Сон выдался беспокойным. Утром Зонтик решил пропустить завтрак. Он покормил куриц и собак, собрал сумку в дорогу и отправился в лес. Он надеялся, что не встретится с Куромаку или с кем-то из охотников. И очень надеялся, что найдёт своего нового мохнатого знакомого. Если он остался в лесах возле его деревни — юноша не мог допустить того, чтобы тот погиб.

Ранним утром небо ещё белое, застланное туманными облаками. Зонтик выходит к реке. У воды никого нет. Он осматривается. Где мог укрыться раненный оборотень?.. Возможно, стоило пойти по следам крови, что должны были остаться с вечера. Куромаку уже обнаружил окровавленный капкан?.. Быть может, стоило поторопиться.

На счастье Зонтика капкан выглядит нетронутым. Засохшая кровь на металле присохла и потемнела. Ветвь так и сжималась острыми лезвиями. Зонтик недолго осматривается кругом, примечает смятую траву и клочки бурой шерсти на оголённых ветвях. Он знает куда идти.

В лесу тихо и умиротворённо, что должно успокаивать. Но Зонтику наоборот эта обстановка приносит волнение, потому что встреча с другими людьми выйдет неловкой.

Отчего-то запах осенней прохлады и хвои сменяется вонью трупной гнили. Зонтик прижимает к носу рукав. Ужасный запах!.. Невыносимый!.. Пробраться через него и не потерять след будет сложно. Зонтик подключает всю свою сообразительность, чтобы не сойти с пути; всю свою решимость, чтобы не задерживать взгляд на мёртвой оборотнице. А как находит куда следовать дальше — бежит прочь, навстречу возможности свободно дышать.

След из крови, примятой почвы и травы, клочков шерсти в конце концов обрывается. Он приводит к паре крупных булыжников, поросших мхом. Вокруг них, раскинув ветви, желтеют кустарники. Сначала Зонтику думается, что оборотень прячется именно здесь: за камнями и листвой. Но осматривается внимательнее и замечает царапины на стволе крупного дуба. Тогда он поднимает голову и встречается с парой жёлтых глаз, что внимательно за ним следят… Вот и его новый знакомый.

Прятаться в ветвях крупного древа идея неплохая… Увы, не осенью, когда отсутствие листвы не сможет прикрыть мохнатую шкуру. Пику думалось, что даже его бурый окрас был слишком тёмным чтобы слиться с корой. С другой стороны, любому приметившему оборотня человечишке Пик мог бы устроить засаду… Да только раненная лапа в ответ устроит самое болезненное приземление какое только возможно представить. Оставалось надеяться на людской страх, что перепутает крупного зверя с медведем и убежит, или на людскую лень, что не позволит взбираться на дерево своими неуклюжими и слабыми конечностями.

— Шёл по следу из крови? — хмыкает Пик. Зонтик кивает, — И почему я не должен верить, что это ты оборвал жизнь одному из нас?

— Я умею находить след. Н-но я ни за что никого бы не убил!..

Пик приоткрывает пасть, и Зонтику кажется, будто тот расплывается в насмешке.

— Конечно нет! Ты слишком жалостливый! — раздаётся ехидным рычанием; бурый хвост делает взмах, — Ты даже огромное страшное «чудовище» бросить помирать не смог.

Зонтик устало сдвигает брови, раздражаясь звериным насмешкам. Ну и зачем он сюда пришёл? Зачем искал это чудище? Разве чтобы выслушивать пассивные оскорбления в том, какой он никчёмный охотник?..

Впрочем, насмешки довольно быстро переходят в агрессивное отчуждение:

— Ну и какого ты сюда пришёл? Я твоей домашней зверюшкой не стану! И объедки твои мне не нужны.

— Ты ранен. Я пришёл, чтобы помочь тебе. И поделиться едой. Ты ведь… — юноша с сожалением снимает с плеча сумку. Оборотень наверняка почувствовал запах вяленого мяса, — Не сможешь больше охотиться из-за раны. Будет плохо, если тебе придётся голодать…

Выбор у Пика небольшой… Либо страдать от боли и голода, либо довериться ненавистной человеческой особи. И что тогда будет хуже? Долгая и мучительная смерть от заражения крови и изнеможения? Или же предательски воткнутый в спину нож, перед тем как Пик заставил себя позабыть о гордости и самоуважении?

Лапы с тяжестью поднимают мохнатое тело над толстой ветвью, на которой оборотень лежал. Пик внимательно смотрит на Зонтика. Зонтик не отводит взгляд и выражает какую-то грустную надежду. Как же не хочется снова пострадать, доверившись человечишке!.. Даже такому безобидному на вид!.. Пик спрыгивает вниз, с дерева. Конечности шумно врезаются в почву и сухие листья. Приземление отдаёт в лапах ноющей болью, да так что сводит клыки. Не лучшее у оборотня состояние для подобных прыжков… Но показать то, что он всё ещё силён и способен убивать, оборотень просто обязан.

Болезненный оскал на мохнатой морде пугает Зонтика. Он беспокойно тянет к нему руку, чтобы утешить. Но останавливает себя, когда Пик резко вскидывает морду на него.

— Я приму твою помощь. Но если ты попробуешь навредить мне… — морда оборотня достаёт до груди юноши. Но вот оборотень встаёт на задние лапы — и вот уже пронзительный янтарный взгляд смотрит на Зонтика сверху вниз: теперь грозный зверь выше человека на несколько голов, — Ты очень сильно об этом пожалеешь… И ты, и весь твой городишкo.

Под мрачной тенью оборотня Зонтик сглатывает, медленно кивает пару раз. Волнительно… В силе столь массивного и крупного создания он не сомневается. Вероятно, одного удара длинной когтистой лапы хватило бы на то, чтобы голова слетела с плеч юноши. Но раз он всё ещё жив… Раз у оборотня уже была возможность убить его… Настоящего страха нет. Лишь ярое желание показать, что он ни за что не навредит новому знакомому.

— Я не сделаю тебе ничего плохого. Я обещаю, — Зонтик делает осторожный шаг ближе, мягко касается ладонью звериной груди. Под бурой шерстью чувствуются напряжённые мышцы, спешное сердцебиение. Пик вскидывает длинные уши будто в удивлении. Кажется, это первый раз, когда к нему прикасается человеческая особь… Без каких-то видимых злых намерений…

Под мягкой ладонью звериное сердцебиение становится сбивчивым. Пик отступает назад и возвращается на четвереньки, устало жмурится. Бессонная ночь очевидно плохо сказывалась на сознании… Зонтик, тем временем, мягко улыбается: если это начало их тесной дружбы, то он в предвкушении!..

— Как твоё имя?

— Это имеет значение?..

— Ну конечно… Меня зовут Зонтик.

Нет ли в этой добродушной улыбке лицемерных или злобных ноток?.. Пик рассматривает лицо Зонтика, склонив голову на бок. Оборотень пытался его убить, а этот глупый юнец улыбается! С чего вдруг?

Длинные уши припадают к голове. Никто ещё не смотрел на оборотня так… по-доброму?.. Как же это непривычно и странно! Пик отворачивается и идёт прочь.

— Пик. Меня зовут Пик.

Всё-таки, при детальном рассмотрении оборотень отличался от волка больше, чем на первый взгляд. Крупная пасть была короче пасти настоящего волка, хвост — тоже. Передние лапы были длиннее задних и походили на человеческие. Грудная клетка тоже была человеческой. Под действием страха, конечно, не разглядишь собрата-человека под бурой шкурой. Но это являлось вполне возможным.

