Поцелуй затянулся. Эмма подалась вперед, чтобы быть как можно ближе к Голду – и едва не соскользнула со стула на пол. К счастью, мужские руки, до этого лишь касавшиеся ее плеч, успели удержать ее от падения.

Однако это не могло не разорвать поцелуя, и Эмма машинально облизнула губы, хранящие горьковато-сладкий вкус.

- За столом не очень удобно, - произнесла она, зачем-то шепотом, хотя в огромном пустом доме им не от кого было таиться.

Эмма выпрямилась, стараясь при этом оставаться в кольце рук Голда, и потянула его за собой. Он сам подался ей навстречу, и через мгновение они уже стояли вплотную друг к другу – так, что чувствовали биение обоих сердец.

- Эмма… - выдохнул Голд с трудом, понимая, что не в силах разорвать этого тесного объятия. – Пойми… Еще чуть-чуть – и я уже не смогу остановиться…

- А кому надо, чтобы ты останавливался? – все так же горячо шепнула Эмма, обжигая дыханием его скулы.

- Эмма, ты… - «чуть-чуть» уже практически наступило, руки Голда, казалось, не смогли бы отпустить девушку, как если бы она была золотым гусем из одноименной сказки.

Он не сумел договорить, ибо его снова вовлекли в глубокий поцелуй. Все слова о том, что этого не может быть – просто потому, что не может быть никогда – растворились где-то в бесконечности. А Эмма внезапно ощутила прилив удивительного спокойствия, как будто наконец-то все шло так, как и должно было идти, как будто все встало на свои места.

Трость осталась стоять сиротливо прислоненной к столешнице, в то время как Эмма мягко, но уверенно потянула Голда к дивану.

- Нет, - возразил он, неохотно размыкая губы.

- Нет? – Эмма растерянно нахмурилась, не понимая.

- Не здесь… - Голд кончиками пальцев отвел золотистую прядь с ее лица. – В спальне… Если ты действительно этого хочешь…

Это была последняя дань благородству. Последний шанс дать ей опомниться и уйти. Голд не знал, что он сам будет делать, если Эмма поступит именно так – он не хотел, не мог об этом думать. Но он так часто в своей жизни совершал ошибки, что сейчас, как ему казалось, просто не имел права еще на одну.

Эмма едва заметно качнула головой.

- Хорошо, - в такт этому движению заявила она. – Но если по дороге я потеряю над собой контроль, то коридор будет еще менее удачным местом.

Эмма обхватила Голда рукой за талию, и вместе они направились уже знакомым маршрутом. От женского взгляда не могло укрыться, как напряженно бьется голубая жилка на мужском виске, и от этого желание нахлынуло с новой силой. В этот вечер они с Голдом будто поменялись ролями: злой волшебник оказался трепетным влюбленным, пришедшим из прошлых веков, где рыцарь не смел покуситься на честь своей прекрасной дамы, а она, спасительница, предстала темной соблазнительницей. Если бы Эмма еще могла мыслить четко и связно, ее немало позабавил бы данный расклад.

Тяжелое затканное одеяло слетело с широкой кровати в один миг. Руки Эммы вновь заскользили по плечам Голда, стягивая жилет и уже слегка истерзанную рубашку.

- У тебя входит в привычку меня раздевать, - шепнул ей Голд, чуть потершись носом у основания ее ушной раковины.

- Приходится, - в ответ усмехнулась Эмма, с успехом продолжая свое занятие. – Что уж тут поделаешь, если за тобой нужен глаз да глаз?

- Мне… спокойно, когда ты за мною присматриваешь, - признался Голд – и тут же судорожно выдохнул, ибо женские ладони легли на ремень его брюк. – Но я бы тоже хотел…

- Сперва я! – безапелляционно заявила Эмма, избавляя его от последних деталей одежды.

Теперь можно было позволить и ему разоблачить свой «подарок». Эмма повернулась к Голду спиной, обеими руками отводя в сторону пышный каскад своих кудрей. Пальцы ростовщика на мгновение замерли, не смея коснуться белоснежной шеи, а потом очень аккуратно потянули вниз узкую серебристую молнию.

Платье упало к ногам Эммы в одно мгновение, но никто не обратил на него внимания. Голд наклонился и нежно поцеловал точеные лопатки. От его губ по телу проскочили огненные всполохи, и Эмма чуть слышно застонала, прогибаясь в пояснице. Ее руки дрогнули, и золотистые волосы накрыли Голда с головой. Шоколадный запах окутал его, запутывая мысли до одури.

- Вкусный шампунь, - выдохнул Голд, с трудом выпутавшись из этого плена.

- Я же говорила, что люблю шоколад, - Эмма в тот же миг обернулась и встретилась с ним взглядом. – Особенно я люблю, когда он плавится и тает – и можно потом слизывать его с пальцев: медленно, каплю за каплей…

- Воспитанные девочки так не делают… - не сдержал усмешки Голд, одновременно нащупывая за спиной Эммы тоненькие крючки от бюстгальтера.

