Тот вечер, а вернее его окончание, они не обсуждали. До контрольной недели остался один месяц и Субин теперь давал Ёнджуну решать тесты, какие будут на экзаменах.

Хотя, экзаменом это сложно назвать. В последнюю неделю их параллель не будет учиться, только приходить в дни проведения контрольных. Каждый класс поделили поровну на две группы, которые будут приходить в своё время, которое им назначат. Пришли, написали работу, ушли. Списать возможности не будет, так как каждый ученик будет сидеть отдельно, далеко от других.

Субин с Ёнджуном попали в разные группы, поэтому, скорее всего, в контрольную неделю даже не увидятся, и сейчас Субин решил, что Ёнджуну нужно натренироваться решать эти тесты.

Они практически не общались. Только обсуждение работы и ошибки, которые допускал Ёнджун. Хотя, все эти ошибки были больше потому, что Ёнджуна сбивала формулировка вопроса. И на каждую ошибку Субин рассказывал и пояснял, в чём, собственно, суть. Иногда приходилось повторяться и это злило парня, но он упорно из раза в раз рассказывал всё, а Ёнджун сидел тихо, не пытаясь как-то поддеть парня, понимая, что сейчас они все слишком устают, чтобы баловаться.

Они не вспоминали тот случай, хотя Субин думал, что уж Ёнджун-то не упустит возможности пошутить. Субин долго думал о том, что он сделал. О том, хотел ли он это сделать. И о том, что он чувствовал в тот момент. Он не мог ответить себе только на один вопрос — почему вдруг захотел. На вопрос о том, почему Ёнджун в тот раз его не послал, он даже не пытался думать. Чужая голова — потёмки, а спрашивать напрямую Субин точно не хотел.

Его вполне устраивало, что Ёнджун не поднимает эту тему. В их отношениях ничего не изменилось и это радовало Субина, а больше ему ничего не было нужно.

Возможно.

Возможно, он хотел бы ещё один раз.

Но чтобы Ёнджун ничего о себе лишнего не думал, Субин никогда ему об этом не скажет. По крайней мере, он не собирается ему ничего рассказывать.

— Я хочу, чтобы ты брал дополнительные задания у преподавателей.

Они по сложенной традиции сидели на крыше школы. Ёнджун решал очередной тест, кажется, по химии, а Субин, привалившись к ограждению, ждал, когда тот закончит.

— Зачем? — Ёнджун поднимает голову от листа с заданиями и удивлённо смотрит на него.

— Я хочу, чтобы ты перекрыл свои плохие оценки, чтобы в аттестат внесли нормальные.

— Есть ли в этом смысл, если семестр почти закончился? — Ёнджун откладывает ручку, выпрямляясь.

— Да, думаю есть.

— Только думаешь? Ты не знаешь наверняка?

— Это должно сработать, поэтому просто сделай.

— Раньше мне было намного проще. Ты меня слишком нагружаешь… — Ёнджун страдальчески стонет, ложась спиной на бетонное покрытие.

— Если бы ты раньше сам что-то делал, сейчас бы тебе не пришлось так напрягаться. А мне не пришлось бы тратить время на тебя, — Субин недовольно бурчит, так и не поднимая взгляд на одноклассника. — Кстати, про время на тебя. Я согласен.

— На что согласен? — Ёнджун приподнимается на локтях, глядя с интересом на юношу.

— Твоё желание. Потрогать меня. Я согласен.

— Ты же не хотел?.. — Ёнджун начинает улыбаться, от чего-то радостный этой новости.

— Теперь хочу. То есть… Нет, я всё ещё не хочу, но я, вроде как, обещал тебе. Если ты возьмёшь дополнительные задания, я позволю тебе…

— Ты хочешь, — Ёнджун поднимается и садится ближе к Субину, чуть наклоняясь к нему.

— Конечно, я не хочу! С чего бы мне хотеть, чтобы ты меня трогал? — Субин бросает на Ёнджуна возмущённый взгляд.

— Знать бы… — Ёнджун отползает подальше от парня, возвращаясь к решению тестов. — Я сделаю, так что когда?

— Когда сдадим всё.

— Хочу перед экзаменами.

— А какая разница до или после?

— Никакой, моя прихоть.

— Ясно.

Ёнджун действительно ходил по преподавателям и брал дополнительные задания, объясняя каждому из них, зачем ему это надо. И как же напрягали их комментарии по этому поводу. Хоть бы один молча дал то, что просят, обязательно же надо ёрничать.

