Так и не пообщавшись в последнюю неделю, Субин с Ёнджуном так же ни разу не увиделись во время каникул. Хоть они и жили относительно недалеко друг от друга, никто из них не искал встречи.

В первый учебный день Ёнджун пришёл без опозданий. Он ожидал, что они смогут поговорить с Субином. Даже если им не о чем, Ёнджун хотел хотя бы прежнего недовольства от одноклассника, но Субин вёл себя так, будто они не были знакомы. Он сухо поздоровался, сев за парту рядом с Ёнджуном и больше ничего.

Он не следил за тем, ведёт ли Ёнджун конспект, не отвлекается ли от урока, в очередной раз уставившись в небо за окном. И Ёнджун, вроде, понимал, что, скорее всего, сдав те экзамены, администрация школы от них отстанет и Субину больше не придётся делать вид, что они дружны. Если он только делал вид, а не искренне с ним общался.

И эта мысль огорчала, потому что Ёнджун прикипел к парню. Ему было хорошо с ним. Ему нравились их постоянные споры и подначки. Ему нравилось смущать или раздражать Субина, а после наблюдать, как тот возмущается и ругается.

Видимо, на этом действительно всё.

Но после уроков их оставляет классный руководитель и объясняет, что они вынуждены и далее работать в тандеме, ведь за пару месяцев Субин замечательно справился со своей задачей, а Ёнджун невероятный молодец, раз сумел в такие короткие сроки добиться хороших результатов. Теперь срок был до выпуска, на что Субин сказал лишь «ясно» и ушёл. Он даже не глянул в сторону Ёнджуна.

Но на следующий день Субин был более разговорчив. Он всё так же больше не следил за Ёнджуном на уроках, но в конце дня он остановил его и предложил пойти на крышу. Как раньше.

— Что ты делаешь? — Субин достаёт какие-то тетради и учебники, которые Ёнджун не узнаёт — это точно не их школьные книжки.

— Мне вчера сказали, что ближе к октябрю я и ещё кто-то из параллели поедим на очередную межгородскую олимпиаду. Сижу вот теперь готовлюсь.

— А меня тогда зачем позвал? — Ёнджун наблюдает за юношей, не понимая, зачем он тут, если Субин собирается заниматься своими делами.

— Сейчас тебе не нужно навёрстывать упущенное, поэтому я тебе больше не нужен.

Субин поднимает на него взгляд и улыбается, а у Ёнджуна внутри все сжимается от этой улыбки. Кажется, он слишком накрутил себя и Субин не собирается игнорировать его. Кажется, у них всё может остаться как прежде. И Ёнджун улыбается ему в ответ, ощущая себя немного окрылённо от отпустивших его тяжёлых мыслей.

— Я всё ещё не понимаю: зачем мне быть тут с тобой, если мы больше не будем заниматься вместе.

— Неужели ты не придумаешь, чем себя занять? В любом случае, я тебя не держу, — Субин хмурит брови, возвращая все внимание своим книжкам.

А Ёнджун улыбается ещё ярче, присаживаясь рядом. Субин хмурится. И бурчит. Что может быть лучше?

— Я тогда мог бы делать домашку.

— Ага.

Они приходили на крышу каждый день. Иногда Ёнджун действительно выполнял домашнее задание, иногда просто сидел молча рядом, а иногда забирал тетради Субина прямо из его рук, читая, что он там написал.

И Субин ругался. Он забирал тетради обратно, возмущаясь тому, что Ёнджун его сбил, что ему придётся всё это перечитывать, потому что тема отвратительно дурацкая и он и так ничего не понимает.

— Что это за книги? — Ёнджун листает учебник, с которого Субин конспектирует.

— Это физика, придурок, верни где взял! Читать что ли разучился за два месяца безделья?

— О, я был очень занят, — Ёнджун ложится на бетонное покрытие, закинув руки за голову.

— Чем же ты был занят?

— Я наслаждался юностью, — Ёнджун улыбается и прикрывает глаза.

