да, дождь именно такой. После того, как у tía Пепы проливается дождь, ей всегда становится легче. Для того и нужны дожди, они, вопреки суждениям, не печальнее других погодных условий.

На полпути к комнате её остановила Касита. Что-то произошло. Остановившись, девушка услышала чье-то бормотание. Бросив взгляд на патио, она увидела tío Бруно, закрывающего лицо ладонью. Он стоял, совершенно не обращая внимания на дождь.

– Tío Бруно? – Мирабель бросилась вниз по лестнице к родственнику. – Что-то случилось?

Бруно не отвечал. До Мирабель донеслись обессиленные вздохи и обрывки тихих фраз: «Нет!», «Не сейчас!».  Мирабель аккуратно притронулась к его плечу. Бруно дёрнулся, напугав племянницу, и посмотрел на неё.

– Ох, Мирабель, это… это ты! – Бруно выглядел очень уставшим. – Я тут… у меня кое-какие проблемы, да. Волнение! Да, да. Сегодня Рождество, я уже подготовил подарок Луисе… ой, ой, не говори ей, а то будет не интересно! Por Dios, я всё испортил, похоже…

– Всё в порядке, я никому не скажу, — уверила его Мирабель. – Какие у тебя проблемы?

Бруно отвел взгляд, пытаясь отстраниться.

– Знаешь, я… знаешь, я, когда долго не пользуюсь своим даром… я, я, я чувствую себя очень больным. И я, такое ощущение, оно само выходит. Я знаю, что это не так, мне просто кажется, я могу это пережить, но… это очень надолго. Я не буду чувствовать себя нормально вечером.

– Почему бы тебе просто не заглянуть в будущее? – Мирабель взяла дядю за руку.

Бруно потряс головой, словно это было самое бредовое предложение, которое он слышал.

– Зачем же? Кому же это надо к Рождеству? Знаешь, что mamita говорит? «Счастье – в неведении»! А то вдруг все узнают, кто кому подарки дарит, такое ведь только раз в год случается. У меня вот вообще в первый раз за 10 лет, а я тебе сказал, кому дарю.

– Нам всем важно, чтобы ты чувствовал себя хорошо в этот праздник.

Бруно недоверчиво посмотрел на неё.

– Я знаю и я верю тебе, но… когда кто-то был в восторге от моих предсказаний? Помнишь Пепу, как она расстроилась из-за шутки? А mamita? Она же… я слышал, как вы ругались в тот день. Она была так уверена в том, что я предал всех…

Мирабель промолчала. И безнадежным взглядом посмотрела на Бруно. Она очень хотела сделать как лучше, чтобы он чувствовал себя хорошо. Так ведь и должно быть в Рождество? Чтобы все чувствовали себя хорошо? Нет, она не знала, как убедить его в том, что он и его силы нужны.

– Я справлюсь, Мирабель. Мне просто нужно быть немного тише на праздновании.

И Бруно ушел куда-то в сторону своей комнаты.

Мирабель осталась одна. Нет, она никак не могла ему помочь. Даже если он сейчас посмотрит в будущее, ему, конечно же, станет легче. Но потом? Он будет бояться осуждения всегда, если что-то не изменить. Как можно всё изменить, чтобы помочь ему? Она не знала его, хотя они были роднёй. Она не жила с ним, когда он только получил силы.

Вдруг её осенило. Она знала тех, кто жил тогда с ним, и наблюдал за его взрослением. Мирабель тут же понеслась в сторону кухни, будто её идея вдруг забудется, если она помедлит.

– Mamá! – крикнула Мирабель, врываясь на кухню. – Mamá, мне нужна твоя помощь!

И Мирабель начала, тараторя, рассказывать о том, как помочь Бруно. Хульета слушала дочь внимательно, иногда останавливая её, чтобы она отдышалась и повторила что-то неразборчивое. Она выглядела заинтересованной и обеспокоенной историей о своём брате.

– Ты уверена, что это может получиться? – спросила Хульета, когда Мирабель закончила свой рассказ.

– Это самый лучший выход, как по мне, — ответила Мирабель.

Хульета кивнула, взяла дочь за руку и повела на верхний этаж Каситы. Они шли в полном молчании, словно раздумывая над каждым шагом. Вдруг они делают что-то не так? Дождь всё не заканчивался, приятно отстукивая какую-то мелодию по крышам. И это успокаивало и сглаживало неприятное ощущение неизвестности.

