На следующий день Тэхён решил отдохнуть от учёбы, и по этому случаю Сокджин пригласил его в своё поместье прогуляться и посмотреть, как продвигается подготовка к свадьбе, а заодно познакомить с семьёй и поужинать. Тэхён был очень рад познакомиться с родителями и Сокджина и Намджуна, оба омеги радушно приняли его в своём доме, а семья Ким обещала поддержать его во всех начинаниях; Хосок весь день не отлипал от Сокджина, и Тэхён замечал, что альфа украдкой трогал его живот, словно проверял, не вырос ли он ещё немного за какие-то там полчаса. Вечером они вместе сели ужинать, угостив Тэхёна самыми невообразимыми лакомствами, и Сокджин лично ему подкладывал лучшие яства, так, что Хосоку даже пришлось его останавливать. Однако в конце дня мысли о Чонгуке снова заполнили всю голову Тэхёна; возвращаясь домой, он твёрдо решил найти альфу и поговорить с ним.

Однако когда он вернулся в свои покои, ему передали записку от императора, в которой говорилось:

«Господин Ким, я вынужден уехать ненадолго по личным причинам. Я сожалею, что мы не виделись всё это время, и умоляю о прощении. Бесконечно вас любящий супруг.»

Тэхён настолько разозлился от этой записки, что разорвал её в клочья и вышвырнул в море. Ему казалось очевидным, что император его избегает в последние несколько дней, и слова «бесконечно любящий» показались ему лживыми. Сердце императора переменилось? Измерив свои покои шагами миллион раз, Тэхён вконец себя извёл, попросил сонной настойки и проспал без сновидений до позднего утра, а затем отправился заниматься в библиотеку, закапывая себя в работе. Первая его тетрадь закончилась, и ему принесли ещё бумаги для записей; без отрыва он прозанимался весь день, не прервавшись ни для обеда, ни для полуденного отдыха.

— Душа моя, ты так совсем себя загонишь, — посетовал Юнги, принеся ему ужин в библиотеку. — Уже который день ты ешь здесь.

— Делать всё равно особенно нечего, — безрадостно пробормотал Тэхён. — Тебе не обязательно носить мне еду, наверняка у тебя полно и других дел, Юнги.

— Глупости. Я же вижу, если тебе не принести поесть, ты так и ляжешь спать голодный.

— Конечно, нет, я могу дойти до кухни… — Тэхён осёкся, вспоминая, как пропустил сегодняшний обед, лишь перекусив орешками.

— Не переживай. Мне не трудно заглянуть к тебе. Хочется тебя разговорить, что ты такой грустный?

— Я и сам не знаю, — соврал Тэхён, но Юнги лукаво на него взглянул:

— Соскучился?

— Да, — признался омега, закрывая глаза и откидываясь назад. — Мне ничего не хочется делать — ни сочинять стихи, ни плавать в море, ни гулять по саду, ни выходить в город, ни меч в руки взять… Но когда я учусь, я готовлюсь, я хоть что-то полезное делаю. Почему-то внутри всё тошно и противно, на себя в зеркало смотреть не могу.

— Соскучился, — кивнул Юнги. — Влюбился ты.

— Влюбился? — вздохнул Тэхён, отведя взгляд. — Немудрено. Когда под белы рученьки, да и так, и эдак обхаживают, как мне устоять, когда на меня в жизни альфы кроме как с презрением и не смотрели? А потом, когда это всё вот так исчезает, — он щёлкнул пальцами, — сердце раскалывается. Мы, омеги, такие простосердечные существа…

— Не говори так про себя, — Юнги похлопал его по руке. — Он скоро вернётся, вот увидишь.

— А зачем уехал?

— По личным обстоятельствам, каким — ведать не ведаю, — пожал альфа плечами. — Ты же не за вкусную еду и богатые дары к Чонгуку склонился. В конце концов я тебе больше обедов носил.

Тэхён посмеялся. Юнги немного развеял его мысли, и, получив возможность излить немного душу, омега почувствовал себя лучше.

— Я даже не знаю, когда он вернётся, — покачал головой Тэхён.

— Пусть так, он обязан вернуться к свадьбе, — заверил его Юнги. — Тебе нужно развеяться. Может, завтра съездим прокатиться на побережье?

— Прокатиться?

— Держу пари, ты уже давно не садился в седло, — предположил альфа. — Ну-ка, где тут у нас карта?

Юнги показал ему, где можно было пустить лошадь в галоп.

