Хью вышел из машины: становилось жарко, да и любимый альбом он уже послушал. Босс не возражал против музыки, но обычно все время говорил по телефону, и Хью не хотел ему мешать. И потом, навряд ли Конрад захотел бы слушать heavy metal целый час, пока ехали в Лондонский зоопарк. Чарлик прямо светился с утра, а уж когда в машину садился этот его учитель, чуть не прыгал от счастья. Чего он в нем нашел? Вроде никогда перед преподами не заискивал, про школу говорил «всенормальнохьюспасибо» и отводил грустные глаза, а телохранителя так и подмывало пойти в эту нормальную школу и понавставлять там всем, особенно учителям, которые позволяют всяким уродам травить его мальчика. Ну пухленький, ну не красавец, зато добрый и богатством своим не кичится. Есть же перед глазами живой пример из будущего — брат, так что подожди чуток, лет десять, и все одноклассники к тебе приползут ноги целовать. Но нет, надо прямо сейчас чтобы все полюбили и поняли, а это, малыш, и к сорока годам не у каждого получается. Хью опять пожалел, что по условиям контракта пришлось бросить курить, и закинул в рот очередную мятную конфету. 

Красный флажок куртки раздражал, как и невысокий её владелец. Отец всегда ему говорил: «Смотри, сынок, не связывайся с коротышками — у них дерьмо близко к голове». Еще сразу на ум пришла картинка из прошлого — красная байкерская кожанка на сцене в объятиях Томми Долана, эту фотографию Хью бережно копировал из телефона в телефон уже больше десяти лет. 

Он тогда поехал на байке с подружкой Салли на концерт Томми, который только-только начинал раскручиваться, у группы и название было еще старое, «Ночные вопли», потом зачем-то напустили лирических соплей и переименовали. А трэшак Томми уже и в то время играл зачетный — не зря до Эдинбурга мотались, выходные потратили. И стояли в третьем ряду, было видно, как перед динамиками воздух подрагивает. Ну ладно, дым от травы, но как по-другому такое слушать? Так вот когда Томми закончил последнюю песню, и публика орала и просила еще, эта самая куртка встала прямо перед сценой и вскинула руки. А Томми, не будь дурак, затащил её к себе наверх. Все потом после концерта удивлялись, как такую раньше не заметили: длинные стройные ноги в черных драных колготках, черные сапожки на тонком каблуке, кожаная микро-юбка и топ под курткой. И золотистые волосы волной, как у кинозвезды, — Салли потом бухтела, что сверху голливудка, а снизу проститутка, — в общем, королева байкеров, не на каждый Харлей согласится сесть. Толпа, конечно, заулюлюкала, Томми девчонку по щеке погладил и что-то сказал, а она кивнула и засосалась с ним прямо на сцене, с языком по самые гланды. Половина мужиков точно обкончалась за те несколько минут, когда Долан ей вздохнуть не давал, одной рукой удерживая за шею, а второй за задницу, — хороша была, чертовка. У Хью тоже встал, повезло, что Салли не догадалась проверить — фотографировала. Когда девица Томми отодвинула, он опять ей что-то сказал, а она помотала гривой и по губам похоже было, что произнесла что-то вроде «один раз». Потом повернулась уходить за сцену, с ехидной улыбочкой глянула на распаленных фанатов, шлепнула себя по оттопыренному заду и показала всем средний палец. И было это так охренительно сексуально, что толпа взвыла и была готова её тоже расцеловать и чего побольше, но Томми опять заиграл и спел еще три песни. А уж ночью Хью дал волю своему воображению, радуясь, что взял с собой Салли и руки натирать не придется.

— Хью, смотри! Я купил тебе ленивца! — Чарли радостно пыхтел, добежав до машины первым, и вручил ему игрушку. — А ты знал, что они раз в неделю в туалет ходят? И на них водоросли растут? А Матильда любит выдр, и они на пузе с горки катаются, а Вильям обещал купить мне Немо и Дори, помнишь, как в мультике? А мистер Чейз любит медведей, но они в Лондоне себя плохо чувствуют, и их перевезли в Честер, и мы потом туда поедем, Вильям обещал!

