Мистер Голд никогда особо на сон не жаловался, но в последнее время ему казалось, что в больнице он выспался на всю оставшуюся жизнь. Тем более, что пищи для размышлений у него имелось более чем достаточно. И собственное прошлое – как совсем недавнее, так и старательно запрятанное – и незнакомцы, которых в городе оказалось неожиданно много, и мисс Свон с ее откровениями… Признаться, Голд не сразу определился, чему посвятить свое внимание в первую очередь.

И все же победила любовно взращенная педантичность. Чужаки прямого отношения к ростовщику не имели – пока не имели. С новым шерифом все было слишком сложно и в основном на уровне эмоций и интуиции, а значит, быстро и однозначно разобраться со всем этим все равно не получится. Оставались сугубо деловые вопросы.

Вернувшись из больницы – на этот раз и мисс Свон, и Вэйл настояли на окончательном излечении, и он сам, все тщательно взвесив, уступил доводам разума – мистер Голд взялся за свою документацию. Его задело и возмутило, насколько небрежными оказались записи за последний год. С некоторых его арендаторов почему-то не взималась плата, определенные суммы и вовсе уходили непонятно на что. Особенно неприятно поразили Голда чеки за одежду – женскую одежду. Снова вспомнилась вульгарная девица, которую он застал в своем доме, и нехорошие подозрения опять начали брать верх.

Мистера Голда можно было обвинить во многих грехах. Собственно, часто этим люди и занимались, подозревая его в самых разнообразных видах подпольного бизнеса и даже в преступлениях. Однако в тех или иных видах домогательств его еще никто не упрекал. Голд никогда не опускался до того, чтобы взимать плату «натурой» – хотя в самом начале своей деятельности несколько раз получал подобные намеки. Так же он был слишком брезглив, чтобы нанимать проституток. У него имелся один роман – давно, когда он только приехал в Сторибрук. Последняя попытка что-то изменить в своей судьбе, последний шанс найти родственную душу: такую же темную, отягощенную грехами, но тем не менее все-таки близкую. Роман закончился почти прилично – как и положено заканчиваться романам двух более чем взрослых самодостаточных людей, не страдающих от переизбытка подростковых гормонов.

Так что же случилось в его жизни такого, что он повелся на смазливую девицу явно не слишком тяжелого поведения? Девицу, по возрасту годящуюся ему в дочки. Девицу, которую он, судя по всему, наряжал как куклу, и которой дарил подарки. Девицу, которая чувствовала себя в его особняке как дома – но которая, тем не менее, так и не появилась с тех пор, как он ее прогнал.

Голд устало перевернулся на другой бок. Тело вымоталось за день: он чуть ли не сутки проторчал за столом, сверяя и перепроверяя различные записи – однако мозг продолжал работать. Вэйл отрицал любые обращения к нему – а больница на весь город одна. С другой стороны, если с ним, с Голдом, что-то было не так, он мог и не осознавать этого. Быть может, предприимчивая девица давала ему какие-то наркотики, дурманя разум и влезая в доверие? Но тогда разве оставила бы она прикормленное место? Она бы примчалась в больницу и, строя из себя взволнованную подружку, продолжала бы подсыпать свою дрянь… Или же она опасалась врачей и анализов?

Ростовщик скинул с себя одеяло, под которым становилось слишком жарко, и прижал руки к голове. Виски снова начинали привычно ныть – и теперь он уже твердо знал, что уснуть не удастся. В голове что-то шуршало и постукивало, безмерно раздражая и сводя с ума.

Внезапно дыхание Голда прервалось. Во рту мгновенно пересохло, а руки заледенели и взмокли. Шуршало вовсе не у него в голове: кто-то очень тихо крался по коридору.

Это явно была не мисс Свон. Во-первых, их новый шериф просто не умела красться. Даже когда она пыталась аккуратно, чтобы не потревожить, передвигаться по его палате, у нее все равно получалось лишь громко стучать каблуками. Во-вторых, мисс Свон не стала бы таиться: она просто ворвалась бы, как всегда, забыв постучаться.

Рука Голда машинально скользнула за подушки, вглубь изголовья. Прежде, чем он успел подумать, а перенес ли вместе со спальней на первый этаж и оружие, его пальцы нащупали прохладную сталь. Облегченно переведя дыхание, мистер Голд сжал в руке небольшой, почти игрушечный пистолет.

