— Ты готов? — спросила Чонгука его мама, и тот отрицательно помотал головой. Он определённо не был готов. Его лицо всё ещё было мокрым, потому что он проревел с самого утра, начав сразу после мальчишника и не останавливаясь до сих пор, и его глаза были опухшими и красными.

— О, мой милый, — Френсис сжалилась над его убитым видом. — Нельзя быть таким расстроенным в день своей свадьбы. Надо выпить. Чонгукки, ложись на кушетку, сейчас я положу тебе патчи под глаза и откупорю вино.

— Угу, — проканючил тот, устраиваясь на кушетке.

— Что она сказала? — спросила госпожа Чон. Чонгук перевёл ей — Френсис говорила по-английски, а его мама, хотя немного знала язык, была сбита с толку американским акцентом. Сейчас в этой комнате собрались почти все, готовясь к церемонии — до неё ещё было несколько часов, и торопиться было некуда, но у Чонгука был предсвадебный мандраж. Он начался с тех самых пор, как Сокджин перевёз кучу людей в Данию, чтобы сыграть их свадьбу.

Несмотря на то, что его родители лишили его наследства, у Сокджина был его собственный капитал, ведь всё-таки он был птицей высокого полёта, как и Намджун, как и Юнги. А Чонгук… Стоило ему прикинуть, сколько нулей было в чеках, которыми его парень играючи расплачивался за предстоящую свадебную церемонию, билеты в Данию и сопроводительную мишуру, у парня начиналась истерика. Он думал, что он не ровня Сокджину, и нужно срочно бежать и сдавать кольца в ломбард.

Это было, конечно, преувеличением, но Чонгук правда нервничал. Всё, что он смог сделать, это…

— Тебе помочь одеться? — спросила Френсис. — Платье такое красивое, ты просто потрясающий дизайнер!

Чонгук сшил себе платье. Это было всё, что он смог сделать.

Надо сказать, к его заскоку выйти замуж в платье отнеслись с пониманием. А ведь и девушки имеют сложности с выбором идеального платья для свадьбу, Чонгук же решил не ходить по ателье и свадебным салонам — зачем, если он сможет самостоятельно сшить себе именно то, что захочет?

— Ещё рано, — выдавил он, поправляя патчи, которые Френсис поместила на его лицо. — Ещё запачкаю вином или своими слезами…

Он с воодушевлением кроил и шил, создавая свой идеальный наряд, и действительно гордился им, и тем, как на нём сидит это платье. Сокджин пока ещё не видел, и Чонгук знал, что его друзья тоже сообразили ему что-то подходящее по стилю. Платье висело в чехле рядом, и у Чонгука были подобраны к нему туфли, а ещё цветочный венок вместо фаты, а волосы ему должны завить — он отрастил немного шевелюру, и теперь она собиралась милыми кудрями. Визажист должен был сделать ему макияж, но если его глаза не перестанут быть такими красными и опухшими, свадьбу придётся отложить — по крайней мере, так думал Чонгук, уверившись, что он не посмеет пойти под венец с заплаканным лицом.

— Я принёс! — в комнату вломился Хосок, уже с выпадающей из петлицы бутоньеркой. В его руках была бутылка, которую уже давно попросила принести Френсис. — О, Куки…

За его спиной показались Чимин и Тэхён, продавливая Хосока дальше, и госпожа Чон села на кушетку к Чонгуку, прижимая к своей груди голову сына. Тот опять заплакал.

— Мама… я выхожу замуж, — проскулил он, обхватывая мать руками. — Я выхожу замуж, понимаешь? У меня будет муж!

— Да, моё солнышко, у тебя будет муж, и это хорошо, — женщина поспешно принялась вытирать слёзы сына. — Не плачь, это же такой радостный день. Или ты не хочешь? Если ты не хочешь, то не выходи замуж.

— Я хочу, — икнул Чонгук, преисполнившись ужаса из-за того, что что-то может быть отменено.

— Куки, хватит плакать, — мягко проговорил Хосок, тоже садясь рядом. — Тебе нужно быть таким красивым, чтобы через сорок пять лет вы с Сокджини-хёном пересматривали фотографии со свадьбы и говорили о том, какими вы были красивыми и счастливыми.

