Эмма практически была готова проклясть тот день, когда приехала в Сторибрук. Нормальный человек просто не мог существовать в подобной атмосфере. Не чтобы Эмма считала себя так уж похожей на обычных нормальных людей, но этот город выходил за любые рамки. В каком еще месте можно вместе с родителями ворваться в дом мэра, ища похищенные волшебные бобы? Родители при этом лучились энтузиазмом, которого Эмма и в обычном своем состоянии не особо разделяла, а уж будучи сонной и уставшей – тем более.

В доме не оказалось ни Регины, ни бобов. Тогда вся компания отправилась в мэрию. Эмма не знала, почему столь нелюбимой всеми Злой Королеве позволили оставаться на посту, но предполагала, что просто больше никому этой бумажной тягомотиной заниматься не захотелось. Вообще, судя по всему, у Регины имелись странные представления о счастливом конце – ведь даже Голд не стал оспаривать у нее эфемерную власть, оставив себе подлинную, финансовую. Эмма не слишком хорошо разбиралась в Средневековье, тем более сказочном, но твердо знала, что в этом мире настоящая власть за деньгами.

В мэрии бобы нашлись – по крайней мере, следы их присутствия – а вот Регины они не обнаружили. Потребовалось совсем немного времени, чтобы понять: ушла она как минимум не одна, а возможно, еще и не добровольно. А вот на то, чтобы вновь попытаться донести до родителей свои подозрения по поводу Тамары, и времени, и сил ушло гораздо больше.

Поэтому к Нилу шериф ворвалась уже без всяких церемоний. Если ее раньше и смущало то, как ее поведение может выглядеть в глазах бывшего, то теперь она мало об этом беспокоилась. Люди, которые смогли справиться с Региной, представляли собой нешуточную угрозу для всех остальных. Эмма твердо была уверена, что безопасность Генри для нее куда важнее того, что подумает про нее Нил.

Однако это не отменяло того факта, что оставаться с ним наедине было по-прежнему несколько неловко. Когда они шли по заброшенному складу, Эмма с трудом подавила малодушную мысль дождаться Мэри Маргарет и Дэвида. В конце концов, она ведь сама сказала, что время не терпит – и уж точно оно не будет терпеть ради такой мелочи, как бывший парень под боком.

Самым неожиданным для нее оказалось то, что Нил за все эти годы абсолютно не изменился. И дело было вовсе не во внешности, хотя и для нее, казалось, не прошло этих двенадцати лет. В его речи, движениях, поступках – во всем! – читался все тот же разбитной парень, с которым Эмма когда-то натворила столько дел. Эмма повзрослела – а Нил нет. Она из прежней девчонки стала женщиной – а он так и остался пацаном. В день их первой встречи он был старше нее, вел в их тандеме – теперь же Эмма ощущала себя на месте старшей сестры. Может, подумала она с секундным сожалением, и зря Голд все же не осуществил своего предложения повернуть для Нила время назад – подростком он оказался бы как раз на своем месте.

- Эмма, слушай… - заговорил вдруг Нил, и она вздрогнула от неожиданности. – Мне так жаль…

- Не надо, - перебила его Эмма. – Мы все давно проехали.

- Но я… - болтовня всегда давалась Нилу легко, но сейчас он с трудом подбирал слова. – Мне правда очень жаль. Просто выслушай меня, ладно?

Шериф устало вздохнула, но все же кивнула в ответ. Спорить ей сейчас представлялось куда более трудозатратным. Несмотря на полученное разрешение, Нилу потребовалось еще некоторое время, чтобы собраться с мыслями.

- Знаешь, самое глупое здесь в том, что я… я действительно хотел как лучше, - неловко начал он, взъерошивая свои кудрявые волосы. – Я видел, что ты грустишь без семьи – без настоящей семьи; и я знал, как это больно, когда родители тебя бросают…

Эмма бросила на него косой взгляд из-под ресниц, но Нил был уже полностью поглощен своими рассуждениями.