— Действительно.

— Так что за книжки? Мы же вроде по другим занимаемся.

— Это университетские учебники.

— А у тебя они откуда?

— Какая разница? Лучше домой иди, если мешать собрался.

— А как же увеселительная компания? — Ёнджун открывает один глаз и смотрит на Субина, ухмыляясь.

— Ты мне не нужен.

— Ах, Субин. Я думал, что привыкну, но второй раз принимать отказ даже больнее, — Ёнджуну весело, он хочет подразнить немного друга.

— Придурок.

Они продолжали появляться на крыше каждый день, до тех пор, пока на улице не начало холодать и это больше не представлялось возможным. Тогда Ёнджун хотел озвучить вариант оставаться в классе, но его опередил Субин, предложив свой дом.

Ёнджун тогда очень удивился. Это не было как раньше. Субин не приглашал его к себе никогда. Всего один раз, когда они были там совсем не ради учёбы. С того раза никто из них не поднимал эту тему, обходя её всеми возможными способами.

Субин проигнорировал удивлённый вид одноклассника, никак не объясняя своё предложение. Он только ждал ответа Ёнджуна и тот согласился.

Поэтому теперь они после уроков ходили к Субину домой, где тот продолжал готовиться к олимпиаде, а вот Ёнджун не всегда делал домашку. Иногда не хотел, иногда просто было нечего, тогда он ходил кругами по комнате Субина, беря в руки всё, что попадётся на глаза и расспрашивая Субина об этой вещи, отвлекая того.

А иногда валялся на его кровати без дела и тогда Субин спрашивал его в очередной раз о причине его присутствия тут и прогоняя к себе домой.

Ёнджуну нравилось это. Он однажды подумал, что они, возможно, почти друзья. Со странной дружбой, но друзья. Потому что сколько бы Субин не ругался, он всегда звал с собой Ёнджуна, он не спрашивал его, почему он просто так с ним ходит, если ничего не делает, пока Ёнджун не начинал ему мешать.

И даже тогда Субин, хоть и говорил ему уйти к себе, он никогда не выгонял его действительно. Только грозился. Это же значит, что Субину комфортно с ним рядом? Это же значит, что Субину больше не нужны причины и отговорки, почему они вдруг проводят время вместе.

И Ёнджун не такой уж мудак, которому весело мешать другим, отвлекая их от важного дела, но беда в том, что в комнате Субина Ёнджун чувствовал себя неспокойно. Лёжа на его кровати, он постоянно вспоминал тот день, когда он мог дотронуться до Субина. А стоит закрыть глаза, как воображение тут же подбрасывало картинки полуобнажённого Субина, лежащего под ним.

Все эти мысли непременно приводили к закономерной реакции организма, чего Ёнджун крайне сильно старался избежать.

Ещё не способствовало нормальной реакции то, что Субин, каждый раз приходя в свою комнату, переодевался в домашнюю одежду. И ладно бы, Ёнджун честно отворачивается, чтобы не провоцировать свою фантазию, но в обычной футболке и свободных штанах Субин выглядел слишком мягким и немного как будто даже маленьким. Видя такого Субина, Ёнджун снова хотел прикоснуться к нему.

Субин подходит к шкафу за нужным ему учебником, что-то бубня себе под нос, а Ёнджун только смотрит на него, придумывая, что же ещё можно спросить, чтобы он отвлёкся. Все его мысли сейчас о том, как он хочет к нему прикоснуться. Или поцеловать. И эта мысль Ёнджуну нравится даже больше, отдаваясь тревожным волнением в животе.

Обычно он всегда делает всё по первому порыву, но сейчас он почему-то медлит. Он не уверен, хочет ли этого Субин. Они никогда ничего подобного не обсуждали, поэтому он правда не уверен. Ёнджун как будто страшится. Своего сильного желания и реакции Субина на его действия.

И цепляясь за мысль о том, что он просто боится, Ёнджун вскакивает со своего места, подлетая к Субину и, развернув его спиной к стене, прижимает к ней.

