В воздухе витал зной, надоедливо заползающий под шерсть и заставляющий спину покрываться потом.

На небе – ни тучки, в воздухе – застой абсолютный, ни намёка даже на самый ничтожный ветерок, а на пахоте по такой погоде «люди» работают.

Они полностью обнажились, однако были они покрыты мехом. Короткая шерсть их выглядела насквозь промокшей, она прилипла к телу как вторая кожа.

Таких существ, облачённых в собственные меха, людьми и с натяжкой назвать нельзя.

Заострённые кошачьи уши выглядывали из-под шерсти, изящный хвост от недовольства выписывал миражи в воздухе, а морду обрамлял недовольный оскал.

Эти существа звали себя не иначе как Лигнпардты*.

*Лигнпардты – сокращённое от норвежского Ligner på dyret – подобные зверю.

Эта семья Лигнпардтов жила в собственном одале**, который довольно удобно располагался между лесом и полем.

**Одаль – скандинавский термин, обозначающий усадьбу.

Атли – глава семейства, работал в этом самом поле вместе со своей женой, Аделой.

Они работали даже по такой отвратительно неподходящей для пахоты жаре, ведь земледелием Атлиссоны*** обеспечивали себя, ведь не были знатными по происхождению, отнюдь. Обыкновенная для тех мест и времён семья ****Фралов. Зато жили на такой территории, что дальние соседи только зубы и скалили.

***Атлиссоны – фамилия, образованная от отчества. Так делали часто.

****Фралы – свободные люди в Скандинавии.

В расположившемся в минутах двадцати от дома ходьбы лесу плескалась быстрая речушка, обрамляя почти весь лес по кругу, а оттого протекавшая рядом с пахотным полем, что было очень на руку Атлиссонам.

Кроме того, рыба там плескалась в изобилии, а рыболовство было неплохим подспорьем, да и ещё одним источником пищи.

К тому же не только в рыболовстве и воде заключалась ценность леса – там было огромное множество диких зверей, и Атлиссоны никогда не брезговали поохотиться, а потом съесть или продать добычу.

Оставим пока работящих Атли и Аделу дальше обливаться потом и сетовать на плохой урожай ячменя предыдущей осенью, а сами заглянем в лес.

Бодрым шагом направилась туда Авила с удочкой наперевес, насвистывая незатейливую песенку.

Её хвост слегка покачивался в такт мелодии, а облачённые в обувь из мягкой кожи лапы будто порхали над каменистыми склонами, оврагами и острыми выступами.

Гористая местность приглядывалась даже здесь, в лесу.

Авила диву давалась, как в таком месте что-то столь обильно растёт. Ответом на этот вопрос она всегда считала протекающую здесь реку, но разве может вырасти такой чудесный лес лишь из-за одной реки?

Стройные ели, покачивающие по ветру аккуратными макушками, поросшие старым лишайником берёзы, пробивающаяся сквозь подзолистую землю и осыпавшиеся иголки трава и изредка грибы;

Белки, задорно скачущие по могучим ветвям, и зайцы, стремглав несущиеся от хищных волков в чащобу леса.

Но не зайцы, а белое пятно сейчас с завидной скоростью мелькало по лесу тут и там, неумолимо приближаясь к реке.

Авила всем своим видом выдавала, что спешит неимоверно – она сосредоточенно сжала губы, лишь изредка приоткрывая их и шумно вдыхая воздух, напряжённо подрагивала вытянутыми ушами с белоснежными кисточками наверху и угрожающе покачивала хвостом.

Она остановилась у ели, положив лапу ей на ствол.

Лесную тишь прорезало недовольное фырканье запыхавшейся кошки.

Лапа на стволе от недовольства сжалась в кулак, неосторожно сдирая лишайник и оставляя в напоминание о себе неглубокие засечки на дереве.

Авила всё с тем же недовольным видом, но, уже успокоившись, подошла к реке. Сев на камень и подложив под себя подол сарафана, она чуть повернула голову и глазами вперилась в бурую кошачью фигуру.

Кот, поправив грубо сшитую рубашку, больше напоминавшую мешок, поднял с земли намокший от речных брызг кафтан и передал его Авиле. Та аккуратно свернула его, слегка покачивая головой на подобную неаккуратность, и положила позади себя.

Теперь кот с ироничной, но беззлобной улыбкой посмотрел на неё в ответ.

– Снова ты поздно, сестрица.

Авила едва удержалась от мысли закатить глаза куда-то к небу, а сама взяла в руки удочку и размотала леску.

Теперь из реки выглядывали два поплавка.

