Огромный волк в шкаф бы не поместился. Потому Пик трансформировался в человека, чтобы спрятаться от охотника Куромаку. И именно этот человек смотрел сейчас на Зонтика: рослый, широкоплечий, с отчётливым звериным взглядом и явными клыками. А также с абсолютно укоротившимся до той степени мехом, который не прикрывал самые важные места… Зонтик изумлённо рассматривает своего приятеля, по-новому знакомится с Пиком. Затем невольно опускает взгляд вниз, словно позабыв о наготе Пика, и спешно отворачивается.

— Д-да, — подтверждает раскрасневшийся, взволнованный юноша. Оборотню переживать не о чем: старший брат юноши ему не навредит, — Ушёл…

Позади слышится звук рвущейся кожи, нарастающее рычание. Зонтик отвлечённо глазеет в окно: обычный будний день, редкие люди проходят по каменным дорожкам. Малахитовка была сплочённым поселением. Таким, где — можно было сказать — «все друг друга знают» за редкими исключениями. Но это не значило, что за новые лица цеплялись подозрительные взгляды. К тому же, среди обычных людей Пик-человек не будет выделяться так, как выделялся бы огромный и мохнатый Пик-оборотень…

— А ведь… если ты будешь в окружении наших людей, то тебе проще будет найти предателя-волка, — Зонтик осторожно косится на Пика. Тот снова обратился в волка. Можно спокойно обернуться к нему, без смущений и неловкостей, — Например, можно проверить рынок. О, или!.. Через пару дней в нашем пабе будет соревнование по стрельбе, будет много народу. Вдруг этот оборотень окажется среди них?

Пик, сидя на полу, задумчиво бьёт пушистым хвостом по деревянным доскам. Устроить поиски, слившись среди обычных людей?.. Обоняние в человеческом облике хуже, чем в зверином… Но это упростило бы его задачу: пребывая в доме Зонтика он не найдёт злодея-сородича.

— Предатель уже наверняка выглядит и ведёт себя как обычный человек… Даже если он появился в вашем городишке неожиданно — никто ничего плохого на него не подумал бы.

Навеянный размышлениями Пика, Зонтик задумывается и сам: кто появился в Малахитовке не так давно? Список получился коротким. И на горе Зонтика — в этом списке был Ромео со своей невестой, который стал тесно общаться с Куромаку.

Зонтик испуганно вздыхает, прикрывает ладонью рот. Если Ромео предатель волчьего клана — Куромаку может быть в опасности!..

— Что такое? — в волнении за Зонтика Пик подходит ближе. Неужели у него на уме появился кто-то, кто мог оказаться не обычным человеком?

— У меня, кажется, есть подозреваемый… Всё, как ты и сказал: обычный, неподозрительный человек, и появился у нас пару месяцев назад.

Волчья морда настороженно хмурится, хвост нервно качается из стороны в сторону. Если это может быть предатель — нужно как можно скорее встретиться с ним! Вдруг он уже знает о появлении сородича и собирается бежать из деревни?

Проблема только в том, что в окружении людей как человек Пик не был очень давно… Что если люди разглядят в нём угрозу? Что если сам он не сдержится и проявит к другим агрессию? Или того хуже — обернётся в волка на глазах у целой деревни? Каким бы хорошим ни казался план влиться в человеческое окружение — не стоило резво бросаться исполнять его.

— Снова ходить на двух ногах… Носить тесную одежду… Терпеть городскую вонь… Не знаю, готов ли я к этому, — оборотень пихает носом дверь комнаты, выходит как подобает хозяину жилища. Давно пора бы получить законный завтрак, — Но на голодный желудок я точно думать не собираюсь.

К тому, чтобы Пик немного побыл человеком, Зонтик относится с энтузиазмом. Пик сможет получить новые и хорошие впечатления от жизни, которой у него никогда не было. А Зонтик, в свою очередь, сделает всё, чтобы приятель успешно влился в людское окружение. Не может же жизнь в качестве оборотня быть настолько лучше жизни человеческой, чтобы не попробовать ею насладиться?

Было удивительным услышать, что Ромео не дома. Во-первых, где ещё он мог быть? Во-вторых, именно он пригласил Куромаку к себе недавним вечером. Прислуга не подсказала где его искать. Куромаку пришлось самому пройтись по деревенским улочкам, пока недалеко от поместья, ближе к рынку, не обнаружился потерянный аристократ.

Вид Ромео был ещё более вычурным, чем обычно. Вместе с дорогими одеяниями роскошный наряд дополняла шляпка и джентльменские перчатки. Ни один участок кожи дворянина не попадал под солнечные лучи. И, подобные яркому солнцу, сияющему золотом над деревенской площадью, горели яростным багрянцем глаза Ромео, пронизывающие из-под козырька шляпки возмущённого Вару. Дворянин и молодой дерзкий охотник о чём-то громко спорили… Куромаку никогда бы не подумал, что Ромео способен на столь рьяный и пламенный гнев.

— Оборотней не бывает! Прекрати пугать людей и держи свои живодёрские механизмы подальше от деревни, пока никто не пострадал!

— Ещё как бывает! — возражает Вару. На обоих спорящих смотрит небольшая любопытная толпа, — Ты всего лишь избалованный отпрыск богатого папика! Откуда тебе знать, что бывает а что нет? Или, может, ты сам один из них?.. — охотник едко кривится, — Поэтому ты защищаешь этих тварей?

Резкое движение руки Вару сбивает шляпку Ромео с его головы. Шляпка падает на пыльную землю. Ромео дёргается, прикрывает глаза запястьем от яркого света. Куромаку не желает наблюдать за тем, как один из его учеников издевается над его другом… Спешным шагом он подходит к Вару и толкает его в грудь:

— Оставь его в покое! Ты совсем на своих оборотнях рассудок потерял?

Куромаку поднимает шляпку, отряхивает. Вару недовольно морщится. Вот чего Ромео бросается такими критичными фразочками? Потому что с этим седым дурнем спелся?..

— Спасибо, солнышко… — благодарит Ромео, когда Куромаку возвращает шляпку на его голову. Вид дворянина отчего-то болезненный и бледный; не такой, как до падения головного убора.

— Безглазые идиоты… Вы ещё увидите! — бросает Вару, оборачивается к толпе, — Вы все увидите! Начнут ваших детей похищать, и побежите ко мне! Потому что я единственный не молчал и пытался что-то сделать! В отличие от нашего «самого лучшего охотника» Куромаку. Да чтоб его первого сожрали!

Недовольный и озлобленный Вару уходит. Кто-то из толпы провожает его с осуждением. Кто-то провожает его с искренним страхом. Но, так или иначе, собравшийся народ быстро расходится; стычка дворянина с охотником вскоре забывается, будто бы её никогда и не случалось, и деревенские будни возвращаются в обыденное русло.

— С тобой всё хорошо, Ромео?.. — Куромаку поправляет локоны приятеля, застилающие один из его глаз. Вид Ромео заставляет беспокоиться. А пальцы, коснувшиеся лица Ромео, невольно ощутили, что кожа дворянина почти что пылает.

— Всё в порядке, не бери в голову, — со слабой, но какой-то лучезарной улыбкой Ромео отмахивается, берёт Куромаку под руку. Лучше им отправиться к нему в поместье, — У меня просто повышенная чувствительность к солнцу. Да и, по правде говоря, я с самого детства был каким-то болезненным… Я рад, что ты нашёл время зайти на кофе.

Куромаку отвечает улыбкой: он тоже рад повидаться с Ромео. Но пока они идут к дворянскому поместью, мужчина невольно задумывается. Он и не подозревал о болезненной слабости приятеля к солнцу… В то же время, не поэтому ли Ромео появлялся на улицах ближе к вечеру, когда лучи солнца не столь жгучи и назойливы?.. Не поэтому ли в его поместье стояла атмосфера полутьмы?..

— Что случилось? Отчего ссора?

— Мои прислуги донесли мне, что «кто-то» покрасил дверь поместья звериной кровью, — морща носиком, рассказывает Ромео; бледная кожа под тенью шляпки возвращает здоровый вид, — Конечно я отправился разбираться! И дело даже не в порче моего имущества. Ходить и красить дома кровью это дикость! Разве нет?

На удивлённое возмущение Ромео Куромаку согласно кивает. Это не похоже на защиту деревни. Это больше похоже на безумное мародёрство.

— А когда я нашёл этого «кое-кого» — я увидел, что он расставляет ловушки. Прямо в городе! — Ромео открывает дверь в поместье, по-джентльменски впускает туда сначала Куромаку, а уже потом заходит сам, — Да, признаю, я немного не сдержался… Не рассчитал тон… Но если кто-то из граждан в неё попадёт?! Нельзя так рисковать теми, кто живёт рядом с тобой! И тем более нельзя зря пугать бедных людей!

В сумрачной библиотеке Ромео снимает шляпку, мотает головой, отряхивая волосы. Куромаку разделяет его злость… И всё же, смотреть на неё непривычно, даже немного неприятно. Забота о жителях деревни мила… Но Куромаку уже привык к тому, как обычно беззаботен и лёгок Ромео. Хотелось, чтобы знакомый ему добродушный друг вернулся.

— Вару бывает невыносим… — Куромаку мягко касается плеча Ромео. Увы, он хорошо знал каков был его ученик… — Ему бессмысленно что-то доказывать: он слишком упрямый. Я поговорю с ним, чтобы он не терроризировал деревню своим безумием. Не беспокойся из-за него.

Ромео согласно кивает: Куромаку прав. Он наверное так напугал мужчину своими неожиданными всплесками агрессии!.. Нужно выбросить этого гадкого юнца из головы хотя бы ради друга… Он аккуратно снимает руку мужчины с плеча, нежно обхватывает пальцами его ладонь. Томный свет тающих свечей заставляет серебристые волосы Куромаку искриться; карие глаза и лёгкая улыбка, внимающие к Ромео, отдают дополнительным теплом под тусклой медовой вуалью. И как так вышло, что это увлечённое Ромео создание мужчина, а не женщина?.. Прелестное, но всё же… Как жестоко обошлась с Ромео судьба!..

— Теперь ты знаешь, каким сердитым я могу быть. Я наверное ужасно выглядел со стороны!.. — посмеивается Ромео, — Не помню, когда в последний раз так отчаянно на кого-то срывал глотку…

— Видеть тебя злым было очень непривычно… — касание шелковистых перчаток приятное. Куромаку чувствует, что не хочет ни выпускать ладонь Ромео, ни отрывать от Ромео глаз, — Обычно ты не такой громкий, и ни на кого не смотришь так, словно вот-вот набросишься с кулаками.

Ромео смеётся; его большие пальцы поглаживают тыльную сторону ладони Куромаку. Куромаку чувствует, как заливается краской, и сам не зная зачем — делает шаг ближе к Ромео. Сладостное тепло столь переполняет рассудок, что нисколечко не хочется возвращаться к прежнему себе… Нисколечко не хочется расставаться с источником этих странных, головокружительных эмоций…

— Злой я тебе не нравлюсь?.. — в глазах Ромео загорается знакомая, игривая искорка лукавства. Он тоже делает шаг ближе к Куромаку.

В недружеской близости Куромаку чувствует на своей коже обжигающее дыхание Ромео, чувствует его очаровывающий запах. Как можно сказать ему, что он не нравится Куромаку?.. У Куромаку просто язык не повернётся!.. По телу мужчины пробегают приятные мурашки… Сердце грохочет подобно грозе цветущей весны… Ромео красив и пылая гневом, и сияя радостью, это было неоспоримо.

— Нравишься, — тихо посмеивается Куромаку, крепче сжимает ладони Ромео, — Но когда улыбаешься — нравишься больше.

— Вот как? Тогда мне не сложно чаще улыбаться специально для тебя!.. Если и ты будешь почаще улыбаться…

— Сложно не улыбаться когда улыбаешься ты…

Искренний влюблённый тон, не менее искренняя ласковая улыбка Куромаку заставляют Ромео зарумянится. Он тихо посмеивается, наконец-то отпускает ладонь Куромаку и немного отходит, разрывая интимное расстояние между ними двумя. Нужно бы приказать прислуге приготовить кофе и отвлечься от этой разгорячённой обстановки… Этот зрелый с виду мужчина хоть понимает, что говорит?.. Чувствует, как их дружба граничит с чем-то романтическим?.. Или для него столь близкая «дружба» настолько нова, что не кажется чем-то странным и недопустимым? Впрочем, понимает ли сам Ромео, что играет с огнём?.. Какой-то крестьянин заставляет дворянина позабыть обо всяких приличиях и осторожностях… А дворянин, ведомый на чужое внимание и восхищение, всё равно позволяет кружить себе голову. Неужели прекрасную красоту Хелен способна затмить эта очаровательная серая невзрачность?..

— Что бы ты хотел к кофе, Куромаку?

— Как насчёт тыквенных лепёшек? Возможно, это не слишком изысканно для такого как ты, но… Это достаточно неплохое угощение.