— Что ты делаешь?

Боже, что он делает? Он действительно собирается поцеловать его? Он просто сделает это?

Взгляд Субина встревоженный, его глаза бегают по лицу Ёнджуна и он смотрит на его губы. Он же хочет, да? Он бы не смотрел, если бы хотел тоже, да?

— Я сейчас поцелую тебя.

Глаза Субина на мгновение расширяются, а потом он расслабляется, выдыхая. Он ничего не говорит, а Ёнджун накрывает его губы своими. Он мягко сминает их, совсем не торопясь, будто осторожничает, а Субин отвечает на поцелуй, повторяя действия Ёнджуна.

Он хочет. Субин так же этого хочет, как и Ёнджун, и этот факт расслабляет, успокаивает.

Субин хватается за плечи юноши, будто держится за него, иногда отрываясь от Ёнджуна, хватая ртом воздух, с каждым разом всё больше напирая.

Он хочет. Субин правда хочет.

Ёнджун смелеет и, подхватив зубами нижнюю губу Субина, чуть оттягивает её, после проходясь языком. Он чувствует горячее дыхание парня и слышит шумный выдох, от которого по телу бегут мурашки.

Субин сильнее цепляется за рубашку Ёнджуна, прижимая того к себе, а Ёнджун кладёт свои руки Субину на талию, начиная оглаживать бока. Он такой мягкий. И тёплый. Ёнджуну кажется, будто он скучал по ощущению тепла тела Субина под своими пальцами.

— Господи, я так хотел ещё раз ощутить твои руки на себе… — Субин отрывается от губ Ёнджуна, сбивчиво тараторя.

Он сейчас ощущает себя так хорошо. Он слишком долго мучился этим желанием, боясь сказать Ёнджуну. Он так много ночей вспоминал эти мягкие прикосновения, что сейчас, наконец ощущая их наяву, хотел сказать об этом вслух. Чтобы Ёнджун знал. Субин хочет, чтобы Ёнджун знал, как сильно он делает ему приятно только лишь касаясь.

Одной рукой Ёнджун оглаживает его спину, второй за подбородок поднимает голову выше, спускаясь поцелуями к шее Субина. Он засасывает кожу, слегка покусывает, после зацеловывая мягкими касаниями губ, а Субин плавится в этих ощущениях. Так хорошо, боже, только бы он не останавливался.

— Ты должен был мне сказать, — Ёнджун ведёт поцелуями ниже к основанию шеи. — Должен был, я бы сделал так снова, — рукой лезет под футболку теперь касаясь кожи. — Я бы сделал.

Субин обхватывает лицо Ёнджуна руками и снова припадает к его губам, запуская язык ему в рот. Так, как сделал в тот раз он сам. Ёнджун тихо мычит, прижимаясь бёдрами к Субину, а ощутив возбуждение Субина, издаёт тихий стон.

Ёнджун никогда не имел опыта с парнями, он его в принципе не имел, и ощущать сейчас возбуждённый, твёрдый член Субина, даже через несколько слоев ткани, было слишком волнительным и странным. Волна возбуждения разгоралась огнём внутри, выжигая весь кислород из лёгких.

Это больше, чем то, что они делали раньше и это сводит с ума. Это кажется слишком много. Так много, что не хватает, что нужно больше. Ещё немного больше.

Субин целует подбородок Ёнджуна, его шею и снова подбородок, мелкими поцелуями переходя по линии челюсти, а Ёнджун тянет вверх его футболку, в попытке снять её, и Субин поднимает руки, позволяя это сделать.

— Мне было так мало, — Ёнджун припадает губами к ключицам Субина. — Я так хотел больше. Я так много раз представлял, что бы я мог сделать ещё, — он целует шею, грудь и плечи Субина, где получается дотянуться, руками оглаживая тело, а бёдрами продолжая вжиматься в его бёдра, чуть потираясь. — Почему же ты не сказал мне раньше?..

