Удивлению Голда не было пределов.
- Генри? – не веря своим глазам, будто уточняя, произнес он вслух.
- Добрый вечер, мистер Голд! – Генри обернулся к нему и лучезарно улыбнулся. – С Рождеством вас!
- И тебя с Рождеством, - машинально ответил Голд. – Но что ты делаешь здесь в такое время?
Мальчик несколько секунд смотрел на него в искреннем недоумении, после чего пожал плечами.
- Поздравляю вас с Рождеством! – будто это само собой разумелось, пояснил он. Увидев, что Голда, похоже, этот ответ не удовлетворил, Генри продолжил: - Мама везла меня домой. Мама Регина, я хочу сказать. Мы с ней и с Нилом очень весело провели день, а с мамой Эммой и ба… мисс Бланшар и Дэвидом – вчерашний вечер. В общем, мы ехали – а у вас тут свет горит…
Генри немного сбился в своей речи, видимо, не зная, как сказать взрослому человеку, что пожалел его. Однако Голд и сам уже понял. «Занятная вещь – наследственность, - внезапно подумалось ему. – Десять лет его воспитывала Регина, и, казалось бы, у мальчика даже мыслей подобных возникнуть не могло. Но при этом у его родной матери потрясающий настрой спасать и утешать всех несчастных и обездоленных. Малейший толчок в отношениях – и воспитание перекрыто наследственностью…»
Вслух же Голд, ободряюще улыбнувшись, произнес:
- Ну, раз ты заглянул на огонек, то, может, чаю?
Генри энергично кивнул, радуясь этой поддержке. Не то чтобы он был голоден – от Регины голодным не уйдешь; но одиннадцать лет – это такой возраст, когда на предложение перекусить отказом не отвечают. Голд приглашающее махнул рукой, и Генри с готовностью нырнул в заднюю комнату, еще более заваленную вещами, нежели сам магазин.
Пока мистер Голд заваривал чай, Генри с интересом оглядывался по сторонам. Когда-то, когда Сторибрук еще был заколдован, мама строго настрого запрещала заходить в антикварную лавку. Генри не являлся образцом послушания, но этот запрет соблюдал. Возможно, потому, что хромого ростовщика в городе боялись все – не исключено, что и сама мадам мэр в том числе.
Сейчас же мальчик не видел в этом магазине ничего пугающего. Напротив, здесь находилось столько интересных и притягательных вещей, что только вежливость не позволяла распускать руки в попытке все потрогать и пощупать. Генри безумно хотелось, чтобы мистер Голд разрешил ему тут все облазить – но, наверное, пока он не вспомнит, что они родственники, ожидать подобного было бы бесполезно.
Голд разлил чай по чашкам, и Генри пристроился за небольшим, лишь слегка расчищенным от бесчисленных вещей столом.
- Так, кажется, у меня должно еще оставаться печенье… - Голд отчаянно пытался вспомнить, доела Эмма в прошлый раз купленные ею же сладости, или нет. Поить ребенка пустым чаем было бы крайне неловко, но запаса продуктов в лавке не имелось.
- О! – оживился Генри. – А у меня же торт с собой есть!
И уже откуда-то из глубин объемного пакета, притащенного с собой, вопросил:
- Вы любите клубничный?
Голд обреченно вздохнул. Ну разумеется, к нему не могли зайти просто так поздравить с Рождеством. Мальчик выдал себя, показав, что готовился к визиту, а вовсе не попал сюда случайно, как хотел изобразить.
- Ничего не имею против клубники, - все же заставив себя улыбнуться, ответил Голд. – но мне бы не хотелось обделять тебя. В моем возрасте сладкое уже не столь притягательно.
- Это вы просто маминого торта никогда не пробовали! – уверенно заявил Генри, доставая наконец из пакета искомое.
После его ковыряний торт выглядел уже не столь роскошно, как на столе у Регины, но ароматный запах выпечки полностью искупал эту небольшую погрешность.
