Фернер по самую макушку зарылся в документы, когда его отвлек сигнал по комму.

      — Контр-адмирал, вас запрашивают по внешней связи, — доложил голос дежурного. — Примете звонок?

      Фернер не стал отказываться. Из-за проблем с Навигационным центром дел у них прибавилось, тем более, что только ведомство Оберштайна догадалось продублировать данные. Сейчас все стояли на ушах, стараясь как можно быстрее наверстать упущенное. Однако как бы сильна ни была ответственность Фернера, любопытство зачастую оказывалось сильнее.

      — Добрый день, Антон, вы можете сейчас говорить? — на экране комма возникло лицо Виктории.

      Фернер мысленно вздохнул. Времени у него не было абсолютно, но не отказывать же девушке с такими грустными глазами.

      — Могу, но недолго, извините, — признался он в результате честно.

      — Мне очень надо с вами увидеться, вы не могли бы спуститься к выходу буквально на пару минут?

      Фернеру пришлось согласиться. Было бы удобнее, если бы Виктория сама могла подняться к ним, но ни ей, ни самому Оберштайну ни разу не пришло в голову оформить на нее пропуск.

      Спустившись по лестнице почти бегом, Фернер быстро нашел Викторию в углу холла. Она ходила взад-вперед, скрестив на груди руки и задумчиво опустив голову на грудь.

      — Прошу прощения, — подошел к ней Фернер, — у нас все министерство взбаламучено, работы, причем даже не нашей, прибавилось вдвое. Боюсь, мне не удастся вырваться надолго…

      Виктория выставила вперед руку, останавливая его.

      — Да, да, я понимаю, — торопливо заявила она. — Я знаю цену времени, так что не тратьте его на оправдание. Я постараюсь изложить все очень кратко.

      Фернер кивнул и заставил себя успокоиться. Возможно, Виктория и правда умела быть собранной, когда хотела этого.

      — Я понимаю, что у вас множество других проблем. Про Новые Земли все уже на Феззане слышали, это не государственная тайна, — начала она. — Я считаю, что зря отец тогда вмешался в свадебную церемонию — наверное, пара часов все равно ничего бы не решила. Но ему виднее, он всегда умел соображать быстро. А я вот — не умею. Представляете, до меня только сегодня дошло, что вчера у меня была потрясающая возможность вернуть Пауля.

      — Погодите! — Фернер перестал верить, что Виктория может быть собранной, по крайней мере, сейчас ее речь скакала с одного на другое. — Как это все взаимосвязано? Да и кайзер обещал, что поговорит с адмиралом Биттенфельдом…

      — …после свадьбы, — закончила за него Виктория. — Я понимаю, что для отца на первом месте благо Рейха, но мне что-то не верится, что кайзер захочет после сцены на этой самой свадьбе разговаривать с Фрицем.

      Фернер мысленно признал, что определенная правота в ее словах была. Сам-то он не сомневался, что кайзера война и политика занимают куда больше, нежели свадебные торжества, и вряд ли он даже обиделся на Оберштайна за то вмешательство, но Виктория, как мать и крайне заинтересованное лицо, могла истолковать все по-своему. Другой вопрос, что кайзер вполне мог забыть об обещании теперь, когда появилось столько всего нового и интересного.

      — Вы напрасно не доверяете его величеству, — все же счел нужным сказать вслух Фернер.

      — Неважно! — Виктория отмахнулась. — Я хотела сказать, что на свадьбе кайзера были все, и Фриц тоже! А это значит, что Пауль находился в его доме один. И у меня был шанс выкрасть его обратно!

      Фернер целую секунду смотрел на нее в недоумении.

      — Фройляйн, зачем вам красть собственного сына? Кайзер поговорит с адмиралом Биттенфельдом, и Пауль вернется к вам.

      Виктория насупилась.

      — Фрица невозможно ни переспорить, ни переубедить, — заявила она. — Не подумайте, что я не уважаю его величество, но я не верю, что ему удастся заставить Фрица сделать что-то, чего он делать не хочет.

      Фернер не нашел, что на это возразить. Об упрямстве Биттенфельда среди адмиралов ходили легенды. И Антон не мог сходу отыскать в своей памяти ни одного случая, когда Биттенфельд хоть что-нибудь сделал не по-своему. Даже если это было неправильно. Даже если его за это ждало наказание. На мгновение Фернер представил себе Биттенфельда, взбунтовавшегося после требования кайзера вернуть ребенка и устроившего новый мятеж. В таком случае, как и всегда, история, повторенная дважды, из трагедии превратилась бы в фарс.

