«Откуда он узнал?» - гадал профессор, садясь за стол напротив директора. Охваченный внутренней паникой, он, как мог, сохранял невозмутимость. Не может быть, что и Эмити ощутила связь и донесла директору, у неё же нет метки ковена. Хотя, если мир изменился, магия Распределения тоже стала иной.

   Едва профессор сел, Бамп резко схватил его за правую руку и задрал рукав. Другою рукой директор взмахнул над «меткой», и та исчезла.

   - Так это правда?! – выдохнул он и поднял взгляд на профессора, чей вид напоминал загнанного зверя. – Как это тебе удалось?

   - Это… это вышло случайно, я не собирался… - запинаясь, пробормотал тот. – Я хотел всё вернуть, но…

   От того, что директор завёл разговор не о связи с Эмити, а о метке ковена, профессору стало чуть легче, но всей правды он, увы, сказать не мог, и промолчал в ответ на вопрос, для чего удалил метку мерзости. Он ожидал, что его немедленно уволят, но вместо этого Бамп повёл себя неожиданно. Улыбаясь, директор отпустил его руку и мечтательно протянул, откинувшись назад:

   - Знаешь, я хотел бы так же. Мы все должны стать сильнее в нынешних реалиях, ты согласен? Дай-ка координаты этих колдунов.

   - Они сгинули, - мрачно отозвался профессор. – Я искал их, хотел вернуть метку обратно…

   - Вернуть обратно? – удивился Бамп. – Герми, ты в своём уме? Всю твою магию освободили, а ты хочешь…

   - Вся моя магия заключалась в одном типе и ограничивалась им! – внезапно взорвался тот. – Не издевайся, прошу!

   - Ты и в самом деле хочешь вернуть всё, как было? – поднял брови директор. – Хм… - Вынув из рукава зазубренный нож, он положил ладонь на стол и воткнул в неё лезвие, не издав ни звука – зато вскрикнул профессор.

   - А теперь ответь, залечит ли рану магия мерзости, - спокойно произнёс Бамп, глядя на друга. Кровь растекалась по столу, подбираясь к профессору.

   - Зачем ты это сделал? – в негодовании и ужасе вскричал тот.

   - Призови магию целительства, - продолжил директор всё с той же улыбой. – Иначе истеку кровью.

   Надо было видеть тот взгляд, которым профессор одарил друга.

   - Я не могу её призвать! С тех пор, как метка пропала, я пользовался только своей!

   - Так она вся твоя, - мягко возразил Бамп и вытащил нож. Кровь хлынула сильнее, и профессор в отчаянии стиснул клыки. – Ну же, не бойся. Я что, должен тебя уговаривать?

   Скрепя сердце, профессор, ругаясь про себя, забрался на стол и, став на колени, протянул руки к ране. Его ладони осветились голубым светом, и вскоре кровь остановилась, а рана затянулась.

   - Вот и молодец, - похвалил Бамп, разглядывая ладонь, которой минуту назад словно и не касался нож. – Понял теперь, насколько все мы станем сильнее, когда вернём остальную магию? Мы оба помним те времена, тем страннее слышать от тебя возражения.

   - Я вдохновил тебя? – с крайне недовольным видом буркнул профессор.

   - Не просто вдохновил – благодаря тебе я увидел, что вернуть дикую магию можно, - воодушевлённо ответил Бамп. – Проблема лишь в том, чтобы найти тех, кто этим занимается.

   - Уверен, ты с лёгкостью их найдёшь, - кивнул профессор, надеясь, что разговор окончен. – Нелегалов в городе стало полно. А меня, прошу, оставь в покое, я намерен пользоваться лишь своим типом, и это не обсуждается.

   - Ну хорошо, я понял, - смирился директор, провожая взглядом идущего к выходу. – А как быть с Эмити Блайт?

   Профессор застыл.

   - А что с ней? – как можно наивнее бросил он, обернувшись и стараясь не выдать волнения.

   - Ну… это она рассказала о метке. Необходимый, но не совсем хороший поступок. Как считаешь, следует её наказать, и от чьего имени – твоего, или моего?

   Ещё один удар под дых, и от кого – от лучшей ученицы! Но пока директор и она не знают о самом главном, всё остальное не так уж и страшно.

   - Так это она? – неподдельно изумился профессор. – Бдительная девчонка.

   - Да, - усмехнулся Бамп. – Она намекнула, что ты можешь представлять опасность, если связан с императором. Какая глупость! Ей я, конечно, не сказал, что знаю тебя много лет, и похвалил, а после задумался, нужна ли была похвальба.