Но всю эту работу выполнять дома было практически невозможно, поэтому он стал чаще появляться в своём убежище, теперь не вынужденно сбегая из дома, а по своему желанию. Мать, встречая его вечерами, всё причитала о том, что он совсем не появляется дома, не учится, пропадая где-то и его обязательно отчислят. Если бы она знала, чем Ёнджун занимается.

В последний учебный день Субин сказал, что заниматься они не будут, что сегодня, как Ёнджун и хотел, он выполнит своё обязательство. Ёнджун был удивлён немного. Не сказать, что он не доверял парню, ведь он честно делал всё, что просил одноклассник, но иногда он сильно сомневался, что тот и свою часть договора выполнит. Потому что Субину было незачем. Потому что Ёнджун и так делал всё необходимое. Он уже сделал. Субин мог просто отказаться. Но не отказался.

Они в молчании шли до дома Субина, так как тот сказал, что там ему будет комфортнее, да и негде больше. В тот момент, пока они тихо шли, Ёнджун начал сомневаться. Его пробирала неуверенность и сомнения. Он пытался представить, как-то спланировать, что же он действительно собирается делать. И в своих мыслях он не заметил, как они дошли до дома Субина.

Зайдя в комнату, Субин слишком дёргано подошёл к столу и бросил сумку на кресло рядом, выдавая свою нервозность, а Ёнджун вертелся по сторонам, осматриваясь.

Ему тоже было неловко. Когда он об этом подумал, когда он предложил это однокласснику — оно не казалось таким диким. Сейчас же это кажется безумием. И ещё большим безумием кажется то, что Субин согласился. У него не было причин соглашаться, только если Ёнджун о них не знал, и тем не менее, они сейчас тут, в комнате Субина, собираются делать что-то слишком откровенное и личное.

— Что мне нужно сделать? — Субин смотрит на парня, руками теребя пуговицу на форменном пиджаке.

Он нервничает. Конечно, он будет нервничать. Боже, зачем он вообще согласился? Это слишком странно даже для такого, как Ёнджун. Что было в голове у Субина? Он точно думал об этом?

— Мне нужно, чтобы ты снял одежду, — голос тихий и немного похрипывает. Ёнджун прочитает горло, чтобы звучать ровнее и твёрже: из них двоих хотя бы он должен оставаться уверен в том, что сейчас происходит. Как минимум, потому что это была его идея.

— Что, совсем? — Субин широко раскрыл глаза в удивлении, но говорил тихо, почти шёпотом. Ёнджун говорил, что, возможно, придумает что-то ещё, но раздеваться?

— Наверное, пока можно только рубашку? Да, думаю, пока только верх, хорошо? — взгляд Ёнджуна мечется по комнате, иногда задерживаясь на парне напротив. Он слегка улыбается, стараясь показать, что всё нормально. Хотя нормальным даже не пахнет.

Никто из них не считает происходящее нормальным, но остановиться сейчас Ёнджун не хочет. Да, смущение слишком сильное и очень хочется прекратить всё прямо сейчас, но этот интерес, который однажды и так сильно поселился в нём, не отпустит после, если сейчас они остановятся. Но почему Субин, очевидно сильно волнующийся и неуверенный, не пытается остановить всё — не ясно. В любом случае, Ёнджун благодарен ему за это. Мало кто позволил бы другому человеку подобную вольность.

Сняв пиджак и рубашку, Субин остался только в брюках. Ёнджун смотрит на парня и думает о том, что его предположения оказались неверны. Ему казалось, что Субин должен быть худым, и хоть так и было, но еле-заметный рельеф мышц создавал вид крепкого тела. Ёнджуну он кажется красивым. Так аккуратно выглядит. И теперь, видя его, Ёнджун думает, что как бы сильно он ни волновался, как бы страшно ни было, он всё ещё хочет прикоснуться к нему.

— Как я… Что мне нужно… О боже… — Он зажмуривается, потирая пальцами глаза и шумно выдыхает. — Пожалуйста, просто не молчи, ладно? Говори, что мне нужно сделать.

— Прости. Да. Ладно, так… Ты мог бы лечь на кровать. Или нет, лучше пока сядь, — Ёнджун начинает тараторить, размахивая руками, пытаясь жестами показать то, что хотел сказать.

Субин присаживается на край кровати и выжидающе смотрит на одноклассника. Это глупо. Он считает это глупостью и фарсом. Ему самому не понятно, зачем он согласился, сам он точно не заинтересован в том, чтобы его осматривали и ощупывали, но что-то как будто не позволяет ему отказаться и прекратить всё сейчас. Это смешно. И неловко. Субину точно сейчас очень неловко и он бы хотел, чтобы Ёнджун был более инициативен, чтобы создать хотя бы иллюзию того, что он сам не причём.

