- Доктор Вэйл? – Эмма нахмурилась, едва почувствовала запах алкоголя.
Вэйл отсалютовал ей стаканом.
- Входите, мисс Свон! Будете?
- Мне казалось, вы решили на работе больше не пить, - не отвечая на его предложение, хмуро заявила шериф.
Врач пожал плечами.
- Это было до того, как мистер Голд оказался моим пациентом, - ответил он философски и подлил себе еще. – Мне вот даже интересно, кто больше ждет его выписки: он сам или мы?
- Неужели все настолько плохо? – Эмму почти позабавило это заявление, однако она вовремя осознала, что Вэйл говорит на полном серьезе.
- Ну, медсестер он довел до слез в полном составе, - хмыкнул доктор. – А у меня здесь работают отнюдь не самые трепетные барышни, уж поверьте.
- И что же вам мешает осуществить столь единодушное желание? – подумав, Эмма все-таки села напротив, однако предложенный ей стакан решительно отодвинула.
- Человеколюбие? – чуть растягивая слова, предположил Вэйл. – Или монстролюбие, не знаю уж, что тут будет вернее. А может, остатки врачебной этики. Или…
Он замялся. Шериф бросила на него заинтригованный взгляд.
- Или?.. – подбодрила она его.
Доктор Вэйл задумчиво погладил свой подбородок.
- Знаете, - не очень решительно произнес наконец он, - а ведь наши – ну, по крайней мере, моя – сторибрукская сущность потихоньку сходит на нет. В смысле – я помню все, но чем дальше, тем больше у меня ощущение, что это не я. Вроде как книга, которую читал очень долго и с переменным интересом: ты помнишь события, помнишь персонажей, ты увлечен интригой… Однако твердо знаешь, что все это ненастоящее, что это все на самом деле происходило не с тобой.
- Так вот, - продолжил Вэйл после небольшой паузы. – Я не могу сказать, что так уж близко был знаком с Румпельштильцхеном – однако определенного рода отношения у нас имелись. Странное, не особо понятное, но при этом весьма занятное создание. Интересное – бесспорно. Яркое – по меркам моего родного мира даже чересчур. С сумасшедшинкой – не без этого. Не человек – но при этом было в нем нечто на удивление человечное. Даже когда он проявлял утомительную мелочность – даже это было человечным. А мистер Голд, как я его помню за все прежние годы… Ничего в нем не было человеческого. Кукольный монстр для кукольного мирка, созданного Проклятьем.
Эмма слушала его, не замечая, как все сильнее и сильнее закусывает губу. Только когда во рту начался ощущаться солоновато-металлический привкус, она очнулась.
- И что вы хотите этим сказать? – осторожно спросила она.
Вэйл покачал в руках полупустой стакан.
- Жалко мне старого черта, - сказал он в конце концов. – Ничего хорошего его по ту сторону этих стен не ждет – а он еще этого даже не знает. И рвется на встречу своим будущим неприятностям.
- Вы тоже думаете, что ему захотят отомстить? – Эмма невольно понизила голос. – В смысле – не Регина или Крюк, с ними-то все ясно… А остальные горожане?
- Мисс Свон, - доктор Вэйл посмотрел на нее неправдоподобно трезвыми глазами. – Люди боялись Румпельштильцхена – но в основном признавали за ним некое сакральное право нечеловеческого существа на определенные особенности. Мистера Голда боялись так, как могут бояться лишь человека – и ненавидели его за это.
С предыдущего визита Эммы в больницу прошло три дня. Она едва вытерпела два, но на третий ее отвлекли другие дела. В городе, казалось, никто толком еще ничего не знал: сама Эмма, ее родители, Вэйл и даже Генри умудрялись молчать, а остальные пока ограничивались предположениями. Шерифу дважды чудом удалось избежать столкновений с Региной: хотя Эмма и понимала, что та, возможно, хотела поговорить лишь о сыне, но на всякий случай решила не рисковать. Единственным, с кем бы она сама не отказалась побеседовать на тему Голда, был Нил, однако тот каждый раз попадался ей на глаза исключительно с Тамарой, и у Эммы отпадало всякое желание вступать с ним в контакт.
Стоя перед дверью больничной палаты, шериф думала о том, что можно было бы и не заходить. В конце концов, она поговорила с Вэйлом, справилась о состоянии, убедилась, что еще несколько дней Голд будет в относительной безопасности здесь…
… И в следующий момент уже, решительно постучав, переступила порог.
Шторы на окнах были задернуты, и в палате царил полумрак. Комната выглядела стерильно пустой, и могло бы показаться, что она не занята вовсе, если бы не человек, лежащий на кровати.