Очень вовремя, ибо дверь бесшумно – его всегда так раздражали малейшие скрипы! – приоткрылась. И в коридоре, и в комнате было темно, и разглядеть ночного гостя не имелось ни малейшей возможности. Голд только успел осознать, что это действительно не Эмма – не мисс Свон – ибо ее светлые волосы выделялись бы даже в царящем повсюду сумраке. В следующее мгновение пришелец бросился на него, что-то прошипев сквозь зубы – и Голд, стремительно вынув руку из-под подушки, нажал на курок.

Эмма лежала в своей кровати, по-детски обхватив подушку обеими руками. Она наконец-то чувствовала себя хоть немного успокоившейся и отдохнувшей. Голда из больницы сегодня утром выписали – и на этот раз, похоже, в действительно вменяемом состоянии. Грег Мэнделл так ничего и не рассказал, но последние пару недель прошли в покое, никто из чужаков больше не рвался в их город. Возможно, они с Тамарой обманули, упомянув о мощной организации, а если та и существовала, вряд ли там знали о местонахождении Сторибрука. В любом случае, Эмма договорилась с Вэйлом об использовании еще одной палаты в подземном психиатрическом отделении – вдобавок к тем, что уже были заняты Сидни Глассом и Альбертом Спенсером. Как ни крути, а эти комнаты оказались куда более подходящими для долгосрочного заключения, нежели камеры в отделении шерифа. С одной стороны, оттуда невозможно было сбежать, а с другой – там можно было хоть как-то жить. Эмма все еще приходила к Мэнделлу, но надежды выведать у него какую-либо информацию уже давно увяли. Походило на то, что эта проблема дополнит список нерешенных и спрятанных – но хотя бы не беспокоящих.

Да, а еще Эмме вполне успешно удавалось избегать Нила. Она сдалась и не мешала Генри бывать с отцом, утешая себя тем, что лучше уж с ним, чем с Региной. Регину, к слову, она тоже обходила стороной: уж больно подозрительно смотрела на нее мадам мэр.

В общем и целом все, разумеется, было отнюдь не прекрасно, но драматический накал схлынул. Имелся отличный шанс передохнуть и набраться сил перед тем, как что-нибудь опять случится.

Эмма не успела понять, что все уже случилось в тот самый момент, когда истошно зазвонил ее мобильник. Она понятия не имела, почему одна и та же мелодия на звонке по ночам имеет обыкновение звучать гораздо мерзопакостнее, нежели днем, однако так оно и было. Не открывая глаз, Эмма нащупала на тумбочке мобильник и сонно пробормотала в ответ:

- Шериф слушает…

- Шериф не слушает, шериф приезжает, - ехидный голос Вэйла с того конца трубки как-то сразу и бесповоротно дал понять, что со сном на сегодня покончено.

- Что случилось?! – Эмма подкинулась на кровати, одновременно едва не упав с нее. – Только не говорите, что…

- По закону, - перебил ее Вэйл, - я обязан оповещать шерифа обо всех случаях огнестрельных ранений.

Эмма тщетно пыталась проморгаться. В ее все еще тяжелой ото сна голове мысли наотрез отказывались укладываться хоть в какую-нибудь стройную схему. Первым ее порывом было спросить, как Голд умудрился менее чем за сутки в третий раз угодить в больницу. Однако реплика Вэйла сбила шерифа с настроя, и теперь она никак не могла пристроить в своем мозгу сообщение об огнестрельном ранении.

Машинально она покосилась на часы. Четыре двадцать два – чудесное начало дня.

- Кого ранили? – собрав по кусочкам свое расползающееся сознание, наконец смогла сформулировать вопрос Эмма.

- Мистер Джонс явно соскучился по услугам городской больницы, - философски ответил Вэйл.

Эмме потребовалась еще почти минута, чтобы заменить «Мистер Джонс» на «Капитан Крюк». После этого она крепко зажмурилась, а затем широко распахнула глаза – лишь для того, чтобы снова упереться взглядом в темное окно.

- А почему вы говорите столь жизнерадостно? – некстати поинтересовалась Эмма.

Доктор Вэйл негромко фыркнул.

- Меня разбудили в половине четвертого утра, - заявил он. – Вытащили из кровати и отвлекли от… гхм… весьма приятной компании. Единственное утешение, которое я мог получить – это на совершенно законных основаниях разбудить кого-нибудь еще. Так что считайте, что вы моя первая кружка кофе на сегодня.

Эмма поморщилась и с раздражением почесала переносицу.

