На следующий день Джин вывез Тэхёна в город, посмотреть на ярмарки и спектакль, и хотя это немного отвлекло омегу, он всё равно весь день был рассеянным и вялым, и так ни разу и не улыбнулся. Возвращаясь во дворец, он решил дойти до садов, и Джин оставил его блуждать в своё удовольствие, и Тэхён бездумно ходил везде, не боясь заблудиться — ему бы хотелось сейчас потеряться, спрятаться, а лучше — исчезнуть вовсе, особенно из сердца императора.

— Я не говорю, что Тэхён не виноват, я говорю, что он так поступил под давлением обстоятельств!

— Ты всё равно его выгораживаешь!

Знакомый голос вывел омегу из бездумного блуждания. Это был Юнги, который с кем-то спорил — по-видимому, с Намджуном, своим женихом.

— Я не выгораживаю его! Больше всего виноваты те, кто исказил информацию, чтобы избавиться от мальчика, да толку от этого теперь! Что мы, войну им объявим, что ли? Не смеши меня, — фыркнул Юнги. — Для начала нужно, чтобы все успокоились.

— Ага, ты первый успокаивайся. Чонгук никогда такого ребячества не проявлял, а теперь вдруг заперся у себя в покоях и носу не кажет. Он за этим омегой готов на край света ползти! Сидит, убивается из-за того, что был слишком ослеплён своими чувствами и причинил ему боль. Что это вообще за причина такая?

— То есть, ты бы не переживал из-за того, если бы сделал мне больно?

— Это другое!

— Никакое не другое!

— Не ссорьтесь, пожалуйста! — Тэхён вышел на голос. — Не нужно ругаться. Это моя вина. Это я виноват… Где… Чонгук? Я поговорю с ним.

— Вот, пожалуйста. Два сапога пара, — Намджун, которого Тэхён сначала принял за императора, всплеснул руками. — Оба старательно берут вину на себя.

— Дай им время остыть!

Тэхён, видя, как они ругаются, надломился и осел на землю. Невозможно было это наблюдать. И всё из-за него…

— Простите, — зашептал он. — Простите меня, простите…

Оба тут же прекратили ссориться и оказались около него.

— Малыш, мы не ссоримся, ну что ты, — тут же заверил его Юнги. — Ну какие ссоры. Намджун просто переживает за своего друга, мы все за вас переживаем, ну такая уж ситуация вышла. Я тоже виноват, не проверил, не проконтролировал, не взваливай всю вину на себя. Мы все тут чуточку виноваты.

— Я не виню вас, — утешил его Намджун. — Конечно, это тяжело, один в чужой стране, оставив семью, неудачно вышло.

Дыхание Тэхёна нормализовалось.

— Простите, — хрипло проговорил он. — Я за последние десять лет жизни столько не плакал, сколько за последние трое суток…

— Ну вот, водно-солевой баланс восстановлен, — Юнги похлопал его по спине. — Ну-ка, вставай, негоже тебе сидеть на холодной земле.

— Чонгуку плохо? Он заболел? — Тэхён тут же переключился. — Он что-нибудь говорил?

— Он просто расстроился, — сказал Юнги. — Он альфа и уроженец Когурё, он не сможет понять страхов омеги из Пэкче, пока ты ему не расскажешь. Просто тут другие обычаи, и он… не принял во внимание культурные устои Пэкче. Здесь интимная близость не считается чем-то постыдным, и люди не стесняются своего тела, так уж повелось. Я тоже виноват — я совсем об этом забыл.

— Я не спрашивал, но… давно ты в Когурё? — спросил Тэхён.

— Очень давно. Меня забрали ещё мальчишкой, дом, в котором я работал, отдал меня слугой иностранным гостям, и я приехал сюда, не зная языка, и тоже один, — сказал Юнги. — Сначала научился худо-бедно говорить, а потом сначала стал управляющим, затем пошёл работать во дворец, построил карьеру и вот — выхожу замуж за чудесного человека, — он взял Намджуна за руку и улыбнулся ему. — Разве мог бы простолюдин мечтать о таком в Пэкче?

— Только вы не думайте, что Когурё — это такая страна мечты, — покачал головой Намджун. — У нас тут много вещей, которые даже я считаю странными. Чонгук стал императором в шестнадцать лет, и удержать власть и сберечь своих братьев и сестёр ему было вовсе нелегко. Да и не всё вершит одна лишь власть императора. Но с вашим приходом многое изменилось, хотя бы то, что я теперь могу выйти замуж. И вы тоже заслуживаете того, чтобы выйти замуж за человека, которого любите, даже если это не мой друг и господин.