Обычные угощения дворянина охотнику нравятся. Но ему хотелось бы поделиться с ним какой-то частичкой своей жизни: в знак их дружбы и в благодарность за дворянскую доброту.

— «Для такого как я»? — в насмешливой обиде Ромео упирает руки в боки, отводит в сторону бедро, — Милый мой, я их даже готовить умею! Вообще-то, мне нравится готовить… Но когда ты богатый — тебе это не нужно, — дворянин пытается проверить свой маникюр, но вспоминается, что на ладони перчатка. А охотник, глядя на эту экстравагантную диву, с насмешкой хмурится. Вот уж не ожидал он, что Ромео удастся его удивить чем-то ещё…

— Но, похоже, эксплуатация крестьян тебе нравится больше готовки, верно?

Куромаку скрещивает руки на груди. Ромео — теперь уже по-настоящему обиженно — дует губы. И что это значит? Что он бессердечный крепостной? Что он ничегошеньки не может сам? Может! И готов прямо сейчас показать это Куромаку. Просто он, как дворянин, может позволить себе жизнь без забот.

— Какой ты злой, Куромаку, — развернувшись, дворянин следует на выход из сумрачной гостевой, вглубь поместья. Охотник идёт рядом по завешанному картинами коридору, — Я уважаю свою прислугу и хорошо им плачу! Если бы ты работал на меня, ты бы сам увидел что это не бесправная тирания. Возможно, я даже подобрал бы тебе более элегантный наряд, — взгляд Ромео показательно проходится по туловищу Куромаку. Он словно представляет новое облачение на том. Вот только Куромаку обрывает его мечты холодным хмыканьем: в роскошных нарядах мужчина никогда не желал оказаться.

— Не вижу в этом необходимости. Мой наряд меня полностью устраивает: он нацелен на практичность, а не на изящество.

— Но ты бы так здорово смотрелся в золотистом камзоле и бордовом платье!..

Мечтательно протянув свои фантазии, Ромео приобнимает Куромаку за плечи. А, может, как следует нарядить эту очаровательную невзрачность? Хорошие одеяния преобразят любого!

— А давай немного принарядим тебя после лепёшек? Практичность это хорошо. Но разве плохо иногда побыть красивым?

Под воодушевлённой улыбкой Ромео Куромаку неуверенно сжимает губы. Ему не хочется строить из себя того, кем он не является. Но ведь ничего плохого не случится если он согласится на маленький эксперимент щедрого богатея?.. Ему бы не хотелось переставать нравиться Ромео. Особенно из-за такой незначительной вещи как внешность.

— Ну хорошо, если ты так хочешь… — выдавливает он из себя согласие. Если повезёт — приятель скоро забудет о своём желании, — Я помогу тебе с готовкой.

— Ну конечно ты мне поможешь! — выпустив Куромаку из объятий, Ромео смеётся, беззлобно подначивает милого дружка, — Ты уже второй раз у меня в гостях и снова ничего не принёс к чаю! Ай-яй-яй, Куромаку. Нельзя быть таким бестактным гостем.

На подначивания Куромаку отвечает лёгкой усмешкой, заливается румянцем под игривым взглядом карих глаз. Пожалуй, и правда стоит чем-нибудь угостить Ромео… А, может, даже и самому проявив гостеприимство и как-нибудь пригласить приятеля к себе.

Вот уж отвратительная и неожиданная встреча!.. Вару ожидал, что на его благие намерения яростно среагирует Куромаку. Но Ромео? Какое ему вообще дело до того, что делает молодой охотник? Сидит в своём роскошном поместье и даже не представляет, что творится за его пределами! Вару прав… Он знает это. И то, что кто-то ему не верит, не заставит его сомневаться в себе.

В конце концов, всегда найдутся те, кто ему поверит и поддержит… Подойдя к порогу дома Хелен, Вару важно озирается по сторонам. То, что он здесь, вполне обычное дело. Он всего лишь исполняет заказ клиентки! Никто и слова лишнего ему не скажет. А то, что сам Ромео не замечает того, как неохотно Хелен проводит с дворянином время, и подавно заверяет Вару что никто ни о чём не подозревает.

— Специальная доставка для госпожи! — Вару протягивает Хелен корзинку с дичью, едва девушка успевает открыть дверь, — Вяленый кролик и косуля. Как ты любишь! — парень понижает тон и игриво двигает бровями, — Я вложил в их убийство всю свою страсть к тебе…

— Ах, Вару!.. — девушка смущённо охает, смеётся; её ладонь в шелковистой перчатке касается зарумянившейся девичей щеки, — Только ты способен так ласково говорить столь ужасные вещи…

Хелен принимает корзинку, восхищённо разглядывает. Дичь как всегда украшена бумажными цветами-оригами: особые букеты от Вару, для которых не нужна цветущая весна. Хелен неспешно вдыхает аромат специй и запёкшейся крови; веки с длинными светлыми ресницами опускаются вниз. Вару чувствует как не может оторвать от прекрасной девы взгляд, тихонько выдыхает через нос… И чего эта простодушная особа забыла с богатым дворянином, раз любит невычурную крестьянскую пищу?.. Небось, Ромео её всякими аристократичными блюдами кормит!..

— Представляешь? Твой женишок вшивый наорал на меня за то, что я о нашей деревне беспокоюсь! — молодой охотник не упускает шанса выплеснуть на неприятного ему дворянина желчь, — Говорит, нельзя ловушки в городе расставлять! И плевать он хотел, что для оборотней тут каждый человек как на блюдечке: не защитят их наши деревянные коморки, — недовольно прыснув, Вару затем наполняется беспокойством. Хоть кого-то он защитить может и обязан… — Но ты ведь… позволишь поставить рядом с твоим домом ловушку, верно? И, это… Немного крови тебе на дверь брызнуть. Чтобы отогнать этих тварей, ну знаешь…

Хелен смотрит на Вару своими большими светлыми глазами; её тоже словно переполняет беспокойство. Но лишь на миг. Потому что затем она тепло улыбается и кивает: как можно отказаться от защиты её дорого милого друга?

— Конечно, Вару… Я ценю то, что ты хочешь меня защитить, — девушка подходит ближе. Её рука мягко касается груди юного охотника; охотник снизу вверх взирает на разодетую дворянку будто на прекрасную богиню, — Неужели только я вижу сколько ты делаешь для деревни? Ты должен гордиться собой… Столько храбрости и самоотдачи!..

Рот Вару растягивается в улыбке: надменной и влюблённой. Хелен опускает руку, идёт с порога в дом; без её прикосновения Вару чувствует, словно ноги его едва держат, одурманенного женской красотой и нежностью. Он прикрывает за собой дверь и идёт за Хелен.

Небольшое, но просторное и красиво обставленное жилище досталось Хелен подарком от Ромео. Вару был уверен, что от влюблённого аристократа она получила не только дом, но и многое другое. Он относился к её отношениям с Ромео равнодушно: даже если Хелен лишь пользовалась своим женишком — на его взгляд, она заслужила то хорошее, что ей подносил недальновидный дурачок-дворянин. Но что молодого охотника искренне терзало, так это что его прекрасная дева будто бы не собиралась расставаться с своей пассией: не просто так в деревне витали слухи о грядущей роскошной свадьбе.

В светлой гостиной Хелен беззаботно садится в мягкое кресло, поправляет шёлковый платок, украшающий её голову с длинной косой, и приглаживает подол дорогого платья. Вару садиться не спешит. Он мнётся на месте, осматривается так, будто находиться здесь ему неуютно, пускай он и был в доме Хелен не раз и ничего непристойного и постыдного они здесь не делали. Его прекрасная дева заслуживала всех богатств мира… Но самый преданный жрец у любой богини мог быть только один.

— А ты… правда скоро замуж выходишь?.. — при всём своём негодовании, Вару старается осторожнее поднять эту тему, — Типа… Ты планируешь отравить Ромео и заграбастать себе все его деньги?

— Вару!.. Мы уже это обсуждали… — Хелен на высказывания Вару отвечает видимым возмущением и обидой. Впрочем, негатив быстро сменяется грустью; Хелен отворачивается и перебирает свою косу. Вару имеет полное право негодовать и ревновать… Хелен не может отвечать на его симпатии и одновременно продолжать держать на расстоянии из-за своей верности к Ромео, — Я не люблю Ромео, но я очень ему благодарна за всё, что он мне сделал. Я никогда не причиню ему вреда. Но… Я не знаю как отказать ему в замужестве. Я не уверена что смогу разбить ему сердце.

Подобной робости от мягкой и скромной девушки вполне можно было ожидать. Вару всё ещё негодует где-то внутри… Но теперь ему хочется излить злость не в порыве ревности, а в желании воодушевить Хелен на расставание.

— Да ладно тебе! Ты говорила он постоянно треплется о себе и почти тебя не слушает. Он тебе не пара! — негодование всё же влечёт ревностный порыв. Хелен и без Вару знает, что они с Ромео не подходят друг другу… Что этот слащавый принц ей скучен… Но смотреть на её несчастье и гадать, когда девушка сделает правильное решение, Вару не желает, — Мы должны быть вместе, Хелен! — опустившись на одно колено рядом с креслом девушки, парень берёт ту за ладонь, — Я не собираюсь ждать ещё полгода когда ты решишься быть с тем, кто по-настоящему тебя ценит. Ты нужна мне, и ты это знаешь.

Хелен отвечает грустной улыбкой, накрывает ладонь Вару своей. Она уже давно мечтает о том, чтобы быть счастливой… Но что толку от этого счастья, если любое неосторожное действие способно лишить её жизни? При всей её симпатии к Вару; при всей её уверенности в способностях молодого охотника — к сожалению, только Ромео может по-настоящему защитить её. Как можно рисковать спокойной и беззаботной жизнью ради приятной, но наивной влюблённости?

— Я знаю, Вару… Я разделяю твои чувства. Если бы не ты — эта деревня совсем была бы для меня чужая, — нежные слова Хелен действуют на Вару успокаивающе; он озаряется обнадёженной улыбкой, — Только ты видишь меня такой, какая я на самом деле.

— Да, это особая привилегия тех, у кого есть глаза… Я стараюсь время от времени ей пользоваться, — усмехается Вару, поднимается на ноги, но всё ещё держит мягкую ладонь Хелен. Верно… Хелен не пряничная барышня из карамели и пудры, коей её хочет видеть Ромео… Быть может, именно поэтому Хелен видит кто есть Вару, и всё равно принимает его таким, какой он есть.

Зонтик не запомнил лица Пика-человека детально. Но он всё равно старался как можно кропотливее и бережнее передать его на бумаге. А вместе с его лицом и причёской — изобразить, какая одежда подошла бы Пику больше всего.

Лёжа рядом с Зонтиком, Пик поглядывает в его блокнот, поглядывает на самого Зонтика. Почти всю жизнь оборотня окружали другие оборотни — похожие друг на друга звериные морды, лишь с отличным друг от друга окрасом и запахом. Людские же лица это что-то странное, непривычное для него… Пик даже не может точно сказать какие эмоции у него вызывает лицо Зонтика. Это лишь глаза и рот, что помогают считывать эмоции юноши… Но в то же время — должен ли он относиться к этому лицу как-то по-особенному?

А что же сам Зонтик?.. Какие эмоции вызвало у него лицо Пика? Почему он столь быстро отвернулся от него, когда увидел в человечьем обличье? В глазах окружающих лицо оборотня сочли бы невыносимым для взора? Или же самому Зонтику его вид показался неказистым и отталкивающим?..

— Я страшный? — спокойно спрашивает Пик. Удивлённый Зонтик прерывает рисование. Какой странный и неожиданный вопрос…

— Что? Нет, почему ты спрашиваешь?.. — юноша с искренней улыбкой треплет шёрстку на шее волка. Конечно, это создание может быть угрожающим… Но как можно назвать этого пушистика страшным?

— Ты отвернулся от меня когда увидел меня в облике человека. Почему? Мой вид настолько невыносим?

Зонтик прерывает поглаживания, убирает улыбку с лица. Пик звучит так спокойно, но в то же время… он переживает из-за этого? Ему важно то, как он выглядит в глазах своего приятеля?

— Я отвернулся потому что ты был голым… — смущённо вспоминается юноша, — Когда ты оборотень, то ты покрыт шерстью. А в виде человека видно все твои… ну… Всё то, что неприлично показывать другим людям, если вы не романтическая пара. Обычные люди не показываются друг другу голыми. Я плохо рассмотрел тебя… Но я бы не сказал что ты страшный.

Пик задумчиво хмурится. Ах да, человеческая культура… Как он мог об этом забыть? Что ж, раз Зонтик плохо его рассмотрел… Может быть, он сможет лучше ответить на этот вопрос, если оборотень покажет ему себя? Пик берёт в зубы подушку и слезает с кровати на пол. Подушку он кладёт рядом с собой, а сам превращается в человека.