- Да? – Голд даже слегка растерялся. – А я думал, что сэндвичи – это вершина ее способностей…
Генри рассмеялся.
- Это вы про маму Эмму сейчас, - все еще улыбаясь, пояснил он. – мисс Бланшар пыталась ее научить, и Дэвид тоже – но у них пока плохо получается. А мама Регина очень хорошо готовит, особенно сладости!
Голд мысленно обругал себя. Ведь Генри же упоминал, что возвращается от Регины – с чего он взял, что торт, пусть даже гипотетически, могла испечь Эмма? «Потому что ты только о ней и думаешь», - ехидно подколол внутренний голос, и Голд вынужден был согласиться сам с собой.
Генри оказался прав, и Голд по достоинству оценил кулинарные таланты Регины. Ему самому десерты не слишком удавались – впрочем, возможно, он просто никогда особо и не пытался их приготовить. А у Регины торт вышел просто отменным: вкусным, но не тяжелым, сладким, но без приторности. Пожалуй, если бы их отношения были хоть немного теплее, Голд не удержался бы и спросил у мадам мэр рецепт: Эмме этот торт тоже наверняка бы понравился.
Некоторое время прошло в тишине. Голд не торопил Генри, сочтя что тот сам скажет, зачем он пришел. Мальчик же то и дело бросал быстрые взгляды из-под ресниц, то ли пытаясь подобрать нужную формулировку, то ли выбирая подходящий момент.
Наконец Генри решился.
- Мистер Голд, - начал он, и ростовщик медленно поднял на него взгляд. – Я хотел… Я… в общем, я так и не поблагодарил вас… за то, что спасли меня тогда.
Голд несколько секунд просто смотрел на него, не зная даже, что сказать. В жизни его благодарили редко – так редко, что все разы можно было смело пересчитать по пальцам одной руки.
- Ну что ты, - наконец нашелся он. – Я не сделал ничего особенного…
- Но вы догнали их! – возразил Генри. – И приказали перегородить дорогу ради меня! И… и вас даже ранили…
Мистер Голд покачал головой, ощущая укол смущения.
- Генри, - медленно подбирая слова, произнес он. – Защищать ребенка – это естественная реакция для взрослого. Я понимаю, обо мне ты наверняка слышал много нелицеприятного – и, признаюсь, далеко не все из этого неправда – но даже я не являюсь монстром настолько, чтобы оставить в беде ребенка.
- Вы не монстр, - глядя ему прямо в глаза заявил Генри. – Не чудовище и не зверь!
Голд напряженно рассмеялся.
- Отчего же… Даже звери защищают своих детенышей. А многие виды – и не только своих.
Генри пожал плечами.
- Ну, если вам так нравится… - протянул он, по-прежнему не отводя взгляда.
- Нравится что? – переспросил Голд осторожно.
- Изображать чудовище, - пояснил Генри. – В смысле, это действительно выглядит круто, особенно, когда надо с кем-нибудь справиться – как вы тогда с этой теткой из Департамента. Просто…
Он слегка замялся, но то, что мистер Голд его не прервал, придало ему уверенности.
- Просто главное, чтобы вы сами помнили, что вы не на самом деле такой, - и торопливо, будто боясь передумать, добавил: - Это как мама, мама Регина: ее ведь тоже боятся и… ну, не очень-то любят. Но она и хорошей тоже бывает, правда!
- Генри, - Голд все-таки решился вклиниться в эту не очень связную, но пламенную речь. – Ты помнишь, что я тебе говорил о выборе?
- Помню, - слегка насупился мальчик. – И я хочу остаться с Эммой. Но Регина – тоже хорошая… когда помнит об этом.
- Видишь ли, - помолчав немного, произнес мистер Голд. – Совсем хороших или совсем плохих людей в мире не бывает. В ком-то больше хороших черт, в ком-то – плохих, и в зависимости от ситуаций проявляются те или иные. Жизнь не делится только на добро и зло, так только в сказках бывает.