      Из всего этого Фернер не понимал только одного: при чем здесь он. Наверное, его взгляд оказался достаточно красноречивым, ибо Виктория торопливо продолжила:

      — И тогда я подумала вот о чем: Фрица можно ненадолго вызывать в адмиралтейство. Срочно, так, чтобы он не успел подумать и отказаться. А в это время мы проникнем к нему в дом и заберем Пауля.

      — Кто это «мы»? — обреченно поинтересовался Фернер, уже зная в душе ответ.

      — Мы с вами, конечно, — безапелляционно заявила Виктория. — Я не умею водить машину и не умею вскрывать дверные замки.

      — А я, значит, умею? –Антон старательно изобразил на лице удивление.

      — А разве нет? — Виктория зеркально вскинула брови.

      Фернер обреченно вздохнул.

      — Ладно, вы правы, я умею и то, и другое, — признался он. — Хотя не буду даже спрашивать, откуда вы узнали про второе.

      Виктория просияла.

      — Тогда договорились! — выпалила она. — Давайте заканчивайте с вашим авралом, заодно дадим его величеству шанс уговорить Фрица. А потом будем воплощать в жизнь наш план.

      — «Наш план», — Фернер пробормотал это с показным смирением, не желая признаваться даже самому себе, что в душе у него потихоньку начал разгораться огонек азарта.

      Хотя, разумеется, надо было верить, что дипломатическая миссия кайзера увенчается успехом.

***

      Мальчик обнаружился на полу, рядом с разбросанным вокруг него конструктором. В тот момент, когда они заглянули в окно, маленькие ладошки подняли очередную деталь и начали ее неторопливо вращать. Придя к какому-то очевидному лишь для него решению, Пауль аккуратно вставил деталь в высящееся перед ним сооружение. Замерев на несколько мгновений и убедившись, что оно не собирается рассыпаться, он взял в руки следующую.

      — Ладно… — пробормотала себе под нос Виктория, — это хотя бы не так плохо, как я думала.

      Фернер бросил на нее косой взгляд. Виктория закусила губу и нахмурилась, но сердитой не выглядела. Скорее, слегка растерянной и смешавшейся.

      — А что могло бы быть плохо? — в конце концов поинтересовался Фернер.

      Виктория неопределенно пожала плечами.

      — Ну, он мог просто включить ему мультики. Некоторые придурки так делают.

      — Что ж, тогда, судя по всему, адмирал Биттенфельд все-таки не придурок, — с совершенно серьезным выражением на лице сделал вывод Фернер, за что заслужил возмущенное фырканье.

      Однако вслух Виктория предпочла сменить тему.

      — Так мы входим или как? — поторопила она Антона. — Кто у нас там специалист по замкам?

      Фернер возвел глаза к небу, но все же послушно достал из кармана заготовленные отмычки.

      Дверь поддалась до обидного легко. Собственно, ее вполне можно было открыть даже перочинным ножом — видимо, Биттенфельду и в голову не приходило, что к нему могут нагрянуть незваные гости. Оставив Фернера предаваться этим размышлениям, Виктория скользнула мимо него внутрь. Помедлив немного и решив, что лучше ждать внутри, нежели привлекать внимание, стоя снаружи, Антон зашел вслед за ней.

      Виктория еще только шла по коридору, когда из гостиной донесся радостный детский вопль:

      — Мама!

      И она сорвалась на бег.

      С Паулем они столкнулись в дверях, и мальчик уткнулся ей в ноги. В следующее мгновение Виктория подхватила его на руки и прижала к груди, осыпая взлохмаченную макушку поцелуями.

      — Все хорошо, родной, все хорошо, — сбивчиво шептала она. — Я с тобой, теперь тебя никто не обидит!

      — А меня не обижали, — Паулю еле удалось вставить свою реплику. — С папой было очень весело!

      Виктория замерла.

      — С кем?.. — язык в резко пересохшем рту двигался неохотно, голос моментально охрип.

      — Дядя, у которого я жил, — охотно пояснил ее ребенок. — Я спросил, как его называть, и он сказал «Папа». Его так зовут, да? Потому что другие имена у него очень длинные.

      У Виктории в голове сразу подобралось с дюжину эпитетов, как могут звать этого «дядю», однако усилием воли она сдержалась.

      — Не совсем, — сквозь зубы процедила она и, развернувшись, решительно направилась к выходу. — Впрочем, это неважно, ты все равно о нем больше не услышишь.

      — Жалко, — спокойно констатировал Пауль. — Я ему не понравился?

      Виктория едва не споткнулась на ровном месте.

      — Это очень сложно, сынок, — не найдя подходящих слов, честно призналась она. — Давай мы с тобой обсудим это дома?