— Вот здесь можно совершить отличную прогулку рано утром, — сказал он. — Здесь лесная полоса подходит вплотную к песчаному берегу, это дивное зрелище, особенно когда встаёт солнце. Хочешь поехать? Мы с Намджуном давно хотели выбраться полюбоваться рассветом, можем и тебя с собой взять, если хочешь.

— Я могу поехать один, — покачал головой Тэхён. — Если вы будете вдвоём, зачем там я?

— Ну, потому что мы друзья, — улыбнулся Юнги. — Мы с Намджуном будем ещё всю жизнь вместе жить, не волнуйся о нашем времени вдвоём. К тому же, мы любим гулять с друзьями, он невероятный болтун, заговорит зубы любому — он точно захочет с тобой обсудить все идеи, над которыми ты думаешь.

— Правда? Мы… друзья? — с надеждой переспросил Тэхён, ощущая волнение.

— Конечно, друзья, — заверил его Юнги.

— Ха-ха, да, просто… ха-ха, это чувствовалось так естественно, — признался омега и пояснил: — У меня никогда не было друзей, а когда появились, я даже и не заметил. Я… так рад!

— Тогда договорились? Утром я разбужу тебя и прикажу седлать лошадей, — воодушевлённо пообещал Юнги.

Настроение Тэхёна улучшилось, и ночь на этот раз пролетела для него незаметно. Рано утром Юнги вместе с Намджуном постучались в его покои, и слуги помогли Тэхёну одеться в подходящий для выезда наряд. Пришлось немного подождать, пока волосы Тэхёна соберут в корону вместо косы или хвоста, чтобы ветер не растрепал его драгоценную шевелюру.

На выходе их уже ждали три осёдланные лошади. Тэхён выбрал себе одну, отрегулировал себе стремена и спросил:

— Как её зовут?

— Данбам, это сестричка императорского скакуна Даннат, — сказал Юнги. — Мой мерин — тоже их родственник, а вот у Намджуна есть своя лошадь Наму, но сегодня она капризничает, поэтому её оставили в стойле.

— Значит, ты Данбам? — Тэхён ласково похлопал кобылу и легко забрался в седло. — Милашка.

Они выехали за ворота; Юнги рассказывал, куда они поедут, и показал, что на седле есть небольшая сумка, в которой есть вода, немного денег и съестного. Солнце ещё не встало, но небосклон уже был пастельно-голубым, и утренние сумерки погружали всё в нежные приглушённые цвета. Город только просыпался, поэтому они должны были успеть на побережье как раз к рассвету. Они втроём пересекли водную преграду на пароме, чтобы добраться до материка, и, вот так болтая, добрались до леса у берега.

— Давайте наперегонки до косы? — предложил Юнги. — А там и позавтракаем!

Пустив лошадей вскачь, они помчались вперёд. Тэхён не стал торопиться, вместо гонки отдав предпочтение наслаждению — ему было приятно вновь оказаться в седле, среди деревьев, мчаться, рассекая ветер, и вдыхать сладкий утренний воздух, слушать дробный перестук копыт. Он и не знал, что где-то здесь можно замечательно пустить лошадь в галоп!

Солнце встало, заливая золотым светом деревья, затапливая первым теплом траву и песок. Они втроём достигли песчаной косы и спешились, прогуливаясь по берегу, обмельчавшему во время отлива. Намджун отвлёкся на игры с бегающими по влажному песку крабами, а Юнги тем временем поинтересовался:

— Ну как тебе наш променад? Тут правда замечательный воздух, с одной стороны горы, с другой — море.

— Да, тут чудесно, — улыбнулся Тэхён и тут же погрустнел. Ему бы очень хотелось встретить здесь рассвет с Чонгуком. Но, наверное, император занят, чтобы постоянно баловать Тэхёна и проводить с ним всё время вместе.

— Что случилось? — Намджун подошёл к ним с горстью, в которых была кучка крошечных крабиков, разбегавшихся с его ладони, пока в ней не осталось ничего. Тэхён хихикнул от этого зрелища:

— Нет, ничего. Я просто немного соскучился по Чонгуку.

— А-а, — закивал Намджун. — Я понимаю.

Покончив с завтраком, они снова сели в седла и крюком отправились обратно, прогуливаясь по лесу и обсуждая дальнейшие планы. К моменту, когда они добрались до столицы обратно, солнце уже стояло довольно высоко, а на часах было уже около восьми.

— Кто это едет? — спросил Тэхён.

— Кажется, военные, может, сопровождают кого или вернулись с дозора, — предположил Намджун.

