Мистер Голд медленно, чуть дрогнувшей рукой повесил трубку. Вэйл был непривычно корректен, без свойственных ему ерничаний и скрытого противостояния. Он сообщил то, что обещал не говорить – но то, что счел нужным сказать. Ибо – как он там выразился? – вопрос относился к разряду тех, которые следует решать вдвоем…

Голд раздраженно поморщился. Какое ему, собственно, дело до того, как именно Вэйл донес до него информацию, если на самом деле единственно важной являлась лишь она. Голд понимал это – как понимал и то, что здесь и сейчас просто не может заставить себя сконцентрироваться. Ему, всегда предпочитавшему замкнутые пространства, стало почти душно.

Распахнув заднюю дверь, мистер Голд несколько минут стоял на пороге, просто пытаясь отдышаться. Все становилось на свои места: и частые смены настроения у Эммы в последнее время, и ее усталый вид, и повышенная чувствительность… Эта женщина – эта прекрасная во всех смыслах женщина – ждет ребенка. И, зная ее, можно не сомневаться: ждет от него, от Голда.

Февральский воздух, радостно ворвавшийся в открытую дверь, быстро выстуживал подсобную комнату, однако Голд едва замечал это. В его голове, мешаясь и сталкиваясь, мысли метались, как в лихорадке. Возможности и проблемы мельтешили, ежесекундно тасуясь, будто карточная колода в руках шулера, и мистеру Голду, жадно хватавшему морозный воздух, никак не удавалось уцепиться хоть за какой-нибудь образ.

Вэйл божился, что Эмма решила оставить ребенка. Впрочем, убеждал себя Голд, с этой стороны вряд ли приходилось ждать настоящей опасности: Эмма привязалась к сыну, которого оставила одиннадцать лет назад – и совершенно точно не должна даже допускать мысли о лишении жизни второго ребенка. Это было логично и вполне соответствовало характеру Эммы Свон, но бешено колотящееся сердце оказалось не так-то просто успокоить.

Куда более актуальный вопрос – что же они теперь будут делать дальше.

Для себя Голд многое решил еще в тот день, когда после их самой первой ночи Эмма уходила из его дома, а он смотрел ей вслед. Передумать пришлось немало, но в конце концов ему пришлось признаться самому себе: он не уступил бы похоти, если бы сперва не впустил эту женщину в свое сердце. Слишком много в его жизни было красивых, ярких, интересных женщин – и опыт в основном оказался горьким. Голд давно уже научился противопоставлять желаниям плоти холодный разум. Он понимал, что, несмотря на все, что произошло с ним за его достаточно долгую жизнь, где-то в глубине души он остался все тем же простым парнем из шотландской глубинки. Какой бы чудесной и соблазнительной ни была женщина рядом – он никогда не сблизился бы с нею по-настоящему, если бы не желал чего-то большего, чем просто хороший секс.

И потому с того самого первого дня Голд готов был сделать предложение – если бы имел надежду, что Эмма ответит «Да». Но – Эмма попросила дать ей время.

Время, которого, похоже, у них больше не было.

Мистер Голд захлопнул дверь, осознав наконец, что его трясет от холода. Не хватало еще идти делать предложение, вооружившись носовым платком!

Делать предложение?

Опустившись на стул, Голд уткнулся лбом в подставленный кулак. Он еще никогда никому не «делал предложения». Даже тогда, в далекой юности – это Мирна дала ему понять, что не против выйти за него замуж, и все свершилось как бы само собой. Но тот случай и этот даже сравнивать нельзя! Ему давно уже не двадцать, и его состояние – нечто большее, нежели поношенная куртка и стоптанные башмаки. Все надо обустроить как-нибудь…

«Как-нибудь так, чтобы она не отказала прямо сходу», - с неуместным ехидством вкрутился в мозг язвительный голосок.