   Профессор не мог не сердиться на Эмити за её выходку, ведь никто не должен был знать о его тайне, и всё же ответил, что ученица поступила правильно.

   - Именно от тебя я и хотел это услышать, - удовлетворённо произнёс директор. – Что ж, надеюсь, ты всё же перестанешь бояться собственной магии, и когда-нибудь я дождусь и увижу это воочию, если не у тебя, так у остальных.

   Как хорошо, что пока его секрет в целости, но ложная тревога отняла немало нервов. Бамп всегда был с ним откровенен, и он мог бы отвечать взаимностью, но профессор не смел переступить через себя, да и кто ему поверит, расскажи он о том, что случилось? Придётся как-то научиться с этим жить, видеть Эмити и каждый раз страдать от её взгляда, когда метку жжёт сильнее всего. Вероятно, могла помочь обретённая магия, что усмирит этот зов судьбы, но он зарёкся её использовать. Эмити слишком юна, в голове у неё, как в его классе, перекати-поле и ветер гуляет. Не такую он представлял когда-то в мечтах. Профессору нравились те, что старше него и решительнее – эдакие безбашенные авантюристки. Эмити совсем другая. Узнать бы, кто его истинная половинка, до «поломки» магии, но то время он давно упустил. Да и почти её не искал, довольствуясь случайными связями и не торопясь заводить семью, не заметив, как пролетело время.

   «Можно сказать Эмити о нашей связи после выпускного – тогда совесть будет чиста, - размышлял он. – Можно вместе посмеяться над этим и разойтись. Только доживу ли я, терпя зов метки почти ежедневно? А Иеронимус просто сумасшедший – нож в себя воткнул, чтобы что-то мне доказать… Ещё одна крупная проблема на мою голову – не вынесу и уволюсь».

   На повороте коридора профессор, занятый мыслями, столкнулся с Эмити, да так, что они ударились головами и вскрикнули. Боль, не столько от удара, сколько от метки, вновь охватила его, и, не слыша извинений ученицы, профессор обхватил её рукою мерзости и переместил как можно дальше, чтоб ослабить дискомфорт. Рука горела огнём, голова просто раскалывалась. Собираясь идти дальше, он обнаружил, что Эмити забежала вперёд, мгновенно усилив боль.

   - Простите, сэр, я хотела спросить… - начала она. Не в состоянии телепортироваться, профессор, отчаянно желая, чтобы надоеда провалилась сквозь землю, стиснул голову руками, и, как мог, попытался собраться с мыслями.

   - Знаю, о чём. Ответа не получишь.

   - Простите ещё раз, - виновато сказала Эмити. – Мы так сильно ударились, что у меня тоже заболела голова. Может, вместе сходим в медкабинет? Уверена, нам быстро помогут.

   - Обойдусь, - буркнул профессор и попытался её обойти, но юная ведьма заслонила проход.

   - Если вы не хотите меня больше видеть, я пойму, - вдруг со стыдом произнесла Эмити, опустив глаза, и когда профессор ничего не понял, пояснила, что не стоило ей доносить директору.

   - Всё нормально, - успокоил он её. – Я только что оттуда и, как видишь, не под арестом, а директор даже рад случившемуся с моей магией. И я рад – тому, что ты поняла, Эмити, двойственность своего поступка. Ты правильно сделала, я нисколько не сержусь.

   Он слегка смутился, видя, как юная ведьма засияла от радости, и даже сделала шаг навстречу, чтобы… чтобы что? Прикоснуться? Обнять? Поцеловать?

   К счастью, Эмити взяла себя в руки, понимая, что перед ней не одноклассник, с которым можно фамильярничать. Вместо этого она покраснела, вновь опустила взгляд и юркнула в боковой коридор. Хмыкнув, профессор продолжил путь, и, как назло, эта сцена весь остаток дня не вылезала у него из головы, вызывая невольную улыбку и теплоту где-то в сердце.

   А тогда, дойдя до своего кабинета, профессор вдруг осознал, что не помнит, когда метка перестала его донимать. Кажется, боль и жжение исчезли во время разговора с ученицей. Неужели магия Распределения потихоньку разрывает их связь? Хорошо бы. Но чем чаще профессор вспоминал об этой встрече в коридоре, тем больше сомневался в своих чувствах, точнее, в их отсутствии. Да их и не было – во всяком случае, раньше. А сейчас… Он не понимал, что чувствует сейчас, и что могло измениться. А может, изменились они оба?

