***

Травки в чае в самом деле обладали целебными свойствами, и голова после полноценного сна совершенно перестала болеть. Да и спать в мягкой тёплой кровати было куда лучше, чем в холодной палатке с угрозой проснуться в обнимку с одним нахалом. И мы, плотно перекусив и взяв нюхлера с собой — а он же чуял золото за версту — отправились к золотоносным шахтам.

Наш проводник действительно знал тайные тропки, невидимые обычному глазу, и уверенно вёл нас по сухим горным лугам и промёрзшей за ночь почве. Ночью было так холодно, что даже вода в ручьях и то замерзала, превращаясь в ледяные полосы, и только к обеду худо-бедно оттаивала. По дороге мне не раз и не два попались упитанные зверьки, похожие на кроликов — Том потом сообщил, что это вискаши — и совсем маленькие ушастые мыши. Они тоже были пищей пум и лисиц, и те и другие тоже нам изредка да попадались, пусть и опасности для человека они особой не представляли, особенно для троих. Гораздо опаснее было сорваться в пропасть или словить острый приступ высотной болезни от слишком резкого подъёма. Или замёрзнуть насмерть, но тёплые свитера и заклинания спасали нас и от этой участи.

Поначалу шли молча, каждый думая о чём-то своём. Но когда мы подошли к очередному ущелью, вдруг послышался протяжный вой ветра, и Геллерт приложил ладонь к уху и шёпотом протянул:

— Слышите? Это ветер говорит с нами…

— И что он сказал? — смутившись, протянула я, и Геллерт вдруг пожал плечами и кинул:

— Не знаю, я не понимаю его язык.

И как ни в чём не бывало пошёл дальше, а я с широко распахнутыми глазами повернулась к Тому, и тот тихо рассмеялся моей выразительной гримасе.

— Да, Кейт, ты даже не представляешь, какой интересной будет дорога с этим… проводником. А он, между прочим, два месяца прожил в моём доме, представляешь?

— Бедненький, весь исстрадался, — хмыкнула я, немного отойдя от слов про ветер, а Том красноречиво посмотрел на меня и невозмутимо зашагал следом за Геллертом.

Несмотря на всю чудаковатость одного из величайших магов столетия, он, несомненно, являлся ценным источником информации, причём такой, какую я, наверное, не получу даже от профессора Дамблдора. А у меня на душе в последнее время был один весьма чувствительный груз, который хотелось хотя бы чуть-чуть облегчить. Постепенно догнав Тома и Геллерта, которые, идя вместе, сохраняли между собой определённую дистанцию, я прибилась поближе к последнему и как бы невзначай спросила:

— Геллерт, а вы… знаете что-нибудь о других некромантах? — Он удивлённо посмотрел на меня, и его глаза, казалось, стали ещё более разными, и я, глубоко вдохнув, смущённо добавила: — Бёрки же были не единственным родом, насколько я понимаю, в Европе тоже кто-то точно был…

— На самом деле, к началу двадцатого века в Европе, считая Англию, было всего две семьи с такими способностями — Бёрки и Фаусты. — Услышав знакомую фамилию, я так и распахнула глаза, а Геллерт небрежно махнул рукой. — Хотя про Фаустов можно забыть, их род сгинул…

Вдруг он остановился и задумчиво приложил два пальца к подбородку, а я от резкой остановки чуть не споткнулась о камень, если бы меня вовремя не подхватили.

— Правда, скажи, что чей-то род сгинул, и из кустов тотчас выскочит исчезнувший наследничек! — У меня внутри всё похолодело, так как мёртвый Сталин и драконы, сжигающие Лондон, отлично вписывались в похождения ещё одного сильного потомственного некроманта, но Геллерт снова махнул рукой и зашагал дальше. — Но Фаусты точно не вернутся, я в этом уверен!

— Вы были знакомы? — осторожно поинтересовалась я, догнав нашего проводника, и тот нехотя ответил:

— Да… шапочно. Виделись пару раз… — и ускорил шаг, словно намекая, что ему эта тема была неприятна, хотя с чего бы вдруг? И я всё же догнала его, с большим трудом, правда, и он, заметив явный интерес в моих глазах, нехотя проговорил: — В двадцатом году был пожар, семья сгорела, как и твои. Такие семьи вынуждены были проводить близкородственные браки, иначе способность бы выродилась… и у каждого от этого появлялись… хм… особенности.

Я ещё больше запуталась, и мне прилетело:

— Бёрки славились своей жестокостью, об этом ходили легенды. Твоя семья сгорела случайно, я более чем уверен в этом, а вот Фаусты… Забыл, как же называют человека, который имеет нездоровое увлечение огнём…

— Пироман? — подсказала я, и Геллерт оживлённо закивал.

— Да-да, именно! У них в роду частенько появлялись пироманы! Если покопаться в их родословной, то почти в каждом поколении можно было найти человека, который сидел в тюрьме за поджог, или кого-то сжёг, или сгорел сам. Огонь… доставлял им какое-то извращённое удовольствие, никогда этого не понимал. Бёрки были богатой семьёй, хоть и садистами, а вот Фаусты к началу века растратили почти всё своё состояние… и были вынуждены жить в обычном деревянном доме в какой-то забытой Дьяволом деревне. И однажды ночью… дом сгорел дотла вместе с двумя маленькими детьми. Это всё, что я знаю.

Том услышал вторую половину нашего разговора и вопросительно взглянул на меня, когда Геллерт ушёл вперёд, но я молча помотала головой. Мы уже обсуждали наши галлюцинации во время приёма аяуаски, но они никак не давали мне покоя. Перед глазами снова пронеслось драконье пламя, сжигающее дотла Лондон, и мне очень не нравилось, что перед этим звучала фамилия Фауст, особенно после того, что я только что услышала. Меня спас из огня домовой эльф, возможно, что и маленьких Фаустов кто-то спрятал? Их мать? Или отец? Или домашний питомец?

— Вы сказали «двое маленьких детей»? — Я побежала за Геллертом, чтобы получить ещё немного деталей, и тот с гримасой повернулся ко мне. — Это были девочки?