Мистер Голд не успел ничего ответить своему собственному «Я», ибо колокольчик, висевший над входной дверью магазина, отчаянно заголосил – а потом гневно хлопнула и сама дверь. В другое время Голд не преминул бы возмутиться подобным хамским поведением, но сейчас у наглеца имелся шанс сбежать безнаказанным: слишком мучительным был круговорот охвативших ростовщика мыслей.

- Голд! – громкий, требовательный крик не дал снова погрузиться в пучину размышлений.

Обругав все и всех на свете, мистер Голд неохотно поднялся и, сжав свою трость так, будто мечтая огреть ею незваного гостя, направился к торговой части лавки. Отдернув занавеску, он едва не столкнулся нос к носу с Дэвидом Ноланом, бесцеремонно устремившимся к нему навстречу.

- Какого черта вы здесь делаете?

Мистер Голд никогда не позволил бы себе подобного высказывания, он всегда был предельно вежлив даже с теми, об кого вытирал ноги – и именно эта его черта так раздражала окружающих. Однако сейчас посторонний на его территории был более чем некстати.

- Я здесь по делу, - мрачно ответил Нолан, указав на свой значок помощника шерифа.

Каким бы глупым ни было это подозрение, но на мгновение Голду показалось, что этот мужчина – большой сильный самец – все знает, и пришел для того, чтобы разрешить спор мордобоем. Атавистическая мысль, пришедшая откуда-то из самых глубин даже не сознания, а подсознания – и мистер Голд, осознав это, усилием воли подавил ее. Он видел Нолана и мисс Бланшар вместе – и надо было быть слепым, чтобы не разглядеть сильного взаимного чувства.

- Я вас слушаю, - собрав по сусекам крупицы самообладания, заставил себя ответить Голд, хотя больше всего ему сейчас хотелось выгнать непрошенного посетителя взашей.

- Пропала девушка, - не отводя от его лица пристального взгляда, произнес Дэвид Нолан. – Я опрашиваю всех, кто мог ее видеть.

- Как вы, возможно, могли бы заметить, - чуть поморщился мистер Голд от его напора, - мой магазин – это не то заведение, где нравится бывать девушкам.

- Не сомневаюсь, - тоже нимало не заботясь о вежливости, отмахнулся Дэвид. – Но эту девушку зовут Бе… Лейси Френч, и потому я решил начать поиски с вас.

- Решили?

Голд искренне удивился. Он не помнил, чтобы Нолан находился в Сторибруке во время той давнишней истории, и не понимал, какое она имеет значение сейчас. Однако помощник шерифа продолжал сверлить его взглядом, и мистер Голд пожал плечами.

- Впрочем, вы, как ни странно, правы. Мисс Френч действительно заходила ко мне сегодня – буквально сразу после открытия.

Дэвид Нолан напрягся, сразу делаясь похожим на пса, принявшего охотничью стойку.

- Вот как? – напряженным голосом переспросил он. – И… зачем же она заходила?

В любое другое время Голд не упустил бы возможности поиграть с его нетерпением, но сейчас ему самому отчаянно хотелось поскорее избавиться от навязчивого мальчишки. И потому он дал самый исчерпывающий ответ, какой только мог:

- Мисс Френч пришла со странной просьбой: ей хотелось приобрети некую «пыльцу фей». Я едва не выгнал ее, но она стала описывать эту «пыльцу», и я вспомнил, что у меня имелись песочные часы с подобным порошком. Я показал их мисс Френч – и она сочла, что это то, что ей нужно.

- И что же вы потребовали в качестве оплаты? – все с тем же подозрением поинтересовался Дэвид.

Голд ответил ему ледяным взглядом.

- Мы сошлись в цене, мистер Нолан, - ответил он, отчеканивая каждое слово. – Мисс Френч сочла ее вполне приемлемой.

- Слушайте, если вы заставили ее сделать что-то… - Нолан сделал шаг вперед, придвигаясь к Голду вплотную и нависая над ним, но тот выставил вперед руку – и сближение остановилось.

