Трис приглашающе поманил меня лапой, и я удобно устроился под мохнатым, тёплым боком хоренга. Засыпать я не собирался. Но глаза вдруг слиплись сами собой — то ли от усталости, то ли от применённого без моего ведома колдовства, и вершины деревьев слились с бархатом ночного неба, где величаво проплывали уже обе луны.
Неожиданно я оказался так близко к ним, что, казалось, протяни я руку — и коснусь светло-золотистой поверхности одной из них и огненно-золотой — другой. Саор расстилался передо мной, притихший, загадочный, похожий на птицу, неведомо куда летящую среди волн вечного моря. Я взмахнул руками, словно крыльями, и легко понёсся над горами, реками, озёрами, в то время как чей-то шёпот, напоминающий шуршание ветра в сухой траве, подсказывал мне их названия: Эриж, Садж, Тэк, Тэш, Соэх…
Я поднимался всё выше, и скоро мир внизу стал расплывчатым пятном, точкой, а затем и крошечной пылинкой в океане таких же, как и он, миров. И, хотя рядом не было видно другого мира, с голубым небом и золотым солнцем, я твёрдо знал, что она там — Земля, связанная с Саором незримыми узами…
— Миров много, и постоянно возникают всё новые и новые, — прошелестел всё тот же бесстрастный голос, исходящий от смутной тёмной фигуры, — но родина Саора — Земля. Она источник магии. Люди обладают бесценным даром. Я покажу тебе. Представь себе любое существо… — И на обращённой ко мне ладони возник огонёк.
Я сосредоточился и вообразил птицу — тонкоклювую, длиннохвостую, яркую… И вздрогнул, когда придуманное мной создание клюнуло мою ладонь.
— Этот великий дар — воображение, — произнёс Тор. — Люди умеют творить. Когда-то я так же создал Саор. Теперь он почти независим от меня, но, зная будущее, я могу помогать ему.
Птица вспорхнула с моей руки и растворилась меж звёзд.
— Тебе известно будущее?!
— Не всё. Вы постоянно меняете его — своими делами, даже намерениями. Каждый сам выбирает свою судьбу. И ты волен поступать, как пожелаешь.
— Но если я поверну назад, меня назовут трусом!
— Есть миры, где никто не осудит тебя потому, что не узнает ни твоих поступков, ни их последствий.
— Но я не перестану быть предателем! Ведь я предам маму, Дэйкена, Дейзи… весь Саор!
— Тогда выбор сделан: следуй за Синеглазым. У вас один путь.
Тор растворился во тьме.
— Подожди! — крикнул я ему вслед, собираясь задать вопрос, подсказанный Дэйкеном.
Но не успел — проснулся.
Обнимая меня могучими тёплыми лапами, мирно храпел Трис. Лес вокруг посветлел. Одна луна почти скрылась за горизонтом, вторая из золотой превратилась в прозрачную бледно-жёлтую. Я уже собирался подняться, как раздавшийся совсем рядом приглушённый и взволнованный голос Дейзи пригвоздил меня к месту:
— Ты всегда уходишь от ответа, если речь заходит о нашем Обряде.
— Что ты хочешь услышать, принцесса? — холодно и весьма раздражённо ответил Дэйкен, словно этот разговор был ему неприятен.
— Отец перед смертью взял с тебя обещание…
— Значит, тебе не о чем беспокоиться. Назначай любой день — мне всё равно.
— Ты же не любишь меня, Синеглазый.
Я изо всех сил зажмурился. Что он ответит?!
— С каких пор мои чувства стали что-то значить для тебя, принцесса?
Девушка тихонько вздохнула:
— Ты дал слово из жалости… это жестоко.
— Не ты ли сказала Доргу, что моё равнодушие заставит тебя последовать примеру…
Дейзи прервала его, заговорив торопливо и сбивчиво:
— Но я не желала заполучить твою взаимность угрозами! Я встретила тебя совсем ребёнком. Такой совершенный облик… невозможно увидеть и не потерять голову! Все женщины в мире мечтают очутиться в твоих объятиях! Ты был моей первой настоящей любовью. Казалось, никто и никогда не вытеснит тебя из моего сердца.
— Был?
Даже с закрытыми глазами я ясно представил его усмешку — такую непередаваемую интонацию он вложил в столь короткое слово.
— Вчера всё изменилось. Я поняла, что ошибалась.
— Дэрэк, да? — тихо спросил Дэйкен. — Я обратил внимание, как ты смотришь на него.
— В отличие от тебя он живой! Не бесстрастная статуя, а человек из плоти и крови! Он не отказывается от жизни, потому…
Дэйкен резко прервал её:
— Светает. Тебе пора в Корх, принцесса.
— Мне хочется быть счастливой, любить и быть любимой… С тобой это невозможно. А с принцем я смогу начать всё заново. Я возвращаю тебе слово, данное моему отцу.
— Дейзи, — сухо произнёс её собеседник, — если ты решила наконец обрести своё счастье, я рад за тебя. И закончим этот разговор!
— Прости меня, Синеглазый, — голос принцессы дрогнул. — Я ухожу.