— Нет, два мальчика. Одному было… пять лет, а второму… кажется, три. Я говорю, что видел их всего два раза, так что…

— Но их же мог кто-то спасти и отправить в приют, как и меня? — не сдавалась я, но Геллерт категорично помотал головой.

— Нет, это исключено. Архивы Дурмстранга не обмануть, как ваши, и если бы кто-то из Фаустов выжил, то его обязательно зачислили бы в школу под настоящей фамилией. Там этим занимаются не люди, а… впрочем, неважно, — спешно поправился он, заметив мой крайне удивлённый взгляд. — Одно могу сказать точно: ни в двадцать пятом, ни в двадцать восьмом — а в Дурмстранге учатся с десяти лет — не было ни одного Фауста среди первокурсников. И слава Мерлину! — вдруг вздохнул Геллерт. — Не хватало нам ещё одной нестабильной семейки, хватит и ваших разборок, Бёрки-Слизерины!

Я на это выразительно скривилась, хотя доля истины здесь тоже была, это же именно наша семья развязала по сути гражданскую войну четыре года назад. Только вот меня очень насторожило, что наш крайне скользкий друг так хорошо орудовал датами, прекрасно помня, кто когда родился и когда должен был поступить в школу. Да и время было такое — двадцатые годы, когда террор Грин-де-Вальда в Европе только набирал обороты. Возможно, Геллерт искал себе сильных союзников, а Фаусты отказались и за это поплатились? Хотя с чего им отказываться, если род обнищал, а Грин-де-Вальд в то время точно обладал средствами, чтобы поправить их положение?

Вопросов было много, как и несостыковок, но раньше времени беспокоиться обо всём этом было глупо, тем более что я просто могла услышать раньше эту фамилию где-нибудь… она была довольно известной! И не обязательно связана с некромантами. В общем, из Геллерта ничего точно уже было не вытянуть, и я отложила этот вопрос в дальний ящик с надеждой, что больше никогда к нему не притронусь. И мы продолжили подниматься выше, к золотоносным шахтам.

Привалы приходилось устраивать довольно часто. Мы с Томом, хоть и выпили целебного чая, но всё равно чувствовали нараставшую высоту, а от недостатка кислорода силы тратились намного быстрее. Геллерт тоже рационально подходил к подъёму, поэтому отдыхал вместе с нами, пусть к высоте уже вроде как и привык за долгие годы проживания здесь. Один лишь нюхлер Ал был доволен жизнью и вкусняшками, которые припас для него хозяин, а таких в его, казалось бы, небольшой наплечной сумке, похожей на мою, было немало.

После разговора о Фаустах беседа не клеилась, и каждый шёл сам по себе, думая о чём-то своём. Поначалу я рассматривала местность вокруг: коричнево-серый камень, пронзительное нежно-голубое небо, до которого можно было достать рукой, настолько оно было близко, и жёлтая равнина где-то вдалеке, на которой жило куда больше людей, чем здесь. С утра с моря пришёл туман: он густым белым облаком прошёлся над пустыней и принялся подниматься в горы, но на нашем уровне как-то незаметно рассеялся. Туч не было, как и редких облаков, лишь солнце и холод. Животные с набором высоты тоже редели, и постепенно мы оставались совсем одни.

Ближе к обеду, когда я устала от однообразия окружающего вида, а именно голых камней и скудных лугов, на ум начали приходить воспоминания о прожитых счастливых годах. О дне рождении Томми и как он родился буквально за четыре часа рано утром, что я даже с кровати встать не успела, благо что Дерек именно в тот день решил остаться у нас на ночь в гостиной на диване и принял роды, как квалифицированный целитель. Написать ему я бы точно не успела, настолько сильные у меня начались схватки сразу после глубокого сна.

Потом в сознании всплыло счастливое лицо Тины, когда я через четыре месяца после родов перешагнула порог целительской рука об руку с Дереком, и нам все аплодировали, как героям. Конечно, я бы была безумно рада видеть сидевшего на диване Аба с его необъятной кружкой и широкой улыбкой, но… но он там всё равно был. Точнее, его портрет во весь рост, который повесили над его любимым диваном. И он радовался не меньше всех остальных, а моё сердце было переполнено радостью, что всё было не зря…

Первый день Тессы в обычной школе, первые шаги Томми и первые слова… наши семейные посиделки в «Гиппогрифе» и увлекательные рассказы Салазара у камина о его прошлых приключениях… Удивительно, у меня наконец была самая обычная жизнь, со своими хлопотами и тяготами, но именно ей я была рада больше всего на свете. Что у меня наконец всё стало налаживаться.

Правда, на воспоминании о второй свадьбе моя улыбка чуть померкла. Нет, это по-прежнему был самый счастливый день в моей жизни, не считая тех, когда родились мои дети и Дерек сделал мне предложение, но… из-за меня он пожертвовал своей семьёй, настоящей семьёй, что не могло меня не огорчать. Его мать и по совместительству моя двоюродная бабушка, узнав всю подноготную о нашем романе — а об этом постепенно стало известно всем, да и не стал бы Дерек врать родителям, — была резко против нашей свадьбы. Конечно, Дерек был уже достаточно взрослым, чтобы не идти на поводу у родителей, и их благословение было чисто формальным, но мне её реакция очень не понравилась. Отец Дерека отреагировал спокойнее, он и сам по себе был человеком тихим и неконфликтным, но было понятно, что именно в этом вопросе он займёт сторону жены. Вообще-то, мои «родственники», а именно Салазар и Морган, тоже не горели восторгом, когда узнали, за кого я собралась замуж, но они хотя бы делали вид, что всё в порядке… а тут, родные родители — и такое непонимание.

И постепенно мой муж стал видеться с родителями всё реже, хотя я вроде как была не против сходить в гости к «бабушке и дедушке», правда, если смотреть с точки зрения родословной, мои дети были им двоюродными правнуками, то есть в какой-то степени даже родными. Но ситуацию в целом это не улучшило — за три прошедших года мы, дай бог, обменялись дюжиной слов, включая чисто формальные поздравления с Рождеством и днём рождения.

Вспомнив тонкие поджатые губы и осуждающий взгляд миссис Эвридики Гамп в церкви, где проходило венчание, я непроизвольно тяжело вздохнула, и это не ускользнуло от Тома.

— Устала, Кейт?