– Сам-то небось весь день тут сидишь, Генри.

– И, по-твоему, делать мне нечего, кроме как тебя ждать?

Авила ухмыльнулась, слегка ведя хвостом из стороны в сторону и поднимая давно осевшую каменную пыль.

– Вполне.

Генри был в шаге от того, чтобы разразиться бранью, однако сделал глубокий вдох и отвернулся.

Поплавок на реке заходил в разные стороны и неистово задёргался, на что Авила среагировала и быстро вскочив дёрнула удочку на себя.

Из воды выпрыгнул лосось, зацепившийся губой за крючок.

У кошки вырвался радостный крик, и она схватила леску, рывком подтянув рыбу к себе.

Спустя всего лишь четверть часа на земле энергично били хвостами восемь рыб.

* * *

Разведя огонь, Авила опустила в котёл с водой куски разделанной и очищенной рыбы. Закатав рукава рубашки и поправив лямки сарафана, она отточенными движениями нарезала заправку к супу и скинула в тот же котёл.

Довольно хлопнув в ладоши, она выбежала на улицу звать всех.

Пар поднимался от супа, успевшего к приходу едоков закипеть.

Атли сидел во главе стола, задумчиво накручивая на палец пшеничного цвета бороду. По правую руку от него сидел Генри, по левую – Адела. Сёстры Авилы сидели рядом с матерью, а сама Авила шутливо толкала Генриха плечом, на что тот сквозь смех пытался сказать что-то в ответ.

Атли грозно посмотрел на Авилу, всем своим видом призывая к тишине и порядку, но Авила в ответ лишь зло взмахнула хвостом под столом и раздражённо цыкнула. Её отец разве что раздражал, но ничуть не пугал – она знает, что её, ценную партию, к тому же красивую и волевую девушку, не обидят: в интересах семьи выдать её замуж, а до этого сохранить в первозданном состоянии.

Поэтому она, не слушая отца, преспокойно черпала ложкой суп и пила, обнажая острые клыки.

– Авила!

Лишь услышав своё имя, кошка хоть немного заинтересовалась, а потому слегка повернула голову в сторону отца.

– Авила, слушай же меня хоть раз! – Послышался гортанный усталый вздох. – Сколько я уже говорю, а ты обратила на меня своё внимание лишь сейчас. Так слушай же! Через месяц у тебя состоится свадьба.

Авила положила ложку с нарочито громким стуком, а сама окончательно повернулась к отцу и недоверчиво подняла брови наверх, всем видом призывая того объясниться.

– Всё уже подготовлено и решено. Приданое собрано. Скоро жених приедет сюда на знакомство с нами, а потом уедешь ты, на знакомство с его родителями.

Сёстры из угла пропищали

– Статный хоть? Богатый?

Атли, видя заинтересованность дочерей, но не Авилы, ухватился за эту единственную возможность зарекомендовать жениха в её глазах.

– Богат, не стар, но и не молод – тридцать три как есть – неглуп, уже выслужил себе место в хирде. Авила, мы с Генри старались как могли, подбирая тебе партию. Не перечь нам хоть тут, выйди замуж и живи себе припеваючи!

На кромке стола появились свежие царапины, причём довольно глубокие, в отличие от засечек на лишайнике в лесу.

– Генри, и ты туда же?

В голосе Авилы сквозило такое концентрированное разочарование, что сёстры даже устыдились своей заинтересованностью неизвестным женихом, однако Генрих и ухом не повёл.

А Авила действительно была зла. Зла на эту систему, зла на отца, который не счёл нужным посоветоваться с ней, зла на Генри, которого считала своим единственным другом в этом месте, но который в итоге всё равно что предал её.

Но всю эту злость она подавила в себе, рассмеявшись вслух.

– Тогда ясно всё. Можете за меня подобрать мне даже духа-компаньона, если вам так угодно.

Авила с невозмутимым видом докончила с супом и поднялась по массивной деревянной лестнице в свою комнату, не слыша и не желая слышать, что кричат ей вдогонку.

Она не стала рыдать, нет, она отличалась от обыкновенных жён по расчёту.

Она была уверена в своей победе и лишь с саркастичной улыбкой на устах ждала знакомства с женихом в скором времени.

Эта ситуация казалась Авиле весьма забавной, и она получит из неё максимум злости отца.

А в придачу к этому получит и долгожданную, прежде неведанную свободу.

Подойдя к окну, Авила приоткрыла ставни и подставила морду свежему воздуху. Ветер слегка трепал шерсть на щеках, а кошка мурчала от наслаждения.

За окном раскатисто каркал белый ворон.