- Так что, вы хотите, чтобы я приехала сейчас в больницу? – изо всех сил стараясь скрыть глубочайшую тоску в голове, спросила шериф.

- А это как пожелаете, - Вэйл явно уже настроился на долгий трудовой день. – Впрочем, мистер Джонс у нас сейчас в интенсивной терапии, так что в ближайшее время вряд ли куда сбежит. Не мое, конечно, дело, но будь я шерифом, я бы куда больше заинтересовался человеком, находившимся по другую сторону пистолета.

Эмма чуть слышно застонала.

- И почему мне кажется, что я совершенно не удивлюсь, когда услышу его имя? – пробормотала она скорее для себя, нежели для Вэйла.

Эмма подъехала к дому мистера Голда и с досадой покинула своего желтого жука. Несколько окон светилось, так что сомнений не оставалось: ее ждали. «Ну хоть не лег спать после того, как пристрелил этого чокнутого пирата», - почему-то подумалось Эмме, и она сунула руки в карманы, прячась от пронизывающего утреннего холода.

Померзнуть пришлось еще и на крыльце, считая минуты до открытия двери. Наконец дверной запор подозрительно звякнул, и на Эмму пахнуло домашним теплом. Не дожидаясь особого предложения, она нырнула мимо хозяина в дом.

- Доброе утро, шериф, - в голосе Голда ей послышалась усмешка. – Кофе будете?

Первым порывом Эммы было гордо отказаться, но она вовремя засунула эту гордость в дальний карман. День только начинался – но уже обещал быть долгим. А горячий кофе – это, пожалуй, именно то, что ей сейчас было особенно нужно.

Они вместе в тишине дошли до кухни, и мистер Голд знаком предложил своей гостье сесть. Уже опускаясь на удобный диванчик, Эмма с раздражением поморщилась: ей не стоило думать о себе как о гостье. Однако умопомрачительный запах свежесваренного кофе быстро заглушил все мысли. Эмма с жадностью следила за размеренными действиями Голда, колдующего над джезвой.

Наконец дымящаяся чашка оказалась на столе, и шериф вцепилась в нее заледеневшими пальцами. Голд осторожно опустился напротив.

Несколько минут прошло в молчании. Эмма маленькими глотками отпивала горячий кофе, но когда в чашке оставалось меньше половины, она заставила себя поднять взгляд на мистера Голда.

Тот был одет почти полностью: идеально отутюженные брюки, свежая рубашка, со вкусом подобранный галстук, жилет, который после снятия бандажа наконец-то можно было застегнуть без опаски. Не хватало только пиджака – но он находился тут же, висел, аккуратно расправленный, на спинке одного из стульев. Волосы Голда выглядели очень легкими и едва ли не пушистыми, и кожа на лице была совсем гладкой – только что из душа и совсем недавно побрился. Эмма с завистью прикусила губу: сама она едва успела привести себя в порядок, да и то ровно настолько, чтобы не выглядеть совсем уж неприлично.

- Мистер Голд, я так понимаю, вы все осознаете и полностью приготовились к заключению? – мрачно поинтересовалась она.

- Я осознаю, шериф, - мягко ответил ростовщик, аккуратно отпивая еще глоток из своей чашки, - что из-за крайне неприятного инцидента, произошедшего в моем доме, мне предстоит долгий, суматошный и утомительный день.

- Стрелять в человека – это всего лишь «неприятный инцидент»? – Эмма нахмурилась, разглядывая его исподлобья.

Вот почему с Голдом всегда так? То с ним можно разговаривать, как с нормальным… можно даже сказать, самым адекватным человеком в этом городе – а менее чем через сутки этот, казалось бы, респектабельный джентльмен откалывает такое, что хоть за голову хватайся.

Мистер Голд тем временем пожал плечами.

- Стрелять в человека, нарушившего границы частной собственности и напавшего на хозяина дома – это вполне законная самооборона, - парировал он. – Впрочем, я же не знаю, что он там успел вам наговорить…

Он бросил на собеседницу долгий внимательный взгляд, Эмма ответила ему таким же. В принципе, она и без допроса Крюка представляла себе его мотивы. В конце концов, вряд ли такую тайну, как лишение Темного его памяти и, как следствие, силы, можно было долго удержать среди своих – вопрос состоял лишь в том, кто и когда в Сторибруке это первым осознает. Крюк то ли додумался раньше остальных, то ли ему кто-то дал своевременную подсказку.

- Он пока без сознания, - вслух произнесла Эмма. – Поэтому я готова выслушать вашу версию событий.