— Я всё порчу! — завыл Чонгук, взрываясь с новыми рыданиями. Сзади раздался хлопок — это была Френсис, открывшая бутылку.

— Так, детка, всё, достаточно, — строго сказала она, вручая ему тонкий высокий бокал с алкоголем. — Слушай тётю Френ и быстренько опрокинь в себя это гадкое лекарство. Успокойся! Ты сегодня выходишь замуж, и ты главный сегодня во всей этой стране. Ты знаешь это, да? Ты должен быть самой счастливой и самой обольстительной сучкой, мой дорогой.

Чонгук прекратил реветь и быстро выпил предложенное, шмыгнув покрасневшим носом и потихоньку успокаиваясь.

Во время мальчишника он неплохо повеселился, и на самом деле они с Джином слегка нарушили правила, так как сбежали посреди ночи, сели в его машину и уехали кататься по ночной Зеландии, чтобы любоваться морем, а потом…

— Ты, я, заднее сиденье машины?

— Я тебя так люблю, правда.

Это было абсолютно неудобно. Машина была достаточно просторной, но Чонгук всё равно утыкался коленями в угол сиденья, когда оседлал бёдра Джина, и проявлял чудеса растяжки, когда поднимался и опускался на его члене. Но в этот момент ему было хорошо, и он не думал ни о чём, кроме шёпота своего парня, наслаждении, которое затопило каждую клеточку его тела и жажде, которая восторженно требовала ещё и ещё Джина. Как он нежно прихватывал губами кожу на его шее, и целовал его грудь, и зарывался пальцами в волосы, прижимая к себе жадно, так, что Чонгук физически чувствовал себя обожаемым, и это заставляло его плавиться. Это выбивало из головы все дурные мысли.

А затем они поехали в отель, завалились в душ, а после — спать, как убитые. Но на следующий день уже их разделили, и Чонгук был совсем не рад этому, а потом рад, а затем снова не рад. На самом деле друзья у них были более-менее общими, поэтому время от времени каждый из них заглядывал то к Сокджину, то к Чонгуку.

— Радостная новость, — объявил Намджун, заходя к Чонгуку. — Сокджун приехал с женой, можешь себе представить? Они были счастливы получить приглашение, хотя родители запретили им ехать, всё равно приехали! И маленький тоже с ними!

Чонгук, только-только успокоившийся, побледнел и снова был готов заплакать. А что, если он не понравится брату Сокджина? Он же будет в платье, что, если Сокджун решит, что Чонгук какой-то извращенец?! Боже, да он же и есть извращенец!

— Куки-я, Куки-я! — торопливо заговорил Хосок. — Если брат Сокджина приехал, значит, он принимает вас такими, какие вы есть! Это же хорошо. Главное, что саджаним тебя любит всем сердцем. Мы все знаем, что ты хороший малыш.

Чонгук рвано вздохнул. Он обязан успокоиться. Его лицо не должно быть опухшим.

— Фух… здорово, — он разжал пальцы вокруг бокала, чтобы не раздавить его. — Я… постараюсь перестать реветь. Сокджини-хён столько всего сделал, а я… только платье сшил.

— Не только, — сказала Френсис, тоже садясь рядом с ним. — Ты сделал ещё кое-что очень важное. Ты сделал Сокджина счастливым и любимым, и это самое главное, ведь без тебя эта свадьба вообще не была бы возможна. Ведь ты один из женихов.

— Я уже скучаю по нему, — вздохнул Чонгук, прижимая патчи к лицу. — Как он? Тоже волнуется? Он рад, что его брат приехал?

— Да, они сейчас разговаривают, и он показывает ваши общие фотографии, — сказал Юнги. — Так что не беспокойся, ты не станешь сюрпризом. Мне очень нравится твоё платье, Чонгук.

Эти слова ещё немного приободрили парня. Платье было с высоким воротом и небольшим запахом, который Чонгук сделал, отдавая дань традиционному корейскому крою. Длинные рукава плотно облегали руки и запястья, заканчиваясь треугольными изящными манжетами на тыльной стороне ладони; пояс обхватывал тонкую талию Чонгука, подчёркивая её, и простая длинная белая юбка полностью скрывала ноги. В качестве декора Чонгук решил не прибегать к обычным кружевам и рюшам, отдав предпочтение еле заметной серебряной вышивке, покрывавшей ткань невесомым узором из волн и цветов. В ушах у него должны были быть деликатные, небольшие серьги из белого золота, и его венок тоже был декорирован серебристыми цветами.

