- Привет, красотка!

Лейси брезгливо поморщилась. Неужели эти уроды так никогда и не запомнят, что не надо лезть к девушке, когда цель той – просто спокойно выпить? Если бы она хотела иметь что-то на этот вечер, она сама дала бы знак. Казалось бы, единственный бар на весь город, вся местная публика давным-давно друг друга знает – но ведь нет, всегда находятся самодовольные рожи, считающие себя неотразимыми и нахрапом рвущиеся туда, где им не рады.

Лейси чуть обернулась, чтобы удобнее обругать нахала, и даже успела произнести начало фразы, посылающей далеко и надолго, когда сообразила, что эту «самодовольную рожу» она видит впервые.

«Рожа», следовало признать, оказалась достаточно смазливой. Не то чтобы во вкусе самой Лейси, но если оценивать беспристрастно… Одни ярко-голубые глаза чего стоили!

И все-таки в этот вечер Лейси не была настроена ни на какие отношения. Бойко закончив красноречивый посыл, она почти вернулась к своему стакану, однако незнакомец перехватил ее руку.

- Эй, не так быстро, красавица! – заявил он, придвигаясь ближе. – У меня к тебе есть разговор.

- Сочувствую, - Лейси попыталась вырваться, однако, к ее неприятному удивлению, хватка незнакомца оказалась действительно цепкой. – Ибо у меня с тобой разговаривать настроения нет.

- Вот ты, значит, какая стала, - голубые глаза рассматривали ее с, казалось бы, совершенно искренним удивлением. – И как, крокодилу нравится?

- Да почем мне знать, что нравится твоим сородичам, - фыркнула Лейси. – Руки убрал!..

- Руку, радость моя, только одну руку, - осклабился незнакомец, и только тут девушка осознала, что из рукава левой руки не видно ладони.

«Вот черт, - в раздражении подумала Лейси. - Что ж мне так везет на калек? То хромой, то безрукий…»

- Если ты думаешь, что твоя инвалидность помешает мне двинуть тебе по морде, ты сильно заблуждаешься, - отрезала она, предприняв очередную попытку вырваться.

- Да посиди ты смирно! – к ее удивлению возмутился однорукий нахал. – Я с тобой просто поговорить хочу!

- Ага, знаю я такие разговоры, - хмыкнула Лейси. – Заканчиваются они все одинаково: «Детка, пойдем со мной!»

- Ну, начнем с того, что вести мне тебя некуда, - губы незнакомца растянулись в невеселой усмешке. – Да и трахаться с тобой, если ты на это намекаешь, я не собираюсь.

Лейси смерила его подозрительным взглядом. Если он врал, то умудрялся делать это весьма убедительно: в его глазах она не приметила слишком хорошо знакомого масляного блеска, наоборот, незнакомец смотрел с расчетливым деловым прищуром; если же говорил правду – то это было почти оскорбительно, ибо Лейси привыкла, что все мужчины, по крайней мере, посещавшие заведения, подобные «Кроличьей норе», ее хотели.

- О’кей, - произнесла она наконец. – Будем считать, что ты меня убедил. Давай, рассказывай, что там у тебя наболело так сильно, что ты желаешь мне выплакаться.

Конечно, маленькая палата на подземном этаже городской больницы была не столь отвратительна, как тюремная камера. Крюку довелось побывать в настоящих застенках – и даже не в одном мире – так что стерильная комнатка с трехразовой кормежкой на их фоне могла бы выглядеть даже выигрышно. Если бы не одно «но».

Киллиана Джонса не слишком заботил вопрос комфорта. Нет, разумеется, он ценил хорошую еду, доброе вино, драгоценное оружие и красивую одежду – но при необходимости он мог обойтись и без них. Однако без чего обойтись было совершенно невозможно, так это без свободы. Крюк чувствовал себя в нестерпимой тесноте, будучи запертым в четырех стенах. Он не страдал клаустрофобией на физическом уровне, однако ненавидел свою аккуратную камеру точно так же, как и прежде каменные мешки, полные нечистот и крыс.

