После завтрака, который благодарный Сокджин приготовил им лично, они разошлись по своим делам. Тэхён учился, затем, быстро перекусив в полдень, решил отправиться на почтовую станцию. Нацепив от солнца шляпу и повесив взятый из оружейной меч себе на пояс, он накинул халат на плечи поверх своего одеяния и вышел за ворота дворца.

Юнги и в самом деле уже показывал ему город, да и с Сокджином они уже выбирались, но расположение улиц было действительно путаное. Тэхён немного поплутал и обнаружил, что во время приливов вода заливалась в резервуары с опреснителями, которые потом орошали рисовые террасы, стоящие в тени деревьев. Таким образом, полив был механизирован. Отметив это, Тэхён пошёл дальше. Однако в полдень прилив вновь заполнил мелкие каналы, разделявшие остров, и чтобы добраться до почтовой станции, ему требовались услуги перевозчика — но он совсем не взял с собой денег!

— Братец! Это ты?

Услышав знакомый голос, Тэхён обернулся — это был Чондже.

— Вот мы и свиделись, — улыбнулся он подростку, подбежавшему к нему. Теперь он знал, что браслет на его руке — браслет долголетия, который, наверное, когда-то кто-то сплёл на свадьбу родителей Чонгука и его братьев и сестёр. А может быть, это был браслет, сплетённый по случаю свадьбы Чонгука?

— Свиделись! Как тебе мой старший братец? — сверкая, как новая монетка, спросил Чондже. — Красивый?

— Очень красивый! — рассмеялся Тэхён.

— А куда ты идёшь?

— На почту! Сегодня уже должны прийти вести от моей семьи, — ответил Тэхён. — Только мне никак не перебраться на ту сторону. Видимо, придётся вернуться обратно и подождать отлива.

— Тебе нужна карта с мостами! — воскликнул Чондже. — Да только ближайший мост отсюда далековато… Я тебя провожу!

С этими словами он повёл Тэхёна к набережной, у которой толпились лодочники — кто перевозил, кто торговал.

— У меня нет денег! — поспешно воскликнул Тэхён.

— Не переживай, братец, я заплачу! — гордо заявил юноша. Нескольких перевозчиков он отверг, ругаясь с ними, словно вырос на рынке, но с одним согласился поехать — сошёлся в цене.

— Мой братец говорит мне не тратить деньги почём зря, — сообщил омега Тэхёну. — Но я думаю, если он узнает, что я помог тебе, то очень даже обрадуется.

— А у тебя деньги-то останутся? — запереживал Тэхён.

— Останутся! У меня их вот столько — бесконечно! — похвастался подросток. К удивлению Тэхёна, когда их оставили на другом берегу, вместо монет юноша достал печать и отметился в книжке прямо поверх выставленной суммы.

— В конце недели люди, которые получили оплату печатями, забирают эту сумму из казны, — сообщил подросток. — Они приходят с расписками — и дело с концом! Вот так вот и не надо носить с собой тяжёлые кошельки.

— Умно! А если лодочник допишет другую сумму?

— Никак нельзя. Печать ставят поверх цифр, краска перекрывает сумму, а печать сама узорчатая, и каждая из них — одна-единственная! Если число изменить, сразу будет заметно, что оно поверх дорисовано. И украсть её нельзя — на ней вырезано моё имя.

Тэхён одобрил систему, и они пошли к почте, болтая о разных делах. Чондже уже был наслышан о сражении между ним и Чонгуком и делился своими восторгами:

— Мой брат — самый сильный воин в стране! А ты его победил! Я тоже буду заниматься с мечом!

— Его Величество сильнее меня, я одолел его трюками, — улыбнулся Тэхён. — В следующий раз мне не победить. Скажи, а у вас есть места, где учат обращаться с оружием?

— Конечно! Армия! — как само собой разумеющееся, сообщил Чондже.

— А как же мастера меча? Нет их школ, набирающих учеников?

— Такого я не припомню. У нас только ремесленники набирают себе учеников! А воинов нет, я такого не видел.

— Когда я был в Пэкче, иногда разные школы бросали друг другу вызов, и тогда проходили соревнования в сражениях, — вспомнил Тэхён. — А иногда приезжали заграничные мастера, чтобы посостязаться в искусстве меча!

— Вот это да! — восхитился Чондже. — Это же, наверное, невероятное зрелище! А ты их всех победил? Победил же?