— Наверное, это Её Высочество! — догадался Юнги.

— Принцесса вернулась?

Тэхён увидел небольшую процессию, идущую от порта параллельно с ними. Мост пересекли несколько десятков солдат, несколько всадников, среди которых была невероятно красивая девушка в пурпурных одеждах, с волосами, забранными в простой венец, и с мечом на поясе. К удивлению и расстройству Тэхёна, человек рядом с ней был не кто иной, как его муж. Чонгук ехал рядом с ней на своём коне, стремя к стремени, не выпуская её руки из своей, и его глаза лучились любовью. Точно так же он смотрел и на Тэхёна несколько дней назад.

Неосознанно омега приблизился к процессии, не прекращая пожирать глазами пару. Это ведь нормально. Он сам говорил, что Чонгук должен проводить время с наложницами. Сердце императора огромно, оно может вместить в себя любовь ко многим.

Незаметно для себя, он оказался на улице, преградив дорогу. Данбам мотнула головой, потянув на себя поводья, и Тэхён очнулся, поймав взгляд императора на себе. Что он делает?

Вскрикнув, Тэхён схватил поводья и пришпорил лошадь, кидаясь прочь с улицы и не желая помнить ту картину, что он сейчас увидел. Что бы он ни говорил, это было горько. Император уехал по личным причинам? Он поехал проводить время с этой женщиной?.. Это было обидно.

Игнорируя крики Намджуна и Юнги, Тэхён поскакал прочь. На душе у него было противно и мерзко от собственной ревности, но сколько он ни пытался себя успокоить, слёзы вскипали на глазах.

— Тэхён!

Голос Чонгука привёл его в ужас, когда омега понял, что его преследуют. Пришпорив кобылу ещё яростнее, он быстрее молнии рванулся по улицам и одним махом перескочил обезвоженный канал, а затем на грани промаха, хлестнув лошадь, заставил её прыгнуть на отходящий паром. Чонгук, настигнув его, был вынужден остаться на берегу. Тэхён спешился, крепко держа поводья и смотря на альфу, пока тот смотрел на него странным и грустным взглядом, но потом наблюдать отдаляющийся берег не стало сил, и омега спрятал лицо на шее кобылы.

Через полчаса паром прибыл обратно на материк. Тэхён потянул за поводья кобылу, уходя с берега. Куда он теперь пойдёт? Зачем он вообще сюда поехал? Может, он хотел сесть на лошадь и поскакать прямо к своему дому там, в Пэкче? Почему он вообще приревновал Чонгука к этой девушке, он ведь даже не знает, кто она… ведь сам Тэхён общается с Юнги, и с Хосоком, и Чонгук никогда ему не запрещал!

— Какой я отвратительный… — пробормотал Тэхён. Да даже если она ему нравится! Даже если он её любит, если она его наложница — это его императорское право, уделять внимание тем, кто родит ему наследника. Что Тэхён творит? Думал, что император теперь принадлежит ему одному, словно домашний зверь, с которым можно развлекаться, когда заблагорассудится…

— В конце концов, мне просто следует знать своё место, — вздохнул омега, ведя лошадь за собой по песку. Он стащил с себя корону и шпильку, сначала захотев швырнуть их оземь, но потом бережно завернув в дорожную сумку. Это не его вещи, он не должен ими швыряться. Он заплёл волосы в косу и перекинул её через плечо, неторопливо бредя с Данбам по берегу, пока он не стал совершенно пустынным, после чего, устав, привязал лошадь к дереву, а сам уселся на землю, прислонившись к дереву спиной.

Именно там и нашёл его Чонгук примерно через час, также ведя своего скакуна за поводья.

— Вы заставили меня побеспокоиться, Ваше Величество, — грустно проговорил он. Тэхён поднялся, а затем опустился, чтобы поклониться ему, и замер, почти касаясь лбом земли.

— Я умоляю вас о прощении…

Чонгук сел рядом с ним и прижал его к себе.

— Кажется, вам нужно мне что-то сказать? — тихо проговорил он.

— Простите меня…

— Не это.

Тэхён некоторое время молчал, а потом зарылся носом в одежду у шеи альфы, цепляясь пальцами за его плечи.

—  Вы оставили меня… Ваше сердце переменилось? Я искал вас… и ждал. А вы в это время были с другой женщиной…

— Вы думаете, я такой человек? — спросил Чонгук. — Вы меня обижаете.

— Простите.