Забыв о том, как моргать, Зонтик с изумлением наблюдает за трансформацией Пика. Она длится недолго, но выглядит как нечто невероятное. Прямо у него на глазах огромная туша волка уменьшается в размере, а буро-сиреневая шерсть истончается и обнажает тёмную человеческую кожу. И в итоге на полу перед кроватью стоит на четвереньках не волк, а людин. Обнажённым, коим его уже видел ранее юноша… Мужчина поднимается на две ноги. Юноша спешит отвернуться, дабы вновь не узреть то, что не положено его взору. Впрочем, заметив, что мужчина прикрыл подушкой пах, он немного расслабляется… Кажется, всё будет немного менее неловко, чем утром.

— Что ты скажешь теперь? Как я выгляжу? — снова вопрошает Пик, возвышаясь над Зонтиком. Густые его брови приподняты. Янтарный взор горит нетерпеливым любопытством и волнением. Зонтик следует желанию Пика и рассматривает его… И чувствует, что снова невольно заливается краской.

Черты мужчины не сказать что изящные, но они статные и внушающие силу. В почти что невинном выражении лица видно зверя: щетинистого, с длинными и непричёсанными волосами. Но при этом видится и какой-то огонёк воодушевления, влечения к жизни и всем её радостям. Зонтик ни за что не сказал бы, что на него смотрит монстр… На юношу взирает человек, что словно заново научился дышать и жаждет вдыхать полной грудью рядом с ним.

— Ты выглядишь привлекательно… — тихо и осторожно выдыхает Зонтик. Возможно, это не совсем уместные слова, которые стоит произносить в их отношениях… Но Зонтику они кажутся самыми подходящими.

Подобно золотистым лучам рассвета — на лице Пика расцветает вдохновенная, мальчишеская улыбка. Почти чувствуется, как его хвост, которого больше нет, радостно машет из стороны в сторону… Глядя на это удивительное простодушие, Зонтик и сам озаряется улыбкой. Даже не хочется верить, что столь подобный лучезарному ребёнку оборотень действительно жестокий убийца.

— Как ты себя чувствуешь сейчас, когда ты человек? Ты ведь нечасто превращался, верно?..

Продолжая придерживать подушку одной рукой, Пик рассматривает другую руку. «Лапа» совсем маленькая и безобидная… «Шерсть» не защитит даже от ветерка, а «когти» выглядят бесполезными… Много значительных внешних перемен произошло в нём. Это ощущается непривычно, но в какой-то степени правильно. Он будто восстановил связь с другой частью себя — потерянной и забытой когда-то давно.

— Стоять на двух ногах непривычно… И без волчьей шкуры я чувствую даже слабый ветерок… Но всё не так уж и плохо, — в улыбке Пика сверкают звериные клыки. Он осматривает комнату, слышно обнюхивает, — В носу больше нет мешанины из самых разных запахов, а в ушах нет шума из всех уголков окружения. И… — с ясным удовольствием Пик взирает на потолок, — Я буду скучать по этой штуке, когда вернусь к своим. Жизнь в лесу намного проще!.. Но спать не под дождём приятно. Дом это неплохая вещь.

Поделившись впечатлениями, Пик — всё ещё с радостным воодушевлением на лице — садится на кровать и как и Зонтик подпирает спиной стену. Похоже, Пик уже почти забыл что значит быть человеком… Зонтик рад, что тот нашёл в доставшемся ему от рождения обличье что-то хорошее.

— А чем вообще оборотни занимаются в лесу?

— Как это чем? — Пик смеётся. Какой глупый вопрос!.. — Мы охотимся! Мы сражаемся! Разве ты не знаешь как живут волки?

— Знаю, но… Как вы развлекаетесь? Как вы проводите время когда вам скучно?

Пик отвечает молчаливым удивлением. Развлечения? Если таковыми нельзя назвать охоту и сражения, то оборотень даже не знает, что это такое… У оборотней как и у обычных волков не такой уж большой выбор занятий.

— Ну, когда твоя жизнь это борьба за выживание, ты сильно не поскучаешь… Но в обличье зверя время течёт быстрее, поэтому скуки не чувствуется. Может быть, иногда успеваешь что-то или кого-то погрызть… Но нет, скука и развлечения это что-то несуществующее для нас.

— Может быть, ты бы хотел попробовать провести время как человек? Повеселиться? — Зонтик искренне настроен на то, чтобы показать Пику и другие преимущества человеческого существования, — Люди много чего придумали, чтобы отвлечь себя от… выживания. Мой брат, например, читает или работает в мастерской. А я рисую, — юноша протягивает приятелю свой блокнот, чтобы тот мог его рассмотреть, — Вдруг мы найдём то-то, чем понравится заниматься и тебе?

Держать что-то в руках тоже непривычно… Пик кладёт блокнот на подушку, что лежит на его бёдрах, прикрывая интимные места. Кожаная обложка мягкая на ощупь. Жёлтые страницы наоборот шероховатые. Пик увлечённо рассматривает рисунки Зонтика; подушечки пальцев поглаживают линии чернил и графита. Сейчас оборотню нравится находиться в форме человека и жить в доме… Потом ему понравится проводить время как обычный человек… А затем он подобно сбежавшему предателю откажется возвращаться в стаю?..

Увлечённость блокнотом сменяется грустью, а затем и злостью. Не стоит увлекаться людской жизнью… Он оставил её давным-давно, и возвращаться к ней смысла больше нет. Эта жизнь больше не для Пика. Незачем себя искушать, дабы не позабыть зачем он вообще пришёл в Малахитовку.

— Не стоит… Я же сказал, что ваши развлечения чужды для таких как мы…

Столь угрюмого ответа Зонтик не ожидал. Куда же исчезла вся недавняя, ребяческая радость Пика?.. Вернув блокнот и подушку владельцу, Пик опускается на пол и вновь трансформируется в волка. После чего он возвращается на кровать и сворачивается в позу для сна. Очевидно, это конец диалога, и более он ничего обсуждать не намерен. Юноша не решается воззвать приятеля к разговору… Он легко гладит оборотня по спине и продолжает рисовать. Что бы ни гложило Пика — наверное, бороться с самим собой ему было тяжело. А Зонтику было жаль, что он не мог чем-то ему помочь.

Зато теперь он мог изобразить Пика во всей его красе и стати… Когда тот вернётся в леса — память об этом чудном знакомстве сохранится на бумаге и останется с Зонтиком.

Спальня Ромео была зашторена как и его гостевая. В тёплом сиянии свечей Куромаку стоит перед зеркалом, выряженный в дворянские одеяния. Ромео стоит позади него, расчёсывая серебристые волосы. Отражение, что смотрит на Куромаку, совсем не похоже на мужчину… Это не охотник в годах, погружённый в заботу о семье и привыкший к потёртым вещам для прогулок в лесах. Это интеллигентный и аккуратный гражданин, приближённый к городской знати. Уважаемый, ведущий размеренную жизнь, занимающийся полезной интеллектуальной деятельностью… Тот, кем Куромаку никогда не был, но подобием коего действительно хотел бы стать… Глядя в зеркало, мужчина ощущает невыносимую тоску по жизни, которой у него никогда не было. А на плечи как никогда прежде давит усталость от того тщетного нервного существования, которое он ведёт.

— Ну вот! — последняя деталь завершена: Ромео перевязал серебристый хвост пышным ленточным бантом. Можно как следует полюбоваться на облачённого в дорогие одеяния приятеля, — Теперь ты совсем другой человек, не правда ли? — встав рядом с Куромаку, Ромео приобнимает его за плечи. Да, в расшитом узорами жилете и пышной рубашке охотник красив… Да только его тоскливое лицо эту красоту совсем не подчёркивает, — Куромаку?.. Что с тобой, солнышко? Не нравится наряд? Мы можем подобрать другой!..

Куромаку выдыхает и отворачивается от зеркала. Сложно спокойно смотреть на того, кто взирает на него из отражения… Но можно было хотя бы постараться выдавить из себя улыбку для Ромео. Он приходит к Ромео чтобы позабыть о своих охотничьих буднях, а не вспоминать о них.

— Мне нравится… Я никогда так хорошо не выглядел. Я просто… — Куромаку мнётся, не уверенный, нужны ли Ромео его душевные терзания; приобнимает себя за локти, — Я устал. Мне не нравится кто я. Мне не нравится как я живу. Мне ничего из этого не нравится, — мужчина смотрит на свои ладони. Не для него этот наряд был вышит… Рукава сияют белизной. Но огрубевшие ладони с мелкими шрамами, с неаккуратными ногтями выдают в нём простолюдина, не знавшего безмятежных будней, — И мне кажется, что даже когда я перееду — я всё равно не буду счастлив и доволен тем, чем я занимаюсь.

Пожалуй, это недовольство жизнью можно было понять… Не у всех был шанс родиться с золотой ложкой во рту, как когда-то повезло сыну графа. С искренним сочувствием Ромео подходит ближе, осторожно оборачивает руки вокруг талии Куромаку и мягко прижимает того к себе. Оказавшись в чужих объятиях, Куромаку на миг смущается. Но быстро расслабляется: тепло кого-то близкого это то, что ему сейчас необходимо для успокоения. Он обнимает Ромео под лопатки, прикрывает глаза, утыкаясь носом в его плечо. Молодой дворянин даже пахнет той прекрасной городской жизнью, которую мужчина бы хотел… Но этот запах, в отличие от назойливого отражения, не так терзает как терзало зеркало. Вместе с теплом дворянина оно воодушевляет… Внушает чувство, что мужчина немного ближе к заветным грёзам…

— Твоя жизнь ещё не кончена, дурашка!.. Ты всё еще можешь стать тем, кем ты хотел, — с лаской в голосе старается утешить Ромео. Он гладит Куромаку по спине; носик невольно касается серебристых волос, вдыхая охотничий запах. Чудесный аромат густой крови и пульсирующей огоньком жизни… Как же Ромео он нравится!.. — Не относись к себе строго за то, что ты делал что должен был. В твоей жизни есть люди, которые ценят тебя и заботятся о тебе. И даже если быть охотником тебе не нравится — твоя профессиональность в этом достойна уважения, Куромаку.

Слова Ромео немного помогают Куромаку. Да, у него не та жизнь, которую бы мужчина хотел… Но она не так уж плоха, и стоит быть благодарным за то хорошее, что в ней есть. Ведь если бы с первых дней Куромаку был беззаботным горожанином — сумел бы он стать хорошим братом? Повезло бы ему повстречать кого-то похожего на Ромео?

— Ты можешь оказаться в любой точке мира… У тебя есть все возможности для этого… Но из всех мест на свете ты здесь, — Куромаку не понимает этой злой иронии: его приятель добровольно там, откуда мужчина жаждет вырваться, — Почему?

— Возможно, мне просто наскучила городская суета, — легко усмехается Ромео. Он мягко разрывает объятия, но продолжает держать Куромаку за плечи. Он всё ещё рядом… Всё так же готов поддерживать при необходимости… — Я люблю новые впечатления!.. Новых людей!.. Нужно как следует насладиться жизнью пока она есть. Но нужно идти к этому наслаждению в своём темпе, понимаешь?

Мягким касанием Ромео подцепляет пальцами подбородок Куромаку. Пускай Куромаку смотрит ему прямо в глаза… Пускай не отводит взора и внимательно внимает его словам…

— Ты будешь счастлив и ты многого добьёшься, Куромаку… Ты только-только освободился от ответственности за младшего брата и сделал первый шаг к тому, чтобы решиться на переезд. Теперь тебе лишь нужно немного больше времени, но ты обязательно придёшь к тому, чего ты желаешь.

Завороженный карими глазами, ласковым тоном, Куромаку сложно сдержать в себе слабую, но нежную улыбку. Какие бы обстоятельства не привели Ромео в Малахитовку — Куромаку рад что повстречался с ним, даже если вскоре им придётся расстаться… Не считая Зонтика, у него никогда не было с кем-либо подобной близости.

— Спасибо… Что веришь в меня и… за то что ты рядом. Я никогда не считал дружбу чем-то необходимым. Но с тобой это кажется на удивление приятным… Я рад, что ты переехал сюда.

Куромаку в порядке… Ромео снова прижимает его к себе, на сей раз желая выразить ответную радость того, что у них завязались тёплые отношения. Почему именно Малахитовка — он не скажет… Но вдруг в каком-то смысле это была судьба?

— Ты действительно чудесно выглядишь… — вздыхает дворянин, пытаясь вернуться к причине того, почему они вообще оказались в его спальне, — Может быть, тебе надеть этот наряд в «Морозное золото» когда будет соревнование по стрельбе?

— Ты уверен, что мне стоит брать твои вещи?..

— Конечно! Почему бы на один вечер не почувствовать себя красивым туристом, проезжающим мимо этой милой деревушки? Я хочу, чтобы ты провёл это время как можно лучше.

