— Галлагер. – зову я брата, чуть махнув рукой. Тот сразу же идёт ко мне. Я бы даже сказал бежит.
Фирентия хмуро смотрит на меня из окна кареты. Хотя я бы сказал, что скорее сверлит меня взглядом. Будь её воля, наверняка бы испепелила.
— Брат, я… – только начинает Галлагер, неловко.
— Оставь. Твои извинения мне не к чему. – говорю я, подняв ладонь в воздух.
Со дня рождения Фирентии прошло чуть меньше недели, а мы с Галлагером так и не смогли даже парой слов перекинуться. Однако я был рад, что письмо пришло только на его имя.
Галлагер весь поник, после моих слов. Обижен ли я? Ну, может самую малость. Сержусь ли я на него? Ни капли. Виню ли? Конечно нет. Я более чем уверен, что тот наш разговор был с подачи кого-то извне. Ну, как кого-то. Рулака, естественно. Нужно быть идиотом, чтобы этого не понять.
— Вот. – я достал из внутреннего кармана пиджака конверт. – Поскольку едешь ты, передай, пожалуйста, в руки Его Величеству Императору. И можешь считать, что наш конфликт исчерпан.
Галлагер опустил голову, взяв в руки конверт. Было видно, что это совсем не успокоило младшего, а наоборот вызвало новую волну вины.
— Брат, мне очень стыдно. – все же сказал младший и осторожно, словно опасаясь взял меня за руку. – Вы почти месяц ходите мрачный и грустный из-за меня…
— Мм. – сжал я губы, чувствуя неловкость. Но руку вырывать не стал.
Это не ложь. Правда последнее время я был мрачный вовсе не из-за этого скандала. А скорее пытался переварить то, что если я и дальше собираюсь строить свою жизнь так как хочу, это повлечет сильные изменения оригинальной истории. Это до сих пор вселяет в меня ужас и апатию, а также заставляет пересмотреть приоритеты. Мир уже сдвинулся в отличную от оригинала сторону.
«Я все ещё не хочу изменять оригинал кардинально. Но и бездействовать, молча ему следуя, тоже не могу.» - напряженно думаю я. - «Иначе это обернётся для меня плохим концом.»
— Можем ли мы встретиться чуть позже?
— Если тебе так угодно. – выдохнул я, чувствуя, как начинает болеть голова. Чем больше волнуюсь о возможном будущем, тем сильнее она болит.
Галлагер неуверенно улыбается и на секунду сильнее сжимает мою руку. Мнется, в неуверенности, но ничего не говорит, хоть и хочет.
— Галлагер, вы опоздаете, если и дальше продолжишь так стоять. – замечаю я, указывая на карету.
— Ах! Д-да! Тогда я пойду! – младший убрал письмо в карман и, отпустив меня, направился к экипажу. Я только помахал ему вслед, когда они тронулись.
«Мне нужно проветриться, а то я сойду с ума.»
— Рон.
— Да, милорд? – дворецкий сразу же подошел ко мне, едва поклонившись.
— Подготовь и мне карету. О, и ещё какую нибудь простую одежду. Я хочу съездить в город, не раскрывая личность.
— Понял. – без заминок и не задавая лишних вопросов, сказал Рон. Он удалился, а я ещё какое-то время стоял, смотря за удаляющейся каретой.
— Отчет пошел. – пробурчал я про себя.
***
Это первый раз, когда я выехал из особняка один. Без жены и детей, без дворецкого, без охраны. Одежда тоже сильно отличалась от той, к которой я привык за последнее время. Ткань была куда жёстче и тяжелее. Однако, почему-то на сердце стало в разы легче.
Главная площадь Ломбардии была наполненной жизнью. Люди гуляли, ходили по магазинам и кафе, смеялись. Отовсюду слышались оживленные разговоры. Однако, я не собирался задерживаться тут надолго.
Я пошел вдоль улицы, уверенными шагами. Не знаю, куда меня приведут ноги, мне просто требовалось проветрить голову и мысли, а в особняке все так или иначе возвращало меня к ним.
Правда, самым прекрасным в этой поездке оказалось другое. Я наконец-то вдохнул полной грудью. Хоть деньги и власть дают тебе много возможностей, но так же лишают определённых свобод. Это равноценный обмен. Вот только мне, росшему без особой власти и денег в руках, это доставляло скорее неудобства. Постоянно приходилось быть начеку. А сейчас… сейчас я просто человек из толпы.