Тэхён помолчал и продолжил, тиская одежды альфы:

— Сначала вы отослали меня в мои покои безо всяких внятных объяснений, избегали меня, а потом вовсе уехали, ничего не сказав, а потом я вижу вас с кем-то ещё, что же я должен был подумать? Скажите мне, и я тут же перестану расстраиваться и раскаюсь в своих негодных чувствах. Мне и самому от себя противно… я не могу винить вас. Только себя.

Чонгук немного отстранил его от себя, нежно проведя ладонью по щеке, а затем вытаскивая из его косы мелкий лесной мусор.

— Мой возлюбленный муж так ревнив, что позавидовал моей собственной сестре, — проговорил он. — Ну что же это такое, что вы только и делаете себе больно?

— Так… это не наложница? — сглотнул Тэхён, чувствуя, как стыд опаляет его щёки.

— Господи! Откуда у меня наложницы? Моё возлюбленное сокровище, у меня нет гарема. Я, как и любой человек в этой стране, могу взять лишь одного супруга в одно время, — Чонгук снова прижал его к себе, изо всех сил обнимая. — И вы не мой наложник, вы мой супруг-император! К вам даже обращаются «Ваше Величество», разве вы не заметили?

— Мне так стыдно, — простонал Тэхён. Подумать только, сестра! Конечно, Чонгук бы смотрел на неё с любовью… наверняка он давно её не видел. А эта правда о гареме? Он ведь даже никогда не видел других девушек или омег рядом с Чонгуком, и дворец Тэхёна был вечно пуст…

— Это моя вина. Я не развеял ваши страхи, — Чонгук прижался к его виску губами. — Простите меня…

— Нет, вы не виноваты, это я снова надумал… и накрутил себя, и снова вас обидел…

— А я обидел вас…

— Вы ведь не из-за меня уехали?! — с отчаянной надеждой спросил Тэхён. — Я боялся, что оскорбил вас, победив в схватке…

— Отчасти из-за вас, — Чонгук пригладил его растрепавшиеся волосы. — Но вы меня не оскорбили, ничуть. Напротив. В схватке вы были настолько великолепны, что я возжелал вас снова… Я не сумел выбросить из головы господина Кима, невероятно искусно орудующего мечом. И ко второй половине дня я обнаружил, что у меня поднялась температура. Боюсь, что вы спровоцировали мой гон, и он пришёл немного раньше.

— Гон?! — покраснел Тэхён.

— Я не хотел вас смущать. Вряд ли вам понравилось бы моё возбуждённое пыхтение по ночам, поэтому я послал вас ночевать в ваши покои и старался держаться подальше от вас, — признался Чонгук. — Но мне снились вы, и по ночам я приходил под ваши окна.

Тэхён сощурился.

— Вы хотите сказать — приплывали.

— Да, — сознался император.

— И цапнули меня за ногу!

— Кто же знал, что вы суёте ноги в воду ночью!

— Кто же знал, что вы суётесь в воду ночью весь, целиком! — пыхтя от возмущения, парировал омега, и альфа сдался:

— Я думал, что если приплыву, то точно не смогу поддаться соблазну, но я испугал вас и принял решение уехать в другую резиденцию, чтобы не испытывать судьбу, пока гон не пройдёт. А на пути обратно я встретил свою сестру Чонху, которая прибыла с супругом на свадьбу.

— Значит, вы провели гон без меня? — спросил Тэхён. — Но почему? Я ведь ваш муж!

— Во-первых, я не хочу снова вас принуждать, а во-вторых, ваше тело неискушенное, даже если бы я сказал, а вы согласились, вы бы не знали, на что соглашаетесь. Вы могли меня не выдержать, и я снова мог причинить вам боль, — серьёзно сказал Чонгук.

— Но вы могли бы хотя бы обсудить это со мной, а не избегать, используя отговорки! — возмутился Тэхён. — Ведь я ваш муж!

— А, вот теперь вы не просто помните, что вы мой муж, но и осознаёте это, — дёрнул бровью Чонгук. — Будете всё время это повторять? Я-то знаю, что вы мой муж, и не забывал ни на секунду.

— Простите…

— Хватит просить прощения, вы ни в чём не виноваты, кроме бессмысленного побега только что, — Чонгук ласково прикусил омежье ухо. — Вы же знаете, показывать альфе спину, убегая от него, и надеяться, что он вас не настигнет — действительно бессмысленно. Особенно если это ваш муж.

— Да, — стыдливо вздохнул Тэхён, цепляясь за его шею.

— Поцелуете меня?