- Кто тебе сказал, что я воспитанная девочка? – черное кружево скользнуло вниз, к платью, а Эмма прижалась грудью к мужской груди. – Разве воспитанные девочки соблазняют достойных джентльменов?

- А ты соблазняешь? – искренне удивился Голд, даже слегка растерявшись.

- О боже, несомненно, да! – не выдержала Эмма, всем своим телом подталкивая его к постели.

Он не устоял на ногах и сел на кровать. Эмма скользнула за ним, заставляя лечь. В следующее мгновение она попыталась перевернуться на спину, однако руки Голда удержали ее в изначальном положении.

- Так будет удобнее, - с легкой неловкостью в голосе произнес он.

Эмма машинально кивнула, и лишь потом вспомнила про больную ногу. Наверное, ему и правда было бы не слишком удобно стоять над ней на коленях… Впрочем, ей самой не составляло труда принять любую позу.

Она чувствовала его желание, ощущала уже не только на уровне интуиции, но и вполне физически, что оно полностью соответствует ее собственному, когда Голд нашел в себе силы шепнуть:

- И еще… у меня нет…

- По-моему, у тебя есть все, - Эмма нетерпеливо куснула его там, где шея плавно переходила в плечо. Голд ответил ей тихим вздохом.

- У меня нет… Потому что не было нужды…

- В чем?

- В презервативах…

Быть может, если бы он сказал ей об этом раньше, Эмма бы и задумалась. В конце концов, в ее сумочке, брошенной в гостиной, хранилась уже довольно старая упаковка – на всякий крайний случай. Однако сейчас, когда все чувства находились уже на пределе, о том, чтобы прерваться, не могло быть и речи.

- Я тебе доверяю, - снова повторила Эмма волшебную фразу. – Я тебе доверяю…

Эмма проснулась, обнимая большую мягкую подушку. Более пяти минут ушло на то, чтобы лениво обдумать, почему ей так хорошо и уютно, прежде, чем сообразить: лежит она вовсе не в своей кровати. Роскошное ложе под ней не шло ни в какое сравнение с довольно узкой бюджетной кроватью в доме Мэри Маргарет, а значит…

Подскочив на постели, Эмма огляделась. Знакомая спальня – вот только хозяина здесь нет. И тяжелые золотистые шторы, что были отдернуты вчера, сейчас заботливо прикрывают высокое окно, преграждая путь солнечным лучам. Вздохнув, Эмма снова откинулась на подушки.

Она сделала это. Сделала то, о чем не думала – не собиралась думать – но, похоже, уже довольно давно хотела.

Первая встреча с Голдом состоялась давно. И пусть по обычному времени прошел лишь год, но Эмме, чья судьба совершила резкий поворот, казалось, это было в прошлой жизни. Когда в тот вечер за ее спиной раздался глубокий мужской голос, повторивший ее имя, Эмма обернулась, ожидая увидеть какого-нибудь местного «мачо», радующемуся новой смазливой мордашке. Эмма отлично знала, как отбривать подобных ухажеров, и резкие слова уже готовы были слететь с ее губ, когда она обнаружила за собой изящного джентльмена, смотрящего на нее с вполне искренним и чистым восхищением. В результате она смогла лишь пробормотать невнятное «спасибо» – и тут же отвернулась.

Как знать, задержалась бы эта первая встреча у нее в голове, если бы ей не приходилось вновь и вновь сталкиваться с мистером Голдом. И каждый раз она ловила себя на том, что любому другому она уже давно надавала бы по наглой ехидной физиономии, но на этого человека, обезоруживающего ее одним своим взглядом, у нее просто не поднималась рука. При этом имелся у Эммы и свой маленький миг торжества: в ту ночь, когда она защелкнула на тонких запястьях Голда наручники. Казалось бы, это стало заслуженным наслаждением после того, как он ловким шахматным ходом продвинул ее в шерифы, будто пешку в… пусть не королевы, но в боевые ладьи. Правда, все действительно обернулось лишь мигом: провести ночь Дня Святого Валентина в участке, где был заперт Голд, оказалось тем еще испытанием.

Наверное, именно тогда в душе Эммы зародились первые робкие ростки влечения к этому человеку. До сих пор он был лишь загадочным то ли партнером, то ли противником в той странной игре, в которую не совсем осознанно играл весь Сторибрук. Но в ту тяжелую ночь, тщательно скрывая все свои чувства, Эмма осознала, что не хочет, чтобы с этим человеком случилось что-нибудь плохое.