Генри машинально гонял по блюдцу последний малюсенький кусок торта, а Голд подумал о том, что давно уже собирался намекнуть Эмме, что мальчику пора бы вырастать из сказок. Нет, конечно, хорошо, что он читает хоть что-то – сейчас это, увы, такая редкость. И хорошо, что воспринимает книгу с должным уважением. Однако в одиннадцать лет полностью сосредотачиваться на сказках… несколько неуместно. В таком возрасте думают о приключениях и странствиях, и спутники мальчишек – Жюль Верн и Вальтер Скотт, Марк Твен и Конан Дойль. А если сердцу Генри все-таки больше милы волшебные истории, то самое время открыть для себя Толкиена или Льюиса… или Ле Гуин и Желязны. А может, настала пора познакомиться с Шекли или Асприном?
Это было, разумеется, не его, Голда, дело. Но Эмма, с одной стороны, не имевшая никакого родительского опыта, а с другой – и сама не знавшая толком родительской заботы, вряд ли могла стать для сына подходящим советчиком. Кто-то же должен был предпринять в сложившейся ситуации хоть что-то! Регина, разумеется, запустила ситуацию, однако Голд не считал дело непоправимым. Пытаться решить проблему властным давлением стало бы фатальной ошибкой: на своем печальном опыте он знал, как болезненно воспринимают подростки любые попытки вмешаться в их собственный мир. Но начать работу мягко и деликатно – это стоило попробовать. Те же горячность и категоричность, которые мешали подросткам согласиться на навязываемое действие, не дали бы заметить обходного маневра.
Именно этой целью задался Голд некоторое время назад. Его беспокоила и Эмма, которой предстояло строить отношения с сыном, и сам Генри, который оказался в столь сложных отношениях со многими людьми. Голду даже иногда казалось, что мальчик цепляется за сказки, как за образ детства: ребенок, не желающий вырастать и становиться частью такого жестокого взрослого мира. И Регину, отчаянно цеплявшуюся за Генри, и Эмму, не заставшую детства своего сына, такое положение вещей, скорее всего, подсознательно устраивало.
Но вот только для Генри, если дать затянуться всем этим играм, дело могло закончится отнюдь не хорошо.
- А кстати, о сказках! – решительно меняя тему, вновь заговорил Голд. – На самом деле, весьма удачно, что ты ко мне зашел.
Генри поднял взгляд от окончательно раскрошенного кусочка и посмотрел на деда с недоверием. Тот улыбнулся ему: мягко и нешироко.
- В каком-то смысле, ты прав: мы действительно пережили вместе очень многое. И я даже не про ту гонку и не про ту несчастную пулю – поверь, там не из-за чего было беспокоиться. Я про тот процесс, где нам всем пришлось заглянуть вглубь себя и обдумать очень разные вопросы. Поверь моему опыту: подобное сближает посильнее любых иных отношений.
- Даже родственных? – Генри даже подался вперед.
- Ну, это смотря какие родственники, - Голд покачал головой. – К тому же родных нам дает судьба, а друзей мы выбираем сами. За второе, естественно, и ответственность больше, ты так не думаешь?
Генри действительно задумался.
- Все мои друзья – это мои родственники, - сделал он неутешительный вывод. – Ну… так или иначе.
Мистер Голд чуть слышно вздохнул. Это тоже являлось одной из проблем в жизни ребенка.
- А как же я? – произнес он вслух. – Думаю, после всего мы уже можем называться друзьями?
Голд внимательно следил за лицом мальчика, и готов был поклясться, что тот отчаянно хотел что-то сказать – и лишь буквально в самый последний момент проглотил рвущиеся наружу слова.
- Конечно, вы же меня спасли, - наконец с трудом справился с собой Генри, однако Голд видел, что сказал он вовсе не то, что хотел. – Во всех историях после такого всегда становятся друзьями.