— Нет, — рассмеялся Тэхён и погрустнел: — На самом деле, меня даже бы не пустили на них участвовать.

— Почему же?

— Во-первых, я был чиновником, а не воином, — ответил омега. — Во-вторых, омег до таких соревнований не допускают, как и женщин. Только альфы сражаются на арене. У нас в Пэкче омега с мечом — это… ну очень редкое зрелище.

— Почему?

— Раньше я думал, что знаю ответ, но теперь, кажется, что я ошибался. Я не знаю, почему, — покачал омега головой.

— Значит, ты особенный, братец! Один на миллион! — заключил Чондже. — Вот, это почтовая станция. Мы дошли.

Тэхён справился о том, приходили ли ему письма и, получив два конверта из дома, поблагодарил и вышел обратно к Чондже.

— Братец, а дашь посмотреть на письмена Пэкче?

Тэхён сел вместе с Чондже под сенью деревьев и принялся читать письма, попутно объясняя подростку, как читать то или иное слово. Мама писала ему, что у них всё хорошо, и жизнь продолжается, что они скучают, советовала не находиться долго на солнце, чтобы не приобретать смуглую кожу, к которой Тэхён и так имел склонность, просила описывать всё в подробностях, говорила, что без него в доме чувствуется пустота, и сообщала о последних событиях. Тэхён вспомнил, что он на самом деле в Когурё совсем недолго, и пока его жизнь была здесь невероятно насыщенной, дома прошло всего лишь две недели.

Вторым письмом было сообщение от близнецов. Они выслали ему фотокарточку, написали, что выклянчили её у кого-то сделать, и Тэхён показал Чондже своих брата, сестру и матушку.

— Очень красивые! На тебя похожи! Значит, это будут мои братец и сестричка из Пэкче, как и ты! — не уставал радоваться омега, то и дело шлёпая по коленкам ладонями. — Я хочу показать эту карточку братцу Чонёну, может, он тоже посватается?

— Я не думаю, что моя семья захочет оставить родину, как я, и приехать сюда, чтобы выйти замуж, — поцокал Тэхён. — Но я напишу им и предложу!

Младшие писали, что им дошли подарки «выкупа» Чонгука — всё, что было, они оставили себе на всякий случай, кроме отрезов ткани, из которых пошили «заграничные одёжки» — Тэхи приложила рисунки. Наверное, ткань из Когурё выглядела очень нарядной по сравнению с Пэкче. Тэян спрашивал, каково живётся наложником у императора и хорошо ли с ним там обращаются, хорош ли собой господин и добр ли он. Тэхён решил, что сможет наконец полностью описать то, каким Чонгук являтся, и даже допустить некоторые смущающие подробности — всё же младшие, хотя и несовершеннолетние, совсем скоро вступят в брачный возраст. Тэхён по дороге обратно думал, про что же ещё написать им в ответ? Про огромное море, такое прозрачное, что кажется, будто ты паришь в воздухе? Про горячие источники? Про множество островов? Про обычаи и нравы? Написать ли им, что здесь ночью вода поднимается к самым окнам, написать ли, что здесь люди в разгар рабочего дня могут оголиться по пояс, написать ли, что он сегодня сражался на мечах со своим мужем, чтобы поручиться за двоих влюблённых?..

Остаток дня он провёл в библиотеке, обложившись книгами не только по налоговым реформам, но и, как ни странно, кораблестроению. Строчки бежали за его кистью, как весенние ручьи, быстрые, за этим делом.

— Очень необычный выбор литературы, — заметил Юнги, принося ему ужин в библиотеку.

— Уже ночь? — удивился Тэхён.

— Я зажгу тебе ещё одну свечу, — Юнги нашёл ещё один светильник и поставил его к Тэхёну.

— А Чонгук, он тоже ещё не ужинал?

— Он ещё занят, и я думаю, будет занят до поздней ночи, — покачал головой альфа. — Он просил тебе передать, чтобы ты ложился спать у себя, без него.

— Почему? — удивился Тэхён. — Он не хочет меня видеть?

— Нет, что ты, — отмахнулся Юнги. — Он сказал, что дело не в тебе. Но причины не назвал, думаю, он просто будет занят допоздна.

— Но как же так? Он встаёт в четыре утра и ложится так поздно, — посетовал Тэхён.