— Нет, на середину кровати, чтобы потом ты мог лечь. И чтобы мне было рядом место. Да, вот так. Молодец, — Субин передвинулся в центр кровати, сев в позу лотоса, а на последнем комментарии посмотрел на парня так, будто тот прямо сейчас перед ним свежует тушку животного: непонимающе, с долей шока, мол, ты уверен в том, что только что сказал? Ёнджун на это только улыбнулся, забираясь на кровать и устраиваясь рядом.

— Ладно, знаешь, ты можешь закрыть глаза, если тебе так будет комфортнее. Я не стану делать больно, но, если вдруг тебе станет неприятно, скажи мне, ладно? Не терпи только потому, что должен мне желание. Если мы не закончим, мы можем что-то другое придумать, хорошо? — Ёнджун говорит спокойно, смотря в глаза парня напротив немного взволновано.

Субин выдерживает взгляд, хотя сидеть так близко лицом друг к другу ощущается с небольшим напряжением, а когда тот замолкает, он только кивает и закрывает глаза, чуть опуская голову.

Ёнджун подвигается ещё ближе к парню, садясь напротив него, кладёт обе ладони ему на щёки и чуть приподнимает голову. Он только смотрит на парня перед собой — его закрытые веки подрагивают, и он щурит их. Субин выглядит мило. Он как напуганный котёнок, который дрожит от страха, но остаётся на месте.

Одну руку оставляя на щеке парня, Ёнджун второй проходится по волосам, поглаживая, пальцами зачёсывая их назад, останавливаясь на шее. Затем он повторяет действие уже обеими руками, пропуская волосы Субина сквозь пальцы. Мягкие. И прохладные. Так приятно.

Ёнджун смотрит в лицо однокласснику и улыбается, продолжая медленно перебирать его волосы. Так забавно выглядят подрагивающие веки и сведённые к переносице брови. Он волнуется. Субин слишком напряжён и это видно, даже если не присматриваться.

Остановившись обеими ладонями на шее, он большими пальцами надавливает под челюстью, поднимая голову выше.

— Хочешь прекратить? — Ёнджун спрашивает, продолжая удерживать руками его голову, находясь достаточно близко.

От внезапного вопроса Субин распахивает глаза и невольно дёргается, не ожидавший увидеть парня так близко, но руки на его шее не позволили отстраниться далеко.

— Нет. Нет, всё хорошо. Пока нормально. А ты? — Субин говорит тихо, сглатывая, а Ёнджун ладонью ощущает движение кадыка.

Он не может описать, что он чувствует, но ему это слишком нравится. Ему так нравится ощущать тело Субина своими руками. Чёрт возьми, пусть он хоть сотню раз может считаться извращенцем, но ему это слишком нравится. Настолько, что хочется чуть сильнее сдавить горло парню, чтобы ещё больше ощутить движение при сглатывании.

Он этого не сделает. Нет, конечно. Ни сейчас, ни после. После? Будет ли ещё такая возможность? О, Ёнджун бы хотел. И хоть он прямо сейчас делает это, он уже хочет ещё раз потом. Может, больше, чем один раз.

— А? — в своих размышлениях Ёнджун ни то не понял, ни то не расслышал обращённый к нему вопрос.

— Ты хочешь прекратить? — Субину странно находиться так близко к человеку, который удерживает его так, что ни повернуться, ни отойти, но ему не страшно.

Каким-то образом Субин будто знает, что ничего того, что доставило бы неприятностей, не случится. Он как будто доверяет Ёнджуну и это тоже странное ощущение, ведь он ни с кем особенно не сближался никогда, чтобы чувствовать себя относительно спокойно, вытворяя подобное. Или позволяя кому-то вытворять что-то такое с ним. Противоречивые ощущения.

— Я не хочу.

— Почему тогда у меня спросил?

— Ты выглядишь напряжённым, — Ёнджун проводит большими пальцами по линии челюсти, поглаживая, но не отпуская. — Тебе неудобно?

Субин молчит, прислушиваясь к своим ощущениям. В принципе, сидеть вот так вполне удобно, напряжён он больше от смущения. Он не то, что в таких условиях никогда не оказывался, его вообще никогда никто раньше не касался вот так. Это странно.

— Ты можешь лечь, — Ёнджун убирает свои руки с шеи Субина, кладя их на свои бёдра.