— Значит, тебе понравился зоопарк? — Хью погладил Чарли по голове, борясь с непривычным приступом нежности. Нет, он, конечно, всегда переживал за малыша, но обычно это было глухо ворчащее раздражение, когда хотелось пойти и дать всем в морду. А горящие глаза и восторженная членораздельная речь — это что-то новое, так что молодец, мистер Конрад, так держать! Зачем только они с собой эту семейку Аддамс взяли? Вдвоем бы съездили, что за радость учителя и в выходные видеть? Сам разоделся, а дочку в черном теле держит, точнее, в сером: худи какое-то несуразное, мешковатые джинсы и кеды. Уж если была бы у Хью дочь — он бы ее как картинку одевал! Хотя, может, и хорошо, что нет ее — вдруг бы в него пошла. «Нормальный ты мужик, Хью, — сказала ему последняя подружка при расставании, — да только вот морда у тебя всегда ящиком. И ладно бы из-под апельсинов, так ведь точно с гранатами, того и гляди — рванет». Ну и сломанный нос атмосферности прибавлял, чего уж там.

* * * 

В целом, день прошел неплохо, размышлял Кристи, разгружая стиральную машинку и собирая по полу второго этажа разбросанную одежду — Тилли в спешке примеряла наряды, а потом просто вытащила из корзины с неглаженым бельем чистые вещи. Чарли повеселел, Вилли Вонка забыл про телефон до конца поездки, Матильда вроде не бурчала и изволила откушать свой веганский стейк в каком-то дорогущем ресторане с видом на павильон слонов. Единственный неприятный момент — с силой захлопнутая дверь машины перед самым носом Кристи, едва он успел сесть внутрь. Ну да хрен с ним, с этим водилой, задабривать собаку дворника Чейз не собирался. Конрада он подвел к воде — а там уж сам пусть разбирается, пить или не пить. Переодеваясь в домашние джинсы, Кристи поморщился: оказывается, он весь день сеял разумное, доброе и вечное в трусах с Мандалорцем, которые приколистка Тилли подарила ему на прошлое Рождество.

— Матильда, ты сама свою форму погладишь?

— Мне некогда, у меня домашка, я и так с тобой весь день потеряла! И собаку сам выводи!

— Понял, спасибо, — Кристи состроил рожу корзинке с бельем и включил утюг.

* * *

— Чейз, выходи за меня.

— Ой, Дональдсон, вставай в очередь, там уже девять карет ожидают и плачут!{?}[«Девять карет ожидают тебя», Мэри Стюарт] — Кристи жеманно взмахнул ложкой, которой помешивал булькающее на плите чили. — Пенни, какие у него шансы по специальной теории невероятности больших чисел наименьших квадратов?

— Два процента в минус пятой степени без доверительного интервала, — ответила Пенни, сидевшая на диване с Ритой на коленях: у нее опять было долгое дежурство в обсерватории, и девушки соскучились. — И еще пришла шифровка с Проксима Центавры, хотят тебя тайно похитить в антинаучных целях.

— Вот, — назидательно произнес Кристи, — так что одень Надежду и надень одежду, всяк сюда входящий пожрать. Давай хоть тарелки на стол поставь, все какая-то польза от тебя будет.

Томас Дональдсон появился в их компании несколько месяцев назад — его приволок Джеки, уверявший, что музыканта ожидает слава и деньги, хотя и сейчас у него богатство — тут актер профессионально закатывал глаза и облизывался — внушительных размеров. Томас, как это часто бывало у ветреника Джеки, очень быстро перешел в разряд бывших, однако в компании остался и приходил уже без приглашения. Сегодня они собрались в квартире, которую для звезды «кружка шотландской самонадеятельности» снял состоятельный поклонник, и Кристи, по сложившейся традиции, готовил для друзей ужин. 

— Ты меня давно бы полюбил, если бы слушал мою музыку, — посетовал Томас, гремя посудой.

— У меня кровь из ушей идет от твоей музыки! Одно название чего стоит — «Ночные сопли», — фыркнул Чейз. — Ты бы хоть из умной книги что-нибудь подобрал!

— Я подожду твоей, с автографом. Давай пари, — предложил музыкант, — сделаешь то, о чем попрошу, — сам придумаешь новое имя для группы.

Томас, личный «амфетамистофель» Кристи, всегда подбивал его на различные проделки, в основном безобидные, и обычно проигрывал споры, равнодушно пожимая плечами. Всем было ясно, что высокий парень с немытыми черными лохмами и кожанке на голое тело, покрытое татуировками, положил на красавчика литератора глаз, но Чейз прыгать к нему в постель не желал — не его типаж. 

— Да я прямо сейчас тебе придумаю. Тебе обязательно, чтобы ночь там была? Или лучше мой светлый образ?

— Давай всё, я жадный.