— Не переживай за него так сильно, он потом восстановит силы, — утешил его Юнги. — Чондже мне сказал, что ты ходил сегодня на почту?

— Да, я уже написал ответ и завтра пошлю его, — Тэхён показал конверты с письмами. — Только я не знаю… В этот раз за меня заплатил Чондже, а в прошлый письма отправлял ты, как же мне их послать?

— Я схожу с тобой завтра ещё раз, а потом тебе выдадут твою собственную печать, — сообщил альфа. — Просто это трудоёмкий процесс. Изготовление именной печати занимает около месяца, тебе её сделают за недели две.

— У меня будет моя собственная печать? — удивился Тэхён. — Это значит, как много денег у меня будет?

— Чонгук должен выдать тебе ведомость, в которой будут учитываться твои финансы. Так как у тебя нет своего заработка, ты будешь зависеть от него, — сообщил Юнги. — У тебя будет лимит. Если ты его истратишь, то людям, пришедшим за деньгами, просто не выпишут их заработок, и они занесут это в твой долг на следующую неделю, и так далее. Пока у них висит твой долг, они больше не будут тебя обслуживать, пока казна не покроет расходы.

— А-а, вот как это работает, — покивал Тэхён.

— Когда тебе выдадут печать, казначей объяснит работу более подробно. Но не переживай, тебе хватит на лодочников, коробейников и отправку писем, — засмеялся Юнги. - А когда ты вступишь в должность, то у тебя появится свой заработок.

Тэхён поболтал с альфой ещё немного за ужином, после чего проработал по привычке до поздней ночи. Загнав себя до полусмерти над учебниками, он вернулся в свои покои, от которых уже успел отвыкнуть. Усевшись на своей постели, он распустил волосы и принялся их расчёсывать. Почему Чонгук сегодня велел ему идти к себе? Может ли на самом деле быть так, что проигрыш омеге уязвил его? Они не виделись с самого утра и даже не обедали вместе. Может, когда азарт схлынул, Чонгук посчитал, что это было слишком? Но он выглядел таким довольным и заинтересованным…

Тэхён отложил гребень в растерянности. Хотелось сейчас пойти и расспросить у альфы обо всём, но Тэхён даже не знал, где он и чем занят, а бегать по дворцу в поисках мужа было бы немного странно… Возможно, у Чонгука сейчас важная встреча, ведь император может быть занят в любое время суток.

Разбередив душу окончательно, Тэхён решил лечь спать.

Однако и на следующий день он проснулся и завтракал в одиночестве. Джин пришёл к нему передать, что императору нужно время побыть наедине и попросить омегу не искать его, поэтому Тэхён снова пошёл и погрузился в учёбу. После обеда, проведённого в одиночестве, он сходил вместе с Юнги на почту, а затем альфа показал ему местные школы — сейчас они не работали, дети занимались по утрам, но не так давно, ещё при отце Чонгука, построили несколько школ, где проводились лекции. Ранним утром дети собирались на скамьях и учились грамоте и счёту, истории и науке, а также иностранным языкам.

— Это повышает образованность всего народа, — пояснил Юнги. — Конечно, у торговцев, знати и ремесленников больше ресурсов на качественное образование, но император планирует в будущем увеличить процент образованных людей. Он надеется раскрыть потенциал каждого, кто знает, какой неогранённый алмаз может скрываться среди нас?

— Это очень хорошо, — одобрил Тэхён. — У нас тоже есть школы, но они все платные, поэтому многие родители либо сами обучают детей, либо вообще игнорируют образование. Особенно, если это омеги. Мне крупно повезло, что мой отец решил спросить меня, хочу ли я стать чиновником, и начал обучать со всей строгостью.

— Значит, ты и есть наш алмаз в огранке, — отозвался Юнги. — Проблема в том, что образование ещё несколько несистемно, методом проб и ошибок всё вроде налажено… но знаете, трудно оценить результат, если в школу необходимо ходить целых пять лет. Сколько у вас в школах занимаются дети?

— Около семи. Но у нас учат и многому другому. С другой стороны, у нас почти не учат иностранным языкам, из всех преподаётся лишь китайский, и то из-за сложности многие его избегают, — посетовал Тэхён.

— А что ещё вы изучаете?