Я чуть приоткрыл глаза, прячась за лапой Триса. Девушка исчезла. Дэйкен прислонился к шершавому стволу дерева, на толстых корнях которого они сидели. Щёки его пылали. Я не знаю, о чём он думал… Похоже, он говорил сам с собою — или с кем-то невидимым. Возможно, со своим учителем.
В одном я был уверен: он вспоминал её.
Какая она была — Эльгер, дочь Лекста? Не сомневаюсь, он отвоевал бы её у короля… у кого угодно! У смерти только не смог.
Я встречался с десятками девушек. Лица некоторых я даже не помню. И ни с одной я не был дольше месяца… С Люси, кажется, полтора. И ни в долгие отношения, ни в любовь до гроба я раньше не верил. А уж в любовь и после смерти — и подавно. Как это — два года хранить верность одной-единственной, навсегда потерянной, когда все женщины мира мечтают о тебе?! Жить только ради долга и обходить сотни иных миров в тайной надежде обрести утраченную любовь…
Он что-то беззвучно и отчаянно крикнул, взглянув вверх, — только губы шевельнулись. Я чувствовал себя, действительно, переростком… Если бы я мог хоть чем-нибудь облегчить его горе!
Трис зашевелился.
Я сделал вид, что только что проснулся.
— Привет, — промурлыкал хоренг. — Ну как? Встречался с Тором?
Дэйкен повернулся к нам, и, не наблюдай я за ним раньше, нипочём бы не догадался о владевших им чувствах. Суровое и непроницаемое лицо моего проводника прекрасно скрывало все бури, что бушевали в его душе. Прятать боль за насмешками — хороший выход. Но теперь я знал правду и вряд ли буду смеяться. И, хотя вопрос задал Трис, я ответил, глядя на Синеглазого:
— Тор сказал: у нас один путь.
— Что ж, — нашёл в себе силы улыбнуться Дэйкен, — пойдём.
Вдруг он замер, прислушиваясь:
— О, а к нам гости! Непрошеные, нежелательные и, несомненно, последовавшие за Дейзи. Зачем она только приходила!
Последние слова понял только я.
— Будет тебе, — ухмыльнулся Трис. — Что для тебя лёгкая разминка, Синеглазый? Ты же любишь упражняться! Мечом ты владеешь, как никто в Саоре, а магией… смешно и сравнивать!
— Охраняй принца! — приказал тот в ответ.
Приказание оказалось своевременным: из глубины предрассветного леса, как в кошмарном сне, выступили и беззвучно взяли нас в кольцо чудовищные фигуры. Я ощутил неприятный холодок в спине: пришельцы поражали размерами, обилием клыков, когтей и рогов.
— Стойте, ежели не хотите неприятностей! — рявкнул хоренг.
— Бесполезно, — усмехнулся Дэйкен, — это же скоуни.
Круг сомкнулся. Чудовища напали внезапно, одновременно и молча. Странное это было сражение! Я не видел боя. Противники не размахивали мечами, даже не приближались друг к другу. Борьба происходила на недоступном мне уровне, и единственное, что выдавало усилия сторон, — редкие голубые всполохи. Всей душой я рвался помочь Синеглазому, но Трис придержал меня лапой, мурлыкнув:
— Не переживай, Дэр. Для него это детские забавы, развлечение… Пусть спустит пар, а то он больно нервный последнее время.
— Станешь тут нервным, — выдохнул я, глядя, как последнее чудовище падает без признаков жизни — двадцать восьмое, если я не сбился со счёта. — Синеглазый, ты как?!
— Отлично! — маг пнул последнее скоуни, затем сжёг тела и вдруг, глянув куда-то вверх, отсалютовал рукой — словно мальчик.
Я не удержался:
— Дэйкен, сколько тебе лет?!
— Слишком мало для Саора, — хохотнул Трис. — Синеглазый, когда ты повзрослеешь?!
— Идите вы все к чёрту!
— Он ужасно не любит, когда напоминают, насколько он юн, — шепнул мне на ухо хоренг. — Пожалуйста, принц… Береги его!
Я растерялся. Кто кого должен беречь?! Я — этого всемогущего мага? Я — слабый и беспомощный, бездарный от рождения — это воплощение силы, уверенности, виртуозно владеющее мечом?!
Последнее я, кажется, сказал вслух.
Хоренг хмыкнул:
— Мечом владеет, магией — как нам и не снилось, собой владеет… в совершенстве. Живёт ради Саора, вечно лезет на рожон… Ради тебя… как он тебя назвал? Дэрэк…
— Дэрэк, Трис! Чего вы там шепчетесь?! Сматываемся отсюда!
— Трис! — быстро и тихо потребовал я. — Что — ради меня?
— Ты не поймёшь, несмышлёныш…
— Трис!!
— Жизнью он рискует…
Я содрогнулся, но расспрашивать дальше не мог, Дэйкен уже подошёл, и хоренг подставил свою полосатую спину. Забравшись, я приготовился к полёту. Но вместо этого Трис, не расправляя крыльев, мягкой кошачьей рысью понёсся по тропе, не уступая в скорости хорошей машине. Бурые стволы так и мелькали.
