На следующий день завтрак ему принесли прямо в постель, расчесали, умыли, несмотря на его протесты, и одели в новые одежды. Юнги вывез его в город, чтобы купить всё необходимое, и Тэхён отдал ему письмо — распорядитель обещал, что позаботится об этом.

— Вчера ты виделся с императором, — заметил Юнги.

— А… да, мельком, — рассеянно отозвался Тэхён.

— И как он тебе?

— Ну… он мне показался довольно холодным, — признался омега.

— Холодным? — удивился Юнги. — Наверное, он волновался.

— А на самом деле он не такой?

— Конечно. Он очень заводной и игривый, он ведь ещё достаточно молод. Больше всего он любит ходить под парусом, поэтому похож на ветер и море, буйный, но ласковый. Не переживай, он не сделает тебе больно, — утешил его Юнги.

Оказалось, они покупали не только необходимые для Тэхёна вещи, но и выкуп — по традиции Когурё, не омега или девушка давали приданое будущему мужу, а наоборот, альфа собирал богатые дары, чтобы отправить семье будущего супруга, которого он у этой семьи забирал. Тэхён это счёл весьма справедливым, особенно в его случае.

— Да, а вот мне собирать толком нечего, — кисло заметил Юнги. — Я, конечно, не бедный, да только я всё же выходец из Пэкче, поэтому мой омега и богаче меня, и место занимает в обществе куда более высокое.

— Если он тебя любит, то это самое главное, — мягко проговорил Тэхён. — Ты так заботишься обо мне, я думаю, твой омега — самый счастливый в Когурё.

— О, поверь, когда ты испытаешь на себе чувства Его Величества, у тебя из головы вылетят все мысли обо мне и подобной чепухе, — пообещал Юнги, и улыбка на лице омеги стала натянутой.

— Ахах, да, не терпится, — вяло проговорил он.

Тэхён был благодарен Юнги и Джину за то, что они не оставляли его совсем одного, и ему не было одиноко в пустом крыле. Конечно, у него было множество книг, и он мог теперь упражняться в науках и литературе, сколько душе угодно, но он привык проводить время в дебатах, а не тосковать у окна за столом, поэтому он был рад, что у него есть, с кем поговорить. Юнги доставлял ему свежайшие вести, а с Джином можно было обсудить дела более приземлённые — омежьи, к которым Тэхён не очень-то привык. Джин был очень возбуждён предстоящим замужеством и всё говорил, что грядущие дни будут очень благоприятны для бракосочетания. Он и сам вздыхал по одному юноше из королевской стражи и всё описывал, как Хосок хорошо выглядит, упражняясь с мечом, заставляя Тэхёна посмеиваться.

— У нас очень красивые альфы, — гордо проговорил Джин. — Когурё кормит море и солнце, поэтому у них золотая кожа и сильное тело. А вы очень красивый омега. Когда придёт время, у вас родится ребёнок чрезвычайной красоты и ума.

— Разве Когурё не было против браков с иностранцами?

— Да, так и было, но дело не в том, что мы оберегаем чистоту крови. Дело было в наследовании. А кровь тут ни при чём, — возразил Джин и пояснил: — Когурё не всегда была здесь. Она основана несколько сотен лет назад пятью великими кланами, пришедшими сюда на кораблях. Это были кланы Ким, Пак, Чон, Чхве и Ли. Когда они только здесь появились, людей здесь было не так много. И кланы, конечно, хотя и были вместе, старались не смешиваться друг с другом. Но, вы понимаете, началось кровосмешение, люди начали болеть, дети — погибать. За неимением другого выхода стали выдавать дочерей и омег в другие кланы, чтобы не вымереть, и тогда ещё до прогресса медицины обнаружили, что дети смешанных браков получаются здоровее, красивее, умнее, жизнеспособнее. Это был печальный опыт для Когурё, но он привёл к хорошему исходу. Таким образом мы считаем, что союз между самыми непохожими инь и ян будет самым гармоничным и процветающим.

— О-о-о, — понимающе закивал Тэхён. — Я бы хотел почитать книги по истории Когурё, они ведь есть?