Первые дни заточения прошли в пелене ярости. Крюк разрывался от желания поквитаться со всеми: с Региной, которая так подставила его, со Свон, которая, как всегда не к месту, влезла со своими «законами», с этим докторишкой, позволившему впихнуть им его сюда, в это недоподземелье… Но больше всего ему хотелось добраться уже до ненавистного крокодила, который опять умудрился – на этом месте Крюк неизменно скрипел зубами – одержать над ним верх.

Постепенно горячечная злость затихала, уступая место усталой ненависти. Никому из тех, кто оставался там, снаружи, и в голову не приходило хоть чем-то занимать узников, и потому Крюк остался предоставлен лишь собственным мыслям.

С того момента, как в его жизни появился крокодил, все пошло наперекосяк. А все эти бесконечные бабы с их придурями лишь усугубляли и без того мерзкую ситуацию. Каждая морочила ему голову, заставляя раз за разом исполнять свои поручения – в то время как он сам ни на шаг не приблизился к своей мести.

Месть…

Всего-то хорошего у Киллиана Джонса в жизни и было: любимый корабль, любимая женщина – и месть за любимую женщину. Без последнего, возможно, он и смог бы обойтись, но Милу уже не вернешь. А другой такой женщины ни в одном из миров никогда не найти: просто нет второй такой. Она была не только возлюбленной – мало ли их прошло через постель бравого капитана? Она стала настоящим другом, соратником… Воистину его вторым «Я». Если он смотрел вдаль, то она видела то, на что был устремлен его взор. Если он начинал фразу – она могла ее закончить, ибо думала так же, как и он. Джонс только диву давался, как быстро Мила освоилась на корабле, научилась управляться с ним и даже читать навигационные карты. Будто и не родилась она в глухой деревушке, будто и не ей судьба предназначала быть женой и матерью и вести скудное хозяйство…

Однако тоска заняла у Джонса еще меньше времени, нежели бессильная злость. Из любых неприятностей надо первым делом выбираться: это он знал отлично, иначе не был бы до сих пор живым пиратом. Совершенных тюрем не существует, тем более в этом чистеньком и прилизанном мире. Если не удается один способ побега – рано или поздно удастся другой.

И случай подвернулся. Было большой неосторожностью доставлять арестантам еду посредством совсем молоденькой медсестры. Конечно, контейнеры передавались сквозь небольшое окошко, и прямого контакта почти не происходило… Но Крюк не сомневался в своем обаянии – и оно не подвело его. Правда, два долгих месяца ушло на то, чтобы действительно полностью охмурить девицу, но в один прекрасный вечер она все-таки поддалась соблазну – и раздобыла ключи, чтобы, отворив дверь, оказаться в мужских объятиях.

Справиться с девчонкой оказалось совсем несложно, даже с одной рукой. Крюк заткнул медсестре рот кляпом, а дверь аккуратно запер. Какое-то время до того, как его хватятся, пройдет – и Джонс надеялся, что этой форы ему будет достаточно.

У Крюка имелся один маленький секрет. Ввязавшись в ту авантюру с Региной и приезжими, он, как истинный пират, не позабыл и о собственной выгоде. Большую часть бобов Тамара уничтожила, меньшую – забрала с собой… Однако кое-что перепало и на долю Крюка, незаметно сунувшего к себе в карман несколько штук.

Ночной Сторибрук спал, и никто не встал на пути Крюка, торопливо добиравшегося до порта. Не составило труда и найти любимый корабль. Киллиан Джонс не то чтобы отказывался от своей мести – просто вынужден был признать, что здесь и сейчас вести борьбу против всего города он не в силах. Свон явственно дала понять, что они с родителями считают Румпельштильцхена своей семьей – и что будут стоять на его защите. Регина – союзник ненадежный, с охотой пользующийся услугами, но так ни разу и не оказавший помощи. Все остальные в городе крокодила хоть и ненавидели, но боялись – зато любили своего шерифа, которому с радостью сдадут приблудного пирата, как только на него наткнутся.

Так что, по здравому размышлению, следовало убраться из этого городишки. По крайней мере, на время. Бобов у Крюка было несколько: накопив сил и, возможно, найдя способ справиться с Темным, он всегда мог вернуться. Глупо биться лбом о стенку. Он ждал мести почти триста лет – может позволить себе подождать и еще немного.