Даже будучи как можно дальше от деревни — Пику всё равно кажется, что вокруг не особо безопасно. Да, нос не улавливает присутствия людей на пару километров в округе… Вот только что не мешает им внезапно появиться?

Новый знакомый — человек — пахнет псарней, зерном и мёдом. Но есть ещё запах тепла и крови… Не очень-то легко искать запахи других людей, когда один из них у оборотня практически под носом!.. Притупляет обоняние… Путает рассудок… Волнует сердцебиение… Не нравится Пику присутствие чужака рядом!

По приближении к реке Пик прибавляет шаг. У берега он окунает пасть в бурную воду чтобы избавиться от ореола ароматов нового знакомого. Помогает… Холодный поток врезается в ноздри и клыки; оборотень вспоминает о заглушённой жажде. Тогда он начинает жадно глотать воду, «вгрызается» в спешную жидкость клыками. Когда же он в последний раз пил после того как покинул клан?..

Зонтик с жалостью наблюдает за тем, как яростно Пик пьёт. Наверное, с раненой лапой не до того, чтобы к водопою сходить… Он касается мохнатого загривка, гладит Пика по спине. Яростное хлестание воды замедляется; Пик пьёт уже более спокойно. Пока вдруг не фыркает прямо в воду, затем резко отходит от реки и отряхивается.

— Ты всю ночь сидел на том дереве?..

— Д-да… — отряхнувшись, Пик ложится на землю. Чего этот человечишка к нему прикасается?.. Сказать бы ему, чтобы не трогал… Да почему-то не находится сил, — Пытался заснуть, но не мог. Ждал, что кто-нибудь заявится, и придётся драться…

— Я даже не знаю где здесь можно поспать в безопасности… Рядом с деревней никаких пещер нету. А охотничьи маршруты проходят на несколько километров…

С тихим рыком Пик опускает морду на землю. Проклятые охотники… Ну ничего. Усталость не помешает клыкам впиться точно в шею врагам.

— Я обработаю тебе рану и перевяжу, — сев на землю, Зонтик достаёт из сумки спирт и повязки, — Это будет неприятно, но так нужно чтобы рана не гноилась и быстрее зажила. Ты… потерпишь?..

— Я живу в лесу как чистокровный дикий зверь! Каждый день сражаюсь за свою жизнь! Ем то, что убиваю сам, а не то что мне приносят на блестящей тарелочке! Ты действительно думаешь, что из-за какой-то мелкой болячки я стану вести себя как щенок?

Спорить с самоуверенным и насмешливым волчьим тоном Зонтик не решается. Доля правды в словах Пика есть… От обработки раны прирождённый охотник и убийца не умрёт. Зонтик льёт на чистую тряпку спирт, касается влажной тканью задней лапы Пика. И прирождённый охотник и убийца… со скулежом вскакивает с места.

— П-прости!.. Я знаю! Спирт жгучий, и с твоими ранами нормально так реагировать, — обеспокоенный Зонтик спешит утешить, пока Пик, задрав хвост, рычит на него, — Но это правда нужно. После этого ты сможешь спокойно поесть…

Слова о еде действуют немного успокаивающе. Пик затихает и подходит ближе, нервно машет хвостом. Он потерпит… Деваться некуда… Просто присутствие рядом чужака, что видит его слабость и боль, мешает расслабиться и спокойно позволить прикасаться к себе.

Рана от лезвий капкана вышла глубокой. Зонтику хотелось верить, что повредились только мышцы, а кости задеты не были. Пока он старательно промывает лапу — Пик лежит на земле, то и дело тихо рычит и подрагивает. Живущие в лесах оборотни явно не занимались человеческим самолечением. Зонтик старается поскорее закончить, чтобы долго не мучить Пика непривычными практиками. Когда же перевязывает лапу — мягко гладит оборотня по спине.

— Всё. Больно больше не будет. Теперь можно поесть.

Увы, столько еды чтобы прокормить огромного волка у Зонтика не было. Но он взял достаточно, чтобы хоть ненадолго утолить голод. Он кладёт вяленое мясо перед Пиком. Пик приподнимается, обнюхивает усыпанную травами копчёную плоть. Не отравлена ли?.. И мясо, и не мясо… Нечто совершенно странное. Пожалуй, выбирать не приходится: странная еда лучше мучительного голода.

Когти прижимают мясо к земле. Клыки вгрызаются в него и рвут на куски. Пик глотает плоть спешно и жадно. Не имеет значения какая эта человечья еда на вкус. Главное — утолить голод, который захватил его рассудок когда почуял аромат дичи.

Разумеется, пара килограмм для грозного зверя это лёгкая закуска… Мясо съедается быстро. Всё ещё ведомый голодом, Пик обнюхивает опустевшую землю. Нос ведёт к сумке, в которой уже ничего нет. Тогда волчья морда переходит на руки владельца. Они пахнут мясом… Они тёплые; в венах течёт горячая кровь… Зонтику волнительно что его обнюхивают как добычу. Пасть оборотня легко откусит его ладонь и заглотнёт не жуя!.. В каком-то смысле, Пик и сам это понимает: сейчас ему ничего не стоит растерзать глупого мальчишку и пару дней ходить с полным брюхом.

Тем не менее, голодные обнюхивания прекращаются. Пик поднимает морду на Зонтика. При всей его ненависти к людям… Если он обойдётся жестоко с тем, кто отнёсся к нему с добротой, то чем он лучше ненавистных ему человечишек?..

— Зачем ты это делаешь? Зачем помогаешь мне?

— Было бы неправильно дать тебе просто погибнуть… Если я могу тебе помочь — почему бы мне не помочь? — отвечает как само разумеющееся Зонтик. Пику в искренность его добродушия всё ещё не верится.

— Ты хоть понимаешь кому(!) ты помогаешь? — Пик садится напротив Зонтика; ледяной взгляд продолжает рассматривать юношу сверху вниз. У этой доброй душонки либо проблемы с глазами, либо она никогда не слышала об оборотнях… Иного быть не может!

Зонтику несколько обидно, что его доброту не воспринимают всерьёз. Но, наверное, это можно понять: вряд ли каждый встречный отнесётся к грозному волку с эмпатией. Зонтик правда хотел лишь помочь… Он верил в то, что под мохнатой шкурой всё ещё остался человек — рассудительный и, может быть, даже добрый.

— Конечно я понимаю, — юноша улыбается, — Мы разные снаружи, но внутри мы похожи. Мы оба хотим, чтобы с нашими близкими всё было в порядке. И чтобы мы могли не бояться из-за того, что происходит вокруг… — в поглаживаниях ладонь Зонтика касается шеи Пика, его лопаток, — Мне кажется, мы могли бы подружиться… Е-если ты не против…

Прикосновения Зонтика снова заставляют звериное сердцебиение сбиться. Дружба с человеком — как нелепо и смешно! Но настоящего отторжения это предложение не вызывает. Скорее, Пик испытывает смятение от того, что такая перспектива чем-то его привлекает. Сколько он себя помнил, люди всегда относились к нему плохо… Но не сказать, что собственная стая излучала тепло и дружелюбие.

Всё ещё напротив Зонтика, Пик ложится на землю; его морда устраивается рядом с бёдрами юноши, касается шёрсткой тёмных штанов. Зонтик на миг теряется с такой близости. Но быстро продолжает гладить оборотня, теперь уже по спине. Дыхание зверя ровное и спокойное. Морда его выражает мирное расслабление. Хвост легко волочится по земле. Желание сна кажется невыносимым…

— Она умерла. Она больше не будет в порядке, — без каких-то эмоций произносит Пик. Мягкая рука Зонтика замедляется; сам Зонтик переполняется сочувствием. Верно… Одна из семьи Пика погибла. Должно быть, Пику до сих пор от этого не по себе.