— Конечно, вы можете просто попросить их в библиотеке, — улыбнулся Джин.

Три дня его пребывания в Когурё пролетели незаметно, только волнение с каждым днём усиливалось. Каждый вечер Тэхёна отводили на горячие источники, чтобы подготовить его тело, и то массировали на горячих камнях, то выкладывали на его теле цветы, то окунали в молоко, то мыли волосы в розовой воде, то водили по рукам, ногам и лицу агатовыми пластинами, так что за пару дней всех этих процедур его кожа сияла, волосы блестели, губы порозовели и на щеках появился румянец. Тэхён не возражал, хотя и считал, что ему уже поздновато прихорашиваться.

А в день свадьбы приготовления начались задолго до наступления вечера: едва спала дневная жара, Юнги ворвался к нему в покои, следом за ним радостно впорхнула целая стайка омег, вытащившая ещё полусонного Тэхёна из постели и принявшаяся прихорашивать его.

— Ничего не пей и не ешь, пока не придёт пора пить из церемониального кубка, — наставил его альфа. — Над тобой могут подшутить, подсунув тебе конфету или напиток — не бери их.

— А что случится, если возьму?

— Ничего страшного. Обычно над женихами так подшучивают родственники и друзья, подсовывая им «искушения» до брачного кубка, а они должны все эти искушения миновать. Это просто обычай, поэтому вообще ничего из чужих рук сегодня не бери. Я буду в поле твоего зрения, поэтому если что, смотри на меня, буду тебе подавать знаки.

— А как я пойму, что это брачный кубок?

— Он большой, и вас обвяжут с ним и императором церемониальным вервием, и вы по очереди будете отпивать из него. Ты нащупаешь.

— Нащупаю?..

— Да, ваши головные уборы будут закрывать большую часть вашего лица, чтобы уберечь от сглаза, — пояснил Джин. — Вот это — твой.

Головной убор Тэхёна был похож на перевёрнутую чашу, по сути, это была искусно сплетённая из лозы шляпа, украшенная коваными монетками и укрытая несколькими слоями вуали. Его свадебный наряд был богатым и пёстрым, но всё ещё достаточно лёгким, его губы припорошили вишнёвой краской, глаза и брови подвели чёрным, на лбу нарисовали изящный крошечный цветок, его волосы собрали в простую косу и закрутили на затылке, заколов одной только шпилькой.

— Подождите! — вдруг воскликнул он, метнувшись к своей шкатулке и доставая жемчужную подвеску. — Ещё вот это!

— Но у платья нет пояса, чтобы повесить её на одежду, — охнул Джин.

— Тогда вплетите мне её в волосы, — велел Тэхён, отдавая украшение омеге. Джин повесил подвеску на заколку, завязав для надёжности узелок, и жемчужина скрылась под вуалью - только небольшой хвостик от кисточки видно.

Сборы заняли не меньше двух часов, и за это время Тэхён успел проголодаться, но ему не впервой было обходиться без еды подолгу. Следом за сборами ему следовало выехать в открытом праздничном паланкине и совершить круг по столице, и во время этого действия каждый хотел протянуть руку к нему и всыпать орешков, конфет или фруктов, но Тэхён стоически не прикасался к подношениям, справедливо полагая, что потом прямо на улице начнётся настоящий пир. С крыш домов и макушек оград бросали лепестки цветов, семена и бумажные талисманы, но большая часть даже не долетала до паланкина. Тэхён едва сдерживал дрожь, с каждым мигом переживая всё больше.

Когда его паланкин снова скрылся во дворце, Тэхёна сразу же понесли к дворцовой площади, где уже собирались люди. На возвышении собрались чиновники и военные, готовясь высказать своё почтение, а на троне на постаменте сидел император. Тэхён мог увидеть его силуэт, да и только, и даже когда его несли к возвышению, кто-то всё впихивал на его паланкин сладости.

