НИЧЕГО. Или ничего? Или НИ-ЧЕ-ГО? Или ничегоничегоничего — и так на пару страниц? Или просто оставить страницу пустой? Или сделать ее черной?

Ничего — отличное слово, размышлял Кристи, стараясь не оступиться на лестнице — не хватало только ногу сломать перед переездом. Ничего — это и то, что он чувствует, и то, что ему осталось от жизни. Ночью уснуть так и не удалось, мокрую с обеих сторон подушку он сбросил на пол и свернулся клубком под одеялом, упиваясь тупой болью в животе и отстраненно анализируя свои ощущения — пригодится для романа, теперь-то будет время дописать. Он представлял себе новую книгу во всех подробностях, вплоть до шрифта — только чтобы не думать о завтрашнем дне. О том, с какой ненавистью посмотрит на него Матильда и хлопнет дверью в комнату. О брезгливых шепотках за спиной на работе и надписи «пидор», нацарапанной на машине. О том, что продать дом быстро не получится, так что надо будет снимать жилье. Хорошо, что он откладывал часть зарплаты и всю Тиллину пенсию: ей хватит на университет и на отдельную квартиру, вряд ли она согласится и дальше жить с таким ничтожеством. Надо еще все авторские гонорары переписать на нее, вдруг имя К. Чейза, гея, писателя и драматурга прогремит после его безвременной кончины: «…творил вдали от шума городского… звезда его погасла слишком рано… пал, оклеветанный молвой… скорбят друзья и родственники…». Никто, конечно, скорбеть не будет, ну разве что Джеки с девочками пару дней, а Тилли вздохнет, наконец, спокойно. Хотя, видит бог, он для нее старался.

Хорошо бы у Матильды все с парнями сложилось, разрушила бы семейное проклятье. Хотя Робин не повезло меньше: после неудачных отношений у нее остался солнечный зайчик, а у Кристи — боязнь темноты, чужих прикосновений и непереносимость алкоголя.

Когда зашумел чайник, Кристи вздрогнул: оказывается, он уже был на кухне. Механически нарезая бекон на тонкие полоски, он недоумевал, кто будет завтракать: ну разве что Шелли понравится яичница. Скоро ему готовить будет не для кого. А ведь он так любил, когда в Эдинбурге они все собирались за ужином, и Томас каждый раз пробовал напроситься на завтрак. Последний раз они виделись, когда, получив кипу исписанных и исчерканных листов, Дональдсон ухмыльнулся, что материала ему хватит на целый альбом. Потом он хотел погладить Кристи по щеке, как всегда это делал, но тот в ужасе отшатнулся и убежал в туалет блевать. Томас был прав, что не захотел больше встречаться: Кристи и сам бы с удовольствием себя не видел и на улице не узнавал, но даже от Спенсера убежать не удалось, куда там от себя. Ну вот что ему стоило пойти работать не в эту чертову школу, а в супермаркет, коробки на складе переставлять…

Из раздумий его вырвал негромкий стук в дверь, и Кристи бросился открывать, пока не проснулась собака и не разбудила Тилли. Может, еще сумеет договориться со Спенсером как-нибудь по-тихому? Любой ценой ему нужны полтора года молчания. Когда Тилли поступит в университет, она всем сможет сказать, что бывший учитель-педераст Чейз ей не родственник и даже не однофамилец…

На пороге стоял его неожиданный спаситель, и сердце опять сковала ледяная корка: от него пощады ждать не стоит.

— Ваш, — водила протянул ему забытый вчера в машине телефон. — Надо поговорить. Можно? — он мотнул головой в сторону кухни и, не дожидаясь ответа, прошел в дом.

«Конечно, можно, — обреченно думал Кристи, идя вслед за страшным гостем. — Вам можно все, вы ведь везде шагаете, как хозяева: могучие великаны-натуралы, попирающие железной пятой недостойных голубых червей. Захотите — поиграете, захотите — раздавите. Может, напасть на него? Он точно убьет, Конрад дело быстро замнет, и никто ничего не узнает, а Тилли не придется от людей прятаться. Но ее ведь в приют отправят до совершеннолетия. Пусть лучше уж ненавидит своего никчемного дядю, ему не привыкать».

Громила сел за стол, и хозяин дома машинально поставил перед ним тарелку с яичницей. Водила удивился, но от завтрака не отказался, и Кристи воспользовался моментом.

— Сэр, я понимаю, что не имел морального права соглашаться на пребывание несовершеннолетнего ученика в своем доме, но, клянусь, я к нему пальцем не прикоснулся! Я полностью признаю свою вину в сложившейся ситуации и обещаю, что с Чарльзом никаких контактов иметь не буду. Пожалуйста, дайте мне время до конца учебного года, и вы меня больше никогда не увидите.

— Это до июля? Почему такой срок? — нахмурился палач.