Тот ничего не отвечает, но укладывается на подушки, выпрямляя ноги и кладя руки на живот. Ёнджун перемещается ближе к парню, усаживаясь сбоку на колени. Субин смотрит на него всё так же сведя брови к переносице, ожидая дальнейших действий. Ему неловко от того, как Ёнджун смотрит на него, а Ёнджун откровенно рассматривает тело парня, даже не пытаясь скрыть свою заинтересованность.

— Не смотри на меня, — Субин закрывает лицо руками, чуть запрокидывая голову вверх.

— Я не… Оу, прости. Ладно, — Ёнджун делает глубокий вдох, шумно выдыхая. — Ладно. Могу я сесть тебе на бёдра? Мне бы так было удобнее.

Субин резко одёргивает руки от лица и с неверием смотрит на парня. Он серьёзно спрашивает об этом? Всё это кажется странным, немного даже нереальным, будто не на него сейчас собирается усесться сверху одноклассник. И почему это всё хоть и пугает, кажется таким интересным и волнующим? Почему хочется разрешить Ёнджуну сесть на него? Почему хочется, чтобы он продолжил? И почему вместе с этим хочется исчезнуть? Вот прямо сейчас, чтобы Ёнджун не мог смотреть на него или прикасаться.

— Делай всё, что хочешь, — он снова откидывается на подушки, закрывая лицо руками.

Ёнджун усаживается немного выше бёдер, почти на низ живота, там, где немного выпирают тазовые косточки. Он берёт руки Субина за кисти и разводит в стороны:

— Так не пойдёт, твои руки мне тоже нужны.

Субин лежит с закрытыми глазами и раскинутыми руками, ничего не говоря и не сопротивляясь, позволяя однокласснику самому руководить процессом. Хотя бы потому, что это было нужно ему, а Субин всего лишь великодушно согласился.

Ёнджун снова начал оглаживать лицо парня, а Субин думает о том, как же он аккуратно прикасается. Совсем не давит, так медленно и мягко, что все эти касания начинают успокаивать. Приятно. Когда пальцы Ёнджуна прошлись от подбородка по шее, Субин почувствовал давление, но это не было больно, только ощущалось как будто больше. И это тоже приятно. Тепло и мягко. Это тепло расходилось по всему телу, хотелось, чтобы Ёнджун не останавливался. Субин ругал себя за такую реакцию, он абсолютно был уверен, что ему не понравится, что они закончат так же быстро, как и начнут. Но это мягкое тепло под ладонями Ёнджуна хочется ощутить ещё хотя бы немного.

Ёнджун лёгкими поглаживаниями проходится по плечам, чуть сдавливая их, а потом по внутренней стороне еле-касаясь скользит пальцами, и Субин чуть дёргается.

— Щекотно?

— Да, немного.

— Прости, осторожничаю, как могу, — Ёнджун слегка улыбается, зачёсывая упавшие на лицо волосы рукой.

— Все нормально, расслабься, — Субин так и не открывает глаза, он тоже улыбается, показывая, что всё в порядке.

— Эй, разве не я тебя должен успокаивать? — как недавно себе, Ёнджун проводит рукой по волосам парня, зачёсывая те назад.

— Это почему? — Субин наконец смотрит на Ёнджуна, приподнимаясь на локтях. — Я тебе что, хрупкая барышня, чтобы разомлеть от того, что ты немного потрогаешь меня? Или, думаешь, могу испугаться? — Субин усмехается, чуть склонив голову набок.

Ёнджун обеими руками упирается ему в плечи, укладывая обратно на кровать и наклоняется достаточно низко к нему:

— Тогда я могу больше не беспокоиться о твоём самочувствии, нехрупкая барышня? — Ёнджуну невероятно нравится, как округляются глаза парня, стоит приблизиться к нему чуть ближе, чем подобает «просто знакомым», тот сразу тушуется, теряя браваду. Прелесть.

Он продолжает выжидающе смотреть на парня, не пытаясь отстраниться от него. Приоткрытые губы слишком манят — хочется поцеловать. Как в тот раз. Но Субин только отворачивается в сторону и снова закрывает глаза.

— Отвали. Придурок. Заканчивай уже тешить свою извращённую фантазию, — тихо, поэтому только вызывает тихий смешок.

— Ты такой же извращенец, как и я, раз позволяешь мне сейчас это делать. Разве нет?

— Я проиграл желание. Я вроде как пострадавший во всей этой истории. Я полностью в твоей власти не по своей воле, — Субин возвращает свой взгляд на одноклассника, строя несчастный вид страдальца.