- Но я знал, что у тебя все по-другому, - продолжил он. – Твои родители не бросали тебя, они тебя защищали… И я понимал, что когда вы встретитесь, у вас все будет хорошо. И знаешь, я ведь сперва твердо намеревался дождаться этого дня. Я попросил Августа написать мне, когда Проклятье будет сломано. Я думал, что тогда приеду – и ты все поймешь

- Пойму что? – тихо спросила Эмма. – Что ты подставил меня?

- Ты должна была стать героем! – Нил посмотрел на нее вымученно и виновато одновременно – слишком знакомый взгляд слишком знакомых глаз, и она отвернулась. – Со мною ты бы скатилась на самое дно. Разве мы бы остановились на этих часах? Возможно, на какое-то время. Но нам понравилось бы. Мне бы понравилось. Я жил в трущобах, я плавал с пиратами. Я знаю, как сладки легкие деньги. Возможно, к этому времени мы сидели бы в настоящей тюрьме с серьезными сроками, а даже если и оставались на свободе, то черт его знает, где и в каком состоянии мы бы находились. Я знаю, как всякая пакость умеет разъедать саму сущность человека – и, скорее всего, тебе не хватило бы душевного света, чтобы спасти всех этих людей.

- Но если так, - Эмма хмурилась, из последних сил стараясь не рисовать перед собой картины, что было бы, если бы все пошло по-иному, - если так, то почему же ты не приехал?

- Вот за это я и извиняюсь, - вздохнул Нил. – Чем ближе подходило время, тем больше я думал… размышлял… Август сказал, что ты принцесса, а я… с самого низа. Тогда-то я и встретил Тамару. Мы оба принадлежали этому миру, ей не было никакого дела, откуда я, и кто мои родные… И однажды я дошел до мысли, что принцессы не выходят замуж за крестьян…

- Если верить книге Генри, - перебила его Эмма, - то мой отец был фермером… пока в его судьбу не вмешался Румпельштильцхен.

При звуках этого имени Нил вздрогнул и посмотрел на собеседницу исподлобья.

- Да, я уже слышал, - сухо произнес он. – Кажется, вчерашний прядильщик сумел отметиться в каждой сказке.

- Да, но если бы не он, - в Эмме неожиданно заговорила горячность, - я вообще не появилась бы на свет: фермерский сын всю жизнь копался бы в своей земле, а принцесса Белоснежка вышла замуж за принца… если бы, конечно, Регина не добралась до нее раньше.

Нил отвернулся, не желая признавать ее правоту. Эмма закусила губу, пытаясь найти нужные слова – и вместо них вдруг выпалила:

- Ты почти совсем не похож на него… Ты в мать, верно?

Нил раздраженно передернул плечами.

- Не знаю, - бросил он. – Не думал об этом. Если честно, они оба поступили не слишком-то красиво по отношению ко мне. Кажется, я ни на кого из них не похож. Знаешь, как говорят: ни в мать, ни в отца, а в проезжего молодца.

Эмме показалось, что в этот момент ей нанесли сильный удар в грудь – и что-то очень горькое разлилось внутри. Ей почему-то стало обидно за Голда, который с таким рвением искал своего сына. Эмма могла понять и злость, и досаду, и даже временное неприятие – она сама прошла через все это в детстве, когда думала о бросивших ее родителях. Но вот так легко, походя, отказываться от родства как такового?

- Знаешь, - негромко, но очень твердо произнесла она, - кое в чем вы все-таки похожи: у тебя его глаза. И… я только недавно это поняла – но у Генри тоже. Я…

Договорить ей не дала выскочившая из-за угла Тамара. Все слова тут же вылетели у Эммы из головы, зато в руках тут же появился пистолет.

Расстояние для стрельбы оказалось до неловкости маленьким, а вот для длинной металлической трубы – в самый раз. Тамара, не сбавляя хода и не замахиваясь, ударила Эмму по рукам, и от брызнувшей вдоль них боли та выронила пистолет. Разозленная потерянной инициативой, шериф выполнила подсечку, сбивая соперницу с ног. Падая, Тамара бросила трубу, но вцепилась в Эмму – и на пол они повалились уже вместе.