В том, что вечер пройдёт хорошо, Куромаку не сомневается: он будет в пабе не один, а с близким другом. И никакие дорогие вещи ему не нужны, чтобы почувствовать себя красивым. Отчего-то он уже чувствует себя таковым… Но раз Ромео важно выразить свою щедрость — Куромаку соглашается. На один вечер он приблизится к избалованному, белоручечному дворянскому классу…

Малиновое солнце заката тускнеет подобно затухающему угольку. Хелен наблюдает в окно как небесное светило постепенно скрывается за холмами. Обычно Ромео навещает её в это время… Почему же в последние дни её названный жених так скуп на посещения? Что вдруг отвадило его от Хелен?

Стук в дверь вырывает девушку от размышлений. Неужели сегодня пришёл?.. На пороге она встречает именно то приветливое вдохновенное лицо, о котором подумала.

— Здравствуй, душа моя, — как всегда мил и ласков Ромео, — Я приказал прислуге приготовить тебе что-нибудь сладенькое. Не скучала сегодня?

Он протягивает Хелен бумажный пакетик. Хелен уже догадывается что в нём: пирожные — красивые, но приторные. Не любит девушка сладкое, но всё равно благодарно улыбается и приглашает Ромео войти. Всё же она рада ему, как бы их отношения ей не докучали…

В гостевой уже горят свечи, пускай лёгкие лучи солнца ещё не покинули комнату. На столике стоят вырезанные фигурки, а вместе с ними — нож и опилки. Эта картина первым делом привлекает внимание Ромео. Встревоженный, он берёт одну из фигурок, и в голове его не мелькает ни мысли о красоте или оригинальности, нет. Лишь волнение за Хелен.

— О, милая… Это не то, чем должна заниматься леди, — серьёзно говорит Ромео. Фигурка возвращается на стол, а Ромео берёт дорогую Хелен за руки, — Ты ведь можешь пораниться! Ты должна практиковать чтение и игру на фортепиано.

— Знаю, Ромео… Мне просто хотелось немного отвлечься от повседневных обязанностей, — девушка грустно оправдывается. Да какая из неё леди?.. Так, крестьянка в знатном расшитом платье…

Нужно было спрятать фигурки, чтобы не провоцировать лишнее негодование со стороны Ромео. Но Вару, с которым они ими занимались, ушёл только недавно. А Хелен не могла сразу вернуться в дворянское мировоззрение, что развивал в ней Ромео.

Ромео легко улыбается и целует Хелен в щёку. Ничего… Несколько месяцев недостаточно для того, чтобы кардинально изменить свой образ жизни. Девушка лишь недавно по-настоящему стала жить… Всё ещё впереди, как он и говорил Куромаку: нужно двигаться в своём темпе. Из Хелен обязательно выйдет чудесная аристократка!..

— Завтра нужно будет встретиться с портным, чтобы снять с тебя мерки для нового наряда. Что-то более подходящее для зимы… — дворянин садится на диванчик. Девушка садится рядом, но не столь близко, как села бы к возлюбленному, — Скажи, ты бы хотела отправиться на спектакль или на балет? Я так соскучился по нашим поездкам в город!..

— Честно говоря, я не уверена, что в ближайшее время хочу посещать какие-то мероприятия… — вздыхает Хелен. Не хочется ни туда, ни туда… Благо, сейчас её нежелание можно списать на тревогу.

— Ты всё ещё переживаешь из-за того волка?.. — Ромео придвигается ближе к Хелен, берёт её за руку, — Не стоит… Всё будет хорошо. Я никому не дам тебя в обиду.

Со слабой улыбкой Хелен кивает: она знает это. Пока Ромео рядом — с ней всё будет хорошо.

Выражая заботу и утешение, Ромео мягко обнимает Хелен за плечи; Хелен робко отвечает на объятие. Нос привычно касается светлых волос… Встречается с терпким ароматом девушки неблагополучной судьбы… И отчего-то столь привычный, по-своему родной запах кажется чуждым. Не таким притягательным как ранее… Не таким окрыляющим влюбчивыми искорками… Ромео понимает, почему Хелен отличается от остальных. Но это никогда не терзало Ромео: он специально избрал эту особу для себя такой, какая она есть. А теперь отчего-то он тоскует по… аромату мужчины?..

Совершенно не в духе Ромео!.. Как неприлично и постыдно думать о ком-то ещё, когда в его руках столь прекрасное счастье в лице Хелен!..

Но не только Ромео озадачен тем, что в голове витает чужой аромат… Хелен чувствует на плече своей пассии запах, что явно принадлежит кому-то другому. Конечно, Ромео часто проявлял тактильность в отношении тех, с кем общался… И этот запах вряд ли значит что-то особенное… Вот только если это возможная угроза мирной жизни девушки — она не должна оставаться в стороне, верно?

— Чем ты сегодня занимался, Ромео? — девушка осторожно разрывает объятия.

— О, я встречался со своим новым другом! Местный охотник, ты его видела: его зовут Куромаку.

Тот самый Куромаку?.. Хелен удивлена, что Ромео высказался о нём столь отзывчиво и отрадно. Она не была знакома с мужчиной близко, но тот всегда создавал впечатление холодного и безрадостного человека, погружённого в свою монотонную работу с головой. Нет, с таким человеком вряд ли у дворянина завязались бы какие-то особые отношения…

Зато раз Ромео подружился с Куромаку, то это можно использовать как перспективу совместного времяпровождения с «другом» охотника: Вару. Вряд ли Ромео заподозрит что-либо, раз он столь погружён в свою новую дружбу.

— Может быть, мы могли бы взять Куромаку с собой в театр?.. И заодно его друга, чтобы никто не ощутил себя третьим лишним.

Эта идея Ромео нравится. Куромаку никогда не был в городах и наверняка будет счастлив получить новые впечатления. Да и Феликс вряд ли откажется хорошо провести время!

— Не уверен, любит ли Феликс театры… Но Куромаку точно согласится. Это отличная идея, Хелен! — дворянин снова бросается обнимать девушку. А та с грустным осознанием вспоминает, что у местного охотника двое напарников, а не один… — Обещаю, мы хорошо проведём время. Среди моих друзей тебе будет уютно как со мной!

Обычно Зонтик просыпался когда солнце уже взошло. В этот раз сложилось иначе. Не то боку стало прохладно оттого, что оборотня больше не лежало рядом… Не то внутренняя тревога сработала оттого, что старший братец мог столкнуться с его мохнатым приятелем… Так или иначе, юноша распахнул сонные глаза на рассвете, когда первые лучи солнца медленно прогревали деревянные половицы его комнаты. И увидел весьма необычную и занятную картину…

Пик действительно выбрался из кровати, пока Зонтик спал. Слова о скуке и развлечении не выходили из головы оборотня. Он был предан стае. Он не собирался с головой погружаться в людскую жизнь и обычаи. Однако, ему было крайне интересно: какую частичку своей жизни он упустил?.. Не испробовал, проживая годы в нескончаемой звериной суете?.. И любопытство привело его к уже изученному блокноту Зонтика, лежащему на рабочем столе, заставленного книгами и бумагами…

Разумеется, «зверь», что никогда не держал ни пера, ни карандаша в руке, не мог взяться за инструмент рисования по-человечески. Он сжимает карандаш в кулаке, подобно рукоятке разделочного ножа, пока усердно чиркает желаемые образы на бумаге. Зонтик удивлён, видя Пика в людском облике, сгорбившегося над столом. Значит, человеческие времяпровождения ему всё-таки интересны?..

Шуршание простыней рядом заставляет Пика оторваться от своего важного занятия. Он с какой-то напряжённой осторожностью поворачивается к Зонтику. О нет, уже проснулся… Приподнявшись на локтях, Зонтик с изумлением взирает на оборотня. Ну и что Пику говорить? Сначала категорично отказывается от веселья, а потом украдкой рисует в чужом блокноте… Стыд и позор!

— Можно… Можно мне посмотреть? — юноша не хочет, чтобы оборотень чувствовал себя ещё более неловко. Ему думается, что лучше проявить интерес к волчьему творчеству, чем делать акцент на том, что он преступил через собственную гордость.

Пик сердито морщится, когда возвращает внимание на свои неуклюжие зарисовки. Будь проклята его тяга к веселью! И будь проклят этот удобно лежащий под рукой блокнот! Это же надо было позволить Зонтику застать его в столь неудачный момент…

Поскольку бесшёрстный Пик снова обнажён — Зонтик нервно поднимает взгляд вверх, когда Пик выходит из-за стола. К такому вообще возможно привыкнуть?.. Пик садится на край кровати. Зонтик прикрывает его бёдра одеялом и принимает в руки блокнот.

Качество рисунков такое, какое и следовало ожидать от того, кто впервые взял в руки карандаш… Зонтику довольно сложно даётся понять что именно изображено на листках. Неуклюжими детскими каракулями были выведены, кажется, лес, волки и цветы. То, что Пик попробовал проявить свою творческую натуру, не могло не вызывать умиления…

— Ты смеёшься надо мной? — оборотень сердится, когда замечает на лице юноши улыбку. Ну конечно его рисунки не такие хорошие как у юноши! Но к чему столь самодовольно это выпячивать?

— Что? Нет, мне кажется это мило. Я очень рад, что ты решил попробовать.

Отзывчивая искренность Зонтика заставляет Пика нахмуриться ещё сильнее, только теперь от смущения. Ну раз он считает рисунки оборотня милыми?..

— Там я до этого… Пытался тебя нарисовать.

Заинтригованный, Зонтик переворачивает одну из страниц блокнота назад. И правда… В окружении завитушек изображено нечто, отдалённо напоминающее человека. Правда, больше этому подошла бы характеристика картошки с глазами… И всё же это тоже вызывает у Зонтика умиление и смущение.

— Тебе понравилось рисовать?

— Наверное? — Пик пожимает плечами, — Но это не было похоже на веселье. Больше было похоже на… расслабление, наверное.

Даже если рисование не принесло Пику веселье — попробовать всё равно стоило! Они обязательно найдут что-то, что Пику по-настоящему понравится. А пока… Зонтик прислушивается к окружению; присматривается к солнечным лучам, что всё сильнее заливают комнату. Скоро час вставать, но пока Куромаку ещё не проснулся… Зонтик выбирается из постели и просит Пика пока не превращаться в волка. Обычно тот ест ради выживания… Но раз он познаёт человеческий образ жизни — не пора ли попробовать что-то кроме сырого мяса? Что-то, что доставит человеческим вкусовым рецепторам удовольствие?

На миску тыквенных лепёшек Пик смотрит с недоумением. Мало того что это не мясо, так непонятно что это вообще такое!.. Но Зонтик старается убедить его в том, что это вкусно. Он не поверил в то, что его братец готовил их с тем, кому благодаря своему знатному положению вообще готовить не следовало… Но это действительно оказалось хорошей выпечкой.

Глядя на то, как Зонтик довольно жуёт одну из этих странных вещиц, Пик всё-таки решается взять лепёшку в руки. Ощущения во рту в который раз напоминают, что это не мясо… Впрочем, на вкус это непонятное нечто оказывается неплохим. Пик неспешно и тщательно жуёт, глотает, откусывает ещё кусок. Да, довольно приятный вкус, пускай и необычный…

— Нравится? — Зонтик уже знает какой ответ ожидать, но хочет именно услышать об удовольствии Пика.

— Это странно, но да… Мне нравится.

Дегустация прошла успешно, Зонтик рад. Можно отнести лепёшки обратно на кухню. Вот только Пик не даёт… Он с видимой агрессией вцепляется в миску и скалится, выдав недовольное «Эй!». Юноша невольно одёргивается. Ладно, видимо старший братец останется без десерта на завтрак… Если только юноша не договорится с оборотнем.

— Может быть, ты бы хотел попробовать и другую еду? Что-то из того, что мы с братом обычно едим. Я мог бы подать сегодня и тебе завтрак…

Договориться удаётся: лепёшки возвращаются на кухню, а Зонтик с особенным удовольствием приступает к готовке. Пик будет есть его еду!.. Стоит постараться как следует!

Раз уж с держанием карандашей у Пика плохо, то не стоило рассчитывать что с ложкой Пик справится лучше… Оттого и блюдо Зонтик выбрал простое: каша с орехами и сухофруктами, которую можно было пить. Ужасно хотелось увидеть эмоции на лице Пика от дегустации нового блюда!.. Услышать его мнение и оценку! Но долго задерживаться в своей комнате юноша не мог: старший брат должен был вот-вот проснуться. А потому юноша в который раз оставил оборотня у себя в комнате. Ещё одно немясное блюдо ему понравилось… Настолько, что это вызывало искреннее недоумение: с чего вдруг человеческая еда настолько хороша, если в ней нет самого главного? Или за несколько лет Пик уже пресытился мясом?..

Мирный завтрак Куромаку и Зонтика прерывает яростный стук в дверь. Он раздаётся громко и неожиданно. Зонтик вздрагивает и сжимается, переполнившись волнением. Это волнение спешит унять Куромаку: он касается его руки, молчаливо заверяя, что сейчас со всем разберётся и переживать не о чем. После чего выходит из-за стола.

Никакой угрозы за входной дверью и правда нету… Лишь Феликс. Правда, ведёт он себя подобно бушующему цунами: резко влетает в дом и хватает Куромаку за руки.