— Это была твоя подруга?..

— Можно сказать и так… Мы часто охотились вместе. Она была злой и упрямой, никого не слушала, но всегда делала то что говорила. До этого момента… Она обещала что… н-не важно.

— У меня… В детстве я потерял отца. И я почти не помню что испытывал тогда. Но… Если бы я снова кого-то потерял, то наверное не пережил бы это. Ты очень сильный.

Пик дёргает ушами. А что он должен делать?.. Предаваться отчаянию? Смерть это то, что ждёт каждого. Теперь место Эммы займёт кто-то другой. А он и стая продолжат жить дальше.

— Мне скоро нужно будет идти… Нужно вернуться домой до того, как брат начал беспокоиться. Я могу прийти к реке после заката, принести ещё еды. С тобой всё будет хорошо, Пик?..

— А со мной должно что-то случиться?.. — оборотень прикрывает глаза; рассудок понемногу уносит в сон, — Конечно всё будет хорошо… Не глупи, человек. Если ты придёшь — я буду ждать тебя там.

То, что Пик не противится предложению встречи, видится Зонтику как хороший знак. Он сидит на берегу ещё какое-то время, пока Пик засыпает; одаривает его сон комфортом и теплом. Хотелось верить, что оборотень избежит встречи с охотниками… И без юноши не заскучает.

Так уж вышло, что дома Зонтика ждали крики. Он сразу понял по голосам, кто был у него в гостях: Вару и Феликс. И судя по тому что в кухне их не было — находились они в мастерской Куромаку.

— Это оборотень! Очевидно же! — тычет Вару в окровавленный капкан, лежащий на столе, — Обычные животные слишком тупы чтобы освободить себя.

— Разве у оборотней есть руки чтобы использовать дерево как рычажной механизм? Скорее уж это была собака, которую освободил хозяин, — Куромаку не хочется спорить с напарником. Вару и Феликс пришли чтобы воспользоваться его мастерской. Но вместо этого Вару обратил внимание на его находку, которую Куромаку принёс из леса.

— Собака. Собака! Ты слышал его?! — Вару обращается за поддержкой к Феликсу. Тот был не в себе всё утро после осмотра мёртвой оборотницы. Но его молчаливой тревожности Вару хватало, чтобы расхрабриться перед Куромаку, — Да целый волчий клан сюда припрётся и сожрёт всех нас, а ты так и продолжишь искать дурацкие оправдания! Мы с Феликсом видели тот труп в лесу. Это не волк, ничерта не волк!

Куромаку тяжело вздыхает, встаёт со стула. Он не собирается тратить на эти бессмысленные разговоры всё утро. У него есть дела поважнее.

— Я не верю во всё это. Но я не хочу, чтобы кто-то из нашей деревни пострадал. Делай то, что считаешь нужным: мои инструменты в твоём распоряжении. Только в пределах разумного.

Вару довольно ухмыляется: однажды он точно раскроет Куромаку глаза! Но пока то, что он заручился материальной поддержкой главного охотника их троицы, уже достаточно. Значит, зерно сомнений уже посажено!.. А вот Феликс поддержке со стороны Куромаку не рад… Если даже Куромаку одобряет действия Вару — значит, они все действительно в опасности.

Снова пропавший Зонтик наконец вернулся: Куромаку встречает его в кухне. Тот ест за столом поздний завтрак.

— Где ты был? — старший брат старается сохранять спокойствие. В конце концов, на этот раз юноша пропал утром, а не ночью.

— А, я… Ну… Когда я вчера стирал одежду — мои штаны унесло водой. Я пытался их найти…

Куромаку тоже садится за стол. В лице он не меняется. Должно быть, поверил оправданию Зонтика. Зонтика это успокаивает… Если братец решит, что он что-то скрывает, то его новый приятель может пострадать.

— Если их унесло течением, то нет никакого смысла искать их. Мы можем просто купить новые. И раз уж зашла речь о покупках… У нас заканчивается еда. Нужно будет сходить на рынок когда поешь.

Зонтик кивает: что ж, на какое-то время он будет отвлечён делами — закупится овощами с Куромаку, выгуляет с ним собак… Может быть, приберётся в доме… Возможно, до вечера время пройдёт быстро.

Поскольку Куромаку являлся не единственным охотником деревни, то он не мог отвечать за чужие ловушки, расставленные в лесу. Но у всех охотников было гласное правило, что западный холм был свободным от верёвок и металлических лезвий: там выхаживались главные кормильцы охотничьих семей. Как хорошо человек ни читал бы звериные следы — собака делала то, что не мог ни один из людей.

Западный холм был самым открытым местом среди поросшей лесом округи. Всего несколько деревьев, летом — высокая трава как в степи. А вид — на всю малахитовую долину; на деревню, что среди елового моря была тёплым огоньком жизни. Правда, теперь — осенью — окрас округи больше походил на медно-бронзовый переплав. Здесь было лучшее место для выгула и тренировки собак, да и потерять их тут было сложнее, нежели в лесу.

Куромаку всегда был каким-то умиротворённым в этом месте. Зонтик его понимал: приятно было отвлечься от объятий тесных лесов, от шумной деревенской суеты и понаблюдать за тем, как играют младшие члены их семьи. Но сегодня Куромаку, как бы этого ни показывал, был каким-то грустным; команды он отдавал неуверенно и неохотно. А в конце концов вообще поручил заботу о хвостатой троице Зонтику, пока сам устроился в тени клёна. Зонтик не уверен был, с чем связано такое отстранённое состояние его брата… Но имел предположение, которое его умиляло: расставание с животными из-за будущего переезда.

— Ты чего, Куро?.. — с робкой улыбкой Зонтик садится рядом с братом под дерево. Бигли, вместо того, чтобы раздолиться на просторе, теперь бегают и играют подле хозяев.

— Не знаю, — мужчина пожимает плечами; самый светлый из собак тянется к нему, и мужчина гладит питомца по голове, — Они всего лишь животные. Но я представляю, что их больше нет рядом, и мне становится не по себе. Как-то… непривычно будет без них, что ли?..

— Ну, если мы не можем взять всех… Может, возьмём хотя бы одного?

Куромаку задумчиво выдыхает. Город — не место для охотничьих собак… Конечно, можно выбрать кого-то самого спокойного из троицы. Например, осторожного и ласкового Чашечку. Вот только как насчёт остальных? Мишка и Базальт наверняка плохо переживут расставание с их другом. И самому Куромаку будет не хватать этой своенравной парочки.

— Нет… Они всё-таки стайные животные. Расставание с хозяином уже огромный стресс. Не стоит наносить их психике ещё больше урона. Наверное… пора бы начать искать для них нового хозяина и гулять вместе с ним, чтобы собаки привыкали к другому лицу.

— Как насчёт Феликса? Он хотел их забрать. Плюс, Чашечка и Мишка дружат с ним, знают его.

— Феликс, конечно, любит животных… Но хозяин из него выйдет ни рыба, ни мясо. Собакам нужна дисциплина, твёрдая рука. А у Феликса нет даже псарни. Нет, он слишком несерьёзный и добрый для собак…

Из знакомых охотников Зонтика остался только Вару. Но такой вариант он ни озвучивать, ни даже размышлять о нём не собирается. Вару он не доверил бы и чайного набора! Если Вару не понравится, как посуда стоит, то от неё останутся только осколки! Что тогда ожидать от взаимодействия с животными? Нет, должен быть другой вариант. Кто-то не слишком добрый и без жестоких наклонностей.