- Ну тогда, - заключил Голд, - как другу, я имею право сделать тебе подарок. Как раз думал, как бы его тебе передать – и ты, будто в ответ на мои мысли, сам зашел ко мне.
Вопрос о подарке Генри перед мистером Голдом встал едва ли не раньше, чем вопрос о подарке Эмме: возможно, потому, что взрослым он подарки не делал никогда, а мысль о том, что близкому ребенку на праздник обязательно надо что-то подарить, все эти годы жила где-то в глубине его сознания. Но даже эта убежденность не отменяла проблемы выбора. Существует масса вещей, которые можно подарить одиннадцатилетнему пацану – однако Голд слишком мало знал Генри лично, чтобы выбирать. Дело к тому же усложнялось тем, что в таком возрасте большинство подарков делятся на те, которые радуют ребенка, но приводят в ужас родителей – или же одобряются родителями, но наводят скуку на детей. Неплохим вариантом казался велосипед – Голд видел Генри либо в машине одной из матерей, либо пешком; однако учитывая, что на дворе стоял декабрь, такому подарку пришлось бы пылиться в гараже еще несколько месяцев.
Решение пришло, когда Голд уже несколько устало просматривал интернет-каталоги. Он не слишком любил делать заказ через интернет: опытному антиквару не нравилось, что он не может заранее посмотреть и пощупать вещь – но выбора не было. Не мог же он ходить по Сторибруку и прилюдно искать подарок ребенку, это стало бы открытым объявлением их с Эммой отношений. Поэтому компьютеру, обычно скромно пылившемуся в углу стола домашнего кабинета Голда, на этот раз пришлось поработать. И, как оказалось, не напрасно: в Сторибруке такую вещь найти бы не удалось.
Мистер Голд сделал знак Генри оставаться на месте и отошел к рабочему столу. Вернулся он с темно-синим пакетом – и ненадолго замер. Большие карие глаза, уставившиеся на него с неподдельным любопытством, показались вдруг настолько знакомыми, что у Голда на мгновение закружилась голова. Его Бей тоже так смотрел – в тот короткий период после нищеты, но до молчаливого бойкота, когда Голд уже мог делать ему подарки, а Бей еще мог им по-настоящему радоваться.
Генри принял из рук Голда пакет и уже почти заглянул в него, когда сообразил:
- Ой… но я же ничего не подарил вам…
Его глаза продолжали косить в сторону пакета, и было очевидно, что мальчику очень интересно, до какого же подарка мог додуматься нелюдимый мистер Голд, однако воспитание сдерживало его порывы.
- Ты подарил мне приятный вечер, - не сдержал улыбки Голд. – И угостил очень вкусным тортом. Так что открывай, не стесняйся!
Послушавшись, Генри сунул руку в пакет. Коробочка, извлеченная оттуда, была не слишком большой, но достаточно увесистой. На темном, почти черном фоне поблескивали бесчисленные серебристые звезды.
- Что это? – поставив ее на стол и рассматривая со всех сторон, спросил Генри.
- Домашний планетарий, - ответил Голд. – Хочешь взглянуть?
Мальчик кивнул. Голд аккуратно вынул устройство из коробки и включил в сеть. Погасив верхний свет, он нажал на кнопку, и Генри показалось, что потолок над ними растворился, оставив лишь безбрежное звездное небо.
Впрочем, такого неба Генри не видел никогда. В Сторибруке, находящемся вдалеке от больших городов и масштабных производств, воздух был довольно чистым, и небо, особенно в морозные ночи, просматривалось неплохо. Но так четко и так ярко бесчисленные звезды Генри увидел впервые.
- Круто! – завороженно выпалил он, скользя взглядом за сияющим узором.
- Звезды действительно очень красивы, - голос Голда прозвучал непривычно мягко. – И недаром люди в самые разные эпохи придумывали легенды о них. Звезды всегда были рядом с человеком – небо распростерто и над властителями, и над распоследними бедняками. Но при этом они недоступны в своем чарующем блеске. Поэтому люди веками смотрели на них… и мечтали.