— Нас пригласили в город! Собирайся! — кричит парень, едва не прыгая на месте от явного восторга на своём лице.

— Что?..

— Ромео пригласил нас в театр! — Феликс отпускает руки Куромаку. Но лишь затем, чтобы крепко взять его за плечи, — Ты рад, правда? Я так давно не был в театрах!.. Наверное с самого детства, когда моя мать ещё была жива.

Пояснение того, почему Феликс заявился столь ранним утром, избавляет Куромаку от недоумения. Но не избавляет от понимания, что всё это как-то неожиданно: слишком уж часто он стал оставлять Зонтика одного.

Зонтик тоже не мог остаться в стороне, когда Феликс раскричался в его доме… Потому вышел в горницу послушать причину сего шума.

— Я не могу уехать в город. Я и так часто оставляю хозяйство на Зонтика. А мне ещё нужно сходить на рынок и подлатать оружие в мастерской.

— Но… Но Куромаку! Ты не можешь просто отказаться! — радость парнишки сменяется удивлением, — Это ведь такая возможность!..

— Я не могу… — выдавливает из себя охотник. Наверное, если бы сам аристократ пришёл к нему с приглашением — он не сумел бы отказать… Слишком часто в последнее время он отвлекается от важных и реальных вещей. Нужно приостановиться с развлечениями, — Возьмите с собой Вару, если очень нужен ещё один человек. Когда перееду — тогда и позволю себе разгуливать по театрам. Не такая уж большая потеря.

Не зная, чем бы ещё убедить Куромаку, безутешный Феликс уходит. Куромаку вместе с Зонтиком возвращаются за стол. В любой другой ситуации — Зонтик встал бы на сторону Феликса. Зонтик вполне может и один дома побыть, и с хозяйством справиться! Уже столько раз один оставался!.. Но пока есть вероятность того, что Ромео опасен и является оборотнем, не стоило отпускать старшего братца из деревни. Как бы ни расстраивала братца упущенная возможность провести с новым другом время…

— Ты ведь не любишь театр, верно? — со слабой улыбкой Зонтик пытается отвлечь Куромаку. Тот, по виду, старается сохранять хладнокровие. Увы, проблески грусти в его лице виднеются.

— Я далёк от искусства, и был разве что в кукольном театре в детстве… Но, наверное, было бы интересно посмотреть, что он из себя представляет.

— Мы и правда сможем сходить в театр после переезда, если ты захочешь…

Со слабой улыбкой Куромаку кивает. Верно, как он и сказал… Нечего раскисать. Сейчас он позавтракает, а позже сосредоточится на привычных повседневных делах.

Чтобы старший братец не грустил, Зонтику думается, будет неплохо сосредоточиться на помощи ему и не оставлять его надолго. Конечно, он возможно тоже хотел бы провести денёк со своим приятелем… Но не стоило ведь забывать о собственной семье, верно? Они с Куромаку кормят куриц, прибираются в псарне и кормят собак. Далее нужно приготовить часть провианта, который можно будет отнести на рынок. И пока они с Зонтиком возятся в подвале — во входную дверь стучат очередные гости. На сей раз, стук не яростный и спешный. Значит, не Феликс. А если не Феликс… Догадка вызывает радость у Куромаку и напряжение у Зонтика.

Так и есть… За дверью оказывается тот, кто и попросил Феликса передать приглашение. С приветливой улыбкой Ромео переступает порог, придерживая ладонью шляпку на своей голове; над Малахитовкой давно успело взойти яркое солнце.

— Неужели моя принцесса настолько занята, что откажет своему принцу даже после того, как он приехал к ней на своей карете? — дворянин конечно усмехается, но у врат охотничьего дома действительно стоит карета. Видно, тот решил попытаться спросить своего товарища-интеллигента самостоятельно, пока экипаж не отбыл от деревни.

— Я бы с удовольствием целыми днями разъезжал с тобой по городам, но у меня есть обязанности, Ромео, — с серьёзностью, но и с долей грусти заявляет Куромаку, — Ты ведь знаешь об этом.

Зонтик в сторонке наблюдает за разыгравшимся фарсом. Что это в руках Ромео?.. Какие-то вещи? Ромео подходит ближе и касается плеча Куромаку:

— Вообще, я ещё подумал, что было бы неплохо заехать в городскую ратушу и оставить там заявку, что ты продаёшь дом… Мне кажется, тем, кто живёт в Северине, дом в деревне нужен больше, чем тем кто уже живёт здесь.

Пожалуй, это действительно полезное занятие… Куромаку и сам планировал отправить письмо в город, но никак не находил настроя сделать это. А если передать заявку лично — так её рассмотрят намного быстрее.

Зонтику не нравится, как близко Ромео стоит к Куромаку… Как насмешливые губы почти прижимаются к серой чёлке… Будто ещё шаг, и их лица столкнутся друг с дружкой! Так и хочется крикнуть, чтобы своенравный дворянин отодвинулся от его брата. Но всё, что он может, это хмуро ждать, когда ослепленный влюблённостью Куромаку выдаст своё решение.

— Это бы очень мне помогло…

— А ещё я подумал, что было бы неплохо заскочить в ателье и подобрать тебе пару красивых нарядов! — вещи, что висят на руке Ромео, были теми самыми, что Куромаку мерил ранее. Кистью этой руки он касается груди Куромаку, чтобы тот взял принесённое, — Всё же, мои вещи тебе большеваты. Но я хочу, чтобы в город ты поехал именно в них, как настоящий джентльмен! И если комфортнее всего тебе будет именно в них — можешь в них и остаться.

— Ромео… Я не могу позволить тебе так тратиться на себя. Если это необходимо — я лучше потрачу часть отложенных средств.

— Не бери в голову! Это лишь мелочи, которые мне не жалко потратить на твою улыбку.

Мягкая ладонь в шелковистой перчатке нежно проходится по серебристым волосам. Куромаку всё ещё неловко, что ради него готовы расщедриться. Но если Ромео так настаивает — разве уместно будет его недовольство? Со смущённой улыбкой он придвигается ближе к дворянину, спрашивает о том, уверен ли тот в своих намерениях. Почти в его губы дворянин заверяет, что да. Уверен… Теперь пусть его милый дружок идёт собирается, и они отъезжают.

— Зонтик? Ты сможешь сходить на рынок и выгулять собак без меня?

Зонтику нужно несколько секунд для того, чтобы отойти от смущения и кивнуть, выдавить из себя «Д-да…». Неудивительно что Куромаку в последние дни ходит в состоянии, будто ему напрочь вскружили голову… Их дружба с Ромео выглядит ну совсем не по-дружески!..

Приняв дворянские вещи, Куромаку уходит в свою комнату, чтобы переодеться. Зонтик остаётся наедине с Ромео… Ромео беззаботно озирается кругом. Зонтик хмуро наблюдает за ним. В горнице повисает тишина, сопровождаемая далёкой деревенской суетой где-то за пределами дома. Может быть, Ромео и не оборотень… Да только навредить он его брату всё равно может.

— Вы с моим братом… очень близки сейчас?

— Пожалуй, так. Я ценю наши отношения и мне нравится проводить с Куромаку время, — радостно отзывается дворянин. Юноша сердится ещё сильнее, — Ужасно жаль, что такой интеллигентный человек не сумел проявить свои способности в городской среде. Но я уверен, что у него ещё всё впереди!

Интеллигентный человек… Нравится проводить время… Если они с Ромео действительно близки — почему Ромео позволяет себе говорить о Куромаку как о всего лишь друге? Особенно после того, как прямо на глазах Зонтика столь нежно заигрывал с ним и прикасался к нему?!

— У вас ведь… У вас невеста есть! Почему вы так бессовестно себя ведёте? Вы хотите ранить и её, и моего брата? Притворяетесь его другом и заигрываете с ним прямо на глазах у посторонних!..

Ромео сначала краснеет, ошарашенный неожиданностью выпаленной правды. Затем с какой-то грустью отводит взгляд. Зонтик прав… То, что он делает, неправильно. Он играет с чувствами двух человек, что ему не чужие.

Завидев, как сменились эмоции на лице дворянина, юноша невольно усмиряет свой пыл. Может, ситуация немного сложнее, чем видится юноше?.. Его брат действительно может быть дорог этому избалованному эгоисту…

— Куромаку выглядит намного спокойнее и радостнее, после того как вы стали общаться… — как бы ни нравился Зонтику выбор его брата — семья должна поддерживать друг друга. Значит, придётся и избранника брата направить на нужную дорожку, — Я бы хотел, чтобы он и дальше был таким. Чтобы он наконец-то был счастлив… Вы, кажется, понимаете его как никто другой. Поэтому я бы не хотел, чтобы вы разбили ему сердце.

— Я тоже не хотел бы разбивать Куромаку сердце, — с грустным смешком Ромео понимает, что романтическое напряжение в их «дружбе» не будет длиться вечно. В конечном счёте придётся сделать выбор в каких отношениях остаться: дружеских или любовных, — Он так спокойно относится ко всему, что я делаю… Словно у всех остальные такие же разгорячённые отношения как у нас. Что если он на самом деле воспринимает меня только как хорошего друга?

Не то что бы Зонтик сильно разбирался в отношениях или мировоззрении брата… Но ему казалось, что у Куромаку на лице было написано, что он влюблён, и все кроме него могли это понять. Значит, надо было помочь Куромаку разобраться в себе.

— Лучше всего будет просто поговорить об этом. Но по-моему всё очевидно…

Ромео беззлобно смеётся; Зонтик тоже невольно озаряется слабой улыбкой. Даже если Куромаку не различает дружеской привязанности и романтической влюблённости — едва ли он тянулся к Ромео столь близко, если бы видел в нём только друга. Скорее всего, неосознанно он и сам желает большего.

— Он всегда был таким хмурым и безэмоциональным… Раньше я никогда бы не подумал, что он может так много улыбаться, — вспоминается влюблённый дворянин. Как же приятно, что охотник раскрылся по-новому именно рядом с ним!.. — Но мне действительно нравится, когда он такой… Его улыбка это что-то невероятное. Словно сияние звёзд над морскими просторами после долгого мрачного шторма.

Зонтик чувствует, что снова заливается краской. Но теперь охватившее его смущение не раздражает, а даже умиляет. Жаль, что видимо свадьбы двух знатных особ не состоится… Зато Куромаку получит ещё одного по-настоящему близкого человека. И, может, даже нового члена семьи…

Наконец Куромаку возвращается к Зонтику с Ромео. Он облачён в богатые одеяния; он создаёт впечатление как никогда статного и остроумного человека. Невольно Зонтик наблюдает ещё одну разгорячённую сценку… То, как в незначительной близости Ромео поправляет Куромаку воротник и приглаживает ткань узорчатого жилета… Как Куромаку отвечает на ласковый взгляд аналогичной ласковостью… После чего парочка покидает дом.

У порога Зонтик смотрит как богатый экипаж уезжает от его дома и, по видимому, из Малахитовки. Неужели очарованные похвалы о том, как Куромаку красив?.. Или обходительные открывания дверей?.. Или отзывчивые прикосновения в помощи взобраться в карету не внушают Куромаку ощущение, будто бы что-то не так? Хотелось верить, что этот день поможет братцу лучше понять себя и свои желания.

Заскучавший Пик был там же, где он и был оставлен: в комнате Зонтика. Он развалился на кровати и листал книгу в безнадёжной попытке что-то понять. Но даже если бы какие-то буквы в его памяти сохранились — книгу он рассматривал, держа вверх ногами.

— Мне нужно будет отойти на какое-то время. Побудешь здесь без меня? Если нужно, я дам тебе ещё еды.

— Куда ты? — Пик будто бы напрягается от озвученной новости.

— На рынок, а потом в лес. Это займёт несколько часов, наверное, но я постара…

— Ты не можешь пойти в лес один! — Пик воинственно вскакивает с кровати. Просидеть в скуке не так плохо, как в переживаниях за Зонтика…

— Я буду не один!.. Со мной будут собаки, — опять приходится объясняться, не глядя приятелю в глаза… Когда уже он сможет смотреть на оборотня без смущения и неловкости?..

— Но до этого с тобой был твой брат-охотник! Плохая защита, но хотя бы какая-то!

Значит, Пик переживает, что в лесу может быть опасно?.. Возможно, Зонтик мог бы взять его с собой… Но при одном очевидном условии. Ведь нельзя громадному мохнатому волку спокойно выйти из дома и не привлечь чужого внимания.

— Тогда что если ты пойдёшь со мной? Но тебе придётся одеться.

Пик фыркает и отворачивается. Так и знал, что до этого дойдёт! Что снова человечишка предложит ему облачиться в человеческие одеяния и ещё ниже опустить свою волчью гордость! Впрочем, не оборотень ли он?.. Не тот, кто должен идеально адаптироваться к чужой среде, обманывая своим видом окружающих?.. Зонтик горестно ожидает отказа, но неожиданно слышит согласие:

— Хорошо. Я побуду человеком. Но перед этим я бы хотел ещё поесть: ты дал мне слишком мало!