— Почему мы не летим? — удивился я.
— Не хотим привлекать внимание. Уже слишком светло, и Эриэж отсюда слишком просматривается.
Дорога вела в гору, а лес заметно поредел. Трава теперь еле прикрывала каменистую почву, и хоренг частенько ворчал, когда под лапу попадал очередной острый обломок. В просветах между деревьями стали встречаться валуны, сначала просто большие, затем размером со слона, а после и вовсе громадные. Свернув с тропы и руководствуясь какими-то незаметными для меня приметами, Трис начал уверенно подниматься по склону гигантских скал, а когда камни стали громоздиться друг на друга, образуя неприступные отвесные стены, хоренг отталкивался и взлетал, поднимая ветер огромными, куда большими, чем у Ивена, крыльями.
У меня захватывало дух от проплывающей мимо красоты: причудливые разломы, обнажающие мерцающие и переливающиеся горные породы. Ущелья, дно которых терялось в непроницаемой тьме, пещеры, подобные разверзнутым пастям окаменевших великанских зверей, где роль клыков с успехом исполняли острые пики. Нависающие над пропастями выступы с непонятно каким образом держащимися на них прихотливо изогнутыми деревцами — шекрами.
Серебристый луч пробился сквозь предрассветную дымку, отразившись от поверхности скал ослепительным голубым сиянием. Восход солнца застал нас на гребне Эриэжа — тех самых гор, что первыми встретили меня на пороге родного мира. Трис опустился на вершину и повернул ко мне довольную морду:
— Посмотри, от чего ты собирался отказаться, принц!
Полумрак внизу быстро сменялся разнообразием всех мыслимых цветов и оттенков. С высоты птичьего полёта я увидел сиреневые пятна озёр, блестящие ленты рек, пурпурные леса, пёстрые от цветов равнины, дома, поля, сады…
— Это — Соледж, — обвёл широкий круг рукой Дэйкен.
— И я — наследник всего этого?! — ахнул я.
— Да, — сурово взглянул на меня Синеглазый. — Но помни: быть принцем не удовольствие, а по-настоящему тяжёлая обязанность! Твоим долгом станет забота о всех обитающих здесь существах. Подчас, защищая их, тебе придётся забывать о себе — ни личных желаний, ни поступков, идущих вразрез с решением большинства твоих подданных! Каждый твой день будет посвящён не тебе, а этой земле. Возможно, однажды ты устанешь настолько, что искренне позавидуешь любому, не несущему ответственности за прошлое, настоящее и будущее Соледжа. Тогда, Дэрэк, представь себя опять на вершине Эриэжа, отделившего прежнего беспечного переростка от Правителя, наделённого властью, и вспомни, ради чего стоит приносить себя в жертву!
— Получится ли у меня? — прошептал я.
— Конечно, вначале тебе придётся сложнее, чем если бы ты вырос в Саоре. Но ты быстро наверстаешь упущенное, а все знания нашего мира не заменят главного: ты должен любить свою землю, чувствовать себя её неотъемлемой частью, понимать её нужды и хранить от всяких безумцев! Остальное придёт само собой.
— Синеглазый… — Я посмотрел на него с надеждой. — Ты ведь поможешь мне, правда?
— Ха! — тряхнул головой Дэйкен. — А чем, по-твоему, я занимаюсь?!
Трис лизнул меня в щёку шершавым языком:
— Я спустил бы вас вниз, да опасно. Слишком светло, могут заметить. Увидимся в Орже!
Я не удержался от того, чтобы погладить его в ответ. Несмотря на размеры, крылья, клыки и когти, хоренг всё равно представлялся мне разумной полосатой кошкой.
— Ты и так здорово выручил нас, — поблагодарил Дэйкен. — Спасибо, крылатый!
Трис улетел.
Мы с осторожностью приступили к спуску. Камни под ногами шевелились, точно живые, грозя обвалиться в любой момент. Один раз я всё же оступился и сорвался, но Дэйкен вовремя подхватил меня.
— Что бы я без тебя делал? — выдохнул я, когда опасность миновала.
— Хороший вопрос, — улыбнулся Синеглазый. — Ухлёстывал за девчонками на Земле?
В ответ я дёрнул его за длиннющие пряди волос… мягкие какие! Будет дразниться — косу заплету… и девчонок не надо!
Наконец коварные оползни остались позади. Сильные корни множества растений скрепили почву, начали попадаться и деревья, а затем и ровные, покрытые редколесьем участки. Чем дальше, тем гуще смыкались над головой пурпурные ветки. К полудню мы спустились в цветущую долину.
То ли сейчас Дэйкен шёл медленнее, то ли я как-то приноровился к его темпу, только я почти не отставал, готовый идти без отдыха хоть до вечера. Ласковое нежаркое солнце согрело душу, прогнало тревоги и печали. Странное чувство завладело мной — ощущение чего-то огромного, нового, светлого… Может, это из-за слов Дейзи, её нежной улыбки, взгляда, которым она наградила меня? Чем ещё объяснить то непомерное счастье, переполняющее меня и заставляющее сердце увереннее биться в груди?