Девушки катались по каменному полу, сцепившись со всей накопившейся яростью. Эмма была выше и более мускулистой, но Тамара, похоже, часть времени и правда проводила в тренировках. К тому же, в отличие от шерифа, она этой ночью хорошо выспалась, и сил ей не приходилось занимать. Эмма попыталась призвать на помощь все свои навыки охотника за головами, но усталость брала свое, да и противник ей попался ловкий и юркий.

Слишком поздно Эмма поняла, что Тамара не просто так уходит из-под ее ударов. Сопернице удалось первой добраться до уроненного пистолета, и шерифу пришлось замереть перед его дулом.

- Очень жаль, - без тени сожаления в голосе произнесла Тамара. – Все могло сложиться по-другому.

Она нажала на курок, и прогремел выстрел. Эмма сгруппировалась, отлично понимая, что это бесполезно, как вдруг на нее вместо пули обрушилось чье-то тело. Широко распахнув глаза – и когда только успела зажмуриться? – она обнаружила, что Нил прикрыл ее собой.

- Вот черт! – выругалась где-то спереди Тамара. – Ну что тебя понесло?..

- Тебе не понять, - сквозь зубы процедила Эмма.

Единым рывком выбравшись из-под навалившегося на нее тела, она, не вставая, снизу, выдернула из рук ошеломленной соперницы пистолет. Лишившись оружия, Тамара и не подумала сдаваться. Она отпрыгнула в сторону и за те доли секунды, что Эмма наставляла на нее пистолет, успела вынуть нечто маленькое и блестящее. Шериф не успела разглядеть, что именно, ибо Тамара уже бросила это в ее сторону.

Эмме удалось подпрыгнуть и зацепиться за какую-то балку – как раз вовремя, ибо под ее ногами вместо пола образовалась зеленая воронка. Нила она чудом не задела – ее край проходил буквально в волоске от его тела.

- Возвращайся туда, где тебе место, - прошипела Тамара.

Она смотрела на балку, в которую вцепилась Эмма, и криво усмехалась. Шериф не могла видеть, куда именно та смотрит, однако скрежет над ее головой подсказал ответ: старая конструкция не выдерживала ее веса.

Мысли панически метались. Эмма висела практически над центром воронки, и была отнюдь не уверена, что ей хватит сил прыгнуть так, чтобы встать на твердую поверхность. Опять же, балка над нею скрипела и прогибалась так, что было несложно понять: попытка раскачаться на ней станет самоубийственной.

Именно этот момент выбрал Нил, чтобы прийти в себя. Он слегка приподнялся – и тут же застонал, прижимая руку к левому боку. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы оценить обстановку, но едва он осознал, что происходит, то попытался встать на ноги. Эмма перехватила его взгляд – когда-то им для понимания было довольно взгляда.

- Не вздумай! – качнула она головой – и балка просела под нею.

Нил неловко дернулся вперед, и в этот миг Эмма поняла: или сейчас, или уже никогда. Если она не прыгнет сию минуту, то либо она, либо Нил, либо они оба свалятся в эту воронку. Решившись, Эмма, не раскачиваясь, прыгнула в сторону опасно наклонившегося к ней парня. Под ее весом он ухнул и снова растянулся на полу.

- Извини, - торопливо пробормотала Эмма, уже оборачиваясь и ища глазами Тамару.

Та лихорадочно шарила по карманам. «У нее есть еще!» - сообразила Эмма и заозиралась по сторонам в поисках хоть какого-нибудь оружия. Ее пистолет, увы, первым пропал в воронке. Возможно, вон тот кусок арматуры, лежащий у стены, сможет ей помочь – если, конечно, она успеет до него дотянуться и воспользоваться им.

Тамара успела первой. Она вынула еще один светящийся боб и замахнулась. Эмма вцепилась в поднятую арматуру в безумной надежде «отразить подачу».

Однако этого не потребовалось. Грянул выстрел, глаза Тамары широко распахнулись, сама она пошатнулась – и уже в следующее мгновение упала в открытую ею же воронку, выронив волшебный боб.

Эмма с трудом перевела дыхание. По другую сторону воронки стоял Дэвид с пистолетом наизготовку и насторожено оглядывался.

- Где второй? – отрывисто спросил он.