— По своей. Ты знаешь, — и он снова проходится ладонью по волосам Субина, перемещая её на щёку и там и оставляя.

Субин не убирает его руку со своего лица, продолжая молча смотреть. Его вид уже не такой несчастный, но и хмуриться он не пытается. Субин выглядит так, будто просто согласно ждёт продолжения, не желая дальше спорить.

С щеки Ёнджун ведёт ладонью по шее, в это раз надавливая чуть сильнее, внимательно наблюдая за реакцией парня под ним. Он хочет показать, что собирается быть грубее, и знать, не напугает ли это Субина. Хотя, вряд ли это получится, больно делать не хочется, а по-другому грубо никак. По крайней мере, Ёнджун не представляет, как можно быть грубым, не делая больно, поэтому, сжимая горло чуть сильнее, он просто дразнится. Но Субин только продолжает смотреть прямо в глаза, никак не возражая на неприятные ощущения, только чуть запрокидывает голову выше.

От шеи Ёнджун обеими руками проходится по груди и ведёт по рукам, которые Субин так некстати сложил у себя на животе. Дойдя до запястий, он хватает за них и рывком перемещает руки у него над головой, снова оказываясь достаточно близко к лицу парня. Субин закрывает глаза и прерывисто выдыхает. Ёнджун не может сдержать улыбки, видя такую покорность. Понятно, что он пытается показать себя невозмутимым и незаинтересованным, но сведённые брови и рваное дыхание всё говорят за него — Субин точно что-то ощущает и это не то, чего бы он не хотел.

Он так близко. Как же хочется опуститься чуть ниже и коснуться его приоткрытых губ своими. Воспоминания того вечера наплывают волнами, заставляя хотеть повторить. Ещё хотя бы один раз. Интересно, Субин бы стал возражать?

Ёнджуну нравится.

Нравится иметь власть над чужим телом. Над телом Субина. И это важно, ведь ни разу ещё ни один человек не вызывал в Ёнджуне такое сильное желание прикоснуться. Нравится, даже если есть сильное желание позволить себе больше, видя эту покорность. Нравится, даже если приходится держать себя в руках, игнорируя желания. Нравится, даже если это всего лишь иллюзия вседозволенности — он понимает, что как только Субин почувствует себя некомфортно, он тут же всё остановит. Но прямо сейчас он лежит под ним, позволяя делать с собой всё, что Ёнджун захочет. Это ощущается хорошо. И это ощущается немного волнительно. Но очень приятно.

От запястий он лёгкими касаниями только кончиками пальцев медленно ведёт ниже, останавливаясь на сгибах локтей. Он аккуратно проводит по линии сгиба большим пальцем, слегка надавливая, и обратно к запястьям, которые сжимает с силой, а после ведёт ладонями ещё чуть дальше, сплетая свои пальцы с пальцами Субина в замок и так останавливается, держа парня за руки.

А Субин старается держать дыхание ровным, которое то и дело сбивается, потому что то щекотно становится, то приятно. Больше, чем он рассчитывал. И Субин старательно убеждает себя, что всё нормально, что ему и должно быть приятно, даже если это Ёнджун, а не какая-нибудь милая девочка, потому что он правда слишком нежничает. Любому бы было приятно. Да. Так и есть. И именно, потому что нравится, Субин неосознанно сжимает ладони Ёнджуна в своих, а понимая, что он делает, жмурит глаза сильнее, боясь посмотреть на одноклассника, потому что тот слишком близко. Так близко, что его дыхание ощущается на лице, заставляя тепло растекаться по щекам и шее.

Ёнджун никак не комментирует то, что юноша сжал его руки, будто для них это совершенно нормальный жест. Он так близко. Снова так близко. Ёнджун наклоняется и касается губами ко лбу Субина, чуть задерживаясь. Юноша под ним не дёргается, лежит так же тихо с закрытыми глазами, игнорируя эту его вольность. Ёнджун поглаживает большими пальцами ладони Субина, прося разжать пальцы, и тот отпускает его, расслабляя руки.

Выпрямляясь, Ёнджун перемещает ладони на локти и оттуда ведёт ниже, пальцами надавливая в подмышечные впадины, задерживаясь там, поглаживая и сжимая.

— Ты точно извращенец, — Субин открывает глаза, глядя на парня и слегка улыбаясь.

Взгляд Ёнджуна был будто немного расфокусированным и потерянным, а весь вид настолько увлечённым, что Субин засомневался, что тот услышал его.

Но он услышал.

— Почему?

— Как-то много внимания ты уделяешь мои подмышкам, — Субин чуть приподнимает одну бровь, усмехаясь.