Сидеть с мужчиной-оборотнем за одним столом было удивительно… Прогресс его адаптации к людской жизни шёл хорошо. Ещё удивительнее было выйти вместе с Пиком в свет. Конечно, пришлось перед этим побрить и причесать хромающего оборотня… А ещё подобрать ему подходящие вещи, ведь пускай Пик был высоким как Зонтик — Куромаку явно был покрупнее, так что пришлось перебрать сразу два гардероба… И всё же, ухоженный и разодетый оборотень как никогда ранее походил на человека.

Пик… В людском поселении… В окружении людей среди бела дня… Никогда бы он не подумал, что дойдёт до такого. Зонтик держит его под руку, чтобы тот чувствовал себя спокойнее. Вот только помогает это плохо: одичавшему мужчине не по себе от деревенского запаха и людских взглядов.

— Они смотрят на меня…

— Конечно они смотрят на тебя: ты сделал очень злое лицо, — вздыхает Зонтик. Он понимает прохожих: Пик выглядит как особо сердитый и опасный тип. Гулять с таким значит намеренно привлекать к себе внимание. А привлекать к себе внимание значило что Пику будет ещё более дискомфортно в Малахитовке… — Пик, тебе нужно расслабиться. Всё хорошо! Тебя никто не тронет. Сейчас ты такой же обычный человек как и все.

Ободряющая улыбка Зонтика заставляет Пика фыркнуть: будто так просто избавиться от собственной настороженности! Не может Пик столь просто свыкнуться с мыслью что он в окружении тех, кого много лет ненавидел! Зонтику и самому думается, что Пик был прав… Что вести его в окружение людей это плохая идея… Но нужно просто как-то помочь ему успокоиться, и вариантов как это сделать у юноши не много.

— Пик, посмотри на меня… — юноша останавливается вместе с оборотнем посреди дороги. Свободной рукой, что не несёт корзинку с товарами, он осторожно касается тёмной, почти фиолетовой макушки мужчины; ладонь мягко гладит хмурого мужчину, — Тебя никто не обидит, я обещаю.

Под ласками хмурый Пик всё-таки немного расслабляется; густые брови перестают напирать на яростные глаза. Лицо не само дружелюбие… Но уже хоть что-то! Довольный, Зонтик с улыбкой переводит ладонь к щеке Пика и легко поглаживает уже её.

— Ну вот… Ты уже выглядишь не таким злюкой.

Эта радостная улыбка… Этот внимательный голубой взгляд… Пик с умиротворением разглядывает Зонтика. От его прикосновений ему действительно спокойно и даже приятно… Возможно, даже слишком приятно… Сердце бьётся сбивчиво и быстро, а лицо наполняет жар. Что это за ощущения такие?..

Получив от Пика полное видимое расслабление, Зонтик вдруг осознаёт, что его тисканья неуместны. И не только потому что они посреди улицы, и вокруг них ходят другие люди… А потому что сейчас оборотень в человеческом обличие. Так чего же он тискает мужчину как мохнатого питомца?..

Резко засмущавшись, Зонтик опускает руку и отворачивается. Стоит идти дальше, раз Пик снова в порядке…

Рынок, в отличие от улиц, полнится намного большим количеством людей. Они повсюду… В ушах, в носу… Безумная мешанина звуков и запахов сводит Пика с ума. В глазах рябит от чужих мельтешений, от резких движений, от кривых улыбок-оскалов и внимательных прищуров. Зонтик чувствует, как крепко Пик сжимает его предплечье; видит, как тому некомфортно здесь находиться. Он тихо уверяет его, что скоро они уйдут… Что всё будет хорошо… И хотелось бы, чтобы они действительно вскоре ушли: на одном из деревянных прилавков оборотень замечает набор звериных шкур и скалится — яростно и тревожно. Нельзя ему здесь находиться!..

— Привет, Клео! — юноша протягивает старой знакомой корзинку с набором товаров. Та рада его видеть. Но удивление на своём лице она не скрывает, когда обращает внимание на его спутника:

— Зонтик!.. А это твой?..

— Это мой приятель! Он приехал из соседней деревни, — как можно увереннее улыбается Зонтик. Пик всё не перестаёт сердито озираться кругом. Так что Зонтик решает заверить знакомую, что всё в порядке, — А, э… У него очень маленькая деревня, поэтому он не привык к такому большому количеству людей!.. Я вот, передал тебе товары. И мы наверное пойдём.

— Да, разумеется… О, нет, стой! — торговка роется в своих карманах и достаёт мешочек серебряников, — Вот, держи! Это за предыдущую партию. Передавай привет Куромаку!

Теперь можно идти, и Зонтик как можно скорее уводит Пика с рынка. Тот даже забывает про свою больную ногу, которую перевязали после завтрака: насколько сильно он желает оказаться как можно дальше от этого отвратительного сборища людей! Останавливает он свой спешный шаг лишь когда замечает тень переулка между пары покосившихся домиков. Туда он заводит Зонтика и присаживается у заборчика.

Вид Пика заставляет сильно пожалеть Зонтика о том, что он вытащил приятеля из дома… Лучше бы Пик и дальше сидел в его комнате! Отдыхал и расслаблялся без ощущений угрозы в свою сторону! Теперь же он едва может отдышаться и унять свою тревогу…

— Прости меня… — со всей возможно жалостью Зонтик опускается перед Пиком и касается его плеч, — Я не думал, что тебе будет так плохо среди людей. Давай вернёмся домой?..

Янтарные глаза охвачены паникой и не смотрят на Зонтика. Но сам Пик, не смотря на состояние, прекрасно Зонтика слышит:

— Я думал… Я думал меня сейчас схватят!.. Будут называть чумным и обвинять что я что-то украл… А потом будут плеваться и бить… Я не могу так!.. — оборотень хватается за голову. Ногти больно впиваются в скальп, зубы до боли сводят челюсти. Отойти от прошлого сложно, учитывая что Пик снова в обществе, — Я не хочу снова быть этим жалким и слабым куском мяса, которым я был в детстве!.. Почему так?.. Почему я?..

Спешное дыхание немного выравнивается, но лучше Пику не становится. Он прикрывает ладонями глаза; его тело видимо дрожит. А значит это, что тревога, вызванная плохими воспоминаниями, переходит в горечь… Зонтик не находит ничего лучше, кроме как прижать Пика к себе.

— Я всегда хотел быть обычным человеком… Обычным как и все остальные… — сиплым и тихим голосом говорит оборотень куда-то в грудь юноши; юноша мягко гладит оборотня по пушистым волосам, — Но я никогда не мог быть обычным!.. Моё рождение убило мою мать. Отец ненавидел меня и считал бесполезным. Мачеха выгнала меня при первой возможности, — оборотень крепко вцепляется в плечи юноши, утыкается лбом в его плечо. Грустный голос переполняется яростью, что плохо скрывает дрожь и отчаяние, — Быть человеком значит быть презираемым и ничтожным! Когда я оборотень меня всё так же ненавидят, но зато!.. Зато я могу дать отпор… Зато я сильный, и меня боятся…

С поглаживаний головы Зонтик переходит к спине Пика. В молчаливых объятиях дрожь и тяжёлое дыхание усмиряются; Пик постепенно приходит в себя, отходит от кошмаров прошлого. Зонтик и так понимал, что жизнь у Пика была тяжёлой… Но чтобы с самого рождения его преследовали ненависть и страх?.. Чтобы настолько отвратительным считалось пребывание в человеческом обличье?.. Юноша не мог понять подобной боли и не уверен был, что смог бы правильно поддержать приятеля… Мужчина давным-давно вырос. Но детские его страхи всегда были где-то рядом и в этот день настигли.

— Ты сильный. Каким бы слабым ты себя ни считал — ты очень сильный. Ты выжил на улице когда был ребёнком… Ты смог найти себе новый дом и новую семью… Ты не побоялся снова попробовать выйти к людям… Не важно в каком ты обличье. Ты будешь сильным сам по себе, потому что ты Пик.

Вдохновенные слова Зонтика помогают Пику окончательно успокоиться. Он мягко обрывает объятие, смотрит на Зонтика тоскливо и обнадёженно. Это правда то, что юноша думает?.. Юноша тепло улыбается. Нет сомнений… Это действительно то, как он считает. Ну почему оборотню в детстве не досталось такой же приятной и милой компании?.. Почему люди в его окружении не могли быть такими же добрыми и милыми как этот неравнодушный парнишка?.. Единственный, кто не ненавидит мужчину, не смотря на его звериную сущность…

Эти глаза… Эта улыбка… Они снова провоцируют в оборотне какой-то непонятный порыв, и не последовать за ним отчего-то становится невозможным. Пик подаётся вперёд, прижимается к губам Зонтика своими. Тепло… Приятное, почти обжигающее… Зонтик густо краснеет, выпучив глаза. Это происходит в самом деле? Но как же все те слова Пика о том, что они не могут быть друзьями? Разве тогда могут они быть чем-то большим?

Спустя несколько секунд, вспомнив как дышать, Зонтик как можно менее грубо отталкивает Пика от себя. Он закрывает ладонью рот. В глазах и лице юноши читается угрюмое смятение. Слишком это неуместно и неожиданно… Оборотень видит, что, похоже, сделал что-то не так. Но даже если это было неправильно — это ощущалось на удивление хорошо…

— Извини… — смущённо выдаёт Пик, — Я думал, так люди выражают благодарность. Как когда волки лижут друг другу морды.

— Ну… Может быть, отчасти, — Зонтику удаётся унять разыгравшуюся в груди бурю. Он поднимается и протягивает Пику руку, чтобы помочь подняться. Нечего им здесь сидеть, в тёмном переулке… Пора бы вернуться домой, — Пойдём?..

Рана на ноге-лапе активно заживала. Зонтик не забывал менять Пику повязки. Ходить было неприятно, но возможно. Ещё несколько дней — и оборотень совсем должен был поправиться. А пока… Пожалуй, как бы Зонтик ни хотел взять Пика с собой в лес — туда, где оборотню действительно будет комфортно — это означало увести его в долгую и изнурительную прогулку. А перенапрягать раненую конечность было чревато последствиями.

И всё же, отпускать Зонтика одного Пику не хочется… Когда тот надевает поводки на собак, Пик проходит в псарню. Биггли мигом бросаются на непрошенного гостя. В ответ Пик скалится и рычит. Ну и глупые животные! Совсем не понимают с кем имеют дело?

— Никогда не любил собак. У них инстинкт самосохранения работает через раз! Какое ещё животное будет бросаться на существо раза в четыре больше него самого?

— Ну, такие вот собаки… Преданные защитники, — Зонтик старается усмирить яростный лай своих питомцев, гладит животных, — Ты уверен, что хочешь пойти со мной? Твоя нога будет в порядке?

— Я уже кучу времени торчу в твоём доме. Я почти не видел солнца! Нужно же когда-то выбираться из дома? За ногу не переживай: не отвалится.

Если Пик так уверен — хорошо: Зонтик отправится в лес вместе с ним. Главное, чтобы тот не пожалел о своём решении…

Прогулка по хвойному лесу дарит Пику ощущение свободы, по которому он уже успел соскучиться за время пребывания в гостях. Здесь его утешать и успокаивать не нужно: в окружении высоких тёмных деревьев Пик дышит полной грудью, это видно. И если кто-то и издаёт напряжение, то это собаки, то и дело порыкивающие и гавкающие на приятеля своего хозяина. Они явно были не в восторге от одичавшего мужчины и проникаться к нему симпатией не собирались. Оборотень всецело разделял их настрой… Дружить с неотёсанными прислужниками людей у него не было никакого желания!

На свободном от деревьев, уносящихся прямо в небеса, холме Пик хмуро смотрит на деревушку, что издалека кажется маленькой, незначительной, но оттого не менее отвратительной. Как вообще кому-то хватает сил жить там? Что забыл там Зонтик за столько лет? Собаки носятся по жёлтой траве, прыгают в сухие листья и оголённые кусты. Зонтик следит за питомцами, то и дело прокручивая в голове недавний поцелуй. Он ничего не значил… Это была просто благодарность за утешение… Так почему юноша не мог о нём просто забыть? Он что-то испытывал к своему новому приятелю, не так ли?..

Домой они шли в тишине… На холм — тоже… Разговором о поцелуях нарушить молчание не было лучше идеей. И, тем не менее, сами собой эти ненужные мысли не могли оставить Зонтика.

— Люди целуются чтобы выразить друг другу свои чувства… — не уверенно начинает Зонтик. Пик возвращает к нему своё внимание и встаёт рядом, — Обычно когда они испытывают симпатию к кому-то. Тогда они касаются губами или прижимают губы к лицу того человека, который им нравится.

Вот значит как? Пик наблюдает за тем, как прохладный ветерок ворошит малахитовые волосы; как обдувает просторную одежду высокого, стройного юноши с глубоким мечтательным взглядом. Может это именно то, что оборотень испытывает по отношению к нему? Симпатию?