— Хорошо, я понимаю, — сник Кристи, — тогда хотя бы пару месяцев? Я подам заявление об уходе, найду новую школу для Тилли и выставлю дом на продажу. Пожалуйста?

Водила задумчиво отправил в рот последний кусок.

— Я согласен оставить все между нами, — наконец, произнес он. — Но у меня есть условие.

Кристи закрыл глаза, с болезненным усилием сглотнув комок тошнотворного ужаса. Конечно, всегда же есть условие…

Опухшие глаза, ввалившиеся щеки, взлохмаченные волосы — выглядел Чейз хреново, на все свои почти сорок. Хью сначала не поверил, что они ровесники, он-то думал, учитель гораздо моложе — на надменном лице ни морщинки, вот что значит беззаботная жизнь. Больше на Чейза ничего толком не нашлось: родился, учился, публиковался, работал. Не женился теперь понятно, почему. Что Чарли он пальцем не тронул — это правда. Малыш переживал, что «Кристофер его совсем не любит» — даже по голове ни разу не погладил.

Хью поднялся из-за стола, и Чейз, как и вчера, отчаянно дернулся и вжался в край раковины. Стараясь двигаться медленно и осторожно, как рядом с испуганным зверьком, Хью взял с полки две чашки и включил чайник. Как бы слова теперь правильно подобрать? Судя по безнадежной тоске в глазах, Чейз точно решил, что нарвался на еще одного натурала-абьюзера.

Со Спенсером Хью имел светскую беседу в три часа ночи. Очень было приятно вынуть эту сволочь из теплой семейной постели и допросить с пристрастием за фургоном. А потом отвести душу — Хью довольно потер костяшки пальцев, уверенный, что на грязном белом кузове осталась пара-тройка глубоких вмятин. Еще бы дружкам чейзовским вмазать за то, что парня не смогли отбить у этого выродка. Да Хью с тараканом бы лучше обращался, чем этот садист с влюбленным в него человеком!

Надо начать разговор с нейтральной темы, решил он, наливая кипяток в чашки, куда тонкая дрожащая рука уже положила пакетики с чаем.

— У девочки мама где? Тоже в другой стране работает или новая семья?

— Рак, — коротко бросил Чейз, зло вытирая глаза ладонью.

Молча выматерив себя, Хью указал собеседнику на табуретку напротив. Чейз устало сел и обхватил пальцами горячую чашку.

— Как со Спенсером-то угораздило связаться?

— С другом поспорил на сотню, — хмуро ответил Чейз, не поднимая глаз.

— Он хоть извинился потом?

— Зачем? — искренне удивился Чейз. — Никто не виноват, что я идиот. Сам согласился — сам и расплачиваюсь, — он сердито отхлебнул из чашки и встал, чтобы достать из холодильника молоко.

— И что, друг этот хорошо ночью спит? — Хью забрал из трясущейся руки коробку.

— У него миллион поклонников, есть, с кем спать, — Чейз рассеянно вытер пальцами белые капли со стола. — Не переживайте, некому устраивать санкционированные митинги в мою защиту. Я буду очень благодарен, если Вы согласитесь не предавать этот инцидент огласке. Со своей стороны обещаю полное и безоговорочное, — он сжал челюсти и опять трудно сглотнул, поморщившись, — сотрудничество.

— Так вот, условие, — Хью понял, что еще немного — и Чейза снова начнет тошнить, он уже точно себе напридумывал ужасов. — Вы остаетесь работать в школе до тех пор, пока Чарли в ней учится. И проводите с ним один выходной в неделю, если он захочет.

Изумленные глаза непонимающе захлопали длинными мокрыми ресницами, и Хью почему-то покраснел.

— Устраивает Вас такое условие? — он опрокинул остатки чая в рот, чтобы скрыть смущение, и буркнул: — Мальчик к Вам привязался.

— Я согласен, спасибо, мистер… — неожиданно твердо ответил Чейз и впервые посмотрел ему прямо в глаза.

— Хью, — он поднялся из-за стола и протянул учителю руку.

— Кристофер, приятно познакомиться, — рукопожатие у него было уверенное и крепкое.

На лестнице послышался топот, и в кухню вбежала Матильда с собакой. Она подозрительно посмотрела на Хью и подошла к дяде.

— Это Хью, Тилли, — представил их Кристофер.

— Я знаю, — она обняла дядю за плечи. — А чего это Хью ходит в гости по утрам?

— Чарли мне столько рассказывал про ваши завтраки, что я решил заехать, — подмигнул ей Хью. — Надо было раньше зайти, конечно, но я наверстаю. Спасибо, Кристофер, я очень рад знакомству.

— Взаимно, — Чейз осторожно улыбнулся. Матильда ревниво пригладила дяде растрепанные волосы и потрогала лоб.

— Иди спать, я сама с собакой выйду. И чтобы никакого компьютера! Человечество все равно еще не готово к твоим прогрессивным идеям!