Крюк был готов выйти в море. Однако перед отплытием следовало проверить корабль на исправность: именно ему, старому другу, придется доверить свою жизнь. Как знать, когда и какой еще порт сможет их принять? Капитан тщательно исследовал каждый фут своего сокровища. Кое-где сохранились приметы чужого присутствия: компания, возвращавшаяся на его корабле из Нью-Йорка, не слишком-то озаботилась прибрать за собой.

Однако следующее открытие перечеркнуло собой ворчливую брезгливость. Похоже, присутствие в мире без магии плачевно повлияло на состояние парусов: нет, они по-прежнему были крепки и упруги, однако бездушный ветер сдул те крупицы волшебства, которые делали этот корабль особенным.

На парусах больше не было пыльцы фей.

В первый момент это показалось катастрофой. Конечно, можно было рискнуть и выйти в море так. Однако Крюк отлично помнил, какое это испытание для корабля: нырнуть в воронку между мирами… а главное – каково потом выходить из нее. Это не человеку выпасть, пару раз перекувырнуться и подняться на ноги – тут конструкция посложнее. Из этого-то мира Крюк улизнет – а вот вынырнет ли в другом в целости и сохранности?

Усилием воли он убедил себя, что отчаиваться рано. В мире без магии все-таки существовал волшебный городок – и именно в нем Крюк сейчас находился. Здесь были феи, а значит, существовала и их пыльца. Правда, как отнимать пыльцу у фей, он не знал – обычно он ее покупал или выменивал у торговцев. Однако на самый крайний случай был еще и Темный, у которого в закромах наверняка завалялась склянка-другая с ценным ингредиентом.

И опять все упиралось в Темного. Крюк, понимая, что особого выбора у него нет, из порта направился в сторону антикварной лавки: если судьба улыбнется ему хотя бы краешком своих капризных губ, то пыльцу удастся найти там, а без визита в особняк обойтись.

Однако попавшаяся на пути ярко сияющая вывеска ночного бара отвлекла на себя внимание несчастливого пирата. Крюк подумал, что немного выпить перед рискованной операцией будет совсем неплохо. И, кажется, именно это решение стало для него действительно удачным: среди людей у барной стойки он цепким взглядом выхватил фигурку истинной любви крокодила.

Если бы Лейси впоследствии кто-нибудь спросил, как так получилось, что она разговорилась с незнакомцем, она бросила бы лишь: «Выпила лишнего». Разумеется, это было бы правдой – но не правдивее того, что впервые в жизни она встретила человека, который действительно ее выслушал.

Лейси достаточно рано поняла, что ее мечты никого не волнуют. Родители звали ее своей фантазеркой и лишь улыбались, когда она взахлеб пересказывала прочитанные книжки. Гастон сразу дал понять, что все эти сказки и приключения – забавы для малышей, и лично он считает, что в реальной жизни всему этому не место. Даже мистер Голд, который, казалось бы, готов был слушать ее, больше кивал в такт ее голосу, нежели действительно вникал в рассуждения.

Стоило незнакомцу упомянуть, что он моряк, приехал в Сторибрук ненадолго и скоро снова отбывает, как Лейси, нервно сжимая свой почти пустой стакан, выпалила ему про свою мечту увидеть мир. Это было очень-очень глупо: никто из тех, кого она считала близкими, не понимал ее – так с чего бы понять совершенно чужому человеку? Будь Лейси хоть немного трезвее, она промолчала бы, как давно уже научилась молчать о сокровенном. Однако следовало признать: Лейси действительно «выпила лишнего».

- Я так хотела бы уехать отсюда! – произнесла она, глядя прямо в глаза человеку, которого видела в первый раз в жизни. – Тут душно, я задыхаюсь!..

«Тут душно, я задыхаюсь!..»

Крюк вздрогнул, когда в шумном баре, так похожим на развеселую таверну, эхом прозвучал такой до боли любимый голос. Именно эти слова, вырывая их из сердца, бросила ему гордая Мила.

Он еще раз оценивающе посмотрел на девицу перед собой. Разумеется, ничего общего. Нет, конечно, у нее тоже голубые глаза, и темные волосы, и аппетитная грудь под дерзким декольте… Но этой девочке следовало изрядно подрасти, чтобы достичь той высокой планки, которую шутя перешагнула Мила. И пусть эта малышка – принцесса по рождению, однако Мила была королевой по самой своей сути.