Чонгук вспомнил, как они только планировали свадьбу, и Джин спросил его:

— Какая у нас будет тема? Хочешь ли ты чего-нибудь особенного?

— Эвкалипт, розовые лютики, и, может быть, лаванда? — ответил Чонгук, будучи в игривом настроении. — Я помню, когда ты подарил мне первый букет, он был таким милым и красивым. Лучше приглушённые цвета, не слишком пышное, и наши кольца ведь из белого золота, верно?

— Хорошо, я сделаю всё, как ты захочешь, — Джин потёрся носом о его висок.

— Я хочу, чтобы там были и те вещи, которые ты любишь, — промурлыкал Чонгук. — Мой любимый жених…

— Главное, чтобы там был ты.

— Фу, ты такой приторный, я не могу, иди ко мне…

Они смеялись и целовались, целовались, целовались, пока губы не начинали болеть.

Чонгук встрепенулся, снимая патчи с лица и выкидывая их.

— Как я? Лучше? — спросил он обеспокоенно.

— Давай я займусь твоим лицом, — проговорил Хосок. — Я тебя не в первый раз крашу, и хотя у тебя будет визажист, я лучше всего знаю, как обходиться с твоей кожей. Пусть сыворотка с патчей впитается ещё немного, а я пока схожу за тоником.

— Ещё немного? — Френсис показала бутылку украдкой, и Чонгук вздохнул:

— Давай.

— Напиши ему, — сказал Юнги. — Если скучаешь, то просто напиши. Вы увидетесь уже через пару часов у алтаря, и в конце концов, хён недалеко.

— Спасибо большое, что вы здесь, — с благодарностью проговорил Чонгук. — Я действительно так рад, что вы приехали… Брат Сокджини-хёна, мама, — он посмотрел на свою мать, — и папа, и все друзья, и даже наш отдел, и Френсис… Я никогда и не думал, что у меня будет свадьба, и тем более что будет столько людей! Это так здорово. Я всё ещё очень волнуюсь, что что-то пойдёт не так.

— Конечно, что-то пойдёт не так, ты же Чон Чонгук, — проговорил Хосок, садясь перед ним с тоником, — но это не катастрофа! Ни одна свадьба не бывает идеальной. Поэтому не волнуйся. Просто будь самим собой.

— Я выхожу замуж в платье, — Чонгук покосился на чехол со своим свадебным платьем. — Ещё не поздно позвонить и купить какой-нибудь нормальный костюм…

— Но платье потрясающее! — с упорством возразил Юнги. — Милый, ты сам его сшил, оно идеальное. Тебе не нужно быть нормальным, чтобы быть хорошим, и поверь мне, когда Сокджин увидит тебя, он разревётся от того, какой ты красивый.

— В самом деле, Чонгукки, надевай своё платье, — сказала госпожа Чон. — Ты мой талантливый сын, и я люблю тебя! Думаешь, то, что ты выходишь замуж, или то, что ты надеваешь платье, изменит это? Я же твоя мамочка, мой дорогой, главное, чтобы ты был счастлив. Всё будет хорошо, мой сладенький. Ты у меня такой красивый… И твой жених — такой замечательный! Улыбнись для своей мамочки, будь в этот день счастливым.

— Я счастлив, мамуль… я правда счастлив, — Чонгук улыбнулся, позволяя маме обхватить его щёки ладошками. — Я правда красивый?

— Самый-самый красивый, — сказала она.

— А можно тогда… можно отменить как-нибудь визажиста? Пусть Хосок-хён мне только немного сделает… — промямлил Куки, поворачиваясь к хёну. — Сделаешь, хён? Как ты мне на фотосессию делал. Чуть-чуть лицо и брови, и больше ничего.