Но именно в это время уже Голд сделал шаг назад. Он будто отступился от вожделенного приза, коим, наверное, считал спасительницу. Возможно, он продолжал подталкивать ее к тем или иным действиям, но сам больше не пытался приблизиться к ней. Почему? Отчего? Посчитал, что слишком заигрался в романтические недомолвки? Передумал? Или же счел, что рискует сам увязнуть в тех чувствах, что внушал ей?

Кто знает, как в иной ситуации все могло бы сложиться, но только тогда Эмме было не до выяснения отношений с самым загадочным жителем Сторибрука. Сперва убийство – к счастью, не убийство – Кэтрин Нолан, а потом и трагедия с Генри. За то, как Голд повел себя тогда, Эмма готова была придушить его… и, возможно, никто бы ее в этом не обвинил. Но когда она вместе с родителями ворвалась в его лавку, то за привычно-насмешливой улыбкой на безукоризненно вежливом лице ей каким-то чудом удалось разглядеть облегчение и благодарность в невозможно-карих глазах. И, как стало традицией за все эти месяцы, вся ярость Эммы сама собой перетекла в странное тепло где-то в самой глубине ее естества.

И потом, разумеется, времени и сил разбираться в чувствах тоже не было. Другой мир – ее родной, как выяснилось, мир – со всеми его неприглядными сторонами надолго оттянул на себя внимание. А когда им с Мэри Маргарет удалось вернуться, то выяснилось, что у Голда есть любимая девушка: юная, очаровательная и невинная. Наверное, старых чудовищ и правда могут укрощать лишь невинные девы… А Эмма не была уже ни юной, ни, тем более, невинной.

И, разумеется, апофеозом всей их семейной неразберихи стало обнаружение «недостающего звена». От Эммы, конечно же, не ускользало, что Голд старше, много старше нее. «Пожилой джентльмен» – первое определение, приходившее на ум при встрече с ним. Но представить, что у него есть сын взрослее самой Эммы… это не укладывалось в голове.

Все, казалось бы, встало на свои места. Голд со своей подружкой находился на одной стороне от черты, пролегшей в сознании Эммы, а вся ее семья, куда периодически безуспешно пытался пролезть Нил – с другой. Они, подобно параллельным прямым, не пересекались.

Так когда же настал тот момент, когда они вернулись к исходной точке? Будто чья-то самонадеянная рука стерла все, что произошло между ними за минувший год, позволяя начать им с чистого листа. Ведь встреча в больнице после аварии началась с того самого разговора…

Возможно, самым ужасным во всем происходящем было то, что Эмма ни капельки не жалела. Ни о чем. Она была счастлива этой ночью; не то чтобы Голд умудрился выкинуть нечто экстраординарное, однако они так быстро и так безошибочно нашли пути друг к другу, как будто всю жизнь только этим и занимались. Голд был нежен с ней, оберегая так, как не оберегал никто и никогда. Все прочие связи – мимолетные, пылкие, резкие и стремительные – растворились где-то в глубине ее памяти, растаяли под теплыми ласкающими руками.

Предстояло еще, конечно, решить, что им со всем этим делать дальше, но на этом месте желудок Эммы отчаянно заурчал, напоминая, что ужин давным-давно канул в небытие. Неохотно поднявшись и оглядевшись, Эмма не смогла сдержать усмешки: ее ожидал уже знакомый темно-синий халат.

Стоило выйти в коридор, как обоняния коснулся пленительный запах кофе и съестного. Чего именно, Эмма не разобрала, однако ее желудку запах безусловно понравился. Огромного труда стоило ей все-таки свернуть предварительно в ванную, а не броситься первым делом на кухню.

- Кажется, у меня появился новый фетиш!

Эти слова призваны были эпатировать, однако Голд невозмутимо обернулся, лишь чуть склонив голову к правому плечу.

- Я тебя очень внимательно слушаю, моя спящая красавица, - с легкой усмешкой заявил он.

Образ Авроры, на мгновение вставший перед мысленной памятью, не сбил Эмму с толку. Подойдя ближе, она мягко огладила плечи Голда, уже снова затянутые темной рубашкой.

- Мужчина в фартуке, готовящий мне завтрак. Возбуждает просто безмерно, - призналась она и посмотрела прямо ему в глаза.

Расплавленный шоколад затапливал дно золотистого колодца.

- Многообещающее заявление, - возвращая ей усмешку, ответил Голд. – Я могу на это твердо рассчитывать?

Эмма со вздохом убрала руки.

- Думаю, да, - произнесла она, отводя взгляд. – Но все-таки не сегодня. Я предупреждала, что могу не вернуться ночевать, но…

- Но сейчас время близится к полдню, - закончил за нее Голд.

- Серьезно? – вскинулась Эмма. – Тогда мне надо…

- Тебе надо позавтракать, - мягко, но настойчиво направил ее в сторону стола Голд. – Я не могу отпустить тебя голодной. Тем более…

Он прервал сам себя, оборачиваясь к плите и переливая что-то оттуда в тарелку, которую после поставил перед девушкой.