Голд опять не услышал ее прихода, и это встревожило Эмму. Этот человек всегда видел и слышал все, что происходило вокруг – даже если это не предназначалось для его глаз и ушей. Впрочем, наверное, сотрясение мозга не располагает к излишней бдительности. Да и сам Голд, привыкший ощущать себя хозяином города, вряд ли ждал от кого-то нападения.
«Интересно, - невольно подумала Эмма, - что бы он сказал, если бы узнал, что его крови жаждет пират… а мэр города на самом деле – ведьма и Злая Королева по совместительству?» Шериф испытывала огромный соблазн спросить об этом и, изо всех сил сдерживая желание, пообещала себе сделать это как-нибудь в будущем. Если, конечно, успеет до того, как Голд сам все вспомнит.
Но вспомнит ли?
Эмма подошла ближе. Стула нигде не наблюдалось – вскользь она подумала, что была единственным посетителем за все это время – и шериф, испытав секундную неловкость, присела прямо на край кровати.
Видимо, именно это движение привлекло к себе внимание мистера Голда, и он медленно открыл глаза.
- Мисс Свон? – щурясь в полумраке, негромко произнес он. – Что вы здесь делаете?
- Навещаю вас, - Эмма неопределенно пожала плечами. – Вам здесь, наверное, скучно: ни телевизора, ни даже книг…
- О, поверьте, мне есть чем заняться и без этих источников сомнительных развлечений, - Голд бросил на свою гостью чуть насмешливый взгляд. – Например, можно вести интересные беседы.
- У вас были посетители? – предположила шериф, одновременно с этим удивляясь, кто мог приходить к нему.
- Мой собеседник всегда со мною, - ростовщик медленно поднял руку и указал себе на лоб. – Приятно поговорить с умным человеком, знаете ли.
Эмма фыркнула.
- Это шизофрения!
- Неверное определение, - Голд едва заметно поморщился, опуская руку обратно на одеяло. – То, что вы имели ввиду, называется диссоциативным расстройством идентичности, однако дело не в этом. В моей голове достаточно информации, которую стоит обдумать и обработать; в отличие от большинства жителей нашего города я даю себе труд этим заниматься.
- О…
Эмма почувствовала себя немного сбитой с толку. Она почти уже начала забывать, каким педантичным и въедливым мог быть мистер Голд: Румпельштильцхен, для которого ростовщик являлся лишь маской, как ни странно, был проще в общении.
- У вас богатый словарный запас, мисс Свон, - Голд выпустил эту ехидную шпильку абсолютно вежливым тоном.
Шериф ответила ему мрачным взглядом. До нее стало доходить, как именно этот человек умудрялся доводить людей до отчаянья, даже находясь в столь беспомощном положении.
- Вам обязательно выпускать сразу все иголки? – мрачно поинтересовалась она. – Или боитесь, что к тому времени, как вы отсюда выйдете, вы растеряете свои навыки в вытряхивании души из собеседников?
- Вы еще не видели моих иголок, - ростовщик снова усмехнулся. – Я смотрю на вас и удивляюсь своей доброте.
- И что же в ней такого удивительного? – Эмма слегка склонила голову к плечу.
Бледное лицо Голда внезапно стало строже, а из глаз пропали насмешливые искорки. Теперь он смотрел холодно и жестко.
- Мисс Свон, зачем вы приходите сюда? – спросил он негромко и даже, казалось бы, без нажима, однако у Эммы по спине от его тона пробежали мурашки.
- Н-ну… - начала она, - мы же с вами в прошлый раз решили: я проявляю любезность…
- Второй раз? – перебил ее мистер Голд. – Для простой любезности этого многовато. Признайтесь, мисс Свон: это вы подрезали меня, и теперь вас гложет нечистая совесть.
От изумления у Эммы сперло дыхание, и с ее губ не могло слететь ни звука. Она лишь уставилась на ростовщика широко распахнутыми глазами.
- Ну знаете ли!.. – когда дар речи вернулся к ней, шериф едва не задохнулась от возмущения. – Как вам вообще такое могло прийти в голову?!.
- Не кричите, - с обманчивой мягкостью обратился к ней Голд.
Эмма проглотила остаток фразы, осознавая, что последние слова она действительно почти проорала, наклонившись вперед, к его лицу.
- Извините, - пробормотала шериф, отодвигаясь.
Потом, с внезапной неловкостью поняв, что она без разрешения сидит на его кровати, решительно поднялась и встала рядом, обхватив себя руками.
- Не принимайте все так близко к сердцу, - не спуская с нее глаз, все так же негромко произнес Голд. – Я пошутил. В вашем возрасте людей уже не беспокоит совесть – обычно к совершеннолетию она успевает атрофироваться.
- Вы невысокого мнения о людях, не так ли, мистер Голд? – Эмме было совсем не весело.
- Зачастую они даже не стоят того, чтобы у меня о них было хоть какое-то мнение, - ростовщик поморщился и постарался как можно незаметнее перевести дыхание. – Однако вы так и не ответили на мой вопрос.