— Нет, — тотчас помотала головой я, прогоняя неприятные мысли прочь. А затем изобразила бодрость и зашагала чуть быстрее. Том же внимательно присмотрелся ко мне, сделал какие-то выводы и ускорил шаг, и мне в спину донеслось:

— И о чём ты тогда думала? У тебя такое лицо, будто ты проглотила пол-лимона, не меньше.

— Это неважно, — кинула я через плечо, а когда он поравнялся со мной, то ехидно добавила: — А ты о чём думаешь? Что-то вид у тебя тоже какой-то… кислый. Что, холодная ночь в палатке даёт о себе знать?

— Нет, Кейт, под двумя одеялами и в одежде оказалось на удивление тепло! А мысль, что ты так переживаешь за меня, будет греть ещё сильнее! — рассмеялся Том, помогая мне перешагнуть через большую расщелину прямо посередине тропинки. Я выразительно посмотрела на него, а он перепрыгнул препятствие и устало вздохнул. — У меня просто уже второй день из головы не выходит… а часто у вас так начиналось утро?!

Я не сразу поняла, что же он имел в виду, но когда поняла, из моей груди вырвался хриплый смех, похожий на карканье полуживого ворона, и даже Геллерт обернулся, чтобы самостоятельно убедиться в источнике подозрительного звука.

— Эй, с вами всё в порядке?

— В полном! — крикнула я, смахнув с глаз слёзы. И чуть слышно процедила: — А тебе не кажется, что тебя это никак не касается?

— Вообще-то, ещё как касается, — так же процедил Том, шагая вровень, чтобы не тратить силы на громкий разговор. — Что-то я не припомню, чтобы ты была такой смелой, когда в постели рядом был я!..

— Дал бы ты мне побыть смелой, — закатив глаза, хмыкнула я, и мне в ответ прилетело возмущённо:

— Дал! Ещё как бы дал! Мы даже можем провести эксперимент, если так сильно сомневаешься… сегодня ночью. — Я повернулась и снова выразительно посмотрела на него, а он как ни в чём не бывало прошептал, чуть ближе наклонившись ко мне: — Я могу уступить свою палатку Геллерту, а самому остаться у тебя… Клянусь, я поддержу любую твою задумку.

Теперь была его очередь красноречиво смотреть мне в глаза, и я не выдержала и вновь рассмеялась, правда, уже не так громко.

— Лучше я приглашу Геллерта к себе в палатку, а ты спи в своей и не переживай, что со мной может что-то случиться… с самым сильным магом двадцатого века я точно не пропаду.

— С одним из самых сильных, — высокомерно поправил меня Том, и я поджала губы в ответ, чтобы удержать смех. — Но с этим проходимцем я тебя одну в палатке не оставлю, даже не мечтай… ты его совсем не знаешь!

— Как и тебя, — не удержавшись, всё-таки хмыкнула я. — Но почему-то ему я верю намного больше, чем тебе.

— Очень даже зря! — крикнул он мне вслед, когда я кинулась догонять ушедшего вперёд Геллерта.

Что ж, «тяжёлые» думы одного из проходимцев немного разбавили скучную на события дорогу, но к вечеру я была вся в мыле, если честно. Даже есть не хотелось, аппетит пропал напрочь, а голова стала снова гудеть, не сильно, но чувствительно. И вот тогда-то и встал вопрос о ночлеге, решить который на поверку оказалось не так-то просто.

— Не думаю, что спать в отдельных палатках — здравая мысль… с кем-то может случиться беда, места безлюдные и опасные, а мы даже не узнаем об этом, — первым протянул Геллерт, когда заметил, что Том начал раскладывать сразу две палатки — свою и мою. И тот сразу недовольно возразил:

— Я не дам вам спать вместе, даже не мечтайте! — Я устало закатила глаза, так как мне уже было всё равно, где спать, лишь бы в моей кровати никого не было, а Том на мой злой взгляд скрестил руки на груди и ещё более раздражённо добавил: — И с ним я тоже спать не буду и одну тебя не оставлю, Кейт. А в наших палатках всего две комнаты в каждой. И что-то мне подсказывает, что ты тоже не горишь желанием спать в одной комнате со мной…

— Я тоже не собираюсь спать с ним в одной комнате, он задушит меня ночью подушкой и даже глазом не моргнёт! — обиженно воскликнул Геллерт, так и метая молнии в сторону Тома.

— Детский сад, — зло выдохнула я и взмахнула палочкой, отчего одна полусобранная палатка выпрямилась, превратившись в убежище. Быстро проникнув внутрь, я осмотрелась и зажгла свет, а за мной прошли и мужчины. — Если вам двоим так принципиально спать порознь, то занимайте комнаты, а я посплю на кухне в спальнике! Мне всё равно, я с ног валюсь!

Без сил упав в мягкое кресло в гостиной, где диван раскладывался в отдельную кровать, я зажмурила глаза и расслабила тело. А вокруг неожиданно образовалась какая-то необъяснимая тишина, ведь я ждала продолжения жарких разборок между двумя упрямыми тёмными магами. Приложив холодные пальцы к пульсирующим вискам, я открыла глаза, а Том и Геллерт, стоявшие аккурат напротив меня, как-то странно переглянулись.

— Кейт, я… — первым подал голос Том, но Геллерт вдруг молча взмахнул палочкой, и в прихожей, как раз между двумя комнатами, появился довольно просторный гамак, подвешенный прямо к потолку.

— Я посплю здесь, Кэтрин, ваши кровати и диваны для меня слишком мягкие. Мне просто нужно отдельное место, чтобы знать, что с вами всё в порядке.

— Спасибо, — благодарно выдохнула я, с трудом поднявшись на ноги. — Я знала, что вы умнее своего последователя. Я принесу вам одеяло потеплее.

Геллерт тепло улыбнулся мне в ответ, а я уже повернулась в сторону своей комнаты, как Том воскликнул:

— А я приготовлю ужин!

— Я не буду есть приготовленную тобой еду, даже не мечтай! Хочешь отыграться за тот чай?!

— Это вы первым начали, у меня даже мысли не было подсыпать вам в еду яд! Тем более что её буду есть и я, и Кейт! Вот ещё на такую глупость хорошие продукты переводить!

