Облака, задевая курчавыми боками белоснежное крыло самолёта, неспешно плывут по своим небесным делам. Се Лянь задумчиво смотрит сквозь двойное стекло, провожая их пустым взглядом; обеспокоенно перебирает кончиками пальцев по шероховатому подлокотнику.

– Дянься! – голос Цинсюаня в наушнике внезапным всплеском эмоций вырывает Се Ляня из потока беспокойных мыслей. – Дянься, ты выглядишь неприлично печальным! О чём задумался?

Се Лянь вздрагивает, медленно переводя взгляд на потухший экран ноутбука. Цинсюань улыбается, откладывая в сторону аккуратную стопку документов, и отпивает из кружки в форме огромного розового осьминога.

– Ты не выглядел таким потерянным с тех пор, как мы закрыли дело Бай Усяна год назад. Что-то случилось?

Се Леня молча проводит раскрытой ладонью по лицу, откидывается на спинку кресла и, наконец, фокусирует взгляд на экране.

– У меня будет к тебе одна просьба. Никому пока не говори, да и потом тоже не говори, если мое предположение не подтвердится.

– Ничего необычного. Что-то случилось?

– Мне нужно всё, что ты сможешь найти о моем двоюродном брате.

– Лао Се... – взгляд Цинсюаня на долю секунды заполняет презрение, холодной вспышкой разрезающее радужку цвета коричного меда. – На этого мудака – что угодно.

В наушники Дянься возвращается прерванный трек – лицо Цинсюаня появляется на экране общего монитора.

– Плавного взлёта и мягкой посадки вам, мои дорогие! Я прогнал фотографии по всем возможным базам и то, что мне удалось выяснить, уже смиренно ожидает вас в последнем высланном файле. А теперь краткий экскурс: жертва номер один – Чен Фао, разведён, водитель грузовика, тридцать девять лет. Номер два – Ло Цзэуши, бармен, военный в отставке, тридцать четыре года. Номер три – Фу Бейче, проститутка, наркоманка, двадцать пять лет. Два метиса, один мулат. Расовых предпочтений у субъекта не наблюдается. Мне так и не удалось установить связь между жертвами.

– А если её нет? – голос Му Цина звучит хрипло, его голова запрокинута, тело расслабленно. – Такое чувство, что субъект относится к ним, словно к дорогим деликатесам в ресторане: интересно попробовать, не обязательно доедать. Вдруг они все выбраны случайно?

– Это значит, что ему не важно, кого он убивает.

– Важно то, как именно он это делает.

– Или же важно то, что он делает до и после убийства, – агент Се жестом просит команду вернуться к просмотру материалов. – Обратите внимание на посмертное одеяние жертв: субъект омыл тела, нанёс макияж, уложил волосы.

– Раскаяние?

– Ритуал.

– Причина смерти уже известна?

– Профессор Фен с командой всё ещё работают над этим.

– Ах, если профессор Фен…

– Доктор Му.

– А что я? Все жертвы – одиночки. Может, он специально выбирает тех, кого не будут искать?

– Это требовало бы весьма длительной слежки. Субъект не боится, что его заметят или узнают, – подаёт голос агент Лин, высовывая голову из-за угла портативной кухни.

– Агент Се, вы с доктором Му поезжайте в морг. Мы с агентом Ши займёмся местной полицией. Агент Лин, тебе достаётся место захоронения, – капитан Пей пристёгивает ремень безопасности, готовясь к посадке. – Посмотрим, как скоро мы сможем предоставить им профиль.

•••

Служебная машина едет по мелкому гравию, с тихим шелестом увозя их всё дальше от черты города.

– Рада тебя видеть, сяо Пей. Выглядишь живее.

– Семь месяцев прошло. Пора бы уже.

Горная местность сменяется лесом – широкая, местами асфальтированная дорога превращается в две неглубокие борозды. Деревья, причудливо изгибая длинные ветви, сонно машут им вслед молодыми побегами.

– Как поживает Сяо Юэ?

– Выражение ‘на эмоциональных качелях я делаю солнышко’ тебе о чём-нибудь говорит?

Пятый день поисков. Шансы жертв на выживание стремятся к отрицательному значению. Команда продолжает работу на смеси кофеина и врождённой упрямости.

Лес густеет. Клены широкими полосами сменяют ели и сосны, и там, где листья чередуются с иглами, земля белеет под слоем грибов и диких ромашек. Их лепестки, кружась, опадают на шляпки лисичек, и дорога, утопающая в лучах цвета белого золота, кажется бесконечной.

Бань Юэ находят на шестой день, Пей Су – на седьмой. Субъект тянет губы в безумной улыбке и пистолет, прижатый к его виску, стреляет, оглушая до черных точек перед глазами в повисшей мертвенно-бледной тишине.

– Команда скучает? – спрашивает Пей Су, перебирая пальцами по рулю.

– Скучает, – агент Лин протягивает руку к его лицу, заправляет за ухо непослушную прядь. – И старина Пей скучает сильнее всех, ты же его знаешь.

– Я знаю, что он ни за что в этом не сознается.

– Конечно.