— Мне казалось, ты не заинтересован, — Субин пытается расстегнуть пуговицы на рубашке Ёнджуна, но получается не с первого раза, так как в спешке его руки трясутся.

— Я был. Всё это время был, — Ёнджун оглаживает живот парня, спускаясь руками на его бёдра и Субин первый раз толкается сам, потираясь о Ёнджуна. — Боже… – Ёнджун роняет голову на плечо Субина чуть постанывая от переполняющих его эмоций. Возбуждение такое сильное, что почти больно, а ноги практически не держат.

Проходясь руками по открытым участками кожи, Ёнджун позволяет себе больше, перемещая ладонь на пах Субина и делая пару движений вверх и вниз.

— Ёнджун… — Субин останавливается, прижимая юношу к себе ещё ближе, мыча ему в шею.

— Можно здесь? — Ёнджун снова потирает член Субина через ткань штанов, чуть сдавливая.

— Мне для этого нужно снять штаны? — Субин откровенно трётся о ладонь Ёнджуна, продолжая попытки расстегнуть его рубашку.

— Да.

— Да, — Субин отвечает сразу, слишком отчаянно, больше, чем это было бы нужно.

Ёнджун дёргано приспускает домашние штаны Субина до середины бёдер и обхватывает рукой его член.

Они стонут в унисон, все ещё тихо, прерывисто дыша. Субин от ощущения чужой ладони на своём члене. От ощущения именно той ладони, о которой мечтал и фантазировал с того самого дня. Ёнджун от ощущения чужого члена в своей руке. Это не тоже самое, как касаться себя. Субин такой твёрдый и горячий. И мокрый. Господи, какой же мокрый, Субин так сильно хочет его, и от этого ощущения держаться на ногах всё сложнее.

Ёнджун почти наваливается на Субина, вжимаясь в него сильнее, пытаясь удержаться. Он трётся своим пахом о бедро Субина, начиная на пробу водить рукой по его члену.

Почти как себе. Они так близко друг к другу, что это ощущается почти как себе. Но это все ещё Субин и это не кажется неприятным. Ёнджун впервые касается чужого члена и это не кажется неприятным. Ёнджун хочет это и ему нравится.

Субин стонет немного громче, он обхватывает Ёнджуна в объятии, утыкаясь лицом ему в плечо, прерывисто дыша. Слыша эти рваные вздохи, ощущая горячее дыхание на своей шее и чувствуя, как Субин толкается ему в руку, Ёнджуну кажется, что он вот-вот кончит, так и не прикоснувшись к себе. Возбуждение будто расплавленным золотом течёт по каждой вене, обжигая, растворяя, поглощая полностью, не оставляя за собой ничего.

Субин возвращается к рубашке Ёнджуна, наконец расстёгивая её, наклоняясь и прижимаясь губами к его груди. Это не очень удобно, учитывая их положение, но Субин слишком сильно хочет исцеловать всего Ёнджуна, поэтому пытается как может добраться до открывшихся участков кожи.

Дышать становится совсем тяжело. Руки трясутся, а тело слишком перенапряжено. Ещё совсем немного.

Ёнджун ускоряет движения руки, проходясь ладонью по головке, немного сжимая её. Он уже не пытается целовать Субина, просто прижимаясь к нему лицом. Интересно, Субин всегда так потрясающе пахнет?

— Ах… Ёнджун, пожалуйста… — Субин напрягается, сильнее стискивая Ёнджуна, и тот чувствует пульсацию в своей руке и тёплую скользкую влагу.

Чёрт.

Этого для Ёнджуна оказалось много. Субин продолжает жаться ближе, мелко подрагивая в его руках и Ёнджун ощущает, как его собственное тело трясёт. Как лёгкие сдавило в невозможности вдохнуть, а колени все-таки подгибаются, и он бы точно упал, если бы не вжимался в Субина.