— Поднимайся и иди к нему, — услышал он голос Юнги. Тэхён повиновался, и как только он ступил на постамент, прозвучал дребезжащий звук гонга. Флаги трепетали на ветру, трепетала и его вуаль, но, притянутая монетками к низу, она не поднялась, не позволяя ему разглядеть ничего вокруг, кроме тёмного и светлого. Юнги подвёл его к трону, и император неторопливо спустился вниз — на его голове, кажется, и был императорский церемониальный венец с занавесом из бусин. Кто-то что-то говорил. И вот настал момент, когда им в руки вручили кубок и обвязали их запястья трёхцветным канатом. Они оба замерли. Тэхён не знал, когда стоит начинать пить, а Юнги, хотя и был рядом, не подавал никаких знаков, да и видеть его толком Тэхён не мог.

Наконец император подал кубок на себя, потянув за собой Тэхёна и заставляя сделать шаг вперёд, после чего отпил из кубка. Тэхён решил, что и ему следует это сделать, и потянул чашу на себя, чтобы тоже сделать глоток — слёзы брызнули из его глаз, и он едва подавил кашель, когда понял, что выпил чрезвычайно крепкого вина. Слава богу, его исказившееся лицо не было видно под вуалью. В голове сразу загудело, когда алкоголь опалил сначала горло, а затем и пустой желудок, и он едва устоял на ногах от крепости напитка, а затем с удивлением почувствовал чужую руку на своём локте, поддерживающую его. Кубок исчез, как и канат.

— Теперь я ваш муж, — прозвучал шёпот над его ухом.

— Да, — слабо и хрипло ответил Тэхён с заходящимся в ужасе сердцем.

Он теперь замужем и принадлежит императору Когурё. Он больше не учёный и не чиновник. Теперь он просто наложник.

Ему поднесли шкатулку с указом о даровании титула, и Тэхён взял её, не зная, что с ней делать. Он даже не мог ничего рассмотреть перед собой. Судя по радостным крикам, вокруг него праздник — вокруг него, только не у него.

Всё кончено, подумал он, всё кончено. Свадьба состоялась. Ничего страшного, ему ничего здесь не сделают, и его семья будет в порядке. По крайней мере, с ним здесь хорошо обходятся, и его господин хорош собой. Юнги говорил, что он не сделает больно.

Празднество продолжилось, и под пожелания долгой и счастливой жизни они оба удалились с площади. Тэхён шёл, спотыкаясь, как в тумане, но император уверенно придерживал его под руку, пока их снова не развели по разные стороны. Омегу снова переодели, сняв неудобный головной убор и заменив церемониальный наряд на легкое платье для императорского ложа, после чего отвели в императорские покои.

Широкое помещение утопало в уютной полутьме, приоткрытые ставни впускали чуть-чуть свежего воздуха, смешивающегося с пряным ароматом благовоний. Тэхён не знал, куда себя деть до прихода своего господина, но выбора у него особенно не было, а потому он с обречённым вздохом забрался на ложе и сел, опустив глаза долу. Резные ставни щёлкнули, и тень от порога пролегла до самой постели. Тэхён не осмелился поднять взгляд, но вспомнил, что кланяться нельзя, а потому просто закрыл глаза, не желая видеть ничего — казалось, так было не так страшно, хотя он всё ещё дрожал, а перед глазами всё шло кругом. Щелчок закрывшейся двери, а затем звуки шагов приблизившегося к нему человека, и Тэхён почувствовал, как из его волос вытаскивают шпильку, заставив косу рассыпаться на пряди.

— Ваши волосы цветом, как южные звёзды, — проговорил император. — Вы сами — как путеводная звезда.

Тэхён распахнул глаза. Перед ним сидел Чонгук. В ужасе, омега отшатнулся прочь от него, метнувшись на противоположную сторону комнаты.

— Вам нельзя здесь находиться! — закричал он.

— Почему? — как и в прошлый раз, удивился Чонгук.

— Вы — альфа!

— Естественно, я альфа, — Чонгук приблизился к Тэхёну, зажимая его в угол, но омега не растерялся и выхватил из ножен солдата его собственный меч, готовясь защищать свою честь с боем. Чонгук поднял руки и отступил на шаг назад.

