С того момента всё пошло по одному месту. Где бы Стайлз ни находился, он везде видел Питера: Питер в майке, Питер в футболке с коротким рукавом, Питер в футболке с глубоким вырезом (спасибо, божечка, за эту грудь и за эту футболку), Питер в одних только коротких штанах, показывающих во всей красе эти мускулистые ноги.

      – Какого чёрта?! — Стайлз находился в зале, закрепляя по его периметру спусковые заклинания. Злость придавала сил, и каждое из них охотно закреплялось на стенах зала, чтобы в нужный момент запустить то сияющие огоньки, то распускающиеся от прикосновения к стене бутоны цветов. Стайлз — мастер, Стайлз всё сделал правильно. — Какого черта этот мужик не даёт мне прохода?! Сегодняшняя его выходка вообще была… улёт, — парень вздохнул, принимая поражение.

      Потому что… Потому что, чёрт подери, нельзя быть таким одновременно сексуальным и очаровательным! Потому что нельзя, блять, подходить к нему со спины, класть свою чертову ладонь на плечо, пугая, а потом улыбаться и сверкать своими голубыми с вкраплениями серого глазами и говорить-говорить-говорить что-то такими губами. Нет, правда, Стайлз готов был рыдать. Потому что он ничерта не понял тогда и позорно сбежал, слыша обидный смех вслед.

      — Да волчара вообще в край офигел! — рыкнул парень не хуже оборотня.

      — Кто тебя так разозлил, лапушка? К слову, не мог бы ты…

      А вот и его кара божья. Наверное, он всё же зря не верил, ну, в Него. Иначе как объяснить вот это вот личное наказание Стайлза? Думая об этом, он упускал всё, что говорил Питер.

      Но до мага, всё же, дошло, что ему говорили вот уже несколько минут и чего хотели, а когда дошло, то он просто… моргнул.

      — Прости? Правильно ли я тебя расслышал? Ты хочешь, чтобы я… хм… оценил твою форму?

      Нет, сказал себе парень, я совсем не громко сглотнул, оборотень ничегошеньки не уловил. Ну, пожалуйста.

      — Да, всё верно, — мурлыкнул мужчина, изгибая столь привлекательные губы в улыбке. — Пока я путешествовал, то уделял намного меньше времени физическим упражнениям. Хотелось бы убедиться, что я смог хотя бы частично восстановиться за время тренировок с Дереком, — если бы не хитрющие глаза, то засранцу можно было бы даже поверить, но… нет, не-а, Стайлз не простак, он всё-всё видит! — Хочу удостовериться, что я прекрасно выгляжу. Так что?.. — Питер вздохнул и так скромненько метнул взгляд вниз, что сразу понятно стало — волчара играл. — Что скажешь, Стайлз?

      — Трахни меня, — вот что ему хотелось сказать, потому что «крошка Стайлз», как обычно, сам во всём виноват! Это ведь истина: чем больше ты стараешься о ком-то не думать, тем больше ты о нём в итоге и думаешь. А уж навязчивые мысли о том, как этот «кто-то» выглядит, о том, какой у этого «кого-то» голос и какие красивые глаза, вообще не помогают ни на йоту. А он ведь честно старался весь день думать о завтрашнем приёме, о том, что завтра вернётся Дерек, который будет снова тусить с ним и Скотти. Но нифига у него не получалось.

      Стайлз бы заподозрил говнюка в привороте, если бы не знал, что оборотням магия в принципе не доступна. Совсем.

      — Ну, знаешь, — начал он небрежным тоном, закрепляя последнее заклинание и ласково ведя ладонью по шершавой стене, — совсем неплохо, Питер, очень даже неплохо.

      Интересно, сбилось ли его сердце с ритма? Ведь он лгал. Лучше, чем просто «неплохо» — великолепно!

      — Скажу по секрету, что ты выглядишь куда внушительнее, чем Дерек. Только ему не говори, а то Хмуроволк обидится. И… — Стайлз, стоявший спиной к волку, повернулся и тут же отшатнулся: говнюк подошёл к нему вплотную. — Боже! — нет, этот жалкий писк совершенно точно ему не принадлежал!

      — Я же сказал, что для тебя — просто Питер, — зашептал волчара прямо на мигом краснеющее ухо.

      Я оторву себе руки, если прикоснусь к нему. Просто оторву.

      Поэтому маг сцепил их в замок за спиной, не доверяя себе.

      — У тебя, крошка Стайлз, глаза всегда большие и тёмные, но сейчас они огромны и буквально черны. Почему же?

      — От страха, что такая туша медленно и неотвратимо надвигается на меня?

      — Ох, — мягко выдохнул Жутковолк, — спасибо, я польщён. Но ты лжёшь, лапушка. И ты знаешь, что я знаю это. Ты мной очарован. Тебе нравится смотреть на меня, — Питер показушно прикрыл глаза и втянул носом воздух. — Я буквально могу чувствовать в твоём запахе желание коснуться меня.

      И, окей, он как-то упустил момент, когда его рука оказалась на чужой груди. Не иначе как этот мерзкий… отвратительный… прекрасный… ох.

      — Знаешь, — язык облизал пересохшие как-то незаметно губы, — я задолбался чувствовать это напряжение, когда ты рядом. Вот просто отвратительнейшее чувство во всём мире! — Стайлз чувствовал, как под его ладонью бьётся чужое сердце – ритмично, быстро. Он согнул пальцы и прошёлся короткими ногтями по груди, оставляя красные полосы, что заживали за считанные секунды.

      — Соглашусь, лапушка.

      — О, убери это довольное выражение со своей морды, пожалуйста! Я ещё должен оторвать язык твоему племяннику, между прочим!

      — Зачем же? — когтистая ладонь легла поверх его и невесомо сжала, — я вполне доволен его языком, ведь он помог мне.

      — Чем? Довёл до безумия бедного меня?!

      Питер перестал улыбаться, но жутковато выглядеть — нет, потому что в полном молчании он поднёс стайлзову ладонь к своему рту и оставил на пальцах поцелуй, от которого мальчишка вздрогнул всем телом.

      — Нет, что ты, — нежная улыбка непривычно смотрелась на этом вечно язвительном и вечно прекрасном лице, — помог моей паре наконец-то обратить на меня внимание. Ведь ты, Стайлз, ещё тогда, в нашу первую встречу, почувствовал, что я пахну приятно. Мне интересно — чем?

      — Ну, ты и засранец, Хейл! — восхищенно протянул Стайлз, — просто засранец! Признайся, ты знал от Дерека, что у меня есть небольшой пунктик, и изводил меня всё это время?!

      — Ох, крошка Стайлз, я бы не назвал себя лишь небольшим пунктиком, потому что впредь ты будешь смотреть только на меня, рисовать только меня и трогать тоже только меня.

      — Ты в курсе, что ты жуткий маньяк, а, Питер?