И все-таки…

И все-таки это был уже план. Кусочки мозаики сложились в голове Крюка. Его столько раз использовали – отчего бы не пойти тем же путем? Зачем самому совать голову в пасть крокодилу, когда есть та, что умеет с ним управляться? Он ей наскучил? Отлично! Она желает от него сбежать? Тем лучше! Вот только прежде, чем уехать на корабле Киллиана Джонса, претенденту следовало доказать свою полезность.

В конце концов, это ведь и в ее интересах – пережить переход между мирами!

* * *

Лейси стояла перед лавкой мистера Голда и чувствовала себя очень глупо. Прошлый вечер она помнила на диво хорошо, так что списать все на хмельной угар не получалось. К ней действительно уже почти перед уходом подсел смазливый парень с пронзительно голубыми глазами… и они в самом деле практически договорились уехать из этого чертова городишки вместе.

Вот только условие тот парень поставил дурацкое. Лейси поняла бы, если бы он потребовал с нее денег за проезд. Или, скажем, предложил спать с ним всю дорогу. Но – нет. Это «ночное видение» в лучших традициях сказочных историй велел ей принести пыльцу фей – и даже подсказал, что взять ее можно у мистера Голда.

Утром Лейси была уже трезвой. Любить истории и верить в них – это совершенно разные вещи, и Лейси вовсе не была сумасшедшей, как ей пытались доказать в той больничке. Однако она уже побывала на пристани и видела старинный парусный корабль, стоящий чуть в сторонке от рыбацких баркасов. Жажда сделать со своей жизнью хоть что-то мучительно заныла в самом сердце. Лейси совершит глупость – пусть. Куда хуже будет, если она проявит благоразумие, а потом долгими ночами станет думать про то, что упустила свой последний шанс. Потому что, пожалуй, последние шансы такие и есть: непредсказуемые, нелепые и невозможные.

Собравшись с духом, Лейси решительно толкнула входную дверь. Разумеется, магазинчик пустовал: сколько она помнила, тут никогда не толпились покупатели. Собственно, тут, кажется, вообще никто ничего не покупал: люди заходили изредка, но только для того, чтобы заключить с мистером Голдом какую-нибудь сделку, но никогда и ничего не уносили отсюда.

На звонок колокольчика из подсобки появился хозяин, удостоивший ее удивленного взгляда. Лейси и сама понимала, как странно смотрится среди этого осколка старины в своей мини-юбке и на высоченных каблуках.

- Опять вы? – Голд нахмурился. – Какого черта вы здесь делаете?

- Мистер Голд, вы не узнаете меня? – Лейси чуть приподняла бровь, заставляя себя подойти немного ближе.

Несколько секунд ростовщик смотрел на нее в легком недоумении – но потом оно сменилось бесконечным изумлением.

- Вы?! – произнес он еще раз уже другим тоном. – Мисс Френч? Вы?..

Он растерянно сморгнул, будто не веря своим глазам, и Лейси довольно улыбнулась. Все-таки приятно оказывать на людей ошеломляющее впечатление.

- Однако, я думал, что вы… - начал было тем временем Голд, но тут же покачал головой, перебивая сам себя. – Что ж, да, хорошо. Тем лучше.

Лейси не понимала, о чем он – впрочем, она уже давно привыкла, что с ним всегда так. Голд то и дело выдавал какие-то странные мысли – странные настолько, что Лейси иногда удивлялась, почему в психушке держали ее, а не его.

- Что ж, мисс Френч, - произнес Голд уже немного тверже, однако в его голосе сохранялась легкая недоверчивость, будто он все еще никак не мог соотнести увиденное со своей памятью. – Чем могу быть полезен?

- Мне нужно купить у вас кое-что, - радуясь, что он сразу перешел к делу, а не начал выяснять отношения, ответила Лейси.

- Да? И что же… - Голд сделал небольшую паузу, обводя взглядом свою лавку, - могло заинтересовать такую девушку, как Вы, в таком магазине, как мой?

Лейси на мгновение зажмурилась, а потом, набрав в легкие побольше воздуха, отбарабанила:

- Мне нужна пыльца фей!