Зажегся свет, и Генри вздрогнул, расставаясь с чудесным видением.
- Уже поздно, - все так же мягко произнес мистер Голд. – Боюсь, я непозволительно задержал тебя. Там в пакете есть еще книга – «Легенды и загадки звездного неба», почитай, если будет интересно. А сейчас я, пожалуй, лучше сам тебя довезу до дома, пока Эм… мисс Свон не поставила на уши весь Сторибрук.
Книгу Голд тоже подбирал с умыслом: она начиналась греческими легендами про созвездия, а заканчивалась рассказом про то, как человек вышел в космос. Не слишком сложная для ребенка, написанная живым языком и содержащая множество цветных картинок – по предположению Голда, она вполне могла увлечь не хуже любых сказок.
Мистер Голд помог Генри дотащить до своей машины его прибавившие в объеме и весе подарки и сел за руль. Черный кадиллак бесшумно заскользил по вечернему городу.
Подъезжая к дому мисс Бланшар, Голд невольно покосился на пакеты. Навешивать все на ребенка было бы слишком жестоко, но подниматься на последний этаж, да еще и с грузом, ему тоже не хотелось. Но еще больше, признавался он себе, после приятно проведенного дня ему совершенно не хотелось видеть никого из посторонних. Поэтому Голд достал телефон и набрал номер Эммы.
- Голд, - моментально ответила она. – Мне некогда, у нас Генри пропал.
Мистер Голд хотел сказать, что Генри сидит рядом, но ему не дали вставить ни слова.
- Звоню Регине – абонент недоступен, звоню Нилу – не берет трубку. Не дай бог они куда-то свалили!..
- Эмма! – наконец Голду удалось прорваться в ее монолог. – Генри со мною.
- А… а ты где? – с трудом перестраиваясь, уточнила Эмма.
- У вашего дома, у самого подъезда, - пояснил Голд. – У твоего чада столько подарков, что, боюсь, один он до квартиры не доберется. Выйди, помоги ему.
В ухо ему прилетело нечто непечатное, и трубку бросили. Буквально через минуту дверь подъезда с грохотом распахнулась, и Эмма в куртке нараспашку подлетела к машине. Голд едва успел вылезти ей навстречу.
- Спокойно, спокойно, - чуть слышно произнес он. – Все живы, и ничего страшного не случилось.
- А то, что я чуть с ума не сошла, обрывая телефон, уже никого не волнует? – Эмма не настроена была на добродушный диалог. – Что Генри вообще у тебя делал?
- Поздравлял с Рождеством, - уголком рта усмехнулся Голд. – Добрый мальчик пожалел старого одинокого человека и даже угостил тортом.
Эмма не спешила успокаиваться.
- Но меня-то почему никто не предупредил?! – возмутилась она.
Голд развел руками.
- Ну, Регина, видимо, думала, что тебя предупрежу я, а я, признаться, не привык ложиться раньше полуночи, и не обратил внимания на то, что для Генри уже поздновато.
- Мам, мне мистер Голд такую классную штуку подарил! – вмешался в разговор Генри, которому удалось наконец вытащить из кадиллака все свои подарки. – Пойдем, покажу!
- Ничего ж себе! – Эмма, позабыв о своих претензиях, подхватила пакеты. – Генри, тебя что, весь Сторибрук одаривал?
- В основном Регина, - честно пояснил мальчик. – Но Нил и мистер Голд тоже участвовали.
- Ну тогда молись, чтобы в квартире Мэри Маргарет это все поместилось! – заявила Эмма, разворачиваясь обратно к дому.
Она бросила на Голда косой взгляд, жалея, что при сыне не может поцеловать его на прощание, но тот лишь понимающе улыбнулся, одновременно махнув Генри.
Когда мать с сыном скрылись за дверью, Голд снова сел в машину. Выруливая на Мэйн-стрит, он подумал, что у него есть еще одно дело, которым следовало заняться в ближайшее время.