На краю деревни, чтобы ненароком не задеть обычных жителей, располагались манекены. Собранные из тряпок, древесины и сена, они предназначались для практики стрельбы. У них мило общаются Феликс с Ромео. А как замечают проходящих мимо Куромаку и Зонтика — Феликс приветливо машет им рукой. Похоже, бледный и потерянный утром, паренёк успел прийти в себя.

— Привет, ребята! Хотите пострелять с нами?

Куромаку и Зонтик переглядываются. У Зонтика желания нету… Но раз здесь друзья его братца — почему бы не оставить того пообщаться с ними? Заодно настроение себе поднимет!

— Я отведу собак домой, если ты хочешь провести время с ребятами, — улыбается юноша. Старший братец как-то растерянно кивает, неуверенно передаёт поводки Чашечки и Базальта. Нервничает?.. Кажется, провести время с этой компанией ему действительно важно…

Зонтик расстаётся с остальными и возвращается домой. Предзакатное медовое солнце поблёскивает на крышах деревенских домиков, на каменных и уже малолюдных дорожках, пока сама троица прячется в прохладной тени деревьев. Феликс с восторженным незамедлением перезаряжает единственный арбалет на их компанию. Ромео с приветственным дружелюбием улыбается Куромаку. Куромаку душно поправляет ворот своей рубашки под кожаной курткой и хладнокровно внимает к манекенам. Это должен быть спокойный и приятный вечер… Не стоит волноваться о том, чтобы произвести на своего нового приятеля-дворянина впечатление.

— И… как успехи в стрельбе? — вопрошает Куромаку. Возможно, с излишней серьёзностью и хладнокровием в тоне, чем стоило бы.

— Замечательно! — отвечает за Ромео Феликс, — Ромео уже умеет перезаряжаться и стреляет в голову с десяти метров!

— Правда?..

Показная серьёзность и холодность всё же отступают. Куромаку с изумлением смотрит на Ромео: беззаботный дворянин всерьёз посвятил себя изучению какого-то крестьянского навыка?..

— Не знаю, уместно ли будет моё хвастовство… — довольный Ромео приглаживает своё пышное, расшитое жабо на груди, поправляет розоватые локоны; принимает из рук Феликса арбалет для следующего выстрела, — Но, кажется, я и впрямь делаю успехи!

И Феликс, и Ромео уже стояли на достаточном расстоянии от манекенов. Нужно было лишь прицелиться и нажать на спусковой крючок, что Ромео и делает. Стальной болт, как ни странно, попадает прямо в соломенную голову. Всё как и заверял Феликс. Куромаку искренне улыбается:

— Это впечатляет, Ромео.

— Благодарю, — дворянин отдаёт лёгкий поклон головой, теперь уже сам перезаряжает арбалет. Он старался, чтобы добиться прогресса… Но один бы не справился, — У меня был чудесный учитель.

Под сияющим добродушием взглядом Ромео Феликс смеётся и смущённо краснеет. Да чего уж там! Проводить время с Ромео и обучать его чему-то было довольно приятно и весело.

— Ой, ну что ты! — юный охотник легко толкает дворянина в грудь, — Это у меня был чудесный ученик. Я никогда раньше никого не обучал!..

Ромео приобнимает Феликса за плечи, делает ему комплимент за хорошее учительство. То, как парочка переглядывается между собой, как они вместе смеются внушает светлую атмосферу дружеской обстановки. Но в то же время Куромаку чувствует странную, неприятную горечь в горле и на душе, глядя на своих приятелей.

— Скоро в «Морозном золоте» будет состязание по стрельбе. Ты просто обязан поучаствовать! — вспоминается Феликс, — Обычно их выигрывает Куромаку, и все жалуются что он хорошо стреляет из-за очков. Ты можешь в это поверить?..

— Как правило на это жалуется Жак, — Куромаку поправляет свои окуляры, придвинув мостик поближе к переносице. Мужчина уже и забыл о грядущем мероприятии… Может, в этом месяце оно будет повеселее?.. — Он сам носит очки, но при этом не попадает в мишень даже с пяти метров.

Ромео задумчиво разглядывает темнеющее небо, постукивает кончиками пальцев по подбородку. Пойти или не пойти?.. Феликс со всем видимым предвкушением ждёт, что тот даст положительный ответ. Куромаку ничего подобного внешне не проявляет. Но ему тоже хотелось бы, чтобы знатный приятель согласился… Это внесло бы новизны в вечер ничего не значащих побед.

— Я предпочитаю более элегантные мероприятия… Но для разнообразия было бы приятно посетить ваш паб. Кажется, это должно быть весело.

И Феликс, и Куромаку на согласие Ромео преисполняются радостью. Арбалет перезаряжен. Ромео передаёт его Куромаку: черёд стрелять самого опытного охотника.

— Покажешь, кого мне в первую очередь бояться на этом состязании, Куромаку?..

По-дружески заигрывающие слова для Куромаку звучат несколько интимно. Он растерянно сглатывает, ощущая, как голову кружит жаром; принимающие арбалет руки подрагивают. Ну, теперь он просто не имеет права выставить себя в плохом свете перед Ромео…

Под внимательными взглядами двух пар глаз Куромаку отходит на расстояние тридцати метров. Достаточно далеко чтобы впечатлить и не промазать. Он выдыхает через рот, стараясь усмирить взбушевавшиеся нервы. Затем припадает глазом к прицелу… Болт с глухим звуком удара попадает точно в голову манекена. Никакое волнение не могло помешать годам охоты и тренировок.

— Видишь? Он мастер! — горделиво заявляет Феликс, искренне восторгающийся своим учителем. Он хлопает в ладоши, и Ромео охотно присоединяется к нему.

— Это потрясающе, Куромаку! Ты определённо лучший охотник из всех, кого я встречал.

Поддержка ребят заставляет Куромаку со смущённой улыбкой завести руку за голову, после чего он трёт ладонью шею. Обычно он участвует в состязаниях по стрельбе не для того, чтобы блеснуть навыками, а в качестве лишней практики и чтобы посмотреть, не теряет ли мужчина хватку. Сейчас же внимание приятелей, внимание дружелюбного дворянина на удивление приятно…

— О, а ты сможешь попасть в яблоко у меня на голове?

Ярое озарение Ромео несколько пугает Куромаку. Стрелять в дворянина, при этом глядя ему прямо в глаза?.. От волнения арбалет выпадает у него из руки. Оружие с металлическим хлопком приземляется в сухую траву. А Феликс округляется в лице: что это такое происходит с его опытным и зрелым наставником? Неужели Куромаку теряет хватку?

— Ты выронил арбалет?.. — у ошарашенного парнишки нет слов, чтобы выразить свои эмоции. Смесь удивления и некоего разочарования… — Ты никогда не ронял арбалеты! Ты всегда говорил, что это худшее, что может сделать охотник!

Куромаку беспомощно смотрит на оружие у своих ног. И правда… Он сделал то, чего строго наказывал не делать собственным ученикам.

— Ну и что такого? — в обстановку решает вмешаться Ромео. Он с какой-то строгостью смотрит на Феликса, и Феликс виновато сутулится: он не хотел, чтобы Куромаку было неловко из-за напарника… Просто это было неожиданно, — Ничего страшного не произошло! Мы ведь даже не на охоте.

Ромео подходит к Куромаку, поднимает оружие и возвращает ему с мягкой улыбкой. Куромаку не может найти сил на ответную улыбку. Он лишь смотрит на дворянина с блеском воодушевления и благодарности. Наверное, если бы не его эмпатичное вмешательство, то мужчина корил себя в том, что теряет авторитет перед учениками и новым приятелем…

— Может, если стрельба в меня тебя пугает, то ты покажешь как мне правильно выстрелить в Феликса? — Ромео встаёт рядом с Куромаку, берётся за его арбалет. Затем обращается к Феликсу, — Сладкий, постоишь с мишенью на голове для меня?