- Что, простите? – Голд на мгновение снова выглядел совершенно ошарашенным, но после нахмурился. – Что за чушь вы несете?

- Мне нужна пыльца фей, - чувствуя себя законченной дурой, повторила Лейси. – Мне сказали, что у вас ее можно достать.

- Очень интересно, и кто же вас направил ко мне с таким… гхм… специфическим заданием? – Голд продолжал хмуриться. – Знаете ли, мисс Френч, я не люблю шуток, тем более таких… неумных.

Лейси с каждым мгновением ощущала себя все более и более неловко, но отступать сейчас, когда самую большую глупость она уже ляпнула, было уже поздно.

- Ну, может, она так образно называется, - ухватилась Лейси за нелепое оправдание. – Мне сказали, что это такой мелкий-мелкий порошок, розовато-сиреневый с серебристыми искорками…

Мистер Голд уже открыл рот, чтобы велеть ей не отрывать серьезного человека от дел, но внезапно снова сомкнул уста. Он постоял немного, глядя куда-то в пустоту перед собой, а потом повернулся к Лейси спиной. Ничего не говоря, он скрылся в подсобке и некоторое время чем-то приглушенно шумел там. В конце концов он вернулся, неся с собой какой-то предмет.

На прилавке перед носом Лейси встали старинные песочные часы – вот только вместо песка в них серебристо переливался бледно-сиреневый порошок. Переплетения, поддерживающие часы, были выполнены в виде миниатюрных фей.

- Оно? – поинтересовался Голд, следя за реакцией своей неожиданной клиентки.

- Мда… пожалуй, - кивнула та, с неудовольствием прикидывая, что такая вещица просто не может быть дешевой. – Сколько вы за нее хотите?

Мистер Голд в задумчивости постучал пальцами по прилавку. Лейси уже приготовилась к тому, что сейчас он озвучит астрономическую цифру, но, к ее удивлению, он произнес совсем другое:

- Давайте так, мисс Френч. Глядя на вас, я примерно представляю себе ваше финансовое состояние, и потому понимаю, что эти часы вы себе позволить не сможете. Однако мне было бы интересно узнать ответ на один мой вопрос – честный ответ, учтите это! Я человек достаточно обеспеченный, чтобы отдать вам то, что вы хотите, за подобную цену. Вы согласны?

Лейси пожала плечами. У нее не было секретов – по крайней мере, таких, которые стоило бы скрывать до последнего.

- Согласна, разумеется, - заявила она. – Спрашивайте.

Голд помолчал еще немного, будто не совсем был уверен, хочет ли он знать ответ, но потом все же спросил:

- Семь лет назад… Помните, когда вы еще работали у меня? Зачем вы меня поцеловали?

Лейси уставилась на него в легком недоумении. И это все, что он желал узнать? Округлые плечики снова небрежно передернулись.

- Я думала, что смогу сделать вас счастливым. Думала, что смогу подарить вам любовь – честное слово, мне в тот миг показалось, что я действительно смогу полюбить вас, - Лейси замялась, не зная, стоит ли продолжать, однако не смогла удержаться: - Но вы просто не захотели быть счастливым. Я сначала думала, что вы эгоист, только себя и любите – а потом поняла: вы и себя-то самого не любите. И людей вокруг ненавидите именно потому, что ненавидите себя. Возвели вокруг… мавзолей какой-то. Никогда никто вас не полюбит, пока вы сами себя не полюбите. Вот.

«Теперь он мне точно этот разнесчастный порошок не отдаст», - подумала Лейси в тот момент, когда выпалила свою тираду. В который раз она прокляла себя за то, что опять не сумела смолчать тогда, когда стоило бы это сделать – но прошлого уже не воротишь.

Однако Голд, даже не изменившись в лице, кивнул каким-то своим мыслям, и неторопливо пододвинул к ней часы. Все еще не веря в удачу, девушка взяла их в руки – тяжелые! – и, пробормотав слова прощания, пошла к выходу. Лейси уже тянула на себя дверь, когда за ее спиной раздалось настолько негромкие слова, что она не поручилась бы, что они ей не послышались:

- Спасибо… Лейси.