Агент Су совершенно по-детски морщит нос, и агент Лин тихо смеётся, наполняя прохладный пасмурный полдень лёгкостью соловьиной трели, звучащей от чистой жасминовой ми, и им обоим внезапно становится гораздо легче дышать.

– Как тебе живётся в этой глуши?

– Неплохо, – дорога делает крутой поворот, заставляя его выкрутить руль до упора. – Тихо, славно, мирно...

– Но скучно, – заканчивает за него агент Лин, пробегаясь кончиками пальцев по экрану на приборной панели. Колонки оживлённо булькают и выдают сообщение об успешном установлении подключения. Ответ Пея Су тонет в первых минорных аккордах электрогитары.

– Да, – говорит он, не отрывая взгляда от дороги, – безумно скучно.

•••

– Мы ехали почти два часа.

– Машину всё это время вёл ты.

– Что помешало тебе самой сесть за руль?

– Твоя гордость.

– Обвинение отклонено, Ваша честь.

– Вердикт?

– Мы проехали кучу лесов! Субъект мог выбросить трупы в любом из них. Почему он делал это именно здесь?

Агент Лин удовлетворённо хмыкает, собирает распущенные волосы в высокий хвост и ловко перехватывает канцелярской резинкой. Пей Су приподнимает красно-белую ленту, пропуская коллегу вперёд.

– Изолированное место ему на руку.

– Согласна. Он может приезжать и навещать их.

– Ничто не указывает на то, что убивал он именно здесь.

– Значит, у него есть ещё одно укромное место.

– И машина. Большая машина.

– Фургон или минивен, полагаю.

Они беседуют, сидя на корточках у самого края утыканной флажками для улик ямы. Она широкая – около трёх квадратных метров, но не глубокая, и выглядит так, будто тела пытались закопать в силу сложившейся необходимости. На другом конце ямы суетятся местные криминалисты, и агент Лин недовольно поджимает губы: затопчут тут всё, а им потом сиди над разноцветными пикселями, или того хуже – с лупой над фотографиями десять на пятнадцать.

Покрытые первыми соцветиями деревья окружают место захоронения, и в мимолётном мгновении кажется, будто природа скорбит по убитым. В этом регионе леса в цвету круглый год, снег выпадает раз в несколько лет, а вёсны длинные, по пять, а то и по шесть месяцев, уносящие с собой печали влажных зим и прогревающие землю до самых глубоких течений.

– Это опасно – перевозить тела на столь дальнее расстояние, – говорит Пей Су, поднимаясь на ноги и сгибая их в коленях. Молодость молодостью, а ноющие к двадцати пяти суставы никто не отменял.

– Сяо Ши был прав: наш субъект ловит кайф от высокой вероятности шанса быть пойманным.

– На машине сюда не заехать. Ни тачка, ни каталка здесь не пройдут. Ему бы пришлось тащить на себе тела около сотни метров. Не слишком ли много мороки?

– Может, он держит их где-то рядом?

– Или, наоборот, именно это место играет для него важную роль. Думаешь, в нём есть что-то особенное?

– Если это действительно так, а я практически полностью в этом уверена, больше он сюда не вернётся.

Агент Лин разворачивается по направлению к машине, мысленно составляя наиболее вероятный маршрут передвижения субъекта, и достаёт телефон из кармана. Выбрав во вкладке недавних контакт Цинсюаня, она ставит вызов на громкую и складывает губы трубочкой в такт идущим гудкам.

Пей Су заводит двигатель и, перегнувшись через сиденье, учтиво распахивает переднюю дверь. Лин Вень в ответ склоняется в шутливом поклоне.

Дорога назад в участок навсегда останется в их памяти приятным неспешным диалогом, вплетённым в атласные, прошитые золотом ленты старого доброго американского джаза.

•••

Доктор Му и агент Се за пятнадцать минут своего пребывания в местной криминалистической лаборатории успевают заблудиться ровно два с половиной раза. Совершенно отчаявшись найти морг там, где он значится на настенных эвакуационных планах, они толкают рандомную дверь, за которой загадочным зеленоватым светом мерцает настольная лампа.

– Две новости: хорошая и плохая. Хорошая в том, что морг мы нашли. Плохая в том, что здесь никого нет. Никого... живого, – улыбается агент Се, оборачиваясь к напарнику.

Доктор Му равнодушно пожимает плечами, пробегается взглядом по оборудованию. Профессиональная деформация выдает себя сразу же: он закатывает глаза, про себя отмечая несколько явных нарушений санпина.

– Простите за ожидание, – несмело доносится со стороны коридора. – Мы обрабатывали образцы тканей и органов для анализов дольше, чем планировалось. Доктор Ци, – представляется коронер, не глядя подбирая со стола одну из множества безликих папок, – вот мой отчёт, в приложении – отчёт вашего коллеги.

– Вы установили причину смерти? – спрашивает агент Се.

– Остановка сердца у всех троих, – отвечает за коронера доктор Му. – От чего?

– Мы не можем говорить наверняка, пока не получим результаты анализов, – растерянно произносит доктор Ци.

– Токсины?

– Отрицательно.

– Признаки изнасилования?

– Неизвестно из-за степени разложения.