   Страх перед этими чувствами и страх за неё, за себя, вынудил вновь оградиться от всего, что он испытывал. Стоило научиться не обращать внимания, внушив себе, что дискомфорт – это проявление некой болезни, и жить с этим. И решиться-таки применить другой тип магии – целительство. Как раз для обезболивания на время уроков. Магия, правда, работала слабо (или он подзабыл её с тех далёких времён?), а вскоре и вовсе перестала помогать. Сделанные настойки с помощью магии зельеварения вообще не помогли. Вспомнив ту встречу в коридоре, профессор попробовал выбить клин клином, заставляя Эмити дольше находиться рядом, задавая больше вопросов по теме урока, общаясь с ней при любой возможности. Конечно, пришлось терпеть доводящие до безумия сигналы метки, зато дискомфорт исчезал быстрее, как в ту их встречу. Ослабить жжение помогал даже взгляд, доброжелательный, без капли недовольства. Научившись воспринимать Эмити, не как объект его страданий, профессор вышел на верный путь, и уже не наигранно, не ради избавления от мучений, а гораздо искренней выражал своё отношение к ней. Сигналы метки реже не стали, но он их почти не замечал. И не боялся лишний раз похвалить ученицу, даже принял дикую магию и пользовался ею, когда никто не видел. Эмити, умница, никому не выдала секрет своего учителя, лишь она и директор знали об этом.

   А Эмити, казалось, уже и сама искала лишний повод для встречи, хотя профессор полагал, что ему это кажется. «Случайные» встречи в столовой, в классе после уроков, где юная ведьма без конца искала забытую вещь, в актовом зале, садясь почти рядом, или вызываясь помочь полить цветы или подвинуть парты, словно забывала, что профессор тоже владеет магией левитации. Шли в ход и комплименты о том, как ему идут круглые очки, что благодаря дикой магии он стал выглядеть моложе, - и прочие приятности, на которые учитель реагировал весьма напряжённо, но молча. Сперва он вёл себя странно, а теперь странной стала она, и это сильно тревожило профессора. Кажется он переборщил с вниманием к Эмити, а та чёрт знает что вбила себе в голову, по-своему расценив его поведение. Это не просто тревожило – это пугало, и хуже всего то, что он так и остался наедине с этой бедой. Похоже, глупо искать панацею от древней магии, соединявшей сердца. Лекарства нет, как нет и разрешения сбросить оковы одиночества поцелуем. Влюбиться? Ха! Даже если Эмити сделала это раньше, она не может не понимать, что профессор скован по рукам и ногам, что он не в силах ответить взаимностью, даже если бы общество одобряло. На Кипящих островах царила свободная любовь, запрещалась лишь педофилия и…

   Он долго думал, стоит ли вызвать Эмити Блайт на откровенный разговор. Она, скорее всего, догадывается, в чём дело, и подыгрывает ему, чтобы сделать приятное, чтобы уменьшить боль, а сама в не меньшем шоке, чем он. Наверное, вычитала, как это сделать, не целуясь, не влюбляясь. Если это окажется правдой, профессор вздохнёт с облегчением, хотя и сам уже запутался, подыгрывает ли себе, или почти влюбился сам. Магию Распределения не обмануть, нацепив маски влюблённых, она способна и покарать, если её не слушать, вот как ныне, когда они якобы сблизились. И потому профессора не покидала тревога за их с Эмити будущее. Бедная Блайт, она, похоже, не понимает, насколько всё серьёзно! Ей это кажется игрой, и пока не поставят метку ковена, умом не отрезвеет. Играя в любовь, или чем она считает эту привязанность к нему, юная ведьма обрекает себя на глубокое разочарование в своём учителе, в той магии, что свела их, и, наверное, просто покончит с собой. Конечно, этого он не допустит, пока она с ним, в стенах школы, или даже вне её. Ему придётся оберегать, следить за её благополучием, едва метка мерзости проступит на коже…

   А если уже никто не получит метку? Если их мир продолжит меняться, и дикая магия вернётся ко всем, как будет работать метка Распределения, если нечем станет её активировать? Раньше, до разделения магии, она как-то работала, но их нынешний мир искалечен благодаря Белосу, раз даже в выборе магией пар всё перемешалось.

   Сколько бы он ни терзал себя этими мыслями, ничего, конечно же, не менялось. Хотя нет, кое-что изменилось: Эмити стала настойчивей. Срываться на ней профессор не собирался – он всего лишь собрался с духом и отправился к тому, кому следовало обо всём рассказать с самого начала – к директору Бампу.