Ёнджун медленно проводит ладонями вниз по рёбрам и поднимается, смотря Субину в глаза.

— Мне нравится, — он улыбается, склоняя голову набок.

— Мои подмышки? Вот и я о том — извращенец! — Субин нервно посмеивается, кладя руки себе на грудь.

— Нет, вот так, — Ёнджун перекладывает его руки в стороны.

— Боже… Серьёзно, ты меня слышишь?

— Тебе какая разница, извращенец я или нет? Просто сделай, как я прошу.

— Я могу подумать, что ты заинтересован во мне, — вопросительной интонации больше, чем утвердительной, будто Субин пытается скрыть вопрос.

— Можешь. Думай так.

— Серьёзно?

— Какая разница, — и Ёнджун возвращается к прерванному занятию.

Он снова ведёт ладонями по внутренней стороне рук, оглаживая рёбра и ниже, чуть сжимая кожу с боков.

Субин мягкий. Такой приятно мягкий, что Ёнджун хочет его всего потрогать. И от этого становится немного грустно, потому что хоть они и договорились, что тот позволит везде прикоснуться, вряд ли он позволит больше, чем есть сейчас, а Ёнджуну так хочется снять с одноклассника брюки и пройтись по бёдрам. Там тоже должно быть мягко и приятно.

А ещё он тёплый. И вроде руки Ёнджуна не холодные, но кажется, будто Субин намного теплее. Почти горячий. И это тепло через ладони будто по всему телу проходит. По крайней мере Ёнджуну стало жарко.

Он кладёт руки на грудь и от центра ведёт в стороны. Чуть ниже и снова от центра в стороны, оглаживая грудь и рёбра. Слегка касаясь кончиками пальцев, Ёнджун проводит от груди вниз к животу, останавливаясь у кромки штанов, а Субин чуть дёргается под ним, перехватывая за запястья его руки.

— Щекотно, — он смотрит спокойно, даже постоянно нахмуренные брови сейчас были расслаблены.

— Ага. Убери руки, пожалуйста.

Когда Субин отпустил его, он продолжил оглаживать живот парня немного надавливая, чтобы прикосновения ощущались сильнее, это не должно быть щекотным. Он сдавливает бока чуть ниже рёбер, а после снова возвращает руки на живот, поглаживая самый низ возле пояса брюк.

— Тебе холодно? — Ёнджун замечает, как на коже Субина появились мурашки.

— Нет. А что? — Субин приподнимает голову, смотря на парня.

— У тебя мурашки.

— А… Нет. Боже… — он отворачивается, снова опуская голову на подушку. — Я не хочу тебе этого говорить.

— Что говорить? — Ёнджун не перестаёт мягко поглаживать его живот, иногда сжимая кожу ещё немного сильнее.

— Мне нравится. Ощущения, когда ты…

— Вот так? — Ёнджун проводит ладонями от солнечного сплетения ниже, уделяя больше внимания низу живота, а после переходя на бока, где немного стягивает кожу.

— Ага… — он смотрит из-под полуопущенных ресниц немного потеряно, склонив голову набок.

— Ты мягкий. Так приятно тебя касаться, — Ёнджун улыбается своим мыслям, продолжая оглаживать живот парня, не поднимая на него взгляд, потому что смотреть становится сложно. Хочется наклониться и коснуться кожи губами.

С самого начала этот парень вызывал слишком много новых незнакомых желаний одним только своим видом. И присутствием. Боже, он буквально сводит с ума.

А Субин смотрит с удивлением на него, не зная, что можно сказать. Он должен что-то ответить? Подобные комментарии смущают, и смущает то, что он сказал, что ему нравится, и из-за этого он теряется. Но кажется, будто он должен что-то сказать, чтобы перекрыть это дурацкое неловкое молчание. Потому что Ёнджун трогает его и смотрит на свои действия, на его тело, но никак не на Субина, будто снова ушёл в себя, забыв, что перед ним вообще-то живой человек.

Ёнджун ёрзает на бёдрах Субина, спускаясь ниже, а потом резко слезает с него, прекращая касаться тела. Он садится рядом с ногами парня и кладёт одну руку ему на живот, а вторую на бедро.

Ёнджун проводит вниз к колену и обратно, к основанию бедра, сжимая с внутренней стороны. Субин на это действие закрывает лицо руками и шумно выдыхает.

— Можно тут?

Взгляд Ёнджуна слишком просящий, а рука все ещё сжимает бедро, и так хочется согласиться.