— Ваша оборона похвальна, и я могу быть уверен, что вы будете верным мужем, — проговорил он. — Приятно знать. Но клинок — церемониальный, он не заточен. Кто произвёл на вас такое впечатление, что вы готовы от меня отбиваться тупым мечом?

— Я — муж императора, — уже не так уверенно проговорил Тэхён, сжимая рукоять меча крепче. Пусть клинок был тупым и тяжёлым, Тэхён всё ещё мог им воспользоваться, но Чонгук не пытался его атаковать.

— Мхм, — на губах альфы промелькнула тень усмешки. — Как же, по-вашему, выглядит император?.. Вы помните, с кем познакомились в Пэкче?

Теперь Тэхён был и на четверть не так уверен, как раньше, и он опустил кончик лезвия.

— Разве это не тот высокий мужчина… с короткими волосами? — тихо поинтересовался он.

— Намджун? — усмехнулся Чонгук. — Он не император, он канцлер. И он омега. Сомневаюсь, что он позвал бы вас замуж. Скорее он предпочёл бы Мин Юнги. Намджун мой советник и говорит на пэкче лучше, чем я, поэтому он представляет Когурё на международных встречах. Вы так хотели сбежать в Когурё, что даже не посмотрели, за кого выходите замуж?

Тэхён с ужасом выронил меч из рук, покрывшись пятнами от стыда, и тут же пал ниц.

— Умоляю, простите меня… Простите…

Его беспомощный лепет прервало касание к плечу. Чонгук осторожно его поднял с пола, отбросив оружие ногой подальше, и усадил омегу на постель, после чего собрал готовившиеся скатиться из глаз слёзы пальцем. Тэхён крупно дрожал.

— Произошло какое-то недоразумение, — мягко проговорил Чонгук. — А вы за Намджуна хотели замуж?

— Нет! — поспешно вскрикнул Тэхён.

— Тогда, я вам люб?

Сморгнув слёзы, омега посмотрел на сидевшего у его ног императора. Как он мог сказать что-то после такого позора?..

— Да… — промямлил он.

Чонгук приподнялся, пропуская волосы Тэхёна сквозь свои пальцы, а затем снял с себя венец и нарядные верхние одежды, оставаясь в одной только длинной нательной рубахе, и прижался к омеге, ткнувшись носом в шею.

— Я думал о вас.

Эта короткая фраза почему-то всё перевернула внутри Тэхёна, и он потянулся к своему мужу, неловко накрывая его плечи своими ладонями.

— Я не знаю, что сказать, — растерянно признался он.

— Тогда ничего не говорите, — ладонь Чонгука опустилась на его голову, поглаживая. — Я был счастлив, когда узнал, что вы ответили согласием на моё предложение. Не думал, что вас так легко отпустят, тоже.

— Мне кажется, что вы обо мне слишком высокого мнения, — прошептал Тэхён, на что Чонгук вдруг, потянувшись всей своей силой, опрокинул его на постель и прижался губами к его губам, заставляя Тэхёна задохнуться от чужого желания. Короткий поцелуй, жадный, как глоток воды в пустыне, выбил из него дух.

— Я император, и не просто так, — шепнул ему на ухо Чонгук. — Я умею разбираться в людях. Моё мнение — правильное. Вы — моё сокровище, я буду оберегать вас пуще зеницы ока.

— Хорошо, — пискнул Тэхён. Казалось, что ещё маленький вдох, и вся буря чувств вырвется из него, и он не сможет остановить что-то очень страшное. Он позволил Чонгуку целовать себя, и каждое прикосновение плавило его неискушённое тело. Он вздрогнул и судорожно вздохнул, когда ладонь альфы коснулась его живота — ни один человек ещё не прикасался к его обнажённой коже вот так бесстыдно и уверенно.

— Чш-ш, не будьте таким напуганным, — Чонгук наградил его поцелуем в шею. — Вы слишком зажаты, если вы не хотите меня…

— Нет, нет, я хочу, — поспешно соврал Тэхён и, пытаясь унять дрожь в руках и коленях, добавил тихо: — Я не сведущ в любовных утехах… вообще. Я не умею…

— В самом деле? — Чонгук дёрнул бровью. — Я должен быть с вами ещё нежнее, моя любовь.