— Да-да, можешь не рассказывать мне, как травить людей на глазах у всех, да ещё и еду не испортить! Меня в этом деле будет трудно чем-то удивить!

— Вы удивитесь, если перестанете судить о людях по себе, Геллерт!

— Господин Грин-де-Вальд! Ты моложе меня почти в три раза, парень, где твои манеры?! Хотя бы сейчас, после своего провала и воскрешения, научись вести себя прилично!

Мышцы лица на моём лице так и поползли вниз, складываясь в страдальческую гримасу, но только я обернулась, как двое спорщиков снова замолчали, словно набрав в рот воды.

Эмпирически уяснив, что проще было выстраивать конструктивный диалог с Геллертом, учитывая к тому же наши с Томом личные разногласия, я не мигая посмотрела в его такие разные глаза, и тот резко выдохнул:

— Ладно… но я буду тщательно следить за процессом! — Не выдержав, я покачала головой, а он вдруг подошёл ко мне и заботливо положил руку на плечо. — Кэтрин, вам опять плохо? У вас землистый цвет лица… Идите, подышите свежим воздухом на улице, закаты в горах — это поразительное зрелище! А когда будет готов ужин — мы вас позовём! И не переживайте, мы постараемся обойтись без дуэли! Здесь слишком мало места для неё, особенно на кухне…

— Я не хочу есть, я хочу спать… — устало прошептала я, проигнорировав его последние слова, и Геллерт чуть сильнее сжал моё плечо и тихо возразил:

— Кэтрин, от голодовки вам станет только хуже… надо поесть. Идите на улицу, проветритесь, уверяю вас, вам станет легче!

Сил сопротивляться совершенно не было, тем более что человек рядом со мной прожил не один год в горах и знал, что говорил. Поэтому, еле сходив в комнату за одеялом и подушками, я поплелась на выход, а Том и Геллерт остались готовить ужин, не доверяя друг другу ни в одной вещи.

Закат действительно был потрясающим. Бледная разреженная синева, на которой не было ни одного намёка на облачко, постепенно сменялась бездонной чернотой, а кроваво-красный солнечный диск тонул вдалеке в тёмном неукротимом океане, облизывавшем пустынное побережье солончака. А за моей спиной одна за другой зажигались тысячи звёзд, разбрызганных на небосводе. Несмотря на крадущийся мороз, я неподвижно сидела на холодном камне и смотрела в одну точку перед собой, и темнота совершенно незаметно окутала всё вокруг, словно одеяло.

— Вот, Кэтрин, выпейте, вам станет лучше…

Геллерт незаметно подкрался ко мне, и я вздрогнула от его тихого и, в общем-то, спокойного голоса. А затем вымученно улыбнулась и с благодарностью приняла большую кружку с травяным чаем, которым меня поили ещё вчера, а рядом в воздухе завис поднос с незатейливым ужином — жареные колбаски и печёный картофель с консервированными грибами.

После согревающего чая я действительно чуть оттаяла и была готова съесть что-нибудь существенное. Потянувшись к подносу, я положила его на колени, поставила на него кружку и отломила кусочек неплохо пахнущей еды, но вилка выпала из моих рук прежде, чем я положила кусок картофеля в рот.

— Что это?!

Геллерт мигом всполошился, правда, проследив за моим взглядом, расплылся в странной улыбке.

— А-а-а… Это, моя милая Кэтрин, «ла лус дель динеро» или «свет денег». Местные верят, что оно указывает на то место, где лежит золото… Знаете, я однажды разговаривал с одним пастухом, и он поделился со мной интересной историей. Как-то раз в темноте примерно на такой же высоте он увидел подобный свет и положил туда веточку… Говорят, что ночью свет лучше не трогать, так как под ним может быть пропасть Дьявола… Так вот, а наутро он решил там порыться… и нашёл неглубоко под землёй горшок с золотыми монетами! Вы представляете?!

Это действительно было невероятно, и я, подняв с земли вилку, повернулась к Геллерту, а тот очистил столовый прибор с помощью магии и посмотрел вдаль, на синевато-белое свечение, местами змеившееся в черноте по горному склону, а где-то похожее на столб или замысловатое дерево.

— Я сам не раз и не два видел этот свет, но искать сокровища не стал… — Но не успело с моих губ слететь закономерное «почему», как Геллерт сам ответил на так и не прозвучавший вопрос: — Люди пропадают, Кэтрин. Много людей. Кто-то действительно находит благодаря свечению золото или самородки, а кто-то — только погибель. Не думайте, что я боюсь смерти, это не так, просто… в моём возрасте начинаешь задумываться о других вещах, нежели о лёгкой наживе или поиске приключений. Я наконец нашёл дом, мне там хорошо, и покидать его… больше нет необходимости.

Он вздохнул и обнял себя руками, а я в очередной раз прониклась благодарностью к человеку рядом, ведь он всё-таки покинул дом, пусть и ненадолго, чтобы проводить нас до шахт. Но Геллерт быстро пришёл в себя и с каким-то укором посмотрел на так и не тронутую мной еду. 

— Ешьте, Кэтрин, вам надо набраться сил! А о ла лус дель динеро не думайте вовсе. Оно не сулит ничего хорошего и ничего плохого. Оно просто есть, как звёзды и солнце, и море.

И, встав на ноги, ушёл обратно в палатку, напевая себе под нос до боли знакомую песенку, которую я уже недавно слышала, причём в таком же виде, то есть бормотании. Но вот от кого?..

Еда медленно таяла у меня в тарелке, а пальцы леденели от трескучего мороза. Но не успела я доесть и подняться с камня, к которому будто примёрзла, как из палатки выглянул Том. Оглядевшись, он заметил меня и быстро зашагал именно в мою сторону, а после сел на то самое место, где до этого сидел Геллерт.

— О, смотри, Кейт, ла лус дель динеро! — воскликнул он, указав рукой на те самые огни, на которые я пялилась до этого час минимум, и я криво усмехнулась. — Я видел его однажды, когда был в Боливии! А ты знала, что они указывают…

— На место, где лежит золото? — быстро перебила я, и Том демонстративно закатил глаза, догадавшись, кто же его опередил. А я посмотрела на бледно-синий столб и, вспомнив слова Геллерта, прошептала: — А ты бы стал искать сокровище, на которое они указывают?