Подойдя ещё ближе, Пик прижимается губами к щеке Зонтика. Зонтик вздрагивает, с нервной усмешкой краснеет. Нет, это конечно приятно!.. Но эти жесты ни к чему хорошему их не приведут!

— Перестань, — юноша отводит голову в сторону, чтобы поцелуй прекратился, — Ты мне тоже нравишься, но ты не сможешь остаться со мной как человек!.. Зачем это сейчас, если потом нам обоим будет больно?

— Я привык к боли. Но я никогда не чувствовал ничего такого, что чувствую сейчас… Мне нравится это чувство. Мне всё равно, даже если после этого я умру. А скорее всего так и будет… — оборотень смотрит вместе с юношей на горизонт; на то, как по полю бегают собаки, — Мы должны ненавидеть людей, а не привязываться к ним! Но я не могу и не хочу тебя ненавидеть. Ты первый человек, который мне нравится. Ты… — в смущении своём оборотень понуряет голову, — Ты самый первый, с кем мне нравится быть рядом.

Зонтик и умиляется, и теряется подобным откровенностям. Неужели рядом с Зонтиком Пику нравится быть больше, чем с собственными собратьями?.. Какое же искушение эти возникшие оборотнические симпатии!.. Можно, конечно, как и Пик попробовать насладиться дарованными мгновениями… Не заглядывать в холодное будущее, где юноша останется в одиночестве… Но разве стоили краткосрочные удовольствия того, чтобы завтра томиться от ноющей боли разбитого сердца?

— Я не знаю, смогу ли тебя отпустить, если привяжусь к тебе слишком сильно. Ты ведь не хочешь оставаться человеком, верно?.. Но, может быть… Если предатель смог найти что-то хорошее в человеческой жизни, то сможешь и ты?

Основная задача Пика — найти предателя, убившего вожака стаи. А дальше… Если он действительно захочет… Возможно, он мог бы добиться изгнания за годы верности своим собратьям, вместо истязаний. Жизнь волком всё ещё кажется проще и привычнее… Но не получив должного удовольствия от жизни человеком — как он сможет выбрать то, чего он по-настоящему хочет?

Если Зонтик будет рядом — Пик не будет впадать в оцепенение, попав в людское окружение. Зонтик — светлый маяк в океане его ненависти и страхов. Только благодаря ему снова стать человеком не кажется настолько безнадёжной и отвратительной идеей, как казалось раньше.

— Может быть… — выдаёт Пик. Зонтик чувствует, как его сердце ускорило свой ритм. Значит, ему есть на что надеяться? Что, возможно, Пик его не оставит?

С робкой улыбкой Зонтик неуверенно берёт Пика за руку. Он поможет ему освоиться… Они больше не войдут в режущую глаза толпу людей. Они будут наблюдать за жителями Малахитовки издалека. И только когда Пик привыкнет к ним… Только тогда можно будет перейти к активной адаптации: пребывать в людском окружении и учиться общаться.

Отношения Ромео и Куромаку вызывают у Хелен недоумение. Она ожидала, что они с серьёзным лицом будут обсуждать какие-то умные темы. Но их дружба выглядела совершенно иначе… Нежные взгляды, ненужные прикосновения, излишние слащавости — можно ли вообще это было назвать дружбой? Ромео приехал в город вместе с Хелен, но едва на неё смотрел, не то что общался с невестой. А Куромаку… Куромаку ли это был вообще? Отчего тот холодный, с вечно серьёзным лицом охотник был столь ласков и мил рядом с её женихом?

А Вару рядом с ней, чтобы утешить, в этих разъездах по большому и яркому городу не было… В качестве компаньона Хелен достался Феликс: славный парень, но явно не замечающий ничего странного в отношениях своих друзей. Он просто видел, что Ромео с Куромаку увлеклись общением друг с дружкой, и оттого пытался поддержать разговор с Хелен, дабы та не скучала одна. И хоть Хелен держалась спокойно и миролюбиво… В душе она понимала, что её партнёра уводят прямо на её глазах. А если Ромео её покинет — можно было попрощаться с мирным сном и беспечной жизнью.

— Это называется «макаруны», если я не напортачил с произношением. Впервые я попробовал их в цветущей Венеции. Итальянцы и французы до сих пор спорят, кто придумал это печенье впервые. Но я думаю, они оба очень любили миндаль, и это просто забавное совпадение! — рассказывает во время антракта Ромео.

Хелен и Куромаку было всё равно какую театральную постановку им посетить. Хелен не хотела здесь находиться… Куромаку было важнее в какой он компании, а не что смотреть… Феликс желал пойти на комедию. Но основное решение стояло за Ромео, и Ромео выбрал балет: красивое выступление с изумительными нарядами и пронизывающим до самых мурашек оркестром — что могло быть лучше? В итоге, Хелен заснула на плече Ромео. Феликс не мог оторвать от сцены глаз. А Куромаку, не впечатлённый балетом, всё равно наслаждался происходящим. Потому что музыка действительно была хороша… И потому что ощущение своей ладони в руке Ромео заставляло сердце трепетать…

Антракт значился тем, что половина выступления прошла. Хелен оставалось вытерпеть ещё половину. Но она не была уверена, что справится… Группа сидит за столиком в буфете. Ромео рассказывает про миндальное печенье и кормит им Куромаку прямо с рук. И Хелен не столько из ревности, сколько из чувства собственности не выносит этого зрелища. Она с Вару даже за закрытыми дверями не позволяла себе такой вульгарности, а они!.. Прямо у неё на глазах!.. Нет, она отказывается это терпеть.

С хладнокровным видом Хелен поднимается со стула. Её действие привлекает внимание остальной группы. Она ровным тоном просит Ромео удалиться с ней, и пара покидает столик, растворяется в толпе разодетых богатых гостей.

— Ну что, ты рад что поехал? — вопрошает Феликс. По виду Куромаку он не сомневается в том, что тот не пожалел о своём решении, — Я же говорил, что будет здорово!

— Не скажу, что мне так уж понравился балет… Но мы и правда хорошо проводим время, — с улыбкой соглашается Куромаку. Город полнился красивой архитектурой и какой-то праздничной атмосферой… Местные магазины предоставляли весьма редкие и необычные товары… Даже рассматривать Северин из окна кареты было увлекательно. Он чувствовал, как ему не терпится поскорее переехать и погрузиться в мирную жизнь, окружённую этими аккуратными чистыми улочками и культурными жизнерадостными прохожими.

Как бы спокойна ни была внешне Хелен, от неё отчётливо исходила аура недовольства. Они с Ромео отошли к выходу из фойе, намного в стороне от столика их группы. Ромео понимал, что вероятно что-то сделал не так… Но только когда удалился вместе с Хелен он осознал, что чересчур увлёкся своим милым другом и почти забыл о дорогой невесте.

— Что случилось, душа моя?.. Это из-за Куромаку? Прости мою оплошность! — дворянин мягко берёт невесту за руку, — Просто он впервые в городе и радуется как дитя!.. И мне так сложно игнорировать его настрой! Я не хотел, чтобы ты почувствовала себя забытой.

— Ты ведь понимаешь, что не сможешь быть с ним, Ромео? — тихо, но уверенно подаёт голос Хелен. Её взгляд кажется тяжёлым, неприятно пронизывающим до самой глубины души. Ромео чувствует, как у него застывает в глотке ком; рука выпускает ладонь Хелен. Почему она?..

Растерянность Ромео даёт Хелен понять, что она права: её жених слишком сильно увлёкся новым другом. Не хотелось манипулировать им… Она действительно была благодарна за всё, что дворянин для неё сделал… Но выбора у неё не было: отпускать Ромео она была не готова.

— Ты помнишь, что случилось с Сонетт? Ты ведь не хочешь, чтобы с Куромаку произошло то же самое?.. Вы не будете счастливы, Ромео… Ты не создан для этого.

Холодок пробегает по спине дворянина. Мрачные воспоминания погружают рассудок в свою бездну. Хочется протестовать словам Хелен!.. Хочется возразить!.. Но ведь она права… Ромео не сможет быть с кем-то, кроме неё. Он лишь навредит Куромаку. Не следует столь слепо следовать за своим влечением и надеяться, что в этот раз всё закончится хорошо.

— Да… Да, ты права, — со слабой улыбкой Ромео старается не впадать в уныние. Да, он не сможет быть по-настоящему счастлив… Но он не один! Хелен принимает его и не оставляет, не смотря на его вопиющее поведение, — Прости меня, Хелен… Ты знаешь, как я падок на чужое тепло, — он вновь берёт невесту за руки, — Но я правда хотел бы сохранить верность лишь тебе одной! Твоя красота для меня словно ночное солнце, которым я не могу перестать наслаждаться.

Хелен понимает, что Ромео никогда не почувствует к ней того, что он чувствует к Куромаку… Что никогда не разглядит в ней что-то большее, чем её красоту… Но так будет правильно и для Ромео, и для неё.

В намерении подбодрить Ромео, Хелен мягко касается его щёк ладонями в шелковистых перчатках, в мягком поцелуе касается его губ. Её вкус… Её запах… Они так неправильны! Но всё равно Ромео утопает в тепле нежеланной пассии; старается забыться в терпком слиянии их уст, словно это способно освободить его от сладостного влечения к другому. Он не хочет быть с Хелен… Но быть с Куромаку он не может.

Увлечённый тортом Феликс вдруг замечает, что Куромаку уставился в одну точку и забыл как моргать. И вид его такой… потерянный? На что он смотрит?.. Феликс улавливает взгляд Куромаку, примечает среди народа Ромео и Хелен. Ну да, они целуются… Как и подобает паре! Что в этом такого?

Конечно, у Ромео есть пара… Куромаку с самого начала это знал. Знал ведь?.. Да и даже если позабыл… Он никогда не претендовал на то, чтобы самому стать парой дворянина. Но в то же время ему казалось, что они с новым другом близки как никто другой… А у дворянина, очевидно, есть кто-то ближе… И это ведь нормально, верно? Вторая половинка и хороший друг это разные вещи. Куромаку всё ещё близок Ромео… Куромаку не планировал обрести с ним романтический союз… Почему же тогда смотреть на поцелуй Ромео с Хелен так неприятно? Так… больно?..

Руки Куромаку будто дрожат… Брови сдвинулись в тоскливом напряжении… Феликс не понимает: почему Куромаку выглядит так, словно его мир разваливается на части прямо у него на глазах? Он ведь только недавно был радостен и расслаблен! А стоило ему увидеть поцелуй Ромео с… Внезапно на парня находит озарение. Благодаря кому охотник всю поездку такой жизнерадостный?.. С кем в последние дни он проводит большую часть своего времени?..

— Куромаку? Ты влюблён в Ромео?..

Куромаку наконец отрывает взор от пары. Удивлённый вопрос Феликса вызывает у Куромаку ступор. Что? Влюблён? Нет, быть такого не может! Вот только почему тогда ему так хорошо рядом с Ромео?.. Почему ему так желанны его прикосновения?.. Неужели он действительно…

Чувствуя, как он густо заливается краской, Куромаку спешно и неуклюже встаёт из-за стола и уходит прочь; следует из фойе в поисках уборной. Как он сам не осознал этого? Ромео столько раз нарушал его личное пространство!.. Но Куромаку никогда не думал, что это неправильно или недопустимо… Ему нравилась эта близость. И теперь было ясно почему… Ему нравится Ромео намного больше, чем должен нравиться друг.

Одно из мест в Малахитовке что идеально подходило за наблюдениями за людьми был сквер с небольшим прудом. Обычно он был зелёный и цветущий. Но поскольку в долину пришла пора осени — единственные яркие пятна в медно-сером пространстве, усыпанном листьями, были редкие прохожие и маленькие стаи уток.

Зонтику думалось, что они с Пиком посидят вместе на берегу у воды; что он мирно покормит плавающих птиц зерном, пока Пик озирается кругом, привыкает к нахождению в цивилизации. К сожалению, закончилось всё плохо… Долго рядом с юношей оборотень не сидел. Стоило уткам, подплывшим слишком близко, потерять бдительность, как оборотень рванул в воду и схватил одну из них голыми руками. Громкие всплески воды, действия оборотня напугали юношу. Сама птица недолго билась в крепких мужских руках и быстро испустила дух. Зато оборотень был счастлив! Какое-то время… Потому что не нашёл в лице юноши радости на принесённый подарок.

Оставаться в сквере после того, как одежда Пика вымокла, а прохожие были ошарашены случившимся, смысла не было… Потому Зонтик с Пиком снова вернулись домой. Там Зонтик решил приготовить из бедной пташки что-нибудь съестное, раз уж спасти её было не суждено, а выбрасывать и обижать Пика не хотелось. Да и с жизнью с Куромаку не привык он к растрате еды… Всё принесённое в дом должно приносить пользу: таков завет небогатой крестьянской жизни.