Заходить в разные магазинчики и разглядывать товары, было также очень интересно. Столько безделушек, пусть и бесполезных, грубо выполненных, но таких симпатичных.
— Ох, это же… вязальный набор? – непроизвольно сказал я, протянув ладонь к коробочке с шестью спицами, разной толщины, и двумя крючками. – Могу я посмотреть? – интересуюсь я у хозяина лавки.
— Конечно! У нас также есть подходящие нитки! – дружелебно сказал пожилой мужчина, поправляя вьющиеся усы.
Я открываю крышку, доставая спицу.
В прошлой жизни я довольно часто вязал и это помогало мне успокоиться и привести мысли в порядок.
А ещё сам процесс создания чего-то большого из чего-то столь маленького, как нитки, меня завораживал.
«Я мог бы связать шаль для Серы…» - мелькает в голове и я сам не замечаю, как уже стою на кассе и оплачиваю покупку. Правда помимо приглянувшегося набора там ещё принадлежности для шитья. Иголки, булавки, метровая лента…
— С вас 60 медяков. – веселым тоном говорит мужчина, уже упаковывая мои покупки. Я запускаю руку в карман и достаю один золотой. – Э-это слишком много, господин!
— Сдачи не надо. Считайте это чаевыми за внимательный сервис. – с мягкой улыбкой говорю я и, забрав пакет, быстро ухожу, пока хозяин не успел опомнится.
«Хе-хе! Это и правда поднимает настроение!» - улыбаюсь я, чувствуя приятную тяжесть пакета в руке, а потом укоризненно про себя добавляю. - «Я становлюсь слегка расточительным.»
"400 медных монет = 1 серебряной монете.
40 серебряных монет = 1 золотой монете."
По крайней мере так было написано в самом новом своде законов Империи Рембру. Узконаправленный специалист получает около трех серебряных в месяц. Насколько же больше я тогда отдал за этот небольшой набор?
«Да, я определённо становлюсь расточительным.» - хмыкаю я про себя, но настрой все равно остается приподнятым.
Порывшись в другом кармане, все же нахожу и обычные медные монеты. Как хорошо, а то пришлось бы идти, разменивать в Банк Ломбарди, а там сразу же оповестили бы об этом Рулака.
Хоть простым людям неизвестны лица членов семьи Ломбарди, но работникам организаций, основанных на деньгах этого рода, знать наши лица обязательно нужно.
Поэтому могли бы возникнуть некоторые трудности.
Я ещё какое-то время брожу по простым, но чистым улицам города, заходя в те или иные магазинчики. Прикупил себе ещё гитару. Побренчу вечерком.
Папа меня научил! В прошлой жизни…
Чем дальше от центра иду, тем не примечательнее дома. Ну, как и везде впрочем. Окраины почти всегда такие. Это даже создаёт какую-то уютную атмосферу. Маленький вытоптанный дворик заставляет меня остановиться. Я поправляю чехол гитары, висящей у меня за спиной и опираюсь на стену дома, наблюдая за играющими детьми. Хоть райончик уже и выглядит бедновато, в сравнении с центром, в этом есть что-то настольгично знакомое.
Я прошел к каменным ступенькам, снял гитару с плеча и поставил сумку со спицами рядом. Сел на ступеньку.
Вот в этом маленьком дворике, на пороге небольшого дома, высотой в пару этажей, я чувствовал себя куда больше дома, чем в большом особняке Ломбарди.
Это напоминало мне исписанные граффити подъезды, проржавевшую детскую площадку со скрипучими качелями и наполовину заросшую травой песочницу. Деревянные лавочки из двух досок, с сидящими на них бабушками, да голуби и воробьи прикормленные местными пьяницами. То, где я жил в прошлой жизни, так похоже на то что сейчас передо мной. Наконец-то я почувствовал себя в своей тарелке.
«Я дома…» - мелькает в голове грустная мысль. Вот где моё сердце. Только бедный найдет красоту в бедности.
Хочется плакать, но я сдерживаюсь. А в голове мелькает шальная мысль, что может стоит все бросить и уйти… но я сразу её откидываю. Я не безответственный человек. От меня зависит очень многое, но самое важное, я не могу бросить Сераль, Велесака и Лоране. Это будет слишком жёстко по отношению к ним.
Я тяжело поднимаюсь, оглядывая двор, так похожий на тот в котором я вырос и, забрав гитару с пакетом, иду назад, в сторону площади. Нужно возвращаться к семье.
От чего-то, увидев все это, на душе стало в разы легче.