Феликс радостно соглашается и идёт к манекенам. Никаких яблок рядом, разумеется, нет… В качестве дополнительных мишеней охотники использовали металлические чашки. Одну из таких, попорченную выстрелами, парнишка и ставит себе на голову.

Чересчур ласковое обращение к Феликсу вызывает у Куромаку неприятный укол в груди. Не то что бы Куромаку требовалось какое-то изощрённое прозвище… Но отчего-то ему думалось, что у них с Ромео больше общего, чем у того с Феликсом.

— «Сладкий»?.. — тихо хмыкает опытный охотник. Дворянин посмеивается, прижимается плечом к плечу охотника и забирает арбалет себе.

— А разве нет?.. — Ромео приглушает тон, чтобы приятель их двоих не слышал; рассматривает мишень на золотистой голове из прицела, — Феликс же такой славный!.. Или ты тоже хочешь себе какое-то особенное прозвище, солнышко?..

С лукавой ухмылкой Ромео косится на Куромаку своими багряно-карими глазами. Эти ребяческие заигрывания смущают Куромаку своей нелепостью. Он хмурится, но в то же время улыбается. Он зрелый мужчина с отточенным охотничьим мастерством! Ни одному знатному мальчишке он не позволил бы так насмехаться над собой, принижая неуместными наречениями! Ромео, пожалуй исключение, потому что с его губ это не звучит как издёвка. И потому что это Ромео… Лёгкий как весенний ветерок и воркующий, подобно ветерку, беззаботно и ласково.

— Лучше сосредоточься на том, чтобы не прострелить тому славному парню голову, — Куромаку приподнимает конец арбалета Ромео повыше. Физика в таком деле как стрельба имела значение наравне с правильным прицелом.

— Есть, сэр!

Чтобы незаметно выскользнуть из дома, Зонтику нужно было убедиться, что Куромаку отправился спать. Обычно в свою спальню Куромаку уходил после ужина. Посуда с наготовленными блюдами стоит за столе. Зонтик сидит в ожидании того, когда можно начать есть. А Куромаку всё ещё не нет… Исчез вместе с солнечными лучами за окном.

Нет, Зонтик был рад, что Куромаку наслаждается жизнью… Вот только это не отменяло беспокойства о том, что Пик не станет долго ждать его после заката; или что Пик совсем изнемогает в лесу от голода и одиночества. Куромаку просто обязан был вернуться как можно скорее!

Еда постепенно остывает. Скучающий и тревожный Зонтик понемногу ест, пытается думать о хорошем. Шаги слышатся или ему мерещится?.. Нет, и правда: слышно, как входная дверь открывается, что отрывает юношу от тарелки.

— Это было необязательно, — слышится голос старшего брата. Он наконец вернулся со стрельбища. И, похоже, он не один… Судя по звонкому, ласковому тону, следующему в ответ:

— Зато так я уверен, что с тобой всё хорошо! И что ни один несмышлёныш не пострадал, решив тебя ограбить.

— У нас обычно всё мирно здесь, но… Можем сделать вид, что это не так, и тогда в следующий раз я провожу до дома тебя.

— Как скажешь, солнышко! Хорошей ночи.

За прощанием входная дверь закрывается. Куромаку проходит в кухню, где здоровается с младшим братом и извиняется за то, что задержался. Он ведёт себя так, будто ничего особенно не случилось. При этом лицо его непривычно довольное… Похоже, своей новой компанией мужчина наслаждался больше, чем стоило. И теперь младший понимал почему: общение дворянина с охотником было на грани приличия. А у охотника, насколько юноша помнил, никогда никого не было в романтическом плане.

Со смущённой улыбкой Зонтик наблюдает, как Куромаку садится за стол, как приступает к еде. Не увлёкся бы его братец этим миловидным общением… Разбитое сердце сильно помешает готовиться к переезду и обосновываться в новом городе.

На вылазку в лес сумка собрана. Зонтик какое-то время сидит в своей комнате, ждёт подходящего момента. За дверью тихо. Куромаку, скорее всего, тоже у себя. Проверять сон младшего брата он вряд ли будет. Маленький побег Зонтика должен был остаться незамеченным… С полной готовностью Зонтик встаёт с кровати, как можно тише открывает окно и осторожно выбирается наружу. В доме всё также тихо. Первый этап пройден успешно…

Улицы укрытой ночью деревни пусты. У реки, закономерно, тоже никого не встречается. Бег воды шумит во тьме леса; в аметистовой тишине слышатся редкие крики сов. Зонтик медленно ступает по сырому берегу, озирается по сторонам. Это место где они с Пиком впервые встретились… Здесь ли он? Не покинул ли это место, устав от ожидания?

Зонтик осторожно зовёт Пика, продолжает озираться. Через мимолётное мгновение в пустоте чащи слышится звук когтей, раздирающих крону дерева; тяжёлые шаги, ступающие по сухой листве. А затем Зонтику видится знакомый блеск янтарных глаз, взирающих на него из-за древесной тьмы другого берега. Юноша озаряется улыбкой. Вот и его мохнатый приятель… Ждал.

Пока Пик ест, Зонтик сидит рядом с ним, гладит его. Ничем особенным за это время оборотень не занимался… Спал. Наблюдал за лесом. Запутывал следы проходящим неподалёку охотникам. В который раз Зонтик думает о том, что оставаться рядом с деревней Пику небезопасно. Ему нужен приют, где он сможет мирно отдыхать и поправляться. А единственное такое место, которое приходило юноше в голову, было его домом… Прямо под носом одного из охотников Малахитовки.

— Что если я спрячу тебя у себя дома? Так можно не бояться охотников.

Закончив с едой, Пик облизывается. Приют? У человечишки? Как низко оборотень собрался падать в собственных глазах?.. И так принимает еду из человечьих рук, а теперь ему предлагают спать в людском доме как домашней собаке…

— Если меня найдут в твоём доме — мне некуда будет бежать, — оборотень ложится на землю, рассматривает юношу. В своей доброте тот готов зайти настолько далеко, что собрался привести к себе лесного монстра… Столь же смешно, сколь и очаровательно, — В лесу проще скрыться от чужих глаз.

— Но если тебя не найдут, то и сбегать не придётся… Всё будет хорошо, — Зонтик натягивает уверенную улыбку на лицу, стараясь вместе с Пиком заверить и себя. Всё-таки, дом охотника не лучшее место для оборотня, — Так ты быстрее поправишься и вернёшься к своим.

Пик тихо хмыкает, отворачивается. Если он так и будет скитаться по лесу, дабы не наткнуться на охотничий отряд, то заживёт его рана не скоро. Хотелось надеяться, что собственная стая не узнает, что он сотрудничал с человеком…

Зонтик несколько раз внимательно осматривает улицы, чтобы убедиться, что ни в одном окне свет не горит; что ни в одном переулке не стоит никакая живая душа. Если кто-то заметит, что Зонтик привёл сюда оборотня, то проснётся вся деревня… Нельзя этого допустить. Он подаёт знак Пику, и они спешным, но осторожным шагом идут вдоль домов.

Через входную дверь вводить Пика Зонтик не решается: это может разбудить брата. Он открывает окно, через которое вылез, чтобы отправиться в лес. Через него пролазает Пик, оставляя на рамах царапины, с шарканьем когтей встретившись с деревянным полом. За ним влезает Зонтик.

Комната юноши небольшая. В ней кровать, шкаф и рабочий стол. По ощущениям — есть место, чтобы разместить ещё одного крупного волка. Пик осматривается, обнюхивает новую территорию. Давно он не был в людских жилищах… А Зонтик садится на край кровати и вздыхает: кажется, всё прошло хорошо. Можно расслабиться.

