- Боюсь, мистер Голд, что у вас пневмония, - печально констатировал доктор Вэйл, закончив осмотр. – Конечно, предлагаю для уверенности сделать снимок, но я практически не сомневаюсь в диагнозе.
Печаль его объяснялась очень просто: если и не «монстролюбие», то как минимум врачебная этика требовала от него настаивать на том, чего он совершенно не желал – и при этом преодолевать точно такое же нежелание с противоположной стороны.
- Шутите? – нахмурился Голд. – Я даже не простужен.
Вэйл пожал плечами.
- А это, считайте, вам крупно повезло, - заявил он. – С вашими ребрами только кашля в довесок и не хватало. Кстати, перелом заживает отвратительно: извините за подозрение, но мне кажется, что вы его перетруждаете.
Мистер Голд смерил врача мрачным взглядом. К сожалению, очень сложно выглядеть грозным, сидя полураздетым на больничной кушетке. Вэйл в который раз поразился, каким же, при всей своей властности, тонким и хрупким являлся человек перед ним. Румпельштильцхен был слишком подвижным и стремительным, похожим на хлыст – стройный, но никак не ломкий; а Голда неизменно скрывала броня из дорогих костюмов: искусный портной умел придавать весомость воздушной фигуре.
Сейчас одежда отсутствовала, и нечему было замаскировать выступающие ребра, острые ключицы, по-мальчишески торчащие лопатки… На худом бледном торсе отчетливо проступал большой, все никак не желающий рассасываться синяк, и Вэйл, посмотрев на него, обреченно вздохнул.
- Мистер Голд, - начал он, - я знаю, что вам не понравится мое предложение, но, пожалуйста, выслушайте меня до конца.
Ростовщик не ответил ему. Он потянулся за своей рубашкой: осмотр закончен, а вуайеристов с него на сегодня хватит. Вэйл, скорее ободренный, нежели расстроенный этим молчанием, продолжил:
- Аспирин, боюсь, вам уже не поможет – та стадия давно миновала. Я пропишу вам курс антибиотиков – это инъекции; и я вынужден настаивать на постельном режиме.
Голд не поднимал на него взгляда, казалось, все его внимание полностью поглощено попытками застегнуть пуговицы на рубашке: ставшие ватными пальцы плохо слушались. Утреннее улучшение давно сошло на нет: уже в машине Голда снова заколотило. На улице ноги настолько отказывались держать его, что он не сопротивлялся, когда Эмма взяла его под левую руку. Холл больницы, лифт, коридоры – все это Голд помнил плохо, ибо голова горела и кружилась, а остатки сил уходили на то, чтобы оставаться в вертикальном положении и хоть как-то переставлять ноги.
Сейчас, когда он сидел, комната не плыла перед его глазами, и сам себе он казался сильнее, однако рациональной частью своего мозга не мог не понимать: без посторонней помощи он не сможет не то что вернуться домой, но и просто покинуть больницу.
Но оставаться?
Мистер Голд прикрыл глаза, призывая на помощь силы духа, раз силы тела изменили ему. Опять демонстрировать перед всеми беспомощное положение, опять грызться из-за каждой мелочи с бестолковыми медсестрами, опять впихивать в себя резиновую безвкусную еду… Впрочем, есть ему не хотелось совершенно, и эта часть претензий в данный момент была неактуальна.
- Я могу, - осторожно вмешался в ход его мыслей доктор Вэйл, - предложить вам услуги медсестры на дому: она приходила бы и вводила инъекции. Однако я должен сразу вам напомнить, что медсестра – это не горничная и не повариха. Вам придется нанять кого-то еще, кто занялся бы вашим хозяйством, потому что если вы и дальше будете вскакивать по каждому поводу, я не смогу гарантировать выздоровление. И даже…
Он замялся, но, видя плотно поджатые губы Голда, решился пойти ва-банк:
- И даже летальный исход станет вполне возможным. У вас, - он кивнул на градусник, который минут десять назад буквально впихивал в Голда, - уже температура сто три. И ребра все еще не срослись. А если вы еще и респираторную инфекцию поймаете, то все ваше состояние вам уже не поможет.
Мистер Голд продолжал упрямо молчать. Он не желал этого показывать, но последние слова врача его задели. Голд не столько так уж хотел жить, сколько боялся умереть. Никогда он не был хорошим христианином, но в существование души верил, и при этом отлично знал, что на его душе грехов слишком много, чтобы не страшиться оказаться по ту сторону реальности.
Не то чтобы он так сразу и безоговорочно поверил Вэйлу – о городском враче Голд всегда был не слишком высокого мнения – однако он никогда не игнорировал сообщений об опасностях. Кое-кто считал это трусостью, но сам ростовщик предпочитал называть это осторожностью. Тем более Сторибрук слишком обрадуется, если он вдруг отдаст концы – а такой общественной радости городской монстр просто не имел права допустить.
- Хорошо, - заговорил Голд наконец. – Я останусь.