      — Хорошо, — к счастью, Пауль, как всегда, был покладист. — А конструктор мы с собой заберем?

      — Я тебе потом другой куплю, — пообещала Виктория, уже подходя к ожидавшему их Фернеру. — Лучше познакомься, это Антон, он работает с твоим дедушкой.

      Фернеру лишь ценой огромных усилий удалось сдержать улыбку. Если с тем, что у его шефа оказалась взрослая дочь, он смирился достаточно легко, то представлять подтянутого, еще совершенно не старого Оберштайна «дедушкой» было практически невозможно.

      — Рад с вами познакомиться, Пауль, — несмотря на то, что на лице удалось сохранить серьезное выражение, голос Фернера выдавал веселье.

      И оно лишь усилилось, когда мальчик с достоинством кивнул ему:

      — Здравствуйте, герр Антон, как поживаете?

      — Вы еще поговорите по дороге, — вмешалась Виктория, — а сейчас нам пора уходить.

      Она сделала еще один шаг к двери, но вдруг остановилась, бросив задумчивый взгляд через плечо.

      — Пауль, — с просящей ноткой в голосе произнесла Виктория, — ты не побудешь немного с Антоном? Буквально пять минуточек!

      — Хорошо, — не стал спорить ребенок, и в следующее мгновение его мать, аккуратно пересадив сына на руки Фернеру, снова скрылась в глубине дома.

      Антон озадаченно посмотрел ей вслед: ну не за конструктором же она сорвалась в последний момент? — однако детский голос прервал его размышления:

      — Вы друг мамы?

      Фернер перевел взгляд на лицо ребенка, оказавшееся теперь так близко. Довольно симпатичный мальчик, с совсем по-детски округлым лицом. Чуть вьющиеся волосы, светло-русые с едва заметной рыжинкой, падали на лоб длинной челкой, почти на большие широко расставленные карие глаза. Глаза, смотревшие куда-то в пустоту, сквозь Антона.

      — Н-нет, — наконец вспомнив, что от него ждут ответа, торопливо ответил Фернер. — Я, скорее, друг твоего… деда. Ну, если это можно назвать другом, конечно. Вообще-то он мой начальник, но он очень хороший человек…

      — Я знаю! — Пауль просиял. Его лицо оставалось все таким же спокойным, без тени улыбки, но в голосе прозвучала искренняя радость. — Он замечательный, хотя и очень строгий.

      — Да, — облегченно согласился Фернер. — Все именно так.

      И Пауль прижался к нему чуть покрепче.

      Фернер еще не успел осознать, что это был жест доверия, когда из глубины дома выскочила Виктория, на ходу сворачивая в маленький рулон что-то черное.

      — Все, мальчики, а теперь быстро уходим отсюда! — скомандовала она, словно это не ее сейчас дожидались.

      Уже в машине, убедившись, что Виктория с Паулем устроились на заднем сиденье, Фернер поинтересовался:

      — Ну и что такое нужное хранилось у адмирала Биттенфельда?

      Виктория целую минуту молчала, делая вид, что убеждается, удобно ли ее сыну, после чего бросила на Антона смущенный взгляд.

      — Отцу не расскажете? — спросила она в конце концов. — Он, боюсь, не одобрит.

      — Начнем с того, что он не одобрит всю нашу авантюру с самого начала, — парировал Фернер. — Но если вы имеете в виду, не расскажу ли я, что вы, помимо сына, забрали у Биттенфельда какую-то тряпку — то нет, этого я точно делать не стану.

      Виктория тяжело вздохнула.

      — Это не тряпка, — призналась она. — Это форменные брюки.

      Фернер с трудом удержал руль в нужном положении. Дочка шефа не переставала его поражать.

      — Зачем, — стараясь, чтобы его голос не дрожал от смеха, произнес Антон, — зачем вам форменные брюки Биттенфельда?

      — Вот только не надо так бессовестно ржать! — возмутилась Виктория. — У вас, военных, совершенно потрясающий покрой брюк. И ткань особенная, специально для формы разработанная. На гражданских такие не шьют, а мне они ужасно нравятся.

      — Ну у отца бы взяли, — Фернер уже откровенно забавлялся. Он не представлял, где барышня фон Оберштайн может носить форменные военные брюки, но если ей так хочется — то большое ли это преступление?

      Виктория тем временем скорчила непередаваемую гримасу.

      — Отцовские не налезают на мою задницу! — мрачно отрезала она. — А у Фрица размер побольше. Мне проще ушить брюки в талии, чем пытаться расставить их в бедрах.