Эмма покачала головой.

- Здесь была только Тамара, - с трудом ворочая языком, выдавила она из себя. – А вы…

- Мы упустили Мендела, - с сожалением сообщил Дэвид. – Однако нашли Регину, Снежка сейчас с ней.

- Это не опасно? – кривовато усмехнулась шериф, глядя, как схлопывается воронка между ними.

- Они ее пытали, - ее отец помрачнел. – Никому такого не пожелаешь.

Он первым шагнул на вернувшийся пол, проверяя его прочность. Убедившись, что никто больше никуда не провалится, он приблизился к дочери. Нил в это время второй раз пришел в себя и снова попытался принять сидячее положение. Глядя на его неловкие движения, Дэвид не смог удержаться от ухмылки.

- Ну а у вас что произошло? – поинтересовался он. – Две девочки не поделили одного мальчика, и решили «так не доставайся же ты никому»?

- Очень смешно, - фыркнула Эмма и обернулась к Нилу. – Ты как?

- Я живой, - подумав, ответил тот. – Но все-таки это очень больно…

И Эмма вздохнула, осознав, что на сегодня ее роль сестры милосердия не исчерпана. На пару с Дэвидом она помогла Нилу подняться на ноги. Тот морщился, но двигался молча.

- Идти сможешь? – озабочено поинтересовалась Эмма.

Ей хотелось, чтобы у Дэвида руки оставались свободными – раз Мендал скрылся, то он может возникнуть перед ними столь же внезапно, как и Тамара. К облегчению Эммы, Нил кивнул. По дороге к выходу он даже не слишком сильно на нее опирался, лишь иногда что-то неразборчиво шипел сквозь зубы.

Уже в машине, когда Дэвид вез их в сторону, больницы, Нил вдруг задал вопрос:

- Почему ты не дала мне прыгнуть?

- Потому что ты бы не смог прыгнуть, - не глядя на него, отрезала Эмма. – Это была бы глупая и ненужная жертва.

- Но я виноват перед тобой…

- Не начинай заново, пожалуйста! – меньше всего на свете Эмме сейчас хотелось, чтобы до Дэвида донесся их разговор. – Слушай, ты извинился.

- Но ты же меня не простила, - Нил невесело усмехнулся.

- Я не знаю, смогу ли я тебя простить, - честно призналась Эмма. – Я поняла твои доводы, и, возможно, они достаточно разумны… Но они не смогут искупить той боли… того разочарования, что я пережила. По крайней мере, не сейчас.

Нил попытался взять ее за руку, но она отстранилась.

- Ты меня больше не любишь? – негромко произнес он. – Совсем?

- Я была влюблена, - так же тихо ответила Эмма. – Это не выросло ни во что большее. Может, в этом есть твоя вина, а может, однажды мы бы все равно расстались – теперь этого не узнать никогда. Но наша искра так и не стала пламенем, и теперь бесполезно ее раздувать.

- Но тогда… - Нил изо всех сил постарался, чтобы его голос звучал ровно. – Тогда зачем ты так рисковала?

- Н-ну… - Эмма замялась, безотрывно глядя в окно. – Не знаю. Может, потому, что если однажды Голд тебя вспомнит, а потом узнает, что ты погиб из-за меня, то он никогда мне этого не простит.

- Мда уж, прощать он точно не умеет, - Нил скривил губы, а затем, осознав сказанное, переспросил:

- То есть как – если вспомнит?

Эмма наконец перевела на него недоверчивый взгляд.

- Ты… - начала было она, но потом покачала головой. – Ну да, ты же не знаешь… Помнишь аварию на границе города?

Получив согласный кивок, шериф продолжила:

- Все, кто пересекают городскую черту, теряют память о Зачарованном Лесе. Когда мы ездили в Нью-Йорк, Голд изготовил артефакт, который позволял бы ему помнить. В ночь аварии… артефакта с ним не было.

Нил все еще смотрел на нее с легким недоумением, и Эмма уже несколько раздраженно закончила:

- Румпельштильцхена больше нет. Есть только мистер Голд – и он тебя не знает. Поздравляю, ты наконец-то от него свободен.