Доктор Вэйл сперва удивился, что он так быстро сдался, но потом снова пожал плечами. Видимо, инстинкт самосохранения все же сильнее упрямства, да и выглядел ростовщик действительно совсем уж плохо.
- Но сначала я должен кое-что узнать, – Голд вскинул голову и, борясь с подступившим туманом, посмотрел Вэйлу в глаза. – Почему вы не сказали мне об амнезии?
- О какой амнезии? – доктор вполне натурально удивился. – Разве вы что-то забыли?
Мистер Голд нахмурился. Вэйл тем временем потянулся к его медицинской карте.
- Если у вас что-то случилось с памятью, скорее всего, это следствие удара при аварии. Почему вы сразу об этом не сообщили?
Голд сверкнул на него злым взглядом.
- Потому что я только вчера узнал, что из моей памяти выпал год! – кричать не было сил, поэтому эти слова удалось только прошипеть.
Доктор Вэйл посмотрел на него укоризненно.
- Это печально. Действительно, такая неожиданная информация могла повлечь за собой стресс, который, скорее всего, и усугубил ваше состояние. Однако согласитесь, вы не слишком были склонны к беседам с кем-либо, и узнать, что вы чего-то не помните, у нас не имелось ни малейшей возможности.
В этих словах был резон. Голд действительно ни с кем ни о чем не разговаривал – нельзя же считать разговорами короткие переругивания с медсестрами. И в самом деле – никто не удосужился упомянуть, какой сейчас год. Собственно, кроме календарей в Сторибруке из года в год ничего не менялось, так что перепутать один с другим совсем не сложно…
- И я… - уже тише, но с усилившимся напряжением, продолжил расспросы Голд. - Я в течение прошлого года обращался к вам?
Вэйл покачал головой.
- Нет, - успокоил он ростовщика. – Вы ни разу не обращались к нам с тех пор, как… Ну, в общем, с того случая. У вас, признаться, отменное здоровье – собственно, только благодаря ему вы еще хоть как-то на ногах и держитесь. Любой нормальный человек уже давно бы свалился.
Голд перевел дыхание, только сейчас осознав, что задерживал его. Возможно, все не так плохо, как он сперва опасался. Правда, слова Вэйла не вносят ясности в вопросы, которые успели накопиться – но голова сейчас была такой чугунно тяжелой, что размышлять об этом не оставалось сил. К вопросам можно будет вернуться, когда он почувствует себя лучше, а пока следовало поручить мисс Свон отогнать его машину обратно к особняку. И, раз уж для нее нет ничего запретного в его доме, пусть заодно прихватит пижаму и зубную щетку. И бритвенные принадлежности. И полотенца. Голд машинально поднял руку и придавил бьющуюся на виске жилку. В общем, шериф сейчас явно лучше него сообразит, что ему потребуется.
- Будьте добры, - сухо обратился он к Вэйлу, - попросить мисс Свон зайти сюда.
Тот закатил глаза. Он врач, а не мальчик на побегушках. Даже для пациентов, готовых вот-вот провалиться в обморок – на это есть иной больничный персонал. Однако Вэйл не стал возражать и вышел в коридор.
Вернулся он достаточно быстро.
- Мне очень жаль, мистер Голд, но шериф уже ушла. Ей что-нибудь передать?
Ростовщик несколько секунд смотрел на него с каким-то непониманием, а потом отвернулся. Действительно, с чего он взял, что мисс Свон будет дожидаться его в коридоре? Она выполнила свой гражданский долг, сдав его с рук на руки медикам – строго говоря, даже это было чудом, ибо на ее месте вряд ли бы кто озаботился взять на себя хотя бы этот труд.
- Мистер Голд? – Вэйл не на шутку встревожился, ибо пепельный цвет лица его пациента не предвещал ничего хорошего. – Вы… вы ведь остаетесь?
- Разумеется, - равнодушно ответил Голд. – Соболезную вам и вашему персоналу.
Буквально за пять минут до этого произошло следующее:
Эмма мерила коридор широкими шагами. Ей чертовски хотелось кофе и спать, но уходить – или хотя бы отходить – она не собиралась. Эмма вспоминала сегодняшнее утро как страшный сон: Голда хватило только на то, чтобы дойти до машины и сесть в нее. Во время пути шериф старательно смотрела на дорогу, а вот когда пришло время выбираться наружу, ростовщика повело. Кажется, он и сам не осознал, что чуть не потерял равновесия – как и того, что Эмма после этого вцепилась в его локоть и почти на себе протащила весь путь до кабинета Вэйла.
У доктора только что закончилась ночная смена, и больше всего ему хотелось поесть и лечь уже наконец спать. Возможно – не одному. Появление шерифа с Голдом на буксире он воспринял как изощренное издевательство, однако посмотрев на потенциального пациента внимательнее, сдался. Это встревожило Эмму еще больше, а закрытые двери, из которых никто не торопился появляться, нервировали все сильнее и сильнее.
- О, привет!
От звонкого голоса, раздавшегося за спиной, шериф едва не подскочила на месте. Обернувшись, она увидела Руби.
