Санзу не знал, что для Майки это означало.

Босс хотел на берег моря. И всё.

Так и порешили. После собрания Майки тяжело поднялся, поправил плащ на плечах и пошел прочь. Никто его не останавливал и не смел останавливать, конечно, у всех только лишь осталось тяжелое такое чувство на душе — они что-то сделали не так. Хайтани было наплевать, они даже формой отличались от их команды, а вот все остальные тяжело и протяжно выдохнули, стоило Манджиро скрыться за дверью. Они перестали слышать звуки его шагов — это было облегчение. Санзу сидел, но не выдержал, побежал сразу же за ним.

Санзу даже можно понять — ему тяжелее всех. Все эмоции Майки или же их отсутствие он болезненно переживал, перекладывая на себя. Какой Майки — такой и Санзу.

Хару, быть может, и хотел стать обычным подростком. Но приоритеты уже давно расставил. Приоритетом уже давно стал Майки.

— Босс, я с тобой пойду, — проговорил Хару как можно более ровным голосом.

Майки хотел сказать: «Только постарайся не тявкать», усмехнувшись злобно, но глаза у Хару были такие испуганные несмотря на то, что он пытался сохранить спокойствие.

— Значит, байк заводи, — проговорил Майки.

— Будет сделано, — отчеканил Санзу. Они завели байк — вёл на этот раз Хару, а Майки пристроился сзади, он надел плащ формы Свастонов-Канто. Он как будто усердно раз за разом кутался в него — Майки постоянно было холодно.

До моря далековато, но Санзу это нравилось. Близость. Он отчаянно добивался этой близости, малейшей близости, толики его внимания. Майки покрепче взялся за его бока, сжимая своими крепкими руками.

Иногда Санзу воображал о нем.

В своих чертовых похабных, постыдных снах он воображал о нем.

Хотя Майки никогда не было до этого — ни до любви, ни до простого людского счастья. Что вообще в голове у Майки?

Иногда, наблюдая за отчаянными попытками Ханагаки его спасти, Санзу сам ревностно желал стать спасателем. А если не получится — с ним в омут с головой, вместе сделать шаг вперед, упасть, даже если насмерть.

Они приехали к восьми вечера, когда закатное солнце окрасило воду вдали в розовато-оранжевый цвет. Санзу это показалось красивым, и он посмотрел на Майки как бы проверить его реакцию — наверное, это хотел увидеть босс.

Но глаза Майки были по-прежнему непроглядно-черными, ни искорки в них. Хару подумал, что дело не в красивом море, и нет никакой здесь романтики, и Майки никогда не будет очарован времяпрепровождением с ним. Манджиро даже не обратил внимание на Хару, когда увидел море, просто пошел вперед, будто зомбированный, будто его что-то там манило, завлекало, вынуждало.

Хару направился за ним, остановился у берега, его сапоги утопали в мокром песке. Майки снял с себя боты и босиком направился к холодному сентябрьскому морю. Он зашел в воду, сначала по щиколотку, затем исчезли его икры.

Ногами Манджиро стал расплескивать воду, поднимая вверх крупные брызги, его штаны выше колена стали намокать, как и плащ. Хару подумал, что он так справляется со своим гневом — но если б хотел, он ведь мог бы отпинать кого-нибудь, кто ему не нравится. Но, наверное, он в этом не нуждался и никакое удовольствие Майки это не доставляло уже.

— Майки, — зачем-то позвал его Хару, а затем стал поспешно снимать свои боты и подворачивать брюки формы. Пустился за ним не глядя, только спустя секунду опешил, и подумал, что не надо, наверное, Майки и не нуждается в нем в данный момент времени, он даже не замечает.

Манджиро продолжал бултыхаться в воде, высоко поднимая ноги, и вскоре поток ледяной воды попал и на Санзу. Майки молчал и продолжал свое дело. Затем что-то начал бубнить себе под нос. Санзу еле разбирал его слова, но так и оставался рядом с ним — несмотря на всю ту боль, которую Хару пережил в детстве, ему не было страшно находиться с боссом. Сейчас он что-то бормотал, явно не в себе:

— Рыбы уходят от меня. Люди уходят от меня. Ты тоже уйдешь от меня. Ты тоже покинешь меня. И рыбки покидают меня. Пальцев рук не хватит, чтобы посчитать, кто ушел от меня. И ты уйдешь от меня. Так что уходи сейчас.

— Не уйду, — сказал Санзу. Он постарался подальше свои чувства затолкать, но голос-то предательски дрожал. Майки все это чувствовал, как зверь он это чувствовал. Перевел взгляд на Санзу.

— Дрожишь. Уйдешь. Врешь мне. Врешь мне?!

— Не вру, никогда не уйду, — проглотив противный комок, сказал Санзу уже более устойчивым голосом, посмотрев ему в глаза.

— Все уходят, — усмехнулся Манджиро. То ли это был его Майки, то ли это было Нечто — Санзу уже давно потерялся, он перестал понимать, где настоящий Майки. Кто он? Какой он? Самый сильный, самый смелый, самый опасный. Но это не про личность, не про человеческую душу.

— Я это ты, — Санзу не выдержал, подбежал к нему и обнял. Майки не стал вырываться, но по-прежнему бил ногами по воде, будто разгоняя рыб. Санзу взял его за плечи и поцеловал куда-то в область скулы, неуклюже и неловко. Затем в уголочек его пересохших бледных губ. Майки по-прежнему не сопротивлялся, но перестал бесцельно бултыхаться в воде, просто ослаб в его руках, повис на Хару, и Санзу обнял его за спину, придерживая обмякшее, будто мертвое тело. — Если ты умрешь, я умру. Если ты уйдешь, я уйду за тобой. Не сомневайся.

Майки промолчал, потому что точно был уверен — его покинут все. Или он избавится от всех прежде, чем его покинут.

Это было его правило.