Омега торопливо и жадно прильнул к его губам, забираясь на колени альфы. Хотя ему и было стыдно и неловко от всего произошедшего, сокрушительная тоска по мужу и радость от воссоединения затопили его, подавая вперёд, чтобы обиженно кусать сладкие губы. Альфа сердито хныкнул в поцелуй и прижал к себе мужа за талию, опрокидывая на себя, и они чуть не стукнулись зубами, падая на траву.

— И вот вы лежите на мне, и мы целуемся, — шепнул Чонгук, поглаживая поясницу Тэхёна.

— Ваше Величество…

— Да, я знаю. Бесстыдно и развратно.

Тэхён сердито закрыл его рот пальцами.

— Я очень по вам скучал и переживал, — признался он.

— Я по вам тоже скучал, — альфа куснул его за пальцы. — Я хочу знать, чем вы занимались без меня. Я хочу знать всё, моя любовь. Вы думали обо мне по ночам?

— И по ночам, и весь день, только о вас и думал, — пожаловался омега. — Никакого спасу нет!

— Пожалуйста, думайте обо мне ещё, — попросил Чонгук. — Я так счастлив сейчас…

Тэхён улыбнулся, наклоняясь и снова целуя альфу.

— Я тоже счастлив, — поделился он.

— Вам нужно встать с меня…

— Ох! Простите… вам, наверное, тяжело, — Тэхён поспешно слез с альфы, отряхивая своё платье и усаживаясь рядом.

— Не в этом дело. Но вы не можете так крепко прижиматься своими бёдрами к моим, ёрзать на мне и рассчитывать, что я буду спокоен и непоколебим, как скала.

Тэхён залился краской ещё сильнее, отворачиваясь.

— Сокровище, ну что теперь такое?

— Я не хочу вас стыдить, поэтому мне нечего сказать, — проговорил Тэхён.

— Почему вы отворачиваетесь? Не хотите на меня смотреть?

Преодолев смущение, омега поднял взгляд на мужа.

— Вам непривычно, что мужчина так реагирует на вас? — Чонгук прижал его к себе и коснулся губами шеи. — Как вы собираетесь быть со мной в гон, если даже это выводит вас из равновесия?

Тэхён слабо упёрся руками ему в грудь, не чтобы оттолкнуть, а чтобы не упасть.

— Ваше Величество… это с непривычки. Если вы будете делать это со мной чаще, я перестану смущаться…

— О-о-о… вот как вы заговорили, — промычал Чонгук, выцеловывая его шею.

— Пожалуйста, не говорите ничего…

— Почему? Что в этом плохого? Я радуюсь, что вы мне доверяете своё драгоценное тело, я приложу все усилия, чтобы доставить вам удовольствие. Чтобы вы хотели ложиться со мной ещё и ещё… ещё и ещё.

Тэхён вспыхнул, жмурясь и постанывая из-за губ, прихватывающих его кожу.

— Да мне и первого раза хватило… — прошептал он, — для такого впечатления… Ваше Величество, что вы делаете, это, ах? Посреди бела дня!

— Но здесь никого нет, — промурлыкал Чонгук. — Только мы вдвоём.

— И что вы задумали сделать?!

— Все мои мысли — о моём возлюбленном супруге, все эти дни я мечтал, чтобы он выгибался и стонал в моих руках, и вот сейчас вот он мой супруг, и вот они мои руки, поэтому всё, чего я добиваюсь — это чтобы вы именно выгибались и стонали, — тихо пророкотал Чонгук ему на ухо, тиская его через одежду.

— Хах… — взгляд Тэхёна метнулся по побережью вправо, влево, но везде и вправду было пустынно, а глаза вдруг затопило пеленой желания, так что всё вокруг затуманилось, и омега прильнул к мужу.

— Одно ваше слово, сокровище, и я остановлюсь, — Чонгук чмокнул мочку его уха, нежно прикусив её.

— Если кто-нибудь, кроме вас, увидит меня тут голым, я незамедлительно умру! — предупредил Тэхён, пылая.

— О, мы не можем так рисковать, в таком случае. Тогда я вас не буду раздевать.

— А!

Рука альфы нырнула под его одежды, бесстыдно прижимаясь грубой ладонью к груди омеги. Альфа развернул юношу спиной к себе и прижал к своей груди, поглаживая, а второй рукой задрал подол и скользнул пальцами по коже живота, вынуждая омегу хватать ртом воздух от такой наглости.

— Вы думали обо мне ночами? — мягко проговорил Чонгук, касаясь его шеи губами.