— Мне для этого нужно снять штаны? — Субин подтягивает ноги к себе, сгибая в коленях.

— Да.

И он теряется. Раздеваться не хочется. По крайней мере ещё больше, учитывая, что он все-таки немного раздет. Слишком неловко и немного страшно. Субин и так чувствует себя уязвимо под пристальным взглядом Ёнджуна, ещё больше он чувствует себя уязвимым под его прикосновениями, которые слишком приятны, которые слишком расслабляют и заставляют желать ещё, чтобы это не прекращалось. И раздеться ещё больше, практически полностью, позволить касаться себя ещё более лично кажется слишком. Больше того, на что готов сейчас Субин. Даже если хочется. А этого правда хочется. Ёнджун так аккуратно, так нежно и так приятно касался его, что хочется ещё.

И борясь с желанием согласиться, ругая себя за то, что это желание вообще есть, учитывая в каких они условиях находятся, Субин садится на кровати и прижимает колени к груди, обхватывая их руками и укладывая сверху подбородок.

— Нет.

— Я сделал неприятно? — он смотрит с волнением и это так похоже на ребёнка — слишком чисто и искренне.

— Нет. Я бы сказал. Нет. Я не хочу… — Субин не знает, что сказать и из-за этого начинает злиться. — Просто хватит. Я не хочу. Не надо больше… — Он подрывается с кровати и наспех надевает футболку, а после отходит подальше от кровати, поворачиваясь лицом к Ёнджуну и скрещивая руки на груди.

Весь его вид очень напряжённый и недовольный и Ёнджун сникает. Он не хотел расстраивать парня, не хотел пугать или делать неприятно. Всё с самого начала было неоднозначно, сама затея слишком сомнительная и Ёнджун правда старался быть аккуратным с Субином, ведь это его дикое желание, его прихоть, и парень и так слишком много отдал, соглашаясь. Ёнджун правда расстроен тем, что не справился, что сделал неприятно.

Он слезает с кровати и подходит к двери, забирая брошенные вещи.

— Прости, — он улыбается немного виновато.

— Не за что.

— Ты, кажется, остался недоволен.

— Нет, — Субин тяжело вздыхает, вытирая ладони о бёдра, а после убирая их в карманы. — Нет. Просто больше не нужно. Этого много. Для меня.

— Ладно. Спасибо. За то, что согласился и позволил, — улыбка все ещё виноватая, но намного шире и ярче. — Увидимся.

Ёнджун выходит из комнаты, а Субин его не провожает, оставаясь стоять на месте, опустив голову и смотря в пол. Когда он услышал звук закрывающейся двери, он торопливо подошёл к кровати и упал на неё лицом вниз, издавая страдальческий стон.

Боже.

Ладно. Это что-то похожее на массаж. Да, как массаж. Поэтому всё нормально, если это было слишком приятно? Дело не в Ёнджуне. Ни разу не в нём. Откуда вообще такая глупая мысль взялась? Конечно, дело не в Ёнджуне. Кому бы не понравилось, когда с ним обходятся так осторожно и нежно, будто намеренно стараясь доставить удовольствие?

Но вечером, ворочаясь в кровати в попытках уснуть, Субин вспоминает тёплые ладони и мягкие пальцы Ёнджуна. Вспоминает, как хорошо ощущалось каждое его прикосновение, и проводит своими руками в тех же местах, чтобы на минутку напомнить телу те ощущения.

Он проводит по животу, надавливая, как это делал Ёнджун, а после аккуратно, едва касаясь только кончиками пальцев, проводит по низу живота. Субин закрывает глаза и вспоминает, как ощущался вес тела Ёнджуна на его бёдрах.

Мягкими поглаживаниями от груди он ведёт ниже, жмурясь сильнее, рисуя образ парня, который так стремительно ускользал. Мимолётно появляется мысль, что не стоило закрывать глаза, когда это делал Ёнджун, нужно было наблюдать за ним, так сейчас хотелось видеть его снова, сидящего сверху на бёдрах и чувствовать его дыхание, когда тот наклонялся слишком близко.

Субин ведёт руку ещё ниже, он проводит по бедру, сжимает там, где это делал Ёнджун. Только начал. Как сейчас хотелось, чтобы Ёнджун продолжил касаться его бёдер, сжимать их, оглаживать. Субин ведёт выше, проходясь по паху, и запускает руку под бельё.

Чёрт.

Он оглаживает головку члена, который так просит внимания сейчас. Все эти мысли вызывали желание. Возбуждали. Чуть сдавливая и проводя большим пальцем по уретре, Субин ругает себя за то, что сейчас делает.