Он задумчиво взглянул на тот же столб и вдруг медленно помотал головой из стороны в сторону, что, честно говоря, немало удивило меня. Это Геллерту в этом году должно было исполниться семьдесят восемь лет, если он был ровесником Дамблдора, и желание осесть дома и заняться садоводством в таком возрасте было вполне объяснимо, особенно учитывая его непростой анамнез: две кампании по захвату мира и десяток лет в одиночной камере в тюрьме. А вот у Тома ещё сидело шило в одном месте, и его недавняя выходка с глазом ягуара только лишний раз подтверждала это. Но Том на моё искреннее недоумение лишь легко улыбнулся и вздохнул:

— Кейт, если бы мне вдруг срочно потребовались деньги, то я лучше бы ограбил и убил такого толстосума, как Гарольд Фоули, и изобразил бы несчастный случай, чем стал искать сокровища, на которые указывают ла лус дель динеро. Среди индейцев кечуа ходят легенды о несметных богатствах, которые инки спрятали в горах, но… о них почти ничего не известно. Я имею в виду инков. А когда ты многого не знаешь, то лучше не лезть на рожон, целее будешь… — Я на такие слова распахнула глаза, а он тихо рассмеялся и добавил: — У меня просто нехорошее предчувствие, вот и всё. А я привык доверять своей интуиции. Когда нас схватили амазонки, я чувствовал, что мы сможем удрать с камнем, поэтому и пошёл на риск. Но сейчас… нет. Интуиция подсказывает, что даже если мы найдём сокровища, то цена за них будет слишком высока. Они того не стоят.

Том замолчал и снова уставился вдаль, а я остатками мозгов пыталась осознать услышанное. И с моих губ слетел шёпот:

— А четыре года назад… — Том повернулся ко мне, и я, прокашлявшись, чуть громче продолжила: — Что говорила твоя интуиция четыре года назад, когда ты решил воевать против меня?

На его чётко очерченных губах вдруг проступила горечь, несмотря на то что они изогнулись в улыбку.

— Ничего хорошего, Кейт. Но я её в тот раз почему-то не послушал… как и ни одну другую женщину за свою жизнь. И очень дорого поплатился за это. Но поверь мне, я умею учиться на своих ошибках, что бы ты обо мне ни думала… — С этими словами он встал на ноги и протянул мне руку, и я, перехватив задубевшими пальцами поднос, приняла помощь. — Я достал из своей палатки одеяла, дать тебе одно? Мороз крепчает…

— Спасибо, у меня в шкафу лежит два тёплых, мне хватит, — вежливо отказалась я, и каждое моё прерывистое слово сопровождалось белоснежным облачком. — Спокойной ночи!

Проникнув внутрь палатки, я на цыпочках прокралась мимо спавшего в гамаке Геллерта, на груди у которого свернулся нюхлер, и их мирное сопение вызывало лишь умиление и улыбку. Том же незаметно забрал у меня посуду и понёс на кухню, и в темноте раздался едва слышный шёпот:

— Спокойной ночи, Кейт… — который прозвучал удивительно тепло по сравнению с температурой снаружи.

* * *

Да, я наконец поняла, как же мы с Томом выглядели со стороны для всех окружающих. Теперь, когда он перестал быть всемогущим Тёмным Лордом, ему приходилось иначе взаимодействовать с людьми, обращаясь к дипломатии, а не к угрозам и запугиванию, а некоторые (читай: почти все) имели на него старые обиды и пару зубов. Я ладно, я уже выпустила пар и заодно прокляла его (хотя сильно сомневалась в том, что моё проклятие относительно скелетов сбудется, если я их не создам сама, конечно), а вот наш случайно встреченный старый знакомый даже не собирался менять гнев на милость и забыть старые обиды.

Правда, на следующий день всё было относительно неплохо. Мальчики дружно договорились не ругаться при мне, прекрасно видя, что с каждым метром я чувствовала себя всё хуже и хуже, и от их споров у меня только сильнее начинала болеть голова. С Томом я тоже как-то незаметно перестала ругаться, ведь сил и так осталось немного, и тратить их на ссоры точно было глупо. И мы опять полдня шли молча, сберегая драгоценный кислород, которого становилось всё меньше. А ближе к обеду я вдруг увидела вдалеке странную прямоугольную пещеру…

— Это шахты?! — прохрипела я, из последних сил рванув вперёд, но Геллерт схватил меня за руку, не пуская дальше, и помотал головой, хмуро смотря на странный вход.

— Нет, это не они. До них ещё полтора дня пути, да и рядом всегда много людей, кто оставит золото без присмотра? Пойдёмте, это плохое место для привала, нужно пройти дальше…

Я не знала, чем отличалось «плохое» место для привала от «хорошего», по мнению Геллерта, но я всецело ему доверяла, тем более что без нужды спускаться под землю желания не было абсолютно. Том тоже с подозрением взглянул на вход в тёмную пещеру и зашагал дальше, как вдруг в воздухе раздался крик:

— Ал?! Ал, куда ты, негодник?! А ну, воротай назад! Воротай, кому я сказал! Что за непутёвое зверьё?! Акцио!

Только мы отошли от пещеры, как проворный нюхлер резво выскочил из-за пазухи хозяина и побежал как раз туда, и даже Приманивающие чары почему-то не возымели толк.

— Что за чертовщина?! — выругался Геллерт, побежав за своим домашним любимцем, к которому, очевидно, сильно привязался за годы одиночества, а мы с Томом побежали за ним, тяжело вдыхая разреженный воздух. И причина бездействия магии сразу стала ясна, не успели мы пройти вглубь и трёх метров — тоннель перекрывала идеально гладкая стена, причём она была настолько хорошо отполирована, что можно было рассмотреть размытое отражение как в зеркале.

— Как он туда пролез? — протянул Том, приглядевшись к плите, и у её подножия мы заметили совсем крохотную трещину, в которую мелкий зверёк вполне мог пролезть. А вот мы — точно нет. — Впрочем, неважно… — И замахнулся волшебной палочкой, но Геллерт вдруг схватил его за руку, испортив чары.