Они подошли к комнате Пепы и постучали, надеясь, что она внутри. Сияние двери рябило в глазах, но она тут же открылась. На лице Пепы была улыбка, как у любого счастливого человека, предвкушающего чудесный праздник. Но уголки её губ опустились, когда она увидела обеспокоенные лица Мирабель и Хульеты. В её глазах начала зарождаться паника.

– Что? Что случилось? Что-то пошло не так?

Они обе попытались кратко объяснить Пепе, что хотят сделать. Пепа что-то пыталась им сказать, но замолчала, когда дослушала. Они недолго стояли в тишине, ожидая её ответа. Обычно она принимала решения достаточно быстро, но на этот раз момент тянулся очень медленно. Никто не давил на неё, понимая, как сложно ей это даётся.  

– Вряд ли получится, – очень тихо, почти про себя сказала Пепа. – Я не знаю, что может произойти.

– Пожалуйста, tía Пепа! – взмолилась Мирабель. – Возможно, это действительно ему поможет!

– Hermanita, прошу тебя, – Хульета взяла Пепу за руку, – Нашему брату нужна помощь.

Пепа опустила взгляд и снова задумалась. Потом она посмотрела на сестру и племянницу и погладила руку Хульеты.

– Хорошо, надо попробовать.

Мирабель обняла тётушку, хотя делала она это очень редко. Пепа тяжело вздохнула и обняла её в ответ. К ним присоединилась Хульета и они остались в такой позе на какое-то время, показавшееся вечностью. Мирабель чувствовала тепло матери и тёти и поняла, что они действительно её любят, и у них получится помочь Бруно. Она счастливо улыбнулась – отстранившись, Пепа не совсем поняла к чему это; но потом, когда они шли, все вместе взявшись за руки, Мирабель заметила на её лице слабую, немного нервную, но улыбку.

Они остановились у двери абуэлы Альмы в тревожном сомнении. Раньше в этом месте, прямо над ними горела свеча — их надежда и смысл. Свеча давно потухла, а вместе с ней – единственный верный, как им казалось, источник чуда. Но свеча была лишь проводником, настоящий огонь горел внутри каждого из них, вне зависимости от того, владели они волшебством или нет. Будь свеча здесь, её огонь вздрогнул бы в такт испуганному стуку их сердец.

Мирабель отпустила руки родных и прошла на шаг ближе к двери абуэлы. Вытерев вспотевшую ладонь, она занесла кулак над дверью и мелодично постучала. Дверь отворилась, как только Мирабель немного отошла, и за ней показалось удивленное лицо Альмы. Она уже чувствовала, как что-то происходит, казалось это её скрытая сила – знать всё заранее.

– Queridas, что произошло? – спросила Альма, всматриваясь в лица дочерей и внучки. Мирабель эта нежность в голосе была совсем непривычна, и она попыталась найти в глазах или словах абуэлы какие-то намёки на фальшь. Но не нашла. Альма, похоже, изо всех сил, дрожащим голосом пыталась показать, что ей не всё равно, что её тревожит то, что происходит в семье, и Мирабель смогла поверить в это, впервые за долгое время.

– Абуэла, tío Бруно нехорошо, – Мирабель не смогла скрыть слабую мольбу в голосе, когда обратилась к абуэле. – Его видения выходят наружу, а он их пытается скрыть, но это для него ужасно больно. Он… боится их видеть, боится нас разочаровать. Если бы мы могли убедить его в том, что в его даре нет ничего плохого…

– Как? – Альма прервала Мирабель, и в её глазах проскользнул огонёк вины.

– Мы могли бы быть с ним в этот момент, – сказала Хульета своим спокойным, умиротворяющим тоном. – Чтобы он увидел видение не в одиночестве. И чтобы он понял, что мы не держим на него зла, даже если видение плохое.

– Как мы это делали в детстве, – неуверенно подала голос Пепа. – Садились в круг и заглядывали в будущее вместе с ним. Будто у нас тоже есть такое же чудо, как у него.

Из груди Пепы вырвался добрый смешок.

Абуэла посмотрела Мирабель в глаза.

– Ты правда думаешь, что может получиться?

Мирабель кивнула, чувствуя нарастающий комок в горле.