Чистой рукой он поглаживает юношу по спине, пока сам переводит дыхание. Ёнджун все ещё ощущает отголоски сходящего возбуждения, которое щекочет низ живота, пытаясь игнорировать его. А Субин, видимо, придя в себя, возобновляет поцелуи, руками оглаживая кожу Ёнджуна, медленно перемещая их ниже. Ёнджун ничего не делает, позволяя Субину касаться его, но тут же отскакивает в сторону, стоит тому опустить руки к застёжке на его брюках.

— Что такое? — Субин не понимает, почему тот вдруг так дёрнулся от него. Он всего лишь хотел сделать так же приятно. Он не хочет?

Взгляд Субина потерянный, а Ёнджун ощущает волну стыда, окатившую его как ледяной водой.

— Не надо… — Ёнджун мечется по комнате, избегая взгляда Субина, который так и стоял, не понимая, что происходит. — Я пойду… Я… Мне нужно идти…

Ёнджун находит футболку Субина, откинутую в процессе, вытирает об неё руку, и быстро собирая свои вещи, вылетает из комнаты и из дома.

Он не пошёл домой, отправляясь в своё убежище. Там он привёл себя в относительный порядок, а после приводил в порядок мысли.

Ёнджуну было стыдно.

Нет, не за то, что он сделал с Субином. Это бы он повторил ещё множество раз. Постоянно. Он бы изо дня в день прикасался к Субину так, чтобы тот снова трясся в его руках и сжимал его так же сильно. Стыдно было за реакцию своего тела. Это было так позорно, по мнению Ёнджуна, кончить в бельё, не прикоснувшись к себе, только от того, что дрочил другому парню. Отвратительно.

И так же отвратительно было от самого себя. За то, что сбежал, ничего не объяснив. Что, интересно, подумал Субин? О, он наверняка был расстроен. И он, вероятно, даже не понял, что случилось.

Так по-детски. Отвратительно.

А Субин не находил себе места. Стремительный побег Ёнджуна давил на него, он искренне не понимал, почему тот сбежал. Почему он так отскочил от него, не позволив прикоснуться к себе. Он не хотел? Тогда бы Ёнджун не начал, тогда бы он не говорил всех тех слов.

Ему стало противно в процессе? Ему стал противен Субин? Он не хотел, чтобы Субин к нему прикасался? Почему?

Хоть бы что-то сказал, чтобы Субин не терялся в своих мыслях, каждый раз уходя в обвинение себя. Из раза в раз он пытался вспомнить все свои действия, какие могли бы спугнуть Ёнджуна и не находил их, приходя к мысли о том, что дело в нём самом. Иначе просто нечего, если только не сам Субин стал ему неприятен.

* * *

Одного выходного дня было слишком мало, он всё ещё не хотел встречаться с Субином. Его продолжали одолевать стыд и неловкость и поэтому в школу он шёл так медленно, что опоздал на первый урок. Тем лучше, будет время немного приготовиться к встрече и к возможному разговору.

И тем лучше, потому что, когда открылась дверь кабинета, выпуская ученика, Ёнджун заметил, что его парта пустая. Субина нет. Он тоже прогуливает? Не может быть.

Ёнджун заходит в класс, извиняясь за опоздание, а после урока спрашивает преподавателя где его сосед по парте.

Олимпиада. Конечно. Субин говорил, что он уедет на неделю. Он только не говорил когда именно. Что ж, у Ёнджуна есть ещё больше времени придумать, как объясниться перед ним.

И всю неделю Ёнджун не пропустил ни один урок и не опоздал, хотя и не для кого больше было стараться. Просто не хотелось. Он знал, что Субину бы об этом сообщили и его бы это расстроило. За эти дни он придумал, что скажет парню, но как только неделя подходила к концу и встреча была на носу, Ёнджуна снова начала одолевать неуверенность, пропитанная страхом.

Поэтому в день приезда Ёнджун не опаздывает, приходя даже немного раньше необходимого, но, минуя кабинет, направляется прямиком на крышу. Уже прохладно и даже в куртке не очень комфортно, так как мокрый ветер забирается под одежду, сколько не кутайся. Но Ёнджун оставался сидеть на крыше, бодря себя и почти уговаривая, чтобы наконец прийти в класс.