— Я хочу его увидеть, он впустит меня? — спросил Тэхён.

— Я провожу тебя. Если ты искренне хочешь его увидеть, он будет этому очень рад, — кивнул Юнги. — Пойдём.

Тэхён поспешил вслед за распорядителем. Намджун проводил их немного, но потом ушёл по своим делам, и Тэхён был безмерно счастлив, что они всё-таки не поссорились, он бы не выдержал, если бы ещё и Юнги поругался из-за него со своим любимым человеком.

— Ваше Императорское Величество, Его Величество господин императорский супруг прибыл!

Голоса Чонгука Тэхён не услышал, но привратник открыл ему двери покоев, и Тэхён, прижавшись к стеночке, проскользнул внутрь.

— Крадётесь, словно мышь.

Чонгук лежал в постели, но на ложе также находился столик с документами и растёртые чернила. Император просматривал бумаги, находясь у себя в комнате.

— Кажется, мы с вами одинаково расправляемся с плохим настроением, погружаясь в работу, — проговорил Тэхён, несмело приближаясь. Чонгук поднял на него горящий взгляд и отложил работу в сторону.

— Вам есть, что сказать?

— Нет, — растерялся Тэхён. — Я услышал от канцлера, что вы сегодня весь день не выходили из комнаты, я…

— Тэхён.

— Я хотел вас увидеть, — выдохнул омега. — Я не видел вас больше суток и даже не поинтересовался, как вы себя чувствуете…

— Вы пришли из чувства вины?

— Уже ухожу, — пробормотал Тэхён, пятясь спиной вперёд обратно к двери.

— Стойте.

Омега замер. Чонгук похлопал по постели.

— Займите место рядом со мной.

Тэхён покорился.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Чонгук.

— Хорошо…

— Вы выспались? Сокджин хорошо вас накормил?

— Да… да. Почему вы спрашиваете?

— Не только вы не видели меня больше суток. Я тоже не видел вас больше суток, — заметил Чонгук. — Кажется, вы что-то хотели сказать.

— Я написал письмо своей матери, чтобы спросить совета, — сказал Тэхён.

— Мхм. Как вы меня описали своей матушке? Я всё ещё надеюсь произвести на неё впечатление.

Тэхён посмотрел на императора и увидел в его глазах маленькие искорки. Кажется, Его Величество действительно был очень рад визиту своего непутёвого мужа.

— Как доброго и достойного человека, — честно ответил Тэхён. — Я хотел извиниться. Вы не сделали ничего плохого. Вам не нужно так переживать из-за меня. Я пока ещё ничего не решил, но… всё произошедшее правда моя вина. Я изначально неправильно относился ко всему, я думал, это ссылка для меня и удобный повод избавиться. Я думал, что я должен терпеть и смириться ради своей семьи. Но получилось так, что своим поступком я не совершил никакого подвига, а вовсе наоборот, причинил вам боль. Незаслуженно обидел и обеспокоил… мне очень жаль. Даже если я вас… не люблю… я должен был сказать, а не обманывать.

— Любовь — это дело двоих, я ничего не могу с этим поделать, — покачал головой Чонгук. — Юнги объяснил мне потом, насколько уязвимым вы, должно быть, себя чувствовали. Не возлагайте всю вину на себя, я слишком поторопился. Надо было дать вам неделю, месяц, надо было дать вам познакомиться со мной, разве не так? Вы три дня были уверены, что выходите замуж за моего канцлера.

— Зато вас позабавила сцена с мечом в брачную ночь.

— Зато вы были напуганы. И чиновники вашей страны в этом, кстати, были ни при чём.

Тэхён замолчал, а затем поймал взглядом свою свадебную шпильку, лежащую возле подушки императора. На ней всё ещё висела подаренная мальчиком жемчужина.

— У меня вопрос.

— Я весь ваш.

— Почему вы меня полюбили? Мы были знакомы всего один вечер.

— Вы читали мне стихи собственного сочинения на языке моей родины, даже не зная, кто я такой, — покачал головой Чонгук. Тэхён печально усмехнулся.

— Разве вы не знаете, как говорят про поэтов? «Если он сочиняет ей пару сонетов, значит, он её любит. Но если он сочиняет ей триста сонетов, значит, он любит сонеты».