- Это не ваше дело, господин помощник шерифа, - отрезал мистер Голд. – Но только ради того, чтобы вы наконец убрались из моего магазина, я скажу вам: я попросил мисс Френч ответить на один вопрос. Он касался исключительно нашего прошлого, но ни в коем случае не вас. Так или иначе – она ушла, будучи вполне довольной как покупкой, так и сделкой, поэтому я не вижу дальнейших причин для вашего присутствия здесь. Я достаточно понятно выразился?

Дэвид сделал шаг назад, не отводя от Голда испытующего взгляда. Он понимал, что вряд ли сумеет разглядеть фальшь, вздумай опытный лицедей обкрутить его вокруг пальца, но не мог не пытаться проявить бдительность. В любом случае, какую-то информацию он получил – и надо теперь пытаться расследовать дальше. Эмма куда-то пропала и на звонки – после того, с пристани – больше не отвечала, но работу никто не отменял.

- Возможно, я еще вернусь, - предупредил Дэвид, отходя еще дальше и огибая прилавок, чтобы направиться к двери.

- Надеюсь, что вы найдете себе другое занятие, - прилетел ему в спину ответ Голда.

- Голубая Фея говорит, что пыльца нужна, чтобы придать кораблю волшебные свойства, - вечером отчитывался Дэвид в кругу семьи.

Эмма, к счастью, нашлась, хотя и выглядела измотанной. Заботливый отец хотел уже поинтересоваться, что же случилось, но Мэри Маргарет, мягко взяв его за руку, покачала головой. Решив, что имеет место какая-то очередная женская сложность, Дэвид послушно проглотил свой вопрос – и вскоре принялся рассказывать о своем расследовании.

- Пыльца фей на многое сгодится, - чуть нахмурившись, ответила Белоснежка, вспоминая собственный опыт общения с этим магическим веществом. – Почему именно корабль?

- Потому что Лейси – обычная девушка этого мира, ничего не знающая о магии, - пояснил Дэвид словами матери-настоятельницы. – Для нее самой пыльца фей – всего лишь странный порошок, не имеющий никакого практического применения. А значит, пыльцу она скорее всего доставала по просьбе Крюка.

- Но зачем ей исполнять просьбу человека, который ее ранил? – не сдавалась Мэри Маргарет.

- Она не помнит о том, что произошло у городской границы, - отрапортовал Дэвид. – Я был у Вэйла…

На этом месте Эмма вздрогнула – так, что ее отец осекся на полуслове и уставился на нее. Собравшись с духом, Эмма покачала головой, и Дэвид, помедлив, продолжил:

- Я был у Вэйла: так вот, он утверждает, что Лейси помнила только боль – и потом сразу нас, помогающих ей забраться в машину скорой помощи. И то только самое первое время. А после всех лекарств, что они были вынуждены ей вколоть… - здесь Дэвид слегка замялся, ибо вовсе не был уверен, что слова пройдохи-врача про то, что уколы действительно были так уж необходимы, - в общем, после всего этого она, кажется, вообще забыла про выстрел. Лейси была уверена, что оказалась в больнице из-за того, что мешала алкоголь с наркотиками – и, похоже, все, что не укладывалось в ее картину реального мира, списала либо на последствия этой дряни, либо на воздействие лекарств.

- Как-то очень складно все получается, - изо всех сил стараясь не коситься на дочь, а думать о деле, произнесла Белоснежка. – Крюк сбегает из больницы, в тот же вечер наталкивается на Белль – на нее единственную во всем городе! – открывается ей… и уже на следующее утро она добывает для него у Голда пыльцу фей?

- Угу, и еще через час они поднимают паруса и покидают пределы Сторибрука! – закончил за нее Дэвид.

Воцарилось тяжелое молчание. Эмму, казалось, совершенно не интересовала эта загадочная история, а Мэри Маргарет больше волновала Эмма, нежели Крюк с Белль. Дэвид с трудом удержался от того, чтобы почесать в затылке: иногда с женщинами очень трудно. Нет, Белоснежка – самая умная и сильная женщина из всех, что он знал, да и Эмма была их достойной дочерью. Но просто… с ними никогда не бывает просто.