— Не делай этого, парень, — процедил он, и Том недоуменно посмотрел в ответ, на что Геллерт вкрадчиво прошептал: — Ты собрался взорвать плиту, и я по-хорошему тебе говорю: не делай этого. Ты не знаешь, что за ней, а потому и хозяйничать здесь не надо, мало кто этому обрадуется.

— Откуда вы?.. — нахмурился Том, но Геллерт только хмыкнул в ответ:

— Что ещё от тебя ждать? — А после самостоятельно взмахнул палочкой, но очень плавно, и прошептал: — Карпе Ретрактум!

Удивительно, но плита медленно отъехала в сторону, словно дверь на петлях, а на нас пахнуло сыростью и резким запахом плесени, что я не выдержала и закашлялась. Том тоже приложил руку ко рту, а когда Геллерт зажёг палочку и первым шагнул в туннель, Том схватил меня за локоть и прошептал:

— Кейт, ты правда хочешь пойти туда? — Я вопросительно взглянула в багровые глаза, а он ещё тише добавил: — У меня очень нехорошее предчувствие, что мы потеряем кучу времени, и твой Гамп опять куда-нибудь исчезнет… подумай хорошенько, чем нам обойдутся поиски этой бесполезной зверюшки.

Я тяжело вздохнула, так как Том был в какой-то степени прав, и тут за спиной раздался возмущённый шёпот:

— Ал не бесполезный, и я без него никуда не уйду! Можете идти к шахтам, если хотите, но я сначала найду своего друга!

И Геллерт гордо отвернулся от нас и зашагал вглубь тоннеля, а я поджала губы и с мукой взглянула на Тома.

— Если мы пойдём вместе, то быстрее найдём… Ала и продолжим идти к шахтам. Мы вдвоём заблудимся, Том, и точно так же потеряем время… пойдём, нужно помочь.

Конечно, терять время мне очень не хотелось, особенно после первой неудачи в джунглях Амазонки, но Геллерт вызвался помочь нам, причём бескорыстно, и было преступлением бросить его именно тогда, когда помощь была нужна уже ему самому. Да и не мог нюхлер убежать так далеко, что мы потеряем две недели… или мог?

В любом случае я вырвалась из рук Тома и побежала вперёд за Геллертом, подсветив свою палочку, а Тому ничего не оставалось, как бежать за мной, освещая себе путь более мощным светом, нежели мой.

— Ты ещё очень пожалеешь об этом, Кейт, — процедил Том, догнав меня, а я наконец поравнялась с Геллертом, и тот благодарно улыбнулся мне, отчего на меня ещё больше нахлынула уверенность в своём поступке. И мы втроём принялись идти по тёмному просторному тоннелю вглубь гор.

Удивительно, но пол постепенно опускался под углом, и мы скорее спускались, нежели поднимались, причём угол становился всё круче и круче. Стены тоннеля поначалу были совершенно голыми, но чем больше мы уходили вглубь, тем больше вокруг появлялось какой-то странной красной плесени, которая кружевами оплетала неровности и сталагмиты со сталактитами, которые выросли за века и даже тысячелетия.

Воздух становился всё более спёртым, хотя плита за нами не закрывалась, а по мере продвижения не оставалось совершенно никаких сомнений, что это была рукотворная постройка, а не чудо природы. Только вот кто умудрился проделать такой тоннель, да ещё и так искусно? Инки?

— Ал! — вдруг пронёсся крик Геллерта, и я поёжилась, а Том напрягся и приготовился к атаке. — Ал, вернись, негодник!

Но нерадивый зверек так и не показался, и Том с укором покачал головой, я вздохнула, а Геллерт повернулся к нам и виновато пояснил:

— Наверное, где-то рядом очень большие запасы золота, вот он и не выдержал… Надо его найти, пока с ним не случилось беды.

Я сразу кивнула, даже не думая поворачивать назад, а сбоку послышался ядовитый шёпот:

— Как бы беда не случилась с нами…

— Если боишься — то выход сзади, не заблудишься, — процедила я, снова зашагав за Геллертом, который с тревогой вглядывался в темноту, и мне прилетело в ответ:

— Если ты считаешь, что я боюсь за себя, то ты очень крупно ошибаешься, Кейт. — Я недоуменно уставилась на него, но Том так красноречиво взглянул на меня, что до меня наконец дошло, что он имел в виду. И вдруг меня резко схватили за руку. — Осторожнее!

Ещё чуть-чуть, и я действительно бы врезалась в Геллерта, который почему-то застыл посредине коридора и задумчиво уставился в одну из стен. Отойдя немного назад, я проследила за его взглядом и в неверном свете палочек среди кружев плесени показались изображения… птиц. Похожих на павлинов птиц, у которых были большие перья и очень длинный цветастый хвост.

— Аликанто? — удивлённо протянул Том, обращаясь, видимо, к Геллерту, но тот лишь медленно пожал плечами и оглядел тоннель дальше, и все его стены были изрисованы похожими птицами.

— Кто знает, никто же не видел этой птицы? Хотя павлинов в этих местах сроду не водилось, даже в глубокой древности, я в этом уверен…

Мне даже показалось, что я услышала тихое бормотание: «Не нравится мне это всё…», но возможно, это ворчало уже моё собственное сознание, а не кто-то рядом. Хотя по лицу Тома было заметно, насколько ему не нравилось спускаться в странный тоннель, но нужно было найти нюхлера, а потом уже, сверкая пятками, бежать наружу. И мы продолжили путь.

С каждым десятком метров загадочных птиц становилось всё больше, и прорисованы они были лучше, чем первые, встретившиеся нам. Но никого живого вокруг так и не показалось, включая серого, похожего на крота зверька, жадного до золотишка и драгоценностей. Спустя час спуска даже пришлось сделать привал, потому что мы порядком вымотались от крутой дороги, а затем она как-то неожиданно свернула резко вправо, и мы очутились в первой пещере… точнее, в зале.