— Только… Н-не меть здесь территорию, хорошо? — тихо просит Зонтик. Пик прерывает интенсивное обнюхивание шкафа и выпрямляется. Он очень постарается, но ничего не обещает…

Хромым шагом Пик обходит комнату, делая два круга, и ложится на пол в центре пола. Непривычно пребывать на людской территории. Но раз пока его окружает мнимая иллюзия безопасности — стоит воспользоваться моментом, чтобы расслабиться.

— Спокойной ночи… — Зонтик мило гладит улёгшегося Пика. Пожалуй, ему тоже стоит вернуться ко сну… Он переодевается в ночную рубаху и тоже ложится в кровать. Скрывать в собственном доме оборотня будет непросто, но юноша знал, на что шёл. Или надеялся, что знал.

Хлопок входной двери заставляет Зонтика проснуться. Он резко садится на кровати. Золотистые рассветные лучи тянутся вверх по стене… Рядом слышится мирное дыхание оборотня… Похоже, Куромаку уже проснулся. И, скорее всего, к Зонтику в комнату не заходил. Хорошо… Обычно он не врывался в личное пространство младшего брата без спроса.

— Доброе утро, — здоровается Куромаку, когда Зонтик, переодевшись, выходит из дома. Куромаку садит собак на поводки, пока суматошные животные кружат вокруг хозяина, — Я разбудил тебя? Извини.

— Нет, всё нормально… Я обычно в такое время и встаю.

Троица биглей в этот день особенно энергичная и громкая, рвётся в сторону дома. Зонтик догадывается, что произошло с питомцами… Постороннее существо вторглось на их территорию, оставило свой запах возле псарни. Куромаку удаётся держать собак рядом. Но игнорировать такое непривычное поведение невозможно.

— Они сегодня какие-то перевозбуждённые. Ты достаточно их кормил вчера?

— Я-я думаю это из-за Полдрона!.. — пытается найти отговорку Зонтик, — Я в-видел как он проходил мимо со своими собаками. Наверное, наши почувствовали их…

— Вот как… — охотник привлекает внимание собак, садится на корточки и гладит их. Собаки немного успокаиваются, глядя на рассудительного хозяина. Но в движениях их и хвостах ещё виднеется нервозность, — Надеюсь, на охоте они будут поспокойнее… Я вернусь вечером. Что тебе принести из леса, Зонтик?

Старшего брата целый день не будет дома?.. Отличная новость! Можно не беспокоиться, что он заподозрит, будто Зонтик что-то скрывает. Недолго думая, Зонтик решительно выдаёт своё пожелание:

— Оленя!..

— Оленя? — охотник искренне удивляется такой просьбе. Вряд ли они с братцем успеют съесть целого оленя за пару дней. Но юноша настаивает на своём:

— Д-да!.. Оленя! Я в последнее время хочу есть больше, чем обычно. П-поэтому было бы здорово, если бы ты поймал оленя.

— Ну хорошо, — Куромаку встаёт на ноги. Олень так олень, ему не жалко, — Присматривай за домом пока меня нет. И если придёт Вару — скажи, что если он не вернёт мне весь испорченный металл, то я разделаю его как косулю.

— Хорошо! Удачи на охоте, Куромаку!

Братец уходит. А Зонтик, вернувшись в дом, прижимается к входной двери и с облегчением выдыхает. У него есть целый день, чтобы провести с Пиком!

Пик уже не спит. Потому, по возвращении Зонтика в комнату, он встречает картину активного волчьего бодрствования: оборотень взобрался на кровать юноши и обнюхивает одеяло с подушкой. Юношу эта ситуация вводит в некоторый ступор: при всей симпатии к мохнатому приятелю — хотелось бы, чтобы он соблюдал какие-то манеры…

— Что ты делаешь?..

— Как называется эта штука? — оборотень неспешно кружит по матрасу, продолжая проверять его на мягкость. И, сам того не зная, на крепкость… Удивительным образом, дубовая мебель выдерживает сию крупную тушу.

— «Кровать»?

— Да! Кровать, — Пик уваливается брюхом на измятое одеяло. Бурый хвост весело качается из стороны в сторону, морда выглядит довольной. Похоже, на кровати ему нравится, — Я уже тысячу лет на таких не спал.

Вместо недовольства на Зонтика находит странная радость и умиление. Его приятелю-зверю комфортно в человечьем доме. Это хорошо.

Вот только насколько комфортно будет самому Зонтику в доме со зверем?.. Теперь, будучи не окружённым атмосферой хвойного леса, можно было сполна ощутить специфический запах дикого существа: запах грязи, неухоженной шерсти и сырости. Если и держать оборотня в доме — стоило бы немного поухаживать за ним…

— Ты не всегда был оборотнем? — Зонтик садится рядом с Пиком, на край кровати; поглаживает Пика по спине. Пик, непривычно спокойно и беззлобно, усмехается:

— Конечно нет! Я ведь оборотень, а не волшебный говорящий волк.

— Ну да… Слушай… А ты не хотел бы помыться?

Хвост оборотня перестаёт качаться. В мохнатой морде встаёт напряжение.

— Нет?.. Зачем?

— Просто твой запах заставляет моих собак нервничать… И если ты будешь оставлять в доме грязь — Куромаку что-то заподозрит.

Недовольный таким предложением, Пик сердито щурится: для него любой человечишка пахнет в стократ хуже, чем любой из волчьих сородичей! Ни за что он не пойдёт на эти оскорбительные манипуляции над собой!

Пик слезает с кровати, умудрившись хлопнуть Зонтика хвостом по голове. Небольно, хоть и неприятно… Он пихает дверь и выходит из комнаты. Зонтик отчаянно следует за ним. Мда уж, дикий лесной житель явно не польстился перспективе смыть с себя все природные запахи…

— Ну Пик!.. Ну пожалуйста!.. Это будет быстро и совсем не больно! Нам ещё нужно сменить тебе повязку на лапе.

— Мой запах это идеальная маскировка для охоты! — важный, Пик взбирается на стул, затем на стол. Зонтику со смирением приходится наблюдать, как когтистые грязные лапы пачкают место, где они с братом едят, — Я не смогу устраивать засаду на добычу если буду пахнуть чистоплюйством как ты!

— Но сейчас тебе не нужно охотиться!..

Зонтику думается, что лучшим возражением будут не слова, а действия. Он достаёт из верхних кухонных ящиков немного вяленого мяса и кладёт на пол, чтобы привлечённый едой Пик спустился вниз. Остальное оборотень получит после бани.

— Я пойду покормлю куриц. Потом мы пойдём мыться и хорошо позавтракаем.

Не нравится Пику это явное манипуляторство. Он скалится в спину уходящего Зонтика. Этот мальчишка будет строить из себя добродушного, но при этом всё контролирующего животновода? Как бы не так!

— То есть, ты будешь меня мыть? Если ты не уловил мою мысль — я повторю ещё раз, — Пик скалится уже с едкой насмешкой, — Я не волшебный говорящий волк. Я взрослый мужчина в шкуре волка!

Зонтик на миг останавливается, заливается краской. Не предполагал он, что придётся всерьёз об этом задумываться… Пика он воспринимал больше как диковинное животное, с которым можно установить контакт, нежели настоящего человека. Но отступаться было нельзя… Мойка была необходима.

— Н-ничего… Это тоже часть того, с чем я могу тебе помочь, пока ты поправляешься.