– По укусам что-нибудь ясно?

– Предельно. Девяносто процентов из них сделаны после смерти. В основном лесные звери: койоты, лисы, еноты...

– А остальные десять?

– Это немного странно. Они прижизненные, определённо сделаны человеком, – доктор Ци запинается на мгновение, спешно перебирая страницы скреплённого зажимом отчёта. – Некоторые раны глубокие, вырваны целые куски плоти. Часть из них мы нашли.

– Одиннадцать, – вновь перебивает коронера доктор Му.

Агент Се многозначительно кашляет в кулак, доктор Му столь же многозначительно закатывает глаза.

– Вы смогли изъять ДНК из следов укусов?

– Нет.

– Возможно, это какая-то пытка.

– Может, фетиш?

– Не знала, что такое бывает, – едва заметно краснеет доктор Ци.

– Вы ещё многого не знаете, – примирительно улыбается агент Се,

В кабинете повисает неловкая тишина, отчётливо видно, как у доктора Му дёргается нижнее веко, лампа в коридоре начинает меланхолично мигать.

– Нужно… принять в расчёт возможность каннибализма, – агент Се улыбается всё так же примирительно, и от этого становится ещё более жутко. – Вы сможете снять слепки с укусов?

– Да, конечно.

– Может, поэтому он держит их в плену? – задумчиво выдаёт доктор Му, вновь пролистывая копию отчёта от начала до конца.

– Если он их ест, – агент Се подхватывает мысль напарника, постукивая пальцами по металлической столешнице, – то наверняка уже нашёл себе новую жертву.

– Вполне вероятно, учитывая уникальность методов, количество трупов и временную шкалу...

– Спасибо за сотрудничество. Закончите без меня, – агент Се резко разворачивается, жестом показывая на загоревшийся индикатор на гарнитуре. – Это лао Ши, я скоро вернусь. Подожди меня у машины.

Агент Се покидает здание через чёрный ход. Хлопает дверью, чиркает зажигалкой, и только тогда агент Ши в его ухе задумчиво хмыкает.

– Это твоё курение, между прочим, отрицательно отражается на половой потенции. И прежде чем ты найдёшь, чем упрекнуть меня в ответ, я перехожу к твоей просьбе.

Цинсюань делает паузу – Се Лянь всё ещё молчит. На фоне шелестит округлыми лопастями вытяжка, ветер гоняет по асфальту пустую пачку из-под мороженого.

– Я тебя понял. Внимай же, о путник! Твой кузен по-прежнему молод, жесток и абсолютно беспечен. Имени своего менять он не стал, СМИ окрестили его Лазурным демоном – какая безвкусица, если бы не знал, ни за что не догадался бы, что вы родственники...

Се Лянь закрывает глаза, холодными пальцами касается голой кожи у самого выреза, в инстинктивном порыве до боли сжимает резное кольцо и затягивается особенно крепко.

Перед глазами калейдоскопом проносятся звуки, цвета и формы, рисуя собой череду почти осязаемых воспоминаний. Рваные раны и кровь, льющаяся по глазам. Знакомый взволнованный голос. Холод и просьба не засыпать. Грохочущая колёсами о стыки на плиточном полу узкая каталка. Сосед по палате, под остатками наркоза ошибочно принятый за бравого капитана пиратского судна. Робкие прикосновения и ночи без сна. Объятия и тихие разговоры...

...Се Лянь лежит на одной из больничных коек, его пальцы переплетены с чужими, тонкими и бледными, где-то в глубине его души разгорается непреодолимое желание провести так всю оставшуюся жизнь. Прокравшийся в палату под покровом ночи староста Ши карикатурно округляет глаза, улыбается и светлой тенью мелькает обратно в приоткрытый дверной проём. Мысли, не дающие спать по ночам, тихо отступают.

– Он почти убил тебя!

– И в суде будет настаивать на том, что ‘почти’ не считается.

– Он монстр.

– Шанс стать им был у каждого из нас.

– Ты слишком добр к нему, – Цинсюань щелчком отгоняет настырную муху от корзинки с фруктами. – Ты слишком зол на себя, и мне…

– Мне доложить командованию или ты займёшься этим сам? – спрашивает координатор, прерывая затянувшееся молчание.

Се Лянь замирает, опираясь спиной о шероховатую бетонную стену.

– Понял, принял, доложу... Дянься,– голос Цинсюаня вмиг становится тише и чётче, как и всякий раз, когда дело касается особенно важных и сложных вещей, – я также напишу директору Хуа, он должен знать. Тебя придётся формально отстранить от расследования, – низкие переливы ложатся на плечи кашемировым пледом, окончательно, но вместе с тем предельно деликатно возвращая агента Се в здесь и сейчас. – Туши сигарету, друг мой, и возвращайся к команде. Со всем остальным мы разберёмся сами, клянусь неиссякаемой удачей твоего супруга.

– Спасибо, – тихо отвечает Се Лянь, завершая звонок. Он щелчком запускает давно потухший бычок в ближайший мусорный контейнер, встряхивает головой и быстрым уверенным шагом направляется к стоящей у центрального входа служебной машине.