Это был идеальный куб с гладкими ровными стенами, потолок которого был равен метрам тридцати, не меньше. Стены были примерно такой же длины, а посередине зала были каменные кубы поменьше, примерно метр на метр, пятнадцать штук на равном расстоянии друг от друга и от стен. Мы с Томом подошли к одному, а Геллерт — к другому, и одновременно склонились над странным… сооружением, предназначение которого было совершенно неясно. По крайней мере, мне. А вот Том сразу зацепился взглядом за небольшое углубление в центре и шедший от него желоб, а после проследил за его ходом и скривился. Жёлоб, огибая стенку куба, спускался на пол и шёл в центр зала, где сливался со всеми остальными точно такими же желобами в довольно глубокую дыру.

Я же, ничего не понимая, выпрямилась и уставилась на Геллерта, а тот обменялся взглядом с Томом и тяжело выдохнул.

— Чтобы на крови не поскользнуться… какая находчивость, — ядовито протянул Том, изогнув бровь. — Крайне прогрессивная для древности скотобойня… только страшно представить, кто же тогда был вместо скота. Кейт, нужно уходить отсюда и срочно.

У меня по коже прошлись мурашки, когда до меня наконец дошло предназначение кубов и желобков на полу, а Геллерт крикнул на весь зал:

— Я без Ала не уйду! — и эхо прокатилось под потолком и по коридору, заставляя второй раз поёжиться. Правда, Том быстро взмахнул палочкой и погасил эхо, а я на его крайне красноречивый взгляд прошептала:

— Я думаю, он где-то близко… найдём — и сразу на выход, клянусь тебе. Он бы не сбежал, если бы Геллерт не вызвался проводить нас… будет подло бросить его вот так.

Конечно, взывать к совести Тома было бесполезно: для него слово «подло» явно значило нечто другое, нежели для меня, но я была непреклонна и собиралась идти дальше, а у него просто не было выбора, так как без меня ему здесь было нечего делать. Геллерт тем временем осторожно направился к широкому проёму в противоположной от входа стене, а Том, едва я сделала шаг, тихо процедил:

— Надеюсь, у тебя есть какие-нибудь сильные защитные амулеты? Если да, то самое время их достать, целее будем…

Какое-то время я ошеломлённо смотрела ему в глаза, пытаясь почуять сарказм, но Том был на удивление серьёзен, а в памяти кое-что всплыло…

— У меня есть это! — шёпотом воскликнула я, порывшись в сумке и выудив на свет божий коготь Дрогона. — Подойдёт?

Только вот он вместо восторгов выразительно закатил глаза, на что я сразу же скривилась, поняв, что кое-кто сомневался в силе когтя дракона.

— И кто только сказал тебе про эту чушь?! — проворчал Том, попытавшись вырвать у меня из рук коготь, подвешенный на толстой нитке, но я вовремя увернулась и спрятала его за пазуху. — Кейт, я вообще-то имел в виду настоящие амулеты…

— Больше ничего нет, так что придётся довольствоваться этим, — высокомерно возразила я, гордо зашагав вперёд, и Том резко сорвался с места, схватил меня за руку и спрятал за свою спину, а сам пошёл первым.

— Тогда тебе придётся держаться меня, теперь я буду твоим защитным амулетом…

«Надо же, какая жертвенность!» — закатила я глаза, правда, молча, но Том в этот момент как раз обернулся, так что ему не составило труда догадаться, о чём я подумала. Усмехнувшись, он выставил вперёд палочку, явно готовясь отразить любую атаку, и мы медленно пошли в тоннель, который вёл из зала с… кубами дальше, вглубь горы.

Удивительно, но лабиринта, чтобы окончательно добить нас, не было. Был всего один проход, пол которого шёл под углом вниз, и вёл он прямо, только иногда смещаясь чуть в стороны. И совсем скоро мы вышли ко второму залу, в котором сидела наша пропажа. И не только она.

Мы ещё издалека заметили неяркий жёлтый свет, и Геллерт первым бросился вперёд, а мы с Томом поспешили за ним. И почти одновременно оказались на пороге огромного зала, не меньше первого, который был заполнен золотом. Практически до потолка.

Пещера демилича не шла ни в какое сравнение с тем, на что мы умудрились наткнуться. Украшения, монеты, посуда, оружие, домашняя утварь… чистейшее жёлтое золото, самые крупные драгоценные камни, горы(!) от пола и до самого потолка, которые легко погребут нас под своей тяжестью, если начать рыть снизу. Я невольно распахнула рот от этого великолепия, Геллерт приложил ладонь к груди в области сердца и даже Том ошеломлённо распахнул глаза, и вдруг послышался негромкий звон.

Мы одновременно обернулись на звук, а на горке поменьше, примерно в два раза выше меня (всего-то!) лежал нюхлер, который, казалось, за несколько часов увеличился в полтора раза. Вальяжно полёживая на самом верху золотой горы в крайне развязной позе, он лениво засовывал золотые монеты к себе в карман на брюхе, словно объевшаяся белка орешки за щёки. Мне даже показалось, что карман уже начал трещать по швам, а гора с утра была явно не меньше всех остальных, и эта немыслимая жадность вызывала у меня тихий смех. А вот хозяин пропавшего зверя загорелся праведным гневом.

— Негодник! — ворчливо воскликнул Геллерт, резко взмахнув палочкой, а нюхлер настолько набил себя драгоценностями, что даже пошевелиться не мог. С грохотом и звоном его медленно притянуло к нам, и Геллерт, схватив питомца за нижние лапы, принялся неистово трясти вверх-вниз, причитая: — Я тут переживаю за него, места себе не нахожу, а он сидит на золоте и монеты в себя запихивает! Отдай, мы не возьмём отсюда ни грамма золота, и вы наказаны, юноша!

Золото рекой посыпалось на пол, поражая объёмом тайника, казалось бы, ручного зверька, и звон монет и кубков прерывался жалобным писком, от которого разрывало сердце. Но хозяин был непреклонен: все драгоценности должны были остаться здесь, и пока карман жаднюги не опустел, его продолжали трясти.

— Больше никакого печенья, только хлеб и вода! — закончил причитания Геллерт, когда перед нами возникла ещё одна гора золота, примерно мне по пояс. — Три недели!

Последним вылетел золотой круглый кубок. Геллерт, почувствовав, что золото закончилось, облегчённо вздохнул, а кубок скатился по горе и отлетел в сторону, упав на одну из каменных плит, из которых был выполнен пол.