— Хорошо, я тогда отменю, пусть визажист только над Сокджином покорпеет, — кивнула Френсис. Хосок с помощью своих парней принялся трудиться над лицом Чонгука, закрывшего глаза. Ему только немного подчеркнули глаза и брови, и в качестве единственного украшения Хосок только положил совсем немного блёсток. Чимин застегнул серёжки в его ушах, Тэхён уложил волосы — они завились, обрамляя лицо, и сверху опустился тонкий венок, словно диадема. Ему помогли надеть платье и застегнуть лёгкие сапожки.

— Удобно? — Френсис огладила его по талии, расправляя мельчайшие складки. — Нигде не жмёт? Кажется, всё в порядке, село идеально… Хотя о чём это я, ты же сам его сшил.

— Куки, а почему всё-таки именно платье? — спросил Хосок. — Ты мог бы сделать и костюм таким же нарядным, я знаю…

— По правде говоря, мне просто нравится, как выглядит платье, — Чонгук приподнял свою юбку. — Я не имею в виду, что я «невеста», я ведь всё равно мужчина, но… мне нравится силуэт. Как струится ткань… Я вообще довольно люблю такое изделие, как платье, как оно выглядит и… на мужчину сшить платье довольно непросто, так что это своего рода вызов для меня. Я хотел выйти замуж в том, что мне нравится и быть в этом красивым. Как-то так, — он пожал плечами и обернулся вокруг своей оси, позволяя юбке обрисовывать его ноги, закручиваться вокруг него волнами и с шорохом ложиться вниз. Серебристые искорки заиграли на свету, и Чонгук улыбнулся, видя, как заворожённо смотрят за его движениями.

— Когда я буду выходить замуж, ты сможешь тоже сшить мне платье? — взмолилась Френсис. — Оно такое потрясающее!

— Конечно, нуна, мне будет приятно, — улыбнулся Чонгук. — Правда нравится?

— Я уже говорила и повторю снова — оно шикарное!

— Какой ты у меня талантливый, — сказала госпожа Чон. — Давайте сделаем фотографию! Скорее, скорее, я хочу, чтобы осталось побольше воспоминаний! Ах, и твой отец скоро должен вернуться…

Хосок завладел камерой и принялся снимать — а потом они начали дурачиться, и Чонгук совсем успокоился и даже развеселился, позируя на камеру вместе с друзьями и мамой.

— Я пойду к Сокджину и проверю, как он там, — кивнула Френсис на дверь. — Если не вернусь — знайте, он съел меня от волнения.

— О нет, хён бы так не поступил, — хихикнул Чонгук. — Он бы никогда не съел Френ-нуну.

— Скорее уж Чонгука, — тихо пробормотал Юнги, и жених, залившись краской, пихнул хёна, кивая на свою маму.

***

— Как он там? — волнуясь, спросил Джин Френсис, как только она вошла в его комнату.

— Волнуется, — ответила она. — Даже поплакал немного, но вроде успокоился. Чонгуки просто немного переживает, что ты так много сделал ради этой свадьбы.

— Не такая уж и большая свадьба, к тому же, его родители очень мне помогли с организацией, ведь я ничего в этом не смыслю — в свадьбах в целом и в корейских свадьбах в частности, — развёл руками Сокджин. — Он в порядке сейчас?

— В полном, — Френсис показала большие пальцы. — Он уже оделся и полностью готов, сейчас развлекается со своими друзьями. А я хотела с тобой немного побыть, прежде чем вы пойдёте к алтарю.

— На самом деле, мы уже расписались, — нервно проговорил Сокджин. — Но нам обоим хотелось провести церемонию, чтобы запечатлеть этот миг, когда… он впервые назовёт меня своим мужем. А я назову его своим… Я так счастлив, и я так волнуюсь. И ещё я рад, что мой хён приехал, — усмехнулся он, смахивая влагу с глаз. — Хотя не вся моя семья присутствует, я рад, что он приехал вместе с женой и с малышом.

— Твой хён хороший человек, — сказала Френ. — А я рада, что ты счастлив. Это хорошо, что вы не такие, как ваши родители.

— Сейчас мне дали подержать малыша на руках, и я подумал, что иметь ребёнка с любимым человеком — это, наверное, чудесно… — вздохнул Сокджин. — Надо поговорить об этом с Куки. Мы уже говорили, но сейчас я немного изменился. Он такой крошечный, такой… беспомощный, но бесстрашный. Схватил меня за нос, разбойник. Мой племянник. Может, через пару лет нужно будет подумать о малыше или малышке.