– Да. Он переживал это один на протяжении 10 лет, рядом с нами, пока мы не были в…

Мирабель вздрогнула всем телом и начала тихо плакать, закрывшись руками, выплёскивая наружу всё напряжение и волнение, скопившееся за долгое время, которое она стойко сдерживала, пока помогала членам семьи.

Хульета испуганно вздохнула, обняла дочь и начала гладить её по волосам, напевая под нос тихую песню. Она пропускала пальцы через её кудри, игриво расправляла их и отпускала, из-за чего они снова становились непослушными.

Когда мать ослабила хватку, Мирабель сняла очки и вытерла глаза. Сквозь влагу она видела размытое лицо абуэлы. Когда её взгляд прояснился, Альма взяла её за руку и прошептала:

– Пойдём, niña.

Мирабель не помнила путь к Бруно – она смотрела на мозаичный пол Каситы и тревожный шёпот родственниц рядом с ней. На неё напала сильнейшая усталость и будто бы печаль всех её близких сразу. Хульета что-то спросила у неё, но та отмахнулась и осталась в апатичном состоянии, бездумно следуя за ними.

Она подняла глаза, когда к её сандалиям прибился песок комнаты Бруно. Та совсем немного изменилась с разрушения Каситы – башня стала ниже и уже, а сама комната стала намного более открытой другим. И пусть Мирабель находилась там намного чаще, чем в своей комнате, разница уже давно стёрлась. Tío Бруно с остальными членами семьи по прежнему общался куда реже чем с ней. Похоже, за 10 лет без общения он решил наверстать упущенное и последние полгода он спрашивал Мирабель абсолютно о чём угодно, позже переводя это в длинные разговоры о всякой бессмысленной ерунде. Мирабель прекрасно его понимала и, как бы она не уставала, поддерживала разговор как могла.

 – Ох… а… что случилось? – Мирабель перевела взгляд на поспешно спускающегося по лестнице Бруно, явно обеспокоенного её состоянием и неожиданным визитом сестёр и матери.

Мирабель, истощенная накатившим потоком чувств, попыталась что-то сказать, но была остановлена Пепой.

– Всё в порядке, отдохни, — совершенно неожиданно проворковала она. – Я понимаю, каково это, corazón, но мы сможем помочь ему.

Пепа, заботливо что-то рассказывая, посадила её на песок. Мирабель начала думать, что ей это снится – уж очень редко тётушка заботится о ней. Нежность Пепы напомнила ей о воспоминаниях из детства, ещё до её неудавшейся церемонии, когда тётушка не была так сильно напугана проблемами с волшебством и часто играла с ней в игры.

Хульета обняла брата за плечи и объяснила ему, что с Мирабель всё будет в порядке. Бруно заметно успокоился, но напряжение с его лица не ушло. Мирабель, без сил сидя на песке, наблюдала за ними из-под полуприкрытых век. Пепа убедилась в том, что Мирабель комфортно и подошла к брату и сестре.

– Brunito, – обратилась абуэла к сыну, от чего он вздрогнул, – мы хотим помочь тебе с твоими видениями.

Лицо Бруно вытянулось в искреннем шоке.

– Д-да что вы! Я и без помощи, нормально… справляюсь. С моими видениями всё… о-ох!

В этот момент и Пепа и абуэла обняли его. Бруно, отвыкший от объятий, застыл на месте и замолчал. Вскоре и Хульета подошла к ним и приобняла одновременно и сестру и брата.

– Что нам сделать, чтобы помочь тебе? – спросила она.

Они выпустили его из объятий. Бруно продолжал смотреть на землю. Хульета протянула ему лечебную арепу, которую он с удовольствием съел и расслаблено вздохнул, когда она немного уняла его головную боль. Интересно, возвращали ли арепы ему хоть какое-то счастье все эти 10 лет проживания во тьме? Могли ли они залечивать душевные раны так же, как они это делали с физической болью?

– Вы… вы… вы… нам нужно начертить круг и зажечь огонь, – пробормотал Бруно и посмотрел на Мирабель. Она в ответ только покачала головой – я в порядке, мол.

Смеясь, сёстры начали искать по комнате сухие листья и хворост, пока Бруно делал круг на песке. В какой-то момент абуэла предложила свою помощь, но Бруно отмахнулся – мягко намекнул, что ей будет тяжело нагибаться. На это абуэла грозно заявила, что и в 75 лет она ещё не немощная старушка и продолжила чертить круг за него; конечно же, она жаловалась на боль в спине, но никто спорить с ней не стал и она всё же закончила.