С сердцем Тэхёна творилось что-то неладное. Ему было очень страшно, этого не отнять, но прикосновения Чонгука будили в нём желание. В животе огнём пылало, и запах благовоний, и аромат, исходящий от волос его господина, и его шёпот, успокаивающий Тэхёна, и касания рук, скользящие по его телу — пока только немного задевающие зоны, о которых Тэхён старался не думать, но это было приятно. Он думал, что ему будет противно, но ему было приятно и страшно — тем не менее, он не мог понять, чего именно он боялся. Омега попытался отключиться, расслабиться, думая, что должен позволить сделать это с собой.

Но стоило пальцам Чонгука коснуться его между ног, и он не смог сдержать испуганного вскрика. Альфа приподнялся над ним, изучая взволнованное лицо взглядом.

— Больно?

Тэхён помотал головой.

— Тогда страшно?..

Немного поколебавшись, Тэхён кивнул и прошептал:

— Я волнуюсь, Ваше Величество.

— Смотрите на меня, не бойтесь, — нежно проговорил Чонгук, и с этого момента Тэхён больше не мог оторвать от него взгляда. Лицо альфы было юным, в этот момент Тэхён осознал, что император ещё моложе него, и это пропитало его чувства какой-то странной трепетностью. Ладонь альфы покоилась на его животе, только слегка поглаживая нежную кожу большим пальцем, что постепенно успокоило Тэхёна.

— Вам нравится, когда я касаюсь вашего живота, — заметил Чонгук, — сначала вы пугались, а теперь расслабились.

— Ваши прикосновения очень приятные, — стыдливо признался омега. — Я просто… никогда не думал, что лягу в постель с мужчиной. Мне немного стыдно.

— Чего вы стыдитесь, моя любовь? — промурлыкал Чонгук, оставляя поцелуй на щеке Тэхёна. — Вы так прекрасны.

Омега замолк, краснея и даже не заметив, как ладонь императора переместилась на внутреннюю сторону его бедра, и плотно сжатые колени чуть раздвинулись.

— Ваши руки, — Чонгук коснулся губами его шеи. — Прошу, коснитесь меня. Обнимите…

Тэхён заметил, что вцепился в покрывала пальцами, и разжал хватку, вместо этого обвивая руками шею Чонгука и не отрываясь смотря в его глаза — они горели, и Тэхён верил, что император в самом деле потерял из-за него сон. Руки Чонгука, его тело, его сила, это было везде, всеобъемлющим, мягко обволакивая омегу и доставляя ему удовольствие, и Тэхён всё ещё смотрел на него, держась за шею императора и часто дыша, когда ладони альфы скользили по его телу, когда его глаза смотрели так нежно.

— А!

— Больно?

— Нет, странно…

Чувствуя руку меж своих ног, Тэхён словно сходил с ума. Движение пальцев внутри было странным, новым, но до одури опьяняющим, и колени, вместо того, чтобы сжиматься, наоборот, разъезжались от охватившей тело слабости и неги.

— Хорошо-о, — проскулил Тэхён, борясь со слабостью. Его глаза закатились и закрылись, позволяя альфе зайти дальше.

— Тэхён, — шепнул император. — Тэхён…

Меж складками скользнул ещё один палец, собирая текущую влагу. Омега дёрнул коленями, одновременно желая уйти от прикосновений и податься удовольствию навстречу. Альфа приподнялся, устраиваясь между ног Тэхёна, и прижался к его телу, накрывая его. Омега жадно уставился в его глаза, хватая ртом воздух и цепляясь за плечи альфы.

— Вы чувствуете меня?..

— Да…

Жар его кожи, силу его мышц, его движение, его желание, вес его тела, вжавшего омегу в постель и словно не оставившего больше выхода — всё это стало для Тэхёна облегчением.

— Так хорошо? — мурлыкнул Чонгук ему на ухо, осыпая шею поцелуями и заставляя Тэхёна дрожать, когда он услышал постыдное хлюпанье.

— Да, — хныкнул он, жмурясь.

— Поцелуете меня?..