Сокджин сел в кресло и подпер рукой голову.

— Я вспомнил, как Чонгук впервые об этом заговорил. Он так стеснялся своих чувств, а мне хотелось, чтобы он говорил об этом ещё и ещё, потому что каждое слово сквозило влюблённостью.

— Это же нормально, вы любите друг друга, — сказала Френсис. — Неужели ты до сих пор не можешь поверить? Он же смотрит на тебя, как на божество. Ты сводишь его с ума каждую секунду своего существования, он постоянно трещит только о тебе.

— Это просто свадьба, — улыбнулся Джин. — Я тоже не могу не думать о нём… Мне с ним тоже пришлось преодолеть некоторые страхи. И это того стоило. О, хён! Ты вернулся.

— Френсис! — Сокджун улыбнулся. — Привет! Как юный жених?

— Я всё ещё здесь, — напомнил Джин.

— Он в полном порядке и прекраснее всех на свете, — рассмеялась Френ. — А где миссис Ким?

— Она удалилась покормить малыша, пошла наверх, чтобы не смущать. Кажется, скоро мой сынок заснёт, наверное, оно и к лучшему, — заметил Сокджун. — Если честно, сначала моя жена со скепсисом отнеслась к поездке на свадьбу. Но ведь ты мой брат, и ты заслуживаешь всей поддержки семьи! Я никогда не одобрял действий родителей, — добавил он. — Но что я мог с этим поделать. Хорошо всё, что хорошо кончается.

— Вы не ссорились из-за этого? — виновато спросил Джин.

— Скорее поспорили, — пожал плечами Сокджун. — Без повышенных тонов. Мы ведь любим друг друга, и она понимающая женщина, у неё просто не было возможности дать кому-то шанс… Неужели, если наш сын будет геем, мы его будем любить меньше? Он тоже заслуживает всех тех мечт, и чувств, и планов, которые есть у нас, а ты мой брат, и ты хороший человек, Джин. В конце концов, она согласилась со мной. Прости её, если она скажет что-то бестактное, мы ведь совсем не разбираемся в этом. Но мы будем стараться.

— Спасибо, — растроганно сообщил Джин, на грани слёз, — за эти слова, и за то, что приехал. Я тебя тоже люблю.

— Ну вот, ещё один плачущий жених, — Френ достала бумажную салфетку и промакнула его глаза. — Давай мы поможем тебе одеться. Уже совсем скоро.

— Френ…

Джин заключил её в объятия, благодаря за то, что она с ним в этот момент, а затем и своего брата.

***

Воздух наполнял тонкий запах лаванды. Торжество было на открытом воздухе, и ветерок заставлял листья эвкалипта и цветы трепетать, и легкие прозрачные занавески тоже струились от каждого дуновения. Цветочные арки и гирлянды из крошечных фонариков сомкнулись над головами всех присутствующих, хрусталь был готов зазвенеть, а игристое вино — засверкать золотистой струёй на этом торжестве. Чонгук в сопровождении своего папы вступил на дорожку, выходя на путь, ведущий к алтарю.

К настоящему алтарю, боже.

Он впервые осознал, сколько здесь на самом деле людей, и снова подумал о том, что он в платье. Возможно, его отец почувствовал, как Чонгук сжался, сделав первый скованный шажок, и поэтому шепнул ему на ухо:

— Не бойся, сынок. Папа тобой гордится. Папа с тобой, не волнуйся. Ты у меня очень красивый, очень умный, очень талантливый. Я рад, что ты свяжешь себя узами брака с любимым человеком, слышишь? Это самое главное. Сегодня и всегда будь счастлив, ты хороший сын, Гукки, ты заслуживаешь всего такого же замечательного, как и ты. Лети к своему жениху, как птичка, хорошо? Папа с тобой.

Чонгук вздохнул, загнав слёзы волнения обратно, и снова улыбнулся, увидев, как рядом с алтарём их ждут Хосок и Френсис с венцами. Он увидел Чимина, увидел Юнги и Намджуна, а ещё — хёна Сокджина со своей женой и маленьким ребёнком, которого они держали. Малыш смотрел на всё, что сверкало и двигалось, и тянул свои ручки к нему. Потом Куки увидел и своего брата с женой, а затем перевёл взгляд подальше, и увидел, как его мама так же ведёт к алтарю Джина. Что же он делает? Надо скорее идти навстречу!