Наблюдая за всем этим, Мирабель чувствовала, как её наполняет спокойствие и уют. Вид того, как семья веселится, шутит, работает сообща и помогает друг другу был до удивительного правильным. Те самые моменты, что медленно возвращались в её жизнь, пока не могли залечить годы одиночества и молчаливого отторжения от близких. Но она, как никогда, начала понимать, что это чувствует не она одна и каждый подобный момент хоть и казался весьма простым и незначительным, был для неё самой важной радостью. Мирабель не смогла скрыть улыбку, которую, впрочем, никто и не заметил, но в этот раз ей было всё равно.

Пепа помогла абуэле сесть рядом с Бруно, пока Хульета разжигала огонь в центре круга.

– Ох… как вас здесь много, – сказал Бруно. – Н-наверное, нужно было прочертить круг по-шире, я не знаю…

Хульета приставила палец к губам и заботливо улыбнулась, успокаивая его. Бруно глубоко вздохнул и протянул Пепе и абуэле, сидящим по бокам от него, свои руки.

– Надо взяться за руки.

Мирабель никогда не наблюдала за процессом предсказаний Бруно со стороны, только участвовала пару раз. Хульета взяла мать и сестру за руки, а Бруно сделал глубокий вдох, сосредотачиваясь. Подул ветер и Мирабель приобняла себя, чтобы не замёрзнуть.

В одно мгновение, начерченный круг засветился зелёным и накрыл их туманным куполом волшебства. Мирабель с трудом могла увидеть сквозь полёт магии в кругу поражённые и восхищенные лица родственниц, и свечение глаз Бруно. Она слышала их голоса, но словно сквозь пелену, будто со старых потёртых пластинок Долорес. Мирабель думала, связано это с заглушающей звуки магией или с её усталостью и сонливостью.

– Бруно, смотри, это чья-то фигура! – сказала Пепа.

– Это же Исабела и Камило! И Мирабель идёт, вот она! – громко заявила Хульета, сразу узнавшая своих дочерей и любимого племянника.

– Что это значит? – спросила абуэла.

– Н-не знаю, мне нужно посмотреть поближе! – ответил Бруно, куда-то вглядываясь.

Мирабель не смогла разглядеть, что было дальше. Всё вдруг осветилось ярко-зелёным цветом и тени смешались в одно движение с искрами и языками пламени магии и волшебства. Ветер задул сильнее, и Мирабель на мгновение перестала дышать. Купол спал, снова открывая её встревоженных родных и Бруно, держащего в руках зелёную пластину.

Пепа и Хульета прильнули к брату и посмотрели на предсказание  с нескрываемым опасением, но также и с интересом. Абуэла осталась сидеть в стороне в сомнениях, укутавшись в любимую тёмно-розовую шаль.

Мирабель нашла в себе силы встать и подойти к ним. Бруно поднял на неё полный надежды взгляд, и она кивнула. Спросив разрешение у сестёр, он протянул пластину ей. Предсказание на ощупь было гладким и прохладным. Зелёный свет больно замерцал в глазах, и Мирабель потребовалась секунда-другая, чтобы привыкнуть.

На пластине была изображена вся их семья с, как ей показалось, очень обеспокоенными лицами, стоящая вокруг стола. Мирабель встревоженно приподняла брови и покрутила пластину в руках ­­– лица стали счастливыми.

– Что это значит? – спросила абуэла.

– Это… может означать либо то, что произойдет что-то расстраивающее всю семью, – сказала Мирабель, поворачивая пластину. – Либо наоборот.

– Мирабель, – обратился к ней Бруно, и она вернула ему предсказание. Было видно, что ему стало лучше. – А возможно, это просто… знак того, что всё будет по-разному в будущем.

– Мы будем и счастливы, и расстроены, – сказала Пепа, прижимаясь щекой к плечу брата.

– Зато все вместе, – улыбнулась Хульета, поглаживая руку Мирабель.

Мирабель начала радоваться только сильнее, когда не увидела нового разлада в семье после предсказания Бруно.

– Потому что будущее пишем мы, – прошептала она и обняла Бруно.

– Mis milagros, – сказала абуэла, присоединяясь к объятиями.

Рядом с родственниками Мирабель поняла, что сегодня всё будет хорошо, в этот праздник всегда всё будет хорошо. Надо просто совсем немного отдохнуть.