Вместо ответа Тэхён влажно прижался к нему губами, скользнув по уголку рта. Всё его тело взмокло от напряжения, и ноги не слушались, грудь судорожно вздымалась, в голове туманилось от наслаждения — Юнги не солгал, император действительно был нежен с ним, но Тэхён не мог поверить, что эти звуки издаёт сейчас предавшее его тело.

— Я хочу зайти дальше, — шепнул ему Чонгук. — Вы сможете меня выдержать?

— Да… — выдавил Тэхён и снова заскулил, когда чувство наслаждения исчезло, оставив после себя пустоту и лёгкое жжение, после чего он почувствовал пальцы на своём члене и даже задохнулся от возмущения реакцией своего тела, но затем что-то большое начало вторгаться внутрь него, и он совершенно забыл о существовании чего-либо. Белые вспышки перед глазами мелькали, словно бабочки, возможно, он ещё был пьян, но он не чувствовал ни боли, ни удовольствия, только приятную заполненность, когда его распирало изнутри, и он не мог понять, что это за чувство, но когда в голове немного прояснилось и он увидел нависшего над ним альфу, он снова осознал, что происходит и что это такое внутри него.

— Ах! — он коротко вскрикнул, дёрнувшись, чтобы отпрянуть прочь, но только причинил себе боль, и Чонгук тоже зашипел от того, что омега так сильно напрягся.

— Чш, чш, — он прижал к себе Тэхёна. — Всё хорошо…

— Я не хочу, нет, я не хочу, — забормотал Тэхён, крупно сотрясаясь. — Мне плохо…

— Больно? — Чонгук нажал пальцем ему на лоб, и это немного успокоило омегу. Он пришёл в себя и глубоко вздохнул.

— Ваше Величес…

— Это больно?.. Мне нужно прекратить? Вы должны сказать мне…

— Нет, нет! Я не знаю, что несу, я не понимаю, вы должны…

— Тише, тише… — Чонгук коснулся его челюсти губами. — Не торопитесь. Я ничего не делаю сейчас. Вам больно сейчас?

Тэхён снова глубоко вздохнул, рукой бездумно коснулся себя там, где их тела сливались в одно.

— Нет, вообще-то… нет, мне не больно, мне… на самом деле, это хорошо. Просто… это очень необычно, это очень необычно для меня.

— Вам это нравится? Может, вы бы хотели что-то другое?

— Но я не знаю ничего другого, — растерянно пробормотал омега. — Я, правда, не знаю, я же говорил…

— Всё хорошо, нет ничего плохого в том, что это первый раз, — Чонгук коснулся его губ снова. — Просто в следующий раз, если вы вдруг захотите прекратить, не пытайтесь отодвинуться, иначе вы сделаете больно нам обоим.

Тэхён моргнул. В следующий раз? И верно, он же не думал, что одной ночью всё ограничится?.. Император захочет его ещё, и…

— Я сделал вам больно? Я не хотел, я не хотел причинять вам боль… — расстроенно пробормотал он, всё ещё цепляясь за шею альфы.

— Ничего страшного, сейчас мне очень хорошо, — выдохнул Чонгук. — Если вы хотите продолжить, тогда двиньтесь немного на меня, и если хотите остановиться, то просто не двигайтесь, тогда мы сможем разъединиться через некоторое время.

Тэхён не хотел разъединяться. Ему было очень хорошо, и когда боль, появившаяся из-за его попыток отстраниться, ушла, вернулось то невероятное распирающее чувство, которое заставляло все его внутренности гореть и плавиться, ему было настолько хорошо, что он не мог перестать вздыхать и краснеть — ему было стыдно от того, насколько ему было хорошо, и когда страх ушёл, он смущённо пошевелил бёдрами из стороны в сторону. Чонгук глухо выдохнул.

— Хорошо, Тэхён…

Это ещё больше приободрило омегу, и он толкнулся бёдрами навстречу, позволяя пронзительному чувству заполнить себя целиком. Он закрыл глаза, но перед внутренним взором всё равно стояло лицо Чонгука. Он позволил себе упасть в удовольствие.