- Тем более, что я обещал познакомить тебя с пориджем.

- Эмма, это поридж, поридж, это Эмма… - пробормотала та себе под нос, и Голд насмешливо фыркнул:

- Хочешь сказать, что ты находишься в Стране Чудес?

- Только ее тут не хватало, - отмахнулась Эмма. – Ладно, была не была! Давай свой поридж.

Тарелка была небольшой, а содержимое ее выглядело густым и жидким одновременно. Пока Эмма ее с подозрением разглядывала, Голд расположил рядом плошку поглубже. В ответ на вопросительный взгляд он пояснил:

- Зачерпываешь ложкой поридж, окунаешь сюда – и сразу в рот.

- А там что? – Эмма с не меньшим подозрением покосилась на плошку.

- Сливки. Ради тебя – с корицей, хотя вообще-то так не положено, - признался Голд. – Да ты попробуй, тебе понравится. В любом случае, тебя ждет еще яичница с беконом и тосты.

Подбодренная этим обещанием, Эмма все же последовала его указаниям. Вопреки ее опасениям, «овсянка» оказалась вовсе не гадким варевом, как в детских воспоминаниях. Напротив, ее мягкий, чуть ореховый вкус приятно ложился на язык и обволакивал желудок.

- Ну как? – поинтересовался Голд, ставя перед нею следующую тарелку: Эмма не успела даже заметить, как опустошила эту.

- Вкусно, - честно ответила она и тут же добавила: - Но ставлю на то, что вкусная она лишь потому, что готовил ее ты.

- Что ж, ценный комплимент, - Голд усмехнулся, и от уголков его глаз брызнули тонкие морщинки.

У Эммы, как раз поместившей в рот приличную порцию яичницы, что-то звякнуло в сердце. Ей не раз доводилось видеть улыбку Голда – ту, что растягивала лишь губы. Сегодня, кажется, в первый раз она увидела, как улыбаются его глаза. С трудом проглотив вставший в горле комок, Эмма пробормотала:

- Голд, мы…

Тот остановил ее жестом и поднялся, собирая со стола пустые тарелки.

- Доедай, - мягко попросил он, делая шаг в сторону раковины.

Несмотря на прекрасный вкус еды, Эмма прикончила завтрак с трудом. Последняя недодуманная мысль, которую не пустил в ее голову голод, наконец добралась до места назначения.

Что они будут делать дальше? Она была счастлива этой ночью, она с радостью повторила бы ее снова и снова… Но достаточно ли этого будет Голду? Он не раз уже демонстрировал ей свои старомодные взгляды и привычки, довольно ли ему будет ночных свиданий? И действительно ли этого будет довольно ей самой?

Эмма машинально поставила на стол опустевшую чашку из-под кофе, краем сознания сожалея, что это не что-нибудь покрепче – и в тот же момент Голд медленно опустился на соседний стул. Отставив в сторону трость, он сложил руки перед собой.

- Эмма, - очень мягко начал он. – Я бы не хотел, чтобы ты думала, что ты совершила ошибку…

- Я вовсе так не думаю, - перебила его Эмма. – Я пошла на это сознательно… и я благодарна тебе… за все.

Переждав ее вспышку, Голд как ни в чем не бывало продолжил:

- Я бы также не хотел, чтобы ты считала себя чем-то обязанной мне, - он сглотнул и, глядя на свои сцепленные пальцы, негромко добавил: - Никогда, ни за одну услугу я никого не принуждал… быть со мною. Это слишком дорогая цена, думаю, никто не был должен мне… настолько.

- Ну, кто из нас кого принуждал, это даже не вопрос, - Эмма насмешливо фыркнула. – В какой-то момент я даже показалась себе плейбоем, совращающим старшеклассницу.

Голд бросил на нее изумленный взгляд, и Эмма наконец осознала, что он действительно пытался извиниться. Запустив пальцы в свои кудри, она решительно тряхнула головой.

- Даже не думай об этом! – твердо заявила она. – Мы оба – взрослые, самостоятельные, независимые люди. Мы оба вправе делать то, что нам хочется, если это не преступает границы закона. И то, что мы были вместе…

Теплая ладонь мягко коснулась ее запястья. Эмма перевела взгляд от столешницы снова на Голда.

- Были вместе? – негромко уточнил он.

- Были, - повторила Эмма и со сжимающимся сердцем увидела, как гаснет огонек в шоколадно-карих глазах. – И будем – я, по крайней мере, очень на это надеюсь. Но я… давно не была ни в каких серьезных отношениях. Поэтому… дай мне немного времени, ладно?

Тонкая усмешка скривила губы Голда.

- Я умею ждать, - ответил он, подтверждая свое согласие. – Я буду ждать.