Голд задумчиво потер пальцами подбородок.

- Да, собственно, рассказывать особенно нечего, - неторопливо начал он. – Мне не спалось, и я просто лежал на кровати… как вдруг услышал чьи-то шаги. Я достал из-под подушки пистолет…

- А вы всегда спите с пистолетом? – вмешалась в рассказ Эмма.

- Шериф… - Голд укоризненно покачал головой. – Я богатый человек. Я богатый и влиятельный человек, и живу в городе, почти сплошь состоящим из моих должников. У меня несколько пистолетов, спрятанных в шаговой доступности. На каждое оружие у меня имеются документы. Поверьте, с точки зрения закона все в порядке.

- Допустим, - вздохнула Эмма и с тоской посмотрела на опустевшую чашку. – Продолжайте…

- Налейте себе еще, если хотите, - верно истолковав ее взгляд, предложил Голд.

Поколебавшись немного, она воспользовалась его предложением. Тем более, что кофе у него действительно был отличный: первосортный по качеству и безукоризненно сваренный.

Когда она села обратно, мистер Голд продолжил:

- Я оказался прав. Стоило мне приготовиться, как дверь открылась, и в мою спальню ворвался какой-то человек. Он бросился ко мне и, пробормотав что-то вроде «Умри, крокодил!», занес надо мною руку.

На некоторое время повисла тяжелая тишина. Голд не торопился продолжать, а Эмма не знала, что еще спросить. Наконец ростовщик негромко добавил:

- Он был всего в паре шагов от меня. В юности я служил в армии и стрелять умею очень хорошо. Я надеюсь, вы осознаете, шериф, что если бы я собирался его убить – я бы сделал это. Закон в данном случае на моей стороне, уж поверьте юристу с двадцатилетним стажем. Вместо этого я лишь ранил его, сразу же вызвал скорую и даже выразил готовность на сотрудничество с вами. Я проявил гуманность – и весьма надеюсь, что она не выйдет мне боком. Не его от меня, а меня от него вы обязаны защищать.

Эмма машинально кивнула. В глазах Голда не было просьбы – но не было и слегка сумасшедшего блеска, то и дело мелькавшего за прошлый год. Ростовщик смотрел холодно и уверенно: без излишнего вызова, но с полным осознанием своей правоты.

- Что ж… - допивая и вторую чашку, протянула шериф. – Если это все, то давайте поедем в участок. Нам надо…

- Разумеется, - с вежливой улыбкой, не коснувшейся глаз, ответил мистер Голд, - но сперва можно и мне задать вопрос?

- Конечно, - не слишком охотно отозвалась Эмма.

- В Сторибруке в последнее время очень много чужаков, - издалека начал ростовщик. – Человек, который собирался меня убить, принадлежит к их числу.

- Вы хотите сказать, что вы его не знаете? – Эмма недоуменно нахмурилась.

За время Проклятия люди в Сторибруке существовали за другими личностями, но все-таки большинство по-прежнему сохраняли память друг о друге. Мэри Маргарет и Руби оставались подружками и в этом мире, Арчи и Марко были приятелями, гномы, хоть и оказались разбросанными по разным работам, знали друг друга по именам.

С другой стороны, Крюк ни дня не находился под Проклятием – а значит, в той, вымышленной реальности Голда, его могло и не быть.

- Никогда его раньше не видел, - подтвердил мистер Голд. – И, предвосхищая ваш вопрос – и в Британии тоже. У меня отличная память на лица, я до сих пор помню всех своих деловых партнеров, даже тех, с кем не общался лет двадцать. Я никогда не встречался с этим молодым человеком, и потому даже не представляю, что могло подвигнуть его на подобный шаг.

- То есть если бы он был вашим должником, вы бы не волновались? – озадаченно спросила Эмма.

Голд едва заметно усмехнулся.

- Разумеется, мне это не понравилось бы в любом случае, - мягко произнес он. – Однако я бы не удивился. Смерти мне хотят многие, и, думаю, есть еще в мире достаточно отчаявшихся душ, готовых сломать свою жизнь ради того, чтобы отнять чью-то чужую. Но в данном случае… Неужели у нас в Сторибруке завелся собственный маньяк?

«Вы даже не представляете, сколько маньяков в этом городе», - мрачно подумала Эмма, но вслух воздержалась от подобных высказываний.

- Когда он очнется, я все выясню, - пообещала она, вставая из-за стола. – А пока одевайтесь и поехали уже. Мне все равно нужны ваши показания.