За разнюхиванием банного помещения Пика ждёт обливание тёплой водой. Он рычит, отряхивается и проклинает то, что с самого начала согласился на человеческую помощь. В самой бане тепло… Пахнет хвоей прямо как в родном лесу… Но белый пар заставляет понервничать тем, как застилает глаза. Приходится успокаиваться, держась за образ проклинаемого в душе человека, что стоит рядом и ворошит его шерсть мылом.

От буро-сиреневой, слежавшейся шерсти пена тёмная. Зонтик снова обливает Пика, чтобы смыть первый слой грязи, и заново мылит оборотня. Наверное, если задуматься, это не так мило, что юноша провёл ночь с фактически незнакомцем… Что он то и дело умилённо треплет его как ручного зверька… Пик действительно не просто говорящий волк.

— А давно ты перестал быть обычным человеком?

— Я никогда не был обычным человеком. Я с самого детства жил на улице, воровал еду и спал под открытым небом. Однажды я украл мешок монет у какого-то важного сэра, из-за чего мне пришлось убегать от стражников. Я сбежал в лес, а там… Там меня встретили оборотни и приняли в стаю. Пожалели.

Не смотря на то, как спокойно Пик рассказывает о своём прошлом, будто жизнь сироты была обыденным делом, Зонтик всё равно испытывает прилив сочувствия и желания поддержать. Он гладит Пика по шее, останавливает себя, но гладит вновь. Пик не только мужчина, но и волк… Почему прикосновения Зонтика к нему должны быть неуместны?

— Среди волков было лучше?..

— Было проще… и одновременно сложнее. Люди ненавидели и избегали маленького бродяжку. А волки меня уважали… Но я должен был приносить пользу. Если я терял добычу или вёл себя как тупица — меня наказывали, — уши оборотня понуро опускаются, но он быстро заставляет себя вернуть контроль над собой. То, что он пережил, было правильно и необходимо!.. — Благодаря стае я стал таким, какой я есть! Сильным и уверенным зверем. Среди людей я просто бы не выжил…

Вместо мыла Зонтик берёт деревянную щётку. Жёсткие массажные щетины чешут грубые локоны, толстую кожу. Ощущения ещё более непривычные чем людские поглаживания… Пик вскидывает уши и хвост, напрягается всем телом. Это кажется… приятным?..

— Всё хорошо?.. — напряжение оборотня закономерно беспокоит юношу, — Не больно?

— Н-нет… Просто необычно, — Пик расслабленно опускает морду и хвост. Ну и странные же эмоции наводит на него этот Зонтик!.. На своих собаках практиковался?..

Щётка трёт волчьи бока, спину, шею… Пик не замечает как прикрывает глаза, как гулко «ворчит» в удовольствии. Зонтик видит как он изгибает спину, слышит его довольное волчье сопение. Это забавляет и смущает. Оборотни, скорее всего, в мытье ограничивались редкими вылизываниями и прогулками под дождём. А до ласк и почёсываний в стае с жесткой субординацией вряд ли дело доходило… Конечно же Пику, как бы его самого ни раздражало это, нравились прикосновения Зонтика.

— Если бы моя стая сейчас меня видела — они бы не раздумывая меня изгнали… — высунув язык, оборотень легко трясёт задней лапой. Впрочем, поток удовольствия обрывается: стоит перейти к мытью лап. Так что Зонтик опускается перед Пиком, а Пик отряхивает пушистую мокрую шкуру.

Люди — жестокие и злобные существа, желающие истребления всего, что не вписывается в их устоявшееся мировоззрение. И вот один из этих жестоких и злобных существ стоит перед Пиком на коленях… Аккуратно трёт щёткой его лапы и чистит когти… Собратья-оборотни не поверили бы, что такое возможно. Пик и сам не до конца верит, что наткнулся на человека, что разрушил привычный людской образ в его голове.

— Вам нельзя дружить с людьми?.. — с грустью вопрошает Зонтик. Глядя в его тоскливые, синие глаза, Пику отчего-то даже трудно сказать правду.

— Невозможно дружить с теми, кто тебя убивает… Если я скажу, что дружу с человеком, то меня посчитают предателем.

С грустью, но каким-то пониманием Зонтик кивает, опускает голову, продолжая своё дело. Но затем снова смотрит на Пика; в глазах его горит какой-то воодушевлённый блеск. Последние слова Пика ярко отпечатались в его сознании.

— Значит… Мы друзья?

Пик как никогда ранее ощущает смятение от контакта с человеком. Нет-нет… Он не может предать свою стаю! Не может подвести своих сородичей, уйдя с головой в ничтожные наслаждения! Как бы ему ни нравилось дружелюбие Зонтика — на близкую связь с ним он рассчитывать не должен был.

— Я не говорил этого… — фыркает оборотень, пятится назад, выражая каменную неприязнь, — Мы не можем быть друзьями, человек. Это глупые фантазии, которые не приведут ни к чему хорошему.

Что ответить Зонтик не находит. Но по его лицу видно, что прежняя грусть накрыла его вместе с разочарованием. Может, с самого начала не стоило рассчитывать на какие-то взаимоотношения с жителем леса… У него своё мировоззрение, а у жителя Малахитовки своё. Отложив щётку, Зонтик плетётся к ведру с водой. Пора бы заканчивать мытьё…

Зонтик тихо завтракает за столом в кухне. Пик завтракает на полу рядом с ним. После бани тот почти ничего не говорил и даже не гладил оборотня!.. Почему-то оборотня это напрягало… Хоть он и понимал, что отдалился юноша именно из-за него.

За завтраком следует уборка: нужно привести стол в порядок, сменить постельное бельё в спальне Зонтика, вымыть испачканные волчьими следами полы. Пик сидит в горнице и наблюдает за тем, как Зонтик мельтешит из одного помещения в другое. Пожалуй, есть свои плюсы в собачьей жизни… Тебя кормят, тебя окружают заботой и вниманием без какой-то особенной причины. Не удивительно, что собаки не сбежали жить в леса как оборотни. Но сейчас от пребывания в доме Зонтика Пику было особенно некомфортно… Раннее ощущение комфорта рядом с юношей вытеснили ощущения ненужности и холодности.

Не нравится Пику как изменилось отношение светлого и милого паренька к нему… Но и привязываться к этому ласковому простодушию нельзя было. Даже если этот человечишка не вонзит нож ему в спину — Пик потеряет семью, потеряет себя. Он не может лишиться стаи и своей независимости… Разве лёгкая пища, принесённая из двух рук, того стоила?..

Зонтик, пока занимается своими делами, видит в каком поникшем состоянии пребывает Пик. Упавшие уши и вяло влачащийся по полу хвост заставляют грустить. Но в то же время — это мило, что он небезразличен Пику… Он правда хотел бы дружить с ним. Если же это действительно невозможно — наверное, лучше просто смириться с этим, но не отдаляться от нового приятеля, причиняя им обоим вред.

— Эй, ну чего ты?.. — в конце концов, Зонтик не выдерживает. Со слабой улыбкой он садится рядом с Пиком, касается его мохнатой шеи, — Даже если мы не можем быть друзьями — мы всё ещё можем проводить вместе время…

Уже знакомые прикосновения заставляют хвост елозить по полу быстрее. Пик ни за что не стал бы доверять человеку… Но Зонтику доверить свои секреты хотелось.

— Я ещё не встречал таких, как ты… Никогда, — Пик поднимает голову с пола. Зонтик улыбается более уверенно, убеждаясь в симпатии оборотня к нему, — Мы правда могли бы подружиться… Но я пришёл сюда не искать друзей. Я ищу предателя, который убил нашего вожака и сбежал к людям.