Эмма на мгновение прикрыла глаза. Ни один из аргументов, которые она могла бы сейчас привести, не подходили для нынешнего положения. В половину из них Голд просто не поверит, а остальные отвергнет, как смехотворные.
- Я чувствую за вас ответственность, - произнесла она наконец не самое уместное, однако самое нейтральное из всего, что могла придумать.
- Я не похож на маленького мальчика, мисс Свон, - акцент мистера Голда внезапно стал глубже.
- Что… что вы хотите сказать? – Эмма сама не заметила, как ее пальцы до боли впились в ее же плечи.
Ростовщик немного помедлил перед тем, как ответить.
- Это небольшой городок, - сказал он в конце концов негромко. – И слухи здесь распространяются куда быстрее, нежели это мог бы предположить человек, прибывший… ну, скажем, из Феникса.
Эмма вздрогнула как от удара.
- Я приехала из Бостона, - резче, чем ей хотелось бы, выпалила она.
- Да? – Голд уже не смотрел на нее; его взгляд уплывал куда-то в сторону. – Что ж, иногда слухи бывают так недостоверны…
- Почему вы сказали про Феникс? – с нажимом спросила шериф. – Мистер Голд!
- Мисс Свон… - Голд устало вздохнул. – Вы весьма беспокойный и шумный посетитель. Не будете ли вы столь любезны дать мне отдохнуть?
Эмма с шумом втянула воздух, однако нашла в себе силы остановиться.
- Извините, мистер Голд, - как можно официальнее произнесла она. – Мне очень жаль, что я вас потревожила.
Она неловко кивнула и вышла.
Голд прикрыл глаза, пытаясь успокоить разошедшуюся головную боль. Буквально накануне он вспомнил, почему фамилия увиденной впервые женщины показалась ему знакомой. И дело было вовсе не в слухах, ходивших по городу: «Э. Свон» стояло в документах, которые Голд подписывал, десять лет назад оформляя усыновление ребенка для Регины Миллс. Он никогда не видел той девушки – его не интересовала ее внешность – лишь тщательно изучил медицинскую карту: мадам мэр желала ребенка без проблем со здоровьем. Как ни странно, это обернулось одной из основных сложностей в его работе. Нежеланных родов всегда было немало, но слишком часто в организмах непутевых мамаш оказывались алкоголь или наркотики; девицы курили, страдали венерическими заболеваниями или просто имели те или иные отклонения. Мисс Свон даже удивила его своим отличным физическим состоянием, поразительным для подростка с трудной историей. А еще – она ждала сына. Мадам мэр настаивала на мальчике.
За время своей работы мистер Голд ни разу не испытал и капли сочувствия. Он вообще весьма критически был настроен по отношению к родителям, которые отказывались от своих детей – и никакие причины не могли заставить его смягчиться. Поэтому и к безликой для него «мисс Э. Свон» он относился с чуть брезгливым пренебрежением.
Тем удивительнее было увидеть ее столько времени спустя в Сторибруке.
Неужели через десять лет можно передумать?
- Мисс Свон!
Эмма едва не застонала в голос. Она слишком погрузилась в свои мысли и не успела свернуть, когда на горизонте возникла Регина.
- Вот вы где, - вид мэра не предвещал ничего хорошего. – Вы талантливо прятались от меня все эти дни.
- Чего вы хотите? – Эмма посмотрела на нее с неприятием. – Кажется, мы все уже выяснили. Что вам еще не нравится?
- Мне не нравится слишком многое, - Регина вскинула голову. – Список, боюсь, выйдет слишком длинный. Но для начала мне бы хотелось разобраться, что все-таки творится в нашей семье.
- Валяйте, - согласилась шериф и махнула рукой. – Разберетесь – поделитесь соображениями со мною? А то мне тоже весьма любопытно.
- Не ерничайте! – глаза Регины нехорошо сузились. – Знаете, всего год назад я жила со своим сыном в тишине и покое, а потом у него появилась биологическая мать… бабка, дед… А потом еще отец – про которого вы сказали, что он даже не знает о Генри! – и второй дед, который один стоит всей вашей сумасшедшей семейки. И кстати, почему…
Но Эмма уже перебила ее, ибо ее мысли были заняты собственным вопросом:
- Регина, почему именно Генри?
- Что? – опешила мадам мэр.
- Почему Генри? – Эмма непроизвольно повысила голос. – Я родила его в Фениксе! Это на совершенно другом конце страны!
Несколько секунд Регина смотрела на нее, не говоря ни слова. А потом очень тихо, так, что собеседница еле расслышала ее, прошипела:
- А вот это вам лучше спросить у Голда. Это он у нас специалист по всем сделкам, что ведутся в Сторибруке. И только он занимается торговлей детьми.