— Ты удивишься, но музыку и живопись, а ещё естествоведение. Один учёный-естествовед, которого очень уважают у меня на родине, вывел, что математика развивает логику, а живопись развивает абстрактное мышление, таким образом, музицирование и живопись полезны для полёта фантазии. А на естествоведении можно различать виды почвы, растения ядовитые от неядовитых, почему одно растёт в одном месте, а другое предпочитает другое место. Как устроен наш мир, почему он в виде шара, что такое звёзды, и почему солнце садится на западе и встаёт на востоке, — Тэхён улыбнулся. — Это было моё самое любимое.

— Вот это да! О некоторых вещах и я не думал, — Юнги пришёл в восторг. — А ведь верно, морякам нужно знание звёзд, чтобы ходить в море! Надо бы и это тоже ввести в школьную программу.

— Может, я смогу помочь? — предложил Тэхён. — У меня уже есть кое-какие идеи, я могу ещё и организовать учебную программу и сократить её, но мне нужны школьные преподаватели, чтобы обсудить с ними всё, а ещё люди, которые занимались составлением этой программы. И знаешь, о чём я подумал?

— О чём же?

— Есть люди, которые станут кузнецами. Зачем же им знать расположение звёзд? — рассудил Тэхён. — Нам нужно подготовить две программы: для детей помладше, куда будет входить всё необходимое для жизни, и вторая программа, которая будет различна в зависимости от тех, кто какую профессию предпочтёт. Кузнецам и ремесленникам будет как раз интересно естествоведение про металлы и почвы, морякам — астрономия, торговцам — сложная математика и география, и так далее. Кроме того, люди, которые увлекутся наукой, смогут делать новые открытия, и если они будут полезны, государство может их спонсировать, покупая у них изобретения и используя на благо страны, а старым мастерам, которые больше не могут зарабатывать на жизнь, мы сможем обеспечить рабочие места, чтобы они поделились опытом.

— Хм… Это очень хорошая и дельная мысль, — одобрил Юнги. — Но есть одна загвоздка. Получится, что общее образование станет качественнее домашнего. Знати не понравится, если простолюдины и бедняки по уму сравняются с ними. Как бы тебе не начали чинить препятствия. Они и меня-то недолюбливают, а если ты в открытую начнёшь продвигать такие идеи, напрямую и без подготовки, то возмущение обеспечено. Императора завалят прошениями с ног до головы.

— Какой кошмар… Значит, здесь всё равно социальное расслоение по статусам имеет такое большое значение? Видимо, в этом Когурё не так сильно отличается от Пэкче, — расстроился Тэхён.

— Ты забыл, но ведь ты сам родился в обеспеченной и знатной семье, — заметил Юнги. — А вот я — нет, я был всего лишь слугой. Выбиться наверх можно лишь двумя способами: либо получать продвижение по службе, либо нажить богатство. Потому что и то, и другое означает власть, и тогда с тобой будут считаться. Если ты умный — ну что ж, ты просто умный.

— Но умные могут стать чиновниками, могут приносить пользу государству! — возразил Тэхён, но Юнги цыкнул:

— Вот ты и попался. Да какой же дворянин захочет, чтобы на местечко, пригретое для него и его потомков, претендовали внезапно поумневшие бедняки, которые, видите ли, очень способные? В этом вопросе они чрезвычайно субъективны и будут радеть за то, что каждому своё место, и нечего простолюдинам лезть во власть. Вот, подумай-ка над этой проблемкой на досуге.

— Да, ты прав, — Тэхён потёр подбородок. — Значит, можно создать орган, который никак не будет затрагивать императорскую власть? Что, если мы создадим университет?

— Университет?

— Да, это такое учреждение, в котором собираются деятели науки ради обучения и изысканий. Их ранжируют по достижениям и знаниям, а императорской властью даруется возможность преподавать. Если преподавателей и лекторов можно будет назначать с одобрения чиновников, как думаешь, это решит проблему? Думаю, в таком случае у них появится некоторая преграда, отделяющая их от простолюдинов, которых они так не любят. Государство сможет пользоваться услугами университета в ответ на спонсирование. Университет может предоставлять их детям эксклюзивное образование, проводить прогнозирование, исследования общества, выделять для знати учителей высшего ранга, а для общего образования — рангами пониже. Потом это можно будет отменить, но для начала, чтобы не было возмущений, сойдёт, — предложил Тэхён.

— Господин Ким, да ты просто фонтанируешь идеями! — воскликнул Юнги. — Сколько всего интересного от тебя можно услышать.