Мокрая одежда была развешана на дверях в шкафу комнаты Зонтика. Без человечьих нарядов Пик решил сделать перерыв от человеческой шкуры и вновь обернулся в зверя. Пока Зонтик разделывает птицу, Пик ходит по кухне туда-сюда, нервно мотает хвостом. Он снова что-то сделал не так? Юноша не любит уток?

Не желая дальнейшего напряжения, Пик пихает мордой руку Зонтика; заставляет отвлечься от птицы. Ну что это за потерянное лицо у него такое!..

— Тебе ведь нравится еда, верно? Почему ты такой недовольный?

— Да, спасибо за подарок, Пик… — мёртвую утку было жалко, но Зонтик давно привык к виду дичи. В конце концов, у него были собаки, которые то и дело задабривали хозяев, — Просто я думал, мы спокойно посидим вместе в приятном месте. А ты начал охотиться… Люди не охотятся посреди города и голыми руками.

— Но ты мне нравишься! — продолжает возмущаться оборотень, — Я поймал для тебя самую большую! Мне даже острые вещицы твоего брата не нужны, чтобы принести тебе что-то хорошее!

— Я знаю… — Зонтик решает, что смысла спорить с тем, кто пока далёк от цивилизации, бессмысленно. Он беспомощно улыбается и откладывает нож, чтобы затем погладить мохнатую бурую морду, — Ты прирождённый охотник…

Подаваясь ласкам, Пик то и дело лижет Зонтику локоть. Между ними снова всё хорошо? Конфликт налажен? Зонтик радостен… Значит, да! Между ним и его человеком снова всё хорошо!

Следуя радостному порыву, Пик поднимается на задние лапы, передними упирается в тумбочку. Зонтик оказывается зажат между кухонной мебелью и огромной звериной тушей, что лижет ему лицо и шею. Не думал Зонтик, что Пик однажды одарит его настолько ярым проявлением внимания!.. Смеясь и смущаясь, он толкает оборотня в мохнатую грудь; просит подождать, пока он приготовит ужин. И оборотень всё же оставляет атаку ласками и возвращается на четвереньки.

Впрочем, спокойно ждать, когда Зонтик освободится, Пик не может… Пока Зонтик ходит по кухне, то нарезая овощи, то ища нужные специи, Пик ходит за ним. И не просто ходит, а кусая за руки или вцепляясь в его штанины. Гроза уток в радостном и игривом расположении духа… Юноша тоже не против поиграть и отвлекается на оборотня когда рагу спокойно варится в котелке. Он возится с ним, давая поохотиться на свои руки. Затем берётся за полотенце и соревнуется в перетягивание. Смертельные острые клыки оборотня осторожны, даже нежны, когда дело касается человеческой кожи… Сильные конечности и челюсти не стремятся изнурить партнёра по игре, а поддаются человеку… Зонтику нравится это взаимопонимание и отзывчивость со стороны Пика. Будто играет с близким, привязанным к нему питомцем. И в то же время — с кем-то намного умнее и осознаннее простого животного; способного на что-то большее, чем следование за инстинктами.

Ближе к вечеру слышится, как за окном раздаётся цокот копыт, шум экипажа. Обласканный вниманием Зонтик сидел вместе с Пиком в маленькой комнате отдыха — за горницей рядом с кухней. Знакомить старшего братца со своим одичавшим партнёром пока было рано… Нужно было вернуть оборотня в комнату. Юноша откладывает книгу и будит задремавшего на диванчике оборотня, пристроившего голову на его бёдрах. Как бы ни хотелось покидать пригретое местечко… Вылизанного человечишку… У Пика тоже пока не было желания знакомиться с охотником Куромаку. Так что он скрывается в привычной для себя коморке: в комнате Зонтика.

После антракта Куромаку опоздал на второй акт… После театра Ромео не выпускал из своей ладони ладонь Хелен… Феликс видел, будто ранее тесные и тёплые отношения между парой друзей неожиданно охладели. Они едва смотрели друг на друга. Ромео, прекративший следовать за волей своего искушения… Куромаку, не знавший что ему теперь делать и как быть… Чудесная поездка в город обернулась отчуждением и разобщённостью маленькой компании.

И всё же когда карета подъезжает к дому Куромаку… Когда тяжело скрывающий тоску охотник вот-вот выйдет из транспорта… Ромео понимает, что не только он прекратил подаваться навстречу близости. Сам Куромаку тоже перестал быть с ним мил и ласков. Что с ним произошло?.. Дворянин хотел лишь остудить пыл в их разгорячённом общении, а не свести всё общение на нет!

— Куромаку!.. — робким воскликом дворянин останавливает охотника, когда тот выходит из кареты. Пусть конец поездки немного разобщил их… Но ведь большая часть дня прошла хорошо, верно? Совершенно не хотелось оставлять охотника в таком состоянии… — Я… Я очень рад, что ты согласился поехать с нами. Ты наконец-то увидел своими глазами город!.. Было здорово тебе его показать.

В ответ на нежную улыбку Ромео — Куромаку со слабой улыбкой кивает. Да, какое-то время всё это и правда было здорово… Он закрывает дверь кареты, и экипаж едет дальше по деревенской пыльной улице.

Может быть, на самом деле Ромео не счастлив с Хелен?.. Может быть, у Куромаку есть шанс быть вместе с ним?.. Но нужно ли это Ромео? Нужно ли это самому Куромаку?

Лицо, которое Зонтик встречает на пороге, совсем не похоже на Куромаку. Ни на того Куромаку, что был рядом до встречи с Ромео, ни на того, что появлялся дома после начала странной дружбы с аристократичной особой. Этот Куромаку потерянный… Преисполненный болезненной тоской… С поникшими плечами и потухшим карим взглядом… Похоже, случилось что-то по-настоящему плохое.

— Куромаку? Что такое?.. Что-то случилось?

Зонтик осторожно касается плеч Куромаку, гладит те в ожидании ответа братца. На одной из рук Куромаку висят купленные наряды. Они выпадают на пол. А сам Куромаку касается бледного лба и заглаживает вверх серую чёлку.

— Я, кажется, понял, почему мне так нравится этот сын графа… Я чувствую себя невероятным идиотом…

Куромаку выбирается из касаний Зонтика и плетётся в сторону кухни. Зонтик поднимает упавшие вещи и провожает его взглядом. Да уж, совсем плохо дело… Как мог Ромео после своих милых речей не растопить ледок между ними окончательно, а устроить между ними настоящую бурю?

По крайней мере, в таком состоянии Куромаку не станет спрашивать откуда у них утятина… Если, к дополнительным переживаниям Зонтика, не откажется есть: вот такого допустить совершенно не хотелось.

На кухне Куромаку ставит на огонь котелок для чая. Зонтик робко наблюдает за тем, как карие глаза безжизненно наблюдают за танцем пламени.

— Ты же… знаешь, что ты тоже нравишься Ромео?

— Не смеши меня. Ты видел, как выглядит Хелен? Зачем ему такой как я? А даже если немного нравлюсь… В моих планах не было никаких отношений. Я собирался спокойно переехать и начать новую жизнь. Я не хочу оставаться здесь из-за какой-то любви… Но и страдать из-за неё после переезда не хочу тоже. У нас… вряд ли может быть с Ромео какое-то будущее. Это просто глупая мимолётная влюблённость. Она пройдёт, нужно только немного времени…

Зонтику кажется, слова Куромаку звучат не столько как утешение младшего брата, сколько как попытка убедить себя. Заставить себя поверить в то, что эти чувства незначительны и мимолётны… Что они вскоре пройдут, ведь ни к чему хорошему привести не смогут… Если Куромаку и правда так думает — он надеется, что тот придёт в себя. Но что-то юноше говорит, такая тесная связь забудется не быстро и не легко.

Есть Куромаку не стал. А так же возжелал побыть наедине. После тщетных попыток утешить брата — Зонтику пришлось уйти к себе в комнату. Вряд ли он мог как-то помочь Куромаку в таком состоянии… Вряд ли хоть кто-то мог ему помочь кроме самого Куромаку или Ромео. Солнце зашло за горизонт, уступив небеса синему звёздному покрову. Пламя в печи нещадно сжигало дрова, как нагрянувшая влюблённость поглощала надежды на спокойный сон. А если бы он так и не понял, что влюблён?.. Что тогда? Дошло бы до «дружеских» поцелуев? И почему столь близкий Ромео внезапно стал столь далёк? Вдруг осознал что то, чем они занимаются, это неправильно?

Отставив кружку с чаем на стол, Куромаку заводит подаренную шкатулку. Крышка резной серебристой коробочки открывается. Под звонкую мелодию фигурка маленькой балерины танцует вокруг своей оси. Ну почему он не пожелал остаться сегодня дома с младшим братом? Почему позволил вскружить себе голову? Всегда ведь был серьёзным, ответственным и рассудительным! А теперь…

Стук в дверь заставляет напрячься. Ну и кто решил нагрянуть к нему в такой поздний час? Хотелось верить, что не Ромео… Куромаку не знал, как теперь смотреть ему в глаза. В то же время… Хотелось, чтобы это действительно оказался Ромео. Чтобы они поговорили, и всё снова стало как прежде. Или, может, гораздо лучше, чем прежде?..

— Я слышал, ты втюрился в нашу местную знаменитость? — хозяина дома встречает самодовольная усмешка Вару. Но прежде чем Куромаку в злости решает захлопнуть дверь перед незваным гостем — Вару поднимает бутылку эля и легко трясёт ею, — Я принёс тебе целебное лекарство от этой пакости. Может, хотя бы на вечерок забудешь об этом бесчувственном красавчике.

Вместе с Куромаку Вару проходит в кухню, устраивается перед горящей печью. Что это там у охотника в кружке? Чай? Фу! Совсем не знает как правильно запивать своё горе! Вару выливает травяной отвар прямо на пол, наполняет опустевшую кружку элем. Куромаку негодует с такой выходки Вару, но ничего не говорит. Сейчас ему и правда не помешало бы ненадолго забыться.

— Итак… Ты наверное думаешь, что когда у твоего Ромео есть такая красотка как Хелен, то рядом с тобой ему делать нечего? — начинает Вару, делает несколько глотков прямо из бутылки, — Неверно! Ну, верно только то, что Хелен красотка… Но! Хелен не нравится быть рядом с этим напыщенным занудой. Зато Ромео нравится быть с тобой, потому что ты тоже зануда! Вы идеально друг другу подходите.

Куромаку делает несколько глотков эля, разглядывает янтарный пенистый напиток в кружке. Он бы и не подумал, что у этой аристократической пары могли быть какие-то проблемы в отношениях… Откуда вообще Вару это знает?

— И что мне делать?

— Что тебе делать? Поухаживай за ним, чёрт возьми! — смеётся ученик охотника, — Цветы ему подари, что ли, не знаю… От тебя невинностью за километр несёт, тьфу ты!

В раздражённом смущении мужчина делает ещё пару глотков из кружки. И где же он цветы в октябре найдёт?.. Поухаживать…

— Почему тебе не всё равно на то, что происходит между мной и Ромео?

— Потому что у нас с тобой схожие интересы. Тебе нужен Ромео, мне — Хелен. Иначе как бы я узнал, что они отвратная пара? Хелен всё-всё мне рассказывает.

— Значит, вы с Хелен общаетесь?.. — понимание того, что Куромаку не один застрял в безнадёжной влюблённости, заставляет его почувствовать себя немного легче. Только, похоже, Вару в отличие от Куромаку точно знает чего желает… — И ты уверен, что вы вместе будете счастливы?

— Да понятия не имею. В голове свадьба, дети и то, как она меня дома с охоты встречает. А в реальности мы можем стать ещё более отвратной парой, чем они с Ромео! Не попробуешь — не узнаешь.

— И то верно…

Вару подливает ещё эля в кружку Куромаку. Они одновременно пьют и снова наблюдают за медным пламенем, освещающим тусклую, пленённую вечером кухню. Может быть, они со своими вторыми половинками быстро расстанутся… Может быть, они наоборот будут жить долго и счастливо… Можно бесконечно гадать как сложатся обстоятельства. Правда в том, что не попытавшись стать счастливыми, невозможно узнать. Останутся лишь фантазии и горестное осознание собственной трусости.

Хочет ли Куромаку стать для Ромео больше, чем другом?.. Он никогда не представлял себя с другим мужчиной… Да и с женщиной тоже… Но от мыслей о Ромео в нём разгорается пламя, подобное картинке перед собственными глазами. Если бы вместо Хелен в его объятиях оказался сам Куромаку — насколько приятным это бы было?.. Насколько бы он хотел подобных пылких прикосновений к себе?..

Постыдившись собственных мыслей, Куромаку допивает оставшийся эль. Ну нет, ещё рано для таких развратств, что охватили голову! Но Вару прав: стоит предпринять какие-то шаги, чтобы посмотреть, что выйдет в итоге. Возможно, мнимая влюблённость Куромаку испарится при первом же поцелуе. Тогда всё снова встанет на свои места, и охотник не потеряет единственного близкого друга.