— Что, если она тоже любит сонеты? — спросил Чонгук. Тэхён снова усмехнулся, но на этот раз скорее довольно.

— Ваше Величество, вы всегда знаете, что сказать?

— Вовсе нет, но с вами очень хочется продолжать говорить. Это, кажется, ваше, — Чонгук отдал ему шпильку.

— Только подвеска. Её подарил мне юноша по дороге к палатам, по имени Чондже, — поделился Тэхён. — Сказал, что самостоятельно нырял за жемчугом, даже не знаю верить этому или нет.

— Народ Когурё половину жизни проводит в море, — кивнул Чонгук. — Верьте этому юноше. Это мой младший брат, он вам не солгал.

— Ваш младший брат?!

Что-то щёлкнуло в голове Тэхёна, и он тут же спросил:

— Значит, розетку для жемчужины вы сделали?

— Я.

Волнение и восторг накрыли омегу, и он не мог удержаться от того, чтобы снова ощупать кружевную розеточку пальцами, полюбоваться ей ещё.

— Это… она… она такая красивая. Спасибо, — чувствуя, как щёки краснеют, пробормотал Тэхён. — Она мне очень понравилась.

— Я рад, что вы её надели на свадьбу, как Чондже просил, — кивнул Чонгук. — Он был просто счастлив, когда увидел её у вас в волосах.

— А вы откуда знаете, что он просил меня? — нахмурился Тэхён.

— Я тоже там был.

— Разве? Где?

— Сопровождал вас в пути.

Тэхён вскочил с постели.

— Вы — тот юноша, что схватили меня за локоть?! Как вы могли оставить страну и притвориться простым стражником? А если бы что-то случилось?! Если бы вы пострадали?!

— А если бы пострадали вы? — спросил Чонгук. — Вы всё отчитываете меня. Продолжайте, мне это даже нравится, честно.

— Я серьёзно! — возмутился Тэхён.

— Я хотел лично убедиться, что вы доберётесь в целости и сохранности. И получил бесценную награду.

— Какую ещё награду?!

— Смотрел, как вы вытаскиваете свою повозку из грязи, — совершенно серьёзно ответил Чонгук.

— Что?..

— Как вы стираете в реке свою одежду, как держите в руках лук, как любуетесь моей родиной и тоскуете по своей. Я получил бесценную возможность влюбиться в вас снова, ещё сильнее.

— Вы… — Тэхён схватился за его рукав в растерянности, переживая бурю эмоций внутри себя.

— Ничего не говорите. Вам не нужно. Я не буду требовать от вас ответных чувств. Я рад уже тому, что есть, что вы меня не ненавидите. Поэтому вы можете ничего не говорить.

— Но я хочу, — выдавил Тэхён. — Я хочу сказать что-то в ответ, я так хочу сказать… столько всего! И в то же время не знаю, что сказать…

— Тогда напишите сонет? — предложил Чонгук. — Я никуда не тороплюсь.

— Я не заслужил любви такого человека, — помотал головой омега.

— И почему вы так упорно желаете себе худшего? Тогда скажите мне, чего вы заслужили, и я стану таким человеком.

— Чонгук…

— Тэхён. У вас красивое имя. Хотел бы я почаще его произносить.

— Тогда произнесите столько, сколько хотите.

— Тэхён.

— М?

— Разотрёте для меня тушь?

Тэхён сделал чернила для императора, зажёг благовония, а затем принялся читать его документы из-за плеча, а после начал и высказывать свои мысли.

— Простите, — он оборвал себя, вдруг подумав, что его поведение непозволительно.

— За что?

— Я лезу не в своё дело..? Так ведь?

— Пэкче сильно ограничил ваш потенциал. Разумеется, всё это и ваше дело тоже.

— Я ведь ничего не смыслю в политике Когурё.

— А мне говорили, что вы целыми днями читаете книги по истории. Думаю, что ваша компетентность только выросла за последние пару дней. Прошу.

Они продолжили работать вместе до поздней ночи, пока Тэхёна не сморила усталость. Закрыв глаза, он прислонился к колонне балдахина и задремал, Чонгук же, закончив с делами, распустил его волосы и неторопливо уложил в свою постель, развязав пояс на его одеждах, а сам устроился на другой стороне кровати, потушив свечу. Уже к полуночи новость о том, что Тэхён остался в покоях императора, облетела весь дворец.