Сплюнув на ладонь, он возвращает её на свой член, снова оглаживая головку, а после проходясь по всей длине. Чёртов Ёнджун со своими дурацкими желаниями. Субин увеличивает темп руки на члене, другой проводя по шее, сдавливая, как делал это он. Чёртовы мягкие пальцы, прикасающиеся слишком нежно. Он снова проходится ладонью по головке круговыми движениями, растирая выступившую смазку.

Вот так. Хорошо.

Чёртово тёплое дыхание, ощущавшееся на лице, чёртов отвратительно раздражающий голос, в котором сквозило слишком много заботы и волнения. Свободной рукой Субин снова сжимает бедро, вспоминая чужую тёплую ладонь, двигая второй рукой вокруг члена слишком быстро, почти рвано. Чтоб его, Чхве Ёнджуна. Субин жмурится ещё сильнее, представляя, что это ладонь Ёнджуна сейчас на его члене, что это он сейчас касается его так хорошо и так правильно.

И это стало точкой невозврата. Он кончает себе в руку, закусывая губу, чтобы не издать даже малейшего звука. Его бёдра подрагивают, он продолжает слегка водить рукой вдоль опадающего члена, пытаясь продлить приятные ощущения.

Субин постепенно успокаивается, переводя дыхание. Но даже так сон не шёл. Мысли о том, что он только что дрочил на образ Ёнджуна давили своей тяжестью. Субину было стыдно, он корил себя. Пытался утешить мыслью о молодом организме, когда что угодно может возбудить, но неизменно возвращался к виду Ёнджуна, сидящего на его бёдрах и наклоняющегося так близко, что можно было поцеловать.

Грёбаный Чхве Ёнджун, что же ты наделал.

* * *

Уйдя от Субина, Ёнджун не пошёл к себе домой, хотя это и было ближе. Весь оставшийся день он бродил по району. Казалось бы, они ничего такого не сделали, но Ёнджуна накрывали невероятно сильные эмоции, половину из которых он даже не мог интерпретировать.

Его руки немного подрагивают, а дыхание начинает сбиваться каждый раз, когда он вспоминает то, что они сделали. И вместе с этим, чем больше Ёнджун прогоняет у себя в голове воспоминания, тем больше ему кажется, что это только у него в голове. Будто этого не было, будто он всё себе придумал.

И Ёнджун не мог понять, почему на него это так влияет, ведь, по сути, они ничего не сделали. Субин и вовсе просто лежал. Откуда в нём сейчас столько эмоций, переполняющих его, сводящих с ума от невозможности что-то с ними сделать?

* * *

В контрольную неделю группа Ёнджуна сдавала экзамены во второй половине дня. С того вечера они с Субином не виделись и не общались, только каждый раз, приходя к назначенному времени, Ёнджун видел, как первая группа покидала территорию школы.

Субина он тоже видел. Если честно, Ёнджун специально его высматривал. Но тот его будто не замечал. Всё вернулось в прежнее русло и от этого Ёнджуна накрывала тоска. Он не знал, чего он хочет. Хочет ли он что-то от Субина или нет. Было только чувство покинутости. За последние несколько месяцев Ёнджун привык к постоянной компании его вынужденного друга и сейчас, лишившись её, он чувствовал, будто стало мало. Не понятно, чего ему было мало, но ощущение неполноценности не оставляло его.

Каждый раз Ёнджун старался быть на виду, в надежде, что Субин подойдёт к нему и хотя бы поздоровается. Будто у них все хорошо, и они могут общаться просто так. Тем не менее, сам Ёнджун так же держался стороной, хоть и очень ждал. Он не знает, что бы он сказал ему и что бы ему мог сказать Субин. И, наверное, им действительно не было смысла общаться. По крайней мере, каждый из них выполнил своё обязательство, а до этого они не общались, чтобы сейчас переживать об этом.

Ёнджун ругает себя за эти лишние переживания, не понятно откуда взявшиеся в нём. Напридумывал себе всякого, будто Субину действительно есть до него дело. Что за чушь? Они были связаны делом, когда обоим это было не нужно. Всего лишь вынужденное общение. Ёнджу н слишком потерялся в своей беспечности, перестав здраво оценивать происходящее.

Конечно, никому из них ничего не нужно. Только не друг от друга.

Неделя прошла спокойно. Благодаря стараниям и работе, Ёнджун действительно смог хорошо написать контрольные тесты. Дальше были два месяца каникул, когда он мог забыть об учёбе и просто расслабиться.