- Пыльца фей нужна, чтобы давать кораблю защиту? – прорезал неловкую паузу голос молчавшего доселе Генри.

Дэвид машинально кивнул. Потом спохватился:

- Что ты имеешь ввиду?

Генри ткнул пальцев в свою книгу.

- Тут написано, - заявил он, - что пыльца фей помогает кораблям летать, а также защищает от воздействия враждебной магической среды. Летать корабль Крюка не сможет – граница Сторибрука не такая большая, а как только они ее пересекут, корабль шлепнется обратно, так что пыльца будет потрачена зря. Значит, она была нужна для защиты.

- Н-ну… пожалуй, ты прав, - согласился Дэвид. – Но, опять же, зачем? Если они уплыли из Сторибрука, то и магия им больше не угрожает.

Мэри Маргарет встревоженно прижала руки к лицу.

- Портал! Защита нужна для перехода через портал!

- Но для портала необходимы волшебные бобы!.. – возразил ей Дэвид и тут же осекся. Они встретились с женой встревоженными взглядами.

- Крюк успел прикарманить бобы, когда помогал Тамаре и Мэнделлу пленить Регину! – выпалила Белоснежка. – И кто знает, сколько!

- Об этом лучше не распространяться, - поспешил вставить Дэвид. – У нас каждый боб на счету, и будет некрасиво, если народ узнает, что Крюк смылся с весомой их частью.

- Но как же быть с Белль… то есть Лейси? – неуверенно нахмурилась Мэри Маргарет. – Ее отец рано или поздно заинтересуется ее судьбой, да и…

Она замялась, не зная, что сказать дальше. Из всех жителей Сторибрука Белль более-менее сошлась только с Руби – но Белоснежка по себе знала обаяние и душевность Красной Шапочки. С той сложно было не подружиться. Однако из больницы Белль Руби едва ли не прогнала, а став Лейси, так больше и не заглядывала к новой подружке. Сама же Руби сейчас была полностью поглощена романом с Вэйлом – а с тем следовало держать ухо востро.

По всему выходило, что кроме Мо Френча действительно некому было волноваться по поводу исчезновения Лейси – и от этого становилось невыносимо грустно. Ладно, Голд потерял память – но за те полгода, что Белль провела в Сторибруке, у нее так и не появилось никого из близких людей. Должно быть, страшно быть человеком, присутствия которого просто не замечают.

Возможно – от этой мысли стало еще более неловко, но Мэри Маргарет уже не могла отогнать ее – возможно, у Белль действительно появился шанс начать что-то заново. Который уже по счету шанс, считая все сторибрукские приключения? Не второй и не третий – это точно. Но – все-таки шанс.

- Эмма? – пока Белоснежка размышляла, Дэвид все-таки не выдержал и решил растормошить дочь. – Ты-то что по этому поводу думаешь?

Эмма с трудом заставила себя сфокусировать на нем свой взгляд и, помолчав немного, с трудом уронила:

- Скатертью дорога.

Разговор родителей она слушала вполуха, даже не пытаясь вникнуть в суть их рассуждений. Единственный момент, связанный со всем этим делом и по-настоящему занимавший ее, состоял в том, что Лейси – Белль, мисс Френч или как там ее еще – больше не было в Сторибруке. Та уехала по собственному желанию – ибо если бы это было не так, Эмма сочла бы своим долгом сделать все возможное для ее возвращения. Но она ушла сама – и забрала с собой этого чертова пирата, за что ей отдельное большое спасибо. Конечно, Белль не помнила Голда, а тот ее – но Генри со своими сказками и «истинной любовью» уже порядочно успел заморочить Эмме голову. Имела ли она право – сказочное, если уж на то пошло, но все-таки право – разбивать чью-то «истинную любовь»? Вопрос спорный.

Однако никто не может запретить строить новую жизнь с чистого листа.