И он бы продолжал тянуть время, если бы кто-то не подошёл к нему, положив руку на плечо, испугав этим. Ёнджун дёргается и, открыв глаза, смотрит вверх на того, кто его отвлёк.

Субин.

А разве сейчас не время урока?

— Ты что здесь делаешь? — Ёнджун удивлённо смотрит на друга. — Ай! — Субин пихает его ногой под колено.

— Стоило мне отсутствовать всего неделю, и ты снова прогуливаешь!

Он недовольно смотрит на Ёнджуна, возмущаясь, а Ёнджун теряется. Он сейчас про прогулы ему говорит?

— Сейчас по времени ещё идёт урок, ты сам-то что здесь делаешь?

— Ты, придурок, что, в привычку взял убегать?

Ёнджун молчит. Волна стыда снова окатывает. Они будут говорить об этом? В кои-то веки не сделают вид, будто ничего не произошло?

— Ты сбежал!

Ёнджун не знает, что ответить, пристыжённо опуская голову.

— Ты должен был мне сказать, если тебе вдруг стало противно. Но ты просто сбежал! — Субин повышает голос.

— Прости…

Что он может сказать? Субин прав, он должен был что-то сказать. Вместо этого он позорно сбежал.

— Что мне было думать? Если ты думаешь, что мне плевать, что мне будет нормально после случившегося делать вид, что ничего не произошло, что всё как раньше, то ты сильно ошибаешься!

— Субин, прости меня… — Ёнджун поднимается, подходя ближе к Субину.

— Ты должен был сказать мне, если тебе было неприятно, ты должен был мне сказать, потому что мне это важно!

— Мне не было неприятно, Субин. И мне не всё равно, — он подходит ещё ближе и обнимает Субина, сжимая его в своих объятиях очень крепко. — Прости меня. Я испугался.

— Придурок. Это же ты меня вечно дразнил, а теперь сам испугался? — Субин говорит тише, обнимая Ёнджуна в ответ.

— Мне не было неприятно. Ты не противен мне.

— Почему ты сбежал? — Субин чуть отстраняется от парня, смотря на него, нахмурив брови.

— Мне стало стыдно.

— Почему? Ты не хотел, чтобы я к тебе прикоснулся?

— Это было не нужно, — Ёнджун опускает голову, пряча лицо.

— Не нужно, чтобы я это сделал?

— Нет. Этого в принципе было уже не нужно… — Ёнджун сильнее жмется лбом Субину в плечо, руками сжимая ткань пиджака на спине.

Как же стыдно об этом говорить.

— Почему? — Субин снова отстраняется, стараясь сохранить зрительный контакт. Он хочет видеть Ёнджуна, видеть его эмоции, он хочет, чтобы Ёнджун говорил с ним, а не в пол.

— Когда ты… Я тогда тоже… — Ёнджун шепчет это, смотря в глаза юноше, а его сердце заходится в бешеном темпе. Он не хотел это говорить. Слишком стыдно.

Субин на это ничего не отвечает, он прижимает к себе Ёнджуна и какое-то время они просто стояли так. Ёнджун понемногу успокаивался. Ничего плохого не случилось. Субин пришёл за ним, хотя не должен был. Если бы ему было всё равно, он бы не пришёл. Ведь так?

—Ты когда уходил, я не заметил одной вещи. И когда я взял свою футболку, я вляпался, — Субин усмехается, а Ёнджун начинает смеяться.

Ему от чего-то это кажется очень смешным. Возможно, это нервное, но лучше пускай так выходит.

— Субин? — отсмеявшись, Ёнджун отходит от юноши.

— М-м?

— Ты прогулял урок.

— И это полностью твоя ответственность.

— Вот ещё. Сам пришёл сюда, тебя не звали.

— Чхве Ёнджун, ты отвратительный.