— Думал, — хныкнул Тэхён, глубоко вдыхая и выдыхая.

— И о чём же вы мечтали?

— Я думал… — омега зажмурился, плавясь в горячих руках и тщетно пытаясь собрать свои разбегающиеся мысли. — Кто будет расчёсывать вам волосы, кто разотрёт вам тушь… и кто будет вас обнимать ночами, я… мечтал о ваших объятиях.

— Вот он вы, в моих объятиях, — Чонгук жадно куснул его за плечо, обнажившееся из-под съехавших из-за его поползновений одежд. — Как же хорошо, что я и не думал о том, что кто-то другой может вас обнимать ночами, иначе бы я умер в ту же секунду…

— Простите, — простонал Тэхён, в то же время как ладонь императора нырнула под завязки его штанов и тёрлась в опасной близости от его слишком чувствительных мест.

— Вы дрожите, оттого, что вам нравится, или оттого, что вы боитесь? — поинтересовался Чонгук.

— И то, и другое, — слабо ответил Тэхён.

— Может, мне следует прекратить?

— Нет, пожалуйста… не надо.

Если Чонгук сейчас просто уберёт свои руки и они уйдут, как ни в чём не бывало, это будет совсем разочаровывающе; испытав желание, Тэхён решительно требовал у мужа довести дело до конца — развернув голову, он попытался поймать губами лицо императора, на что тот покорно склонил голову вперёд, чтобы подарить супругу поцелуй, и в то же время его пальцы коснулись Тэхёна внизу, собирая выступившую влагу и слегка потираясь.

— Как очаровательно, — Чонгук снова обхватил губами ухо Тэхёна, вызывая у него разбитое похныкивание.

— Пожалуйста, не говорите об этом…

— Почему? Это так горячо, это так мне нравится, — альфа глубоко вдохнул носом запах у шеи омеги. — Как вы пахнете, когда возбуждены. И это я вызвал у вас такую реакцию. Скажите мне, как вам нравится? Здесь? Или здесь?

Ноги Тэхёна разъехались, и он осел в руках альфы, как он сидел на земле — теперь он почти лежал на муже снова, прислонившись головой к его плечу и только испуская вздохи удовольствия, когда ласковые пальцы задевали чувствительные места. Он чувствовал возбуждение альфы, упиравшееся ему в поясницу, и ему было странно и приятно понимать и знать, что он желанный. Что Чонгук оторвёт от него свои руки, только чтобы прикоснуться к нему в ещё более приятном месте, что он отнимет от него свои губы, только чтобы шепнуть слова любви, и что император и любит его таким — и полюбил он его в ночи, далеко отсюда, когда Тэхён убирал свои чудесные волосы под чиновничий головной убор и носил дурацкие очки с толстыми линзами.

— Чонгук, — позвал он слабо.

— Да?

— Мне хорошо…

Тэхён сказал это, потому что чувствовал необходимость дать ему знать. Глаза альфы заискрились неподдельным удовольствием.

— Мне тоже…

Тэхён громко вскрикнул и выгнулся, жмурясь. Всё внутри начало сжиматься, и он разбито вдыхал воздух, пока по телу растекалась приятная нега. Он прижался к мужу, весь вспотевший, тиская его руку на своей груди и стараясь унять дрожащие колени и ноги, скребущие по земле от удовольствия. Между ног было мокро, липко и горячо, но почему-то не чувствовалось противным, и тёплая и тяжёлая ладонь всё ещё нежно поглаживала его там, успокаивая.

— Вы такой чувствительный, — Чонгук потёрся носом о его шею и снова жадно втянул аромат. — Я хочу вас целовать снова и снова, ещё и ещё.

Вместо ответа Тэхён развернулся, обхватывая ладонями лицо альфы и тут же приникая поцелуем. Император тут же крепко схватил его за пояс — и ещё несколько минут они целовались, приводя в ещё больший беспорядок свою одежду и свои волосы.

— Я думал, что господин Ким с зацелованными губками — самый красивый, — хрипло проговорил Чонгук, расплетая пальцами серебристые волосы омеги, нависшего над ним. — Но потом я увидел господина Кима с мечом и покрытой потом обнажённой грудью. Я думал, что этот господин Ким — самый красивый, но потом мне довелось освежить в памяти, как выглядит господин Ким, испытавший сильнейшее удовольствие, и теперь я думаю, что сейчас вы красивее всего.

— Это всё ложь, — прошептал омега.

— Что же тогда правда?

— Самый красивый — мой супруг и мой господин, любящий меня.