Его шаги стали чуть шире, и хотя со стороны казалось, что Чонгук идёт торжественно и степенно, он едва не срывался на бег.

Джин увидел его, и на его лице отразилась масса эмоций — восторг, удивление, обожание и неверие. Его глаза заблестели, и он споткнулся, чудом не упав, и Чонгук хихикнул, любуясь своим женихом. Уже мужем… Всё волнение было вытеснено. Они ведь уже супруги на бумаге, это всего лишь церемония, для того, чтобы был праздник, для того, чтобы остались красивые воспоминания, для того, чтобы родители радовались, чтобы друзья радовались, и больше всего — чтобы радовались они, это их праздник…

Ах, как Сокджин был красив. Его костюм был белой рубашкой со свободными рукавами с серебристыми узорами — наверное, его друзья постарались, чтобы их наряды сочетались; и ещё жилет с запахом и светлые брюки. В его руках так же, как и в руках Чонгука, был небольшой букет, и в ушах тоже покачивались серьги из небольших звёздочек. Волосы были забраны назад, почти идеально, оставляя только пару прядей спадать на лицо, и это было так привлекательно. Чонгук забыл, как дышать. Он был так счастлив видеть Сокджина прямо сейчас и думать, что это его муж.

— Спасибо вам, — в первую очередь Джин поклонился его матери, когда они дошли до алтаря. — Я и не знаю, как вас отблагодарить, госпожа… Господин Чон…

Он поклонился ещё раз отцу Чонгука.

— Самая большая радость для нас, что наш сын счастлив, Сокджини, — госпожа Чон погладила его по руке. — И ты теперь тоже навсегда наша семья.

— Моя любовь, — Джин обратился к Чонгуку, расплывшемуся в улыбке. — Ты такой прекрасный, ты просто потрясающе выглядишь… Не могу поверить, что такой мужчина теперь мой муж. А ты? Готов ли ты?

— Да, теперь точно готов, — вздохнул тот, перехватывая цветы одной рукой, а второй хватая Сокджина за запястье.

— Я люблю тебя… ты восхитительный.

— Я тебя тоже люблю, хён… мой возлюбленный супруг.

Сокджин наклонился к нему и поцеловал, обвивая одной рукой талию и прижимая к себе. Чонгук блаженно закрыл глаза, позволяя своему уже мужу себя целовать. Все тревоги стёрлись из его головы, словно смытые морским прибоем, оставалось только счастье, что его семья, его друзья здесь, и его возлюбленный Сокджини-хён сейчас целует его, самый невероятный и восхитительный мужчина на свете теперь его муж!..

— Кхм, — священник деликатно кашлянул. — Вы ещё не дали обет, брачующиеся!

Чонгук хихикнул в губы Сокджина, лёгкий смешок пробежал по рядам, усмехнулся Юнги, хихикнула Френсис, кажется, их коллеги тоже прыснули. Ну что ж, идеальной свадьбы не бывает, разве не так? Что-то да пойдёт не по плану.

— Надеюсь, это будет наш единственный косяк, — заметил Сокджин.

— О, разве ты жалеешь об этом? — спросил Чонгук.

— Ни капли.

Они встали ровно, пряча счастливые улыбки.

— Согласен ли ты, Чон Чонгук…

После того, как они оба сказали «да», им разрешили снова поцеловаться. Чонгук поднял Сокджина на руки, закружив в объятиях, и они оба выбросили свои букеты в толпу. Один поймала Джухён…

Второй выловил Намджун, привлекая к себе поближе Юнги и шепча ему что-то на ухо. Тот покраснел, и его глаза странно заблестели. Ещё не предложение, но, возможно, намёк?..

— Я люблю тебя, — Сокджин спрятал своё лицо, уткнувшись носом в шею Чонгука. — Люблю, люблю…

— Я счастлив, что я знаю это, Сокджини-хён, — Чонгук обвил его шею руками, обхватил ладонями лицо, чтобы коснуться губами мокрых ресничек. — Я тоже тебя люблю…