- Привет, - вымученно улыбнулась ей Эмма. – Ты что здесь делаешь?
- Я… эм…
Неслыханное дело – Руби покраснела! Потом смущенно продемонстрировала небольшой, но явно увесистый пакет.
- Я завтрак принесла, - заговорщицки сообщила она. – У Вэйла смена ночная была, вот я и… Ты только бабушке не говори, ей не понравится, что мы… В общем, сама знаешь, какая у него репутация – а у бабушки теперь арбалет…
Эмме сейчас не было никакого дела ни до репутации Вэйла, ни до бабушкиного арбалета. Однако она послушно кивнула, делая вид, что прониклась. Руби, впрочем, уже переключилась на другое:
- О! Кстати! – заявила вдруг она. – Тебя же твои ищут, с ног уже сбились.
- В смысле – ищут? – уставшие мозги Эммы отказывались соображать наотрез. – Где ищут?
- Везде, - пожала плечами Руби. – Вообще сегодня все на ушах стоят. Сперва Мэри Маргарет бегала, тебя искала, потом Лерой прибежал – искал Дэвида, потом какое-то время Дэвид искал Мэри Маргарет, и уже они оба – снова тебя.
- Позвонили бы, - нахмурилась Эмма.
Родители – это, конечно, хорошо, но когда из-за того, что ты почти в тридцать лет разок не спала дома… Черт! Ее в этой ситуации куда больше волновало, что подумал Генри.
- Так звонили, - Руби откинула за спину смоляные пряди. – Говорят, телефон недоступен.
Эмма покопалась в карманах куртки и, после некоторой заминки, извлекла наконец мобильник. Разумеется, разряженный. Она негромко, но зло выругалась себе под нос. Руби сочувственно посмотрела на нее и протянула ей свой телефон. Вздохнув и отказываясь заранее представлять, что ей сейчас предстоит выслушать, шериф вызвала номер своей матери.
- Руби? – прежде, чем она успела произнести хоть слово, встревожено заговорила Мэри Маргарет. – Ты нигде не видела Эмму?
- Мам, это я, - с трудом вставила шериф свою реплику. – Извини, зарядка села…
На том конце напряженно выдохнули.
- Эмма! – все с теми же нервными интонациями произнесла Снежка. – Мы обязательно обсудим вопрос, что даже взрослым и самостоятельным девушкам не мешало бы предупреждать, что они не будут ночевать дома, но сейчас у нас более насущная проблема. Приезжай.
- Сейчас? – Эмма, нахмурившись, бросила быстрый взгляд в сторону кабинета Вэйла. – Слушай, я приеду, но чуть попозже, ладно?
- Это срочно! – настойчиво произнесла Мэри Маргарет и, понизив голос, добавила: - Гномы сказали, что пропали бобы. Мы с Дэвидом идем к Регине. Подъезжай туда!
Эмма с чувством выругалась. Родителей от Регины или Регину от родителей – но кого-то от кого-то спасать точно придется. Сама она была вовсе не против исчезновения бобов, одним махом разрешающего все ее терзания, однако отлично понимала, что кое-кто в городе ради них пойдет на самые крайние меры.
Решившись, Эмма почти впихнула мобильник в руки Руби.
- Держи. Спасибо, - отрывисто бросила она. Уже сделав пару широких шагов в сторону лестницы, она обернулась и добавила: - Передай Вэйлу, что если он не заставит Голда остаться здесь, я его убью.
- Голда? – с надеждой уточнила Руби.
- Вэйла, - отрезала Эмма. – Я дракона убила, с Франкенштейном уж как-нибудь тоже справлюсь.
С этими словами она поспешила вон. Шум от ее каблуков на лестнице как раз стих, когда из кабинета вышел доктор Вэйл. Устало оглядев коридор, он недоуменно посмотрел на Руби:
- А где шериф? – поинтересовался он, косясь через плечо на только что закрывшуюся за ним дверь.
- А как же я? – девушка надулась. – Я тебя уже не устраиваю?
Вэйл притянул ее к себе одной рукой, а второй погладил по скуле.
- Ты меня устраиваешь целиком и полностью, - заявил он, с жадностью посматривая на приоткрывшиеся ему навстречу губы. – Поэтому тебя я никому не отдам. А шериф нужна тому монстру, что сидит у меня в кабинете.
- У тебя там правда Голд? – едва не выпала из его объятий Руби. – Что он там делает?
- У них… ммм… возникли проблемы, - уклончиво ответил Вэйл. – Потом расскажу, сейчас устал, как собака… Упс, извини.
- Ничего, - Руби кривовато усмехнулась. – Так и?..
- В общем, он хотел видеть шерифа.
Точеные плечики передернулись в быстром жесте.
- Эмма только что ушла. Вернее, убежала. Сегодня утром все как с ума посходили, - она продемонстрировала принесенный пакет. – Ты-то завтракать будешь?
- Буду! – глаза Вэйла загорелись голодным блеском. – Сейчас, моя радость, я только закончу с Голдом – и полностью твой.