— Ну, это всего лишь идеи. Надо разговаривать с людьми, смотреть с их стороны, чем чревато для них появление университета и с какими трудностями нам надо столкнуться.

— Да и стоимость этого предприятия немалая, для начала нужно сформировать хотя бы какую-то систему, а потом уже создавать целый аппарат.

Так, беседуя, они дошли обратно до дворца, а затем Юнги отправился по своим делам, а Тэхён — по своим, снова устремившись в библиотеку и с ещё бòльшим энтузиазмом принявшись за свои изыскания.

Так незаметно пролетел и ещё один вечер. Джин принёс ужин в библиотеку, заметив, что тетрадь Тэхёна вспухла от записей, и поинтересовался его делами.

— Скажи мне, если бы мы создали университет, где могли бы обучаться и преподавать любые люди, как бы ты к этому отнёсся? — спросил Тэхён.

— Хорошо, — мягко улыбнулся омега в ответ. — Я знаю, тебя беспокоит расслоение по социальному статусу, но я не из таких людей. В конце концов, мой жених — простой солдат.

— Как продвигается подготовка к свадьбе? — обрадовался Тэхён.

— Мы проведём обряд в конце этой недели в нашем поместье, — ответил Джин. — Наш папа будет всё организовывать. Мы ждём много гостей! Вы тоже приглашены, Ваше Величество, как мы можем не позвать вас после всего, что вы сделали для нас с Хосоком?

— Я надеюсь, я не задел твоего жениха своей помощью? — спросил Тэхён. — У меня просто не было времени для того, чтобы поинтересоваться, но мне показалось… что у меня будет больше шансов против Чонгука.

— Нет, что вы. Хосок уже бросал императору вызов для меня, — покачал головой Джин. — Проиграв на сватовском поединке, можно попробовать ещё раз, через год. И хотя он упорно тренировался, возможно, именно ваш новый стиль был необходим, чтобы победить сильного воина, такого, как наш господин. Хосок никогда не будет смотреть свысока на хорошего воина, кем бы он ни был, чужестранец ли, омега или женщина. Он вас безмерно уважает и, думаю, немного побаивается, — Джин хихикнул.

— А это нормально, что я вступился? В конце концов, это жених должен доказать свою силу и всё такое, — засомневался Тэхён.

— Всё в порядке. Если представители женихов сильны, это нормально. Вы выступаете не просто как человек со стороны, пришёл и ушёл, вы теперь наш покровитель. Но не переживайте! В конце концов, я из богатой и знатной семьи, а моя родня любит Хосока, поэтому он будет принят в наш клан безо всяких проблем. Отец только потребовал, чтобы наши дети носили мою фамилию, и Хосок согласился, сказал, нечего отцу без кола и без двора давать наследникам свою безродную фамилию. Пришлось его поколотить, тоже мне. Я надеюсь, что всё-таки мы сможем пойти на компромисс. Он хороший человек и я думаю, что однажды он станет великим. Он может стать родоначальником нового клана. Посмотрим.

— В будущем первой легендой о Чон Хосоке будет легенда, как он изловил для своего возлюбленного пантеру, — заулыбался Тэхён.

— Ваше Величество, вы умеете составлять гороскопы?

— Нет, если честно, никогда не составлял, — признался Тэхён.

— Может, вы выберете имя для нашего ребёнка? — спросил Джин.

— Для вашего ребёнка?

— Да, — кивнул Джин. — Я ношу ребёнка Хосока. Уже пять или шесть недель, недавно заметил бугорок на животе. Он сейчас, должно быть, размером с зёрнышко, мой малыш.

— Какая прелесть! — восхитился Тэхён, его взгляд теперь был сконцентрирован на полностью закрытом одеждой животе омеги. — Ты уже сказал ему?

— Пока нет, вы первый после меня, кто узнал, — Джин пробежался пальцами по своему телу. — Мы больше не хотели тянуть с беременностью, ещё немного лет и мне станет сложнее выносить ребёнка. Сейчас — самое время. Поэтому я вам вдвойне благодарен — малыш родится в браке, это замечательно.

— Но сколько тебе лет? — удивился Тэхён. — Я думал, ты младше меня!

— Спасибо, — потупил взгляд Джин. — Но мне уже тридцать два… самое время завести малыша!