Рассказ предстоял серьёзный. Зонтик не ожидал, что за приходом Пика крылось что-то большее, чем месть за убитую подругу. Один из волков пошёл против собственной стаи. После убийства вожака он скрылся среди людей. Эмма, по-видимому, нашла место пребывания предателя. За что поплатилась… Эстафету перенял на себя Пик. Теперь он должен был отыскать предателя и либо вернуть стае, либо самостоятельно расквитаться с ним за свершённое. В любом случае, опасная для них двоих дружба не входила в планы оборотня. Его приход в Малахитовку был кровным долгом, который обязан был свершиться как можно скорее.

— Если я не справлюсь — сюда может прийти вся стая. И твоя деревня пострадает. Я должен найти предателя и вернуться… Это гораздо важнее дружбы. Ведь… — в смущении Пик поджимает уши, — К-когда с тобой что-то случится — у нас точно никакой дружбы не будет!..

Невольно Зонтик заливается краской. Беспокойство Пика за него ему приятно. Да, ему тоже не хотелось бы допустить резни между людьми и оборотнями… Пик прав: сначала следует расправиться с делами, а потом уже думать о большем. Возможно, Зонтик даже мог бы помочь Пику. Если оборотень скрывался среди людей, то это точно был кто-то прибывший в Малахитовку не так давно.

Книги пахнут странно. То, что готовит Зонтик, тоже кажется странным. Но слушать то, что написано в тех, интересно, и совершенно не верится что Зонтик не берёт свои истории из головы. А еда его пускай и не похожа на привычную сырую плоть — на удивление вкусна и сытна. Людская жизнь имела определённые плюсы… Возможно, точно также когда-то жили родители Пика. И, возможно, он и сам может окунуться в такую жизнь, если решит вернуть себе человеческую оболочку… Предатель, скрывшийся среди людей, явно наслаждался благами, которых нельзя было раздобыть в лесу. И пребывая под сухой крышей… Рядом с тёплым пламенем… Окружённым ласками… Пику думалось, что осуждать предателя за побег в новую жизнь он не мог.

Куромаку пришёл на закате. В тот момент Зонтик с Пиком сидели в спальне первого; Зонтик рисовал портрет оборотня. Пришлось прерваться, когда он заслышал шум собак, вернувшихся с охотником. Зонтик отправился встречать старшего братца. И с ужасом вспомнил. что из-за того что отвлёкся на Пика — не приготовил к приходу Куромаку ужин…

Ужас Зонтика Куромаку принял на своё счёт: он действительно поймал оленя, которого приволокла собачья упряжка. Да и в придачу несколько кроликов.

— Что такое? Ты ведь сам просил оленя, разве нет?

— Н-нет, я… Я увлёкся рисованием и забыл про ужин. Извини…

На раскаяние Зонтика Куромаку особо никак не реагирует. Он только легко треплет младшего по голове и заходит в дом, следует в мастерскую, чтобы разделать добычу. Подумаешь, ужин… Главное, что с Зонтиком в его отсутствие ничего плохо не произошло.

— Ничего. Ты хотел оленя — давай тогда с ним что-то и приготовим. Я помогу. Только сниму с него шкуру…

Выбираться из дома для оборотня было опасно. Но выгуливать себя как-то было нужно. Поэтому, когда Куромаку и Зонтик после ужина разошлись по разным комнатам, Зонтик открыл для Пика окно и ждал возвращения оборотня. Ужин прошёл спокойно… Ничего подозрительного в доме старший братец не заметил… Можно было сказать, что первый день прятания мохнатого приятеля у себя прошёл успешно.

Если бы, по возвращению к Зонтику, Пик, вместо того чтобы лечь на пол, не взобрался к первому на кровать… У хозяина комнаты это вызвало закономерное возмущение.

— Н-но… Я здесь сплю, Пик!.. Что ты делаешь?

— Я не хочу снова спать на полу, если есть кровать! — оборотень горделиво фыркает. Но, к его чести, придвигает свою тушу ближе к стене, — Ты знаешь как это неудобно даже для такого мохнатого громилы как я? Даже земля мягче этой мертвецкой древесины!

Немного помолчав, насупившись, Зонтик всё-таки смиряется. Ну, он хотя бы вымыл Пика… Дискомфорт будет только от тесноты. Он пытается как можно удобнее устроиться на матрасе и подушке, что даётся с трудом: места для них двоих маловато. Приходится нарушить личное пространство, придвинувшись ближе к оборотню, что уже гарантировало, что во сне Зонтик не упадёт с кровати. Плечом он может ощутить густой волчий мех… Размеренное звериное дыхание… Отчасти это даже приносит какой-то комфорт, невольно навевает сон. Словно преданный юноше питомец не мог представить своего сна без хозяина. Или привязанный к юноше партнёр искал сна в его руках… Но о человеческой половине оборотня Зонтик задумываться не желал и постарался как можно скорее выбросить из головы эти смущающие мысли.

На удивление приятный сон Зонтика оборвался худшим кошмаром, который он только мог себе представить: в дверь его спальни постучались. Это мигом заставило его оторвать голову от подушки. Пика рядом нет… Солнце светит ярче, чем обычно… Что происходит?

— Доброе утро?.. — приоткрыв дверь, Куромаку осторожно проходит в спальню младшего брата. Зонтик выглядит каким-то напуганным и взбалмошным, — Ты плохо спал ночью? — мужчина садится рядом с братом и касается его лба ладонью. Жара нет. Можно сказать, температура ниже положенного, — Кошмар приснился?

Тяжело отдышавшись, Зонтик сглатывает. Что он может сказать?.. Он помнит только, как Пик разбудил его до рассвета, чтобы вылезти в окно… А потом сонный Зонтик с объятиями прижимался к Пику, желая возвратиться к сладким грёзам… Либо он действительно плохо спал, либо спал настолько хорошо, что не хотелось просыпаться.

— О нет… Курицы… Завтрак… — юноша закрывает ладонью лицо. Как он мог так поздно проснуться и пропустить все свои дела? Он ведь всегда был ответственным и обязательным!

— Я уже со всем закончил, не переживай. Сегодня мне не нужно было в лес, — в утешении, Куромаку касается плеча Зонтика. Ему ничего не стоит помочь братцу по хозяйству, — Мне осталось собак выгулять. После я думаю зайти к Ромео. Он как раз просыпается когда солнце уже высоко… Так что не теряй меня.

Снова Куромаку решает оставить младшего братца и дом родной ради избалованного представителя элитного класса… Зонтику нечего сказать против: мужчина наверняка знает, что делает. Он просто благодарен тому, что братец подменил его с хозяйственными делами и дал ещё одну возможность провести время с Пиком.

Зонтик наблюдает в окно как Куромаку собирает собак на прогулку, как отдаляется от дома. Окно было открыто когда он проснулся… Значит ли это, что Пик не возвращался после утренней прогулки и остался в лесу? Неужели его возвращение в спальню Зонтика, его тесные объятия крупного и мягкого тела приснились юноше?

Заливаясь краской, Зонтик скорбно трёт своё плечо. Каким приятным ни казался бы волчий мех… Какими тёплыми ни казались бы крепкие объятия… Не стоило позволять себе наслаждаться этим. Если даже дружба им с Пиком недоступна — что уж говорить о большем? Быть может, именно поэтому Пик сбежал?.. Ощутил, что не сможет держать Зонтика на расстоянии?..

— Он ушёл? — вдруг спрашивает знакомый голос позади. Знакомый, да будто бы звучащий по-новому… Зонтик мигом оборачивается и встречается с янтарными глазами своего «мохнатого» приятеля, теперь уже взирающих с совершенно незнакомого юноше человеческого лица.

Пик не убежал в лес. Пик прятался в шкафу.