— О, Джин! — Тэхён не смог сдержать своих эмоций и обнял омегу. — Как всё чудесно сложилось! Конечно, я постараюсь придумать лучшее имя для малыша.

— Спасибо вам, Ваше Величество, — счастливо выдохнул Сокджин. — Я пойду найду Хосока, а вы не засиживайтесь допоздна!

Тэхён так обрадовался будущему ребёнку у Сокджина, что совсем забыл спросить у него, не освободился ли случаем Чонгук. Но время было уже довольно позднее, и Тэхён решил не начинать поиски в ночи. Закончив учиться, он отправился на горячие источники, чтобы вымыться и отдохнуть — голова гудела от мыслей. Раздевшись и отдав себя в руки слуг, Тэхён всё раздумывал о маленьком комочке в животе Сокджина. Положив руку себе на живот, он подумал — что, если тогда отвар не сработал? В ту ночь Чонгук всё продолжал и продолжал делать это, вторгаясь в его тело и заставляя всё внутри сжиматься от удовольствия, Тэхён в самом деле думал, что его лоно было полно семени альфы. В любом случае, прошло слишком мало дней, а Тэхён так и продолжал пить этот отвар — на всякий случай, как сказал ему Сокджин.

— Ваше Величество? У вас болит живот? Нам позвать лекарку?

— Нет, нет, я, эм, я, наверное, слишком плотно поел перед сном, — спохватился Тэхён и перестал хвататься за свой живот, словно его и вправду скрутило. Вот ведь глупости какие…

Внутри всё как-то странно подхватило при воспоминаниях о той ночи. Как Чонгук сделал ему так хорошо, что он забыл обо всём? У Тэхёна не осталось никаких мыслей в те минуты, и помнил он только ласку, нежную силу, объятия, поцелуи и движения, приносящие наслаждение. Ему было так хорошо, и он с радостью и восторгом старался сделать альфе хорошо тоже, и был счастлив, когда Чонгук стонал и шептал ему на ухо, как он восхитителен. Он столько всего попробовал, что это казалось безумством.

— Ваше Величество, вам заплести волосы? Вернётесь ли вы сегодня к Его Императорскому Величеству?

— Нет, — грустно ответил Тэхён. — Пожалуйста, просто расчешите, и этого достаточно. Я заплету перед сном сам.

Кто будет расчёсывать чёрные пряди императора сегодня? Кто обнимет его, кого он завтра разбудит с утра словами: «Просыпайтесь, сокровище…»

В любом случае, не Тэхён. Это было даже унизительно — сначала быть покорённым Его Величеством, чтобы затем быть отвергнутым. Да, Тэхён не хотел страдать, чего же в этом плохого?

Его сопроводили в его покои, и он улёгся на кровать, но не смог заснуть. Зажёг светильник, встал напротив зеркала, скинул с себя одежду и отошёл подальше, чтобы уместиться в небольшом отражении целиком, чтобы изучить то, как он выглядит. Его фигура была сильной и худой, из-за физических упражнений мускулы чётко вырисовывались под кожей, а живот и грудь, вместо того, чтобы быть гладкими и немного пухлыми, как полагалось у омеги, были скорее рельефными, а на ладонях мозоли от письменных принадлежностей и меча.

— Нравилось ли ему это? — Тэхён потёр ладонями друг о друга. Сейчас он выглядел куда лучше, чем раньше, ведь за ним ухаживали ежедневно. Он схватился за свои волосы, расчёсывая их пальцами, и уселся перед столиком с зеркалом, чтобы заплести косу, а затем открыл окно и уселся на пол, спуская ноги вниз, к воде. Море поцеловало его лодыжки, и Тэхён принялся болтать ногами в волнах, брызгаясь от досады, охватившей его.

Вдруг его ступни коснулось что-то, что-то тёплое и гладкое. Омега взвизгнул и тут же отскочил от окна подальше, чуть не покатившись по полу кубарем. За окном раздался всплеск.

— Кто там? — воскликнул Тэхён, бросаясь к окну и всматриваясь в темноту, освещённую только светом из окон и сигнальными огнями. Но ответа так и не пришло. Тэхён решил, что это какая-то рыба, вероятно, коснулась его ноги, и может, его кожа слишком остыла в воде, и потому прикосновение показалось ему тёплым? В любом случае, омега слишком перепугался и больше в этот вечер ног в море не опускал.