— А теперь мы можем идти обратно! — довольно воскликнул наш проводник, и в это мгновение плита неожиданно легко опустилась на три сантиметра, а из стены, совершенно из ниоткуда, вылетело массивное копьё и пробило бы голову Тома, если бы тот вовремя не пригнулся.

— Самое время! — зло ответил Том, проследив за тем, как копьё впечаталось к противоположную стену, и мы одновременно обвели взглядом пол, догадавшись, что золото лежало здесь совершенно не без охраны. — Только вопрос: кто-нибудь помнит, по каким плитам мы сюда пришли?

Нюхлер от внезапной ловушки сразу позабыл про обиду и вопли и прижался к груди хозяина, а тем временем с другой горы, видимо, от резонанса, медленно съехала золотая тарелка и опустилась на ещё одну плиту с «подвохом». Том и Геллерт тотчас подняли палочки, приготовившись отражать атаку, но когда плита опустилась, ничего из оружия в нас не прилетело. И только мы выдохнули, как стены вдруг задрожали, а пол… поехал вниз!

— Что… что происходит?! — ошеломлённо выдохнула я, пытаясь устоять на ногах, и Том, схватив меня за руку, прошипел:

— Комната опускается… ох, Кейт, я как знал, что мы угодим в ловушку, если пойдём искать эту крысу!

— Нюхлера! — обиженно прокричал Геллерт, держа в руках главного зачинщика неприятностей, который дрожал от страха больше всех нас. — И вас никто сюда не тащил, могли бы и у входа подождать!

— Ага, вести о вашей скорой кончине?

— Всё, хватит! — не выдержала я, и тут комната замерла на месте, а впереди и сзади снова оказалось два тёмных входа, только теперь было совершенно непонятно, куда они вели. Я растерянно посмотрела сначала на один «выход» за спиной, затем на другой впереди, а Том нахмурился, видимо, просчитывая риски. И вдруг со стороны донеслось:

— Давай, Ал, соберись, ты же не только золото чуешь… Где свежий воздух? Ты же можешь его найти?..

Зверёк действительно выглянул из-за пазухи хозяина и принюхался, а после двух или трёх минут напряжения уставился на вход перед нами, а не за нашей спиной. Только вот едва Том подошёл ко мне сзади и схватил под мышки, как Геллерт категорично покачал головой.

— Идея-то хорошая, но присмотрись повнимательнее… они просчитали всё.

Мы с Томом непонимающе уставились перед собой, гадая, что же могло воспрепятствовать полёту над плитами, а Геллерт, явно что-то заметив, вздохнул и взмахнул палочкой, и из неё заклубился туман. Недоумение в наших глазах только росло, но едва туман поднялся на два метра над уровнем пола, как его будто… разрезало пополам. А мы наконец увидели тончайшую проволоку, натянутую между стенами как раз на уровне левитирования. И такая проволока была далеко не одна.

Том тут же отпустил меня, оставив идею лететь, а его лицо выражало немалую задумчивость, как и Геллерта. А нюхлер внезапно вырвался из рук хозяина и ловко побежал по плитам в сторону нужного выхода… причём каким-то непонятным образом выбирая те, в которых не было скрытых механизмов.

— А ну-ка, возвращайся ко мне… — протянул Геллерт, выудив из сумки печенюху, и его питомец мгновенно повернул назад, так же ловко избегая ловушек, а его чёрные глазки-бусинки так и загорелись. — Господа, кажется, у меня возникла идея!

Мы с Томом переглянулись, не совсем понимая плана Геллерта, а тот, ловко поймав строптивого питомца, скормил ему лакомство и осторожно привязал вокруг его брюшка мешочек, а после проткнул его, и на пол посыпался дурнопахнущий песок, скорее всего, какое-то удобрение. Я скривилась от резкого запаха, а Геллерт отпустил нюхлера на пол, и тот снова побежал в сторону выхода, помечая дорожкой из удобрений «безопасные» плиты.

Решение проблемы оказалось таким простым, что я поражённо распахнула глаза, и даже Том красноречиво поджал губы в знак удивления смекалки своего «недруга». Геллерт же довольно захихикал, довольный своеобразной похвалой, и первым пошёл по меченым плитам, чуть пригибаясь под проволоками, а мы, придя в себя, засеменили за ним.

— И куда теперь нам идти, господа-ищейки? — язвительно проговорил Том, едва мы вышли в тёмный тоннель из полного смертоносных ловушек зала. Но не успел улыбавшийся в тридцать два белоснежных зуба Геллерт повернуться к нам лицом, как пол под нашими ногами резко провалился, и мы с криком стремительно полетели вниз… по какой-то скользкой трубе.

Скорость была бешеной, а угол — почти прямой, даря ощущение практически свободного полёта. Да ещё труба сделала несколько крутых поворотов, что меня чуть не вырвало от резкой смены направления. И только я была готова потерять сознание от головокружительного спуска, как нас наконец выбросило в подземное озеро, ледяная вода которого быстро приводила в чувство.

Я буквально влетела в воду, и меня впечатало почти до самого дна, который состоял из сплошного камня. И всё же краем сознания я заставила тело всплыть, пока воздух в лёгких не закончился, и первым, что я услышала, было моё же имя:

— Кейт! КЕЙТ!

— Я здесь, — закашлялась я, всё же заглотив идеально чистую, но такую холодную воду, и Том, резко повернувшись на мой голос, подплыл ко мне и прижал к себе, словно проверяя, была я настоящей или нет.

— Ты ничего себе не свернула? Там были острые камни…

— Со мной всё в порядке… где Геллерт? — наконец откашлявшись, я обвела глазами бескрайнее озеро, а Том вдруг посмотрел куда-то за моё плечо и недовольно нахмурился, что сразу стало понятно, где была остальная часть нашей «экспедиции». — Как… как нам отсюда выбраться? Где мы?..

— Ты лучше своего друга об этом спроси, это же он завёл нас сюда, — ядовито отозвался Том, на что я пихнула его в плечо со словами:

— Хватит!

Но только я собралась плыть к одному из берегов, как меня подхватили на руки, и Том стремительно взлетел в воздух, а за ним и Геллерт, так же бережно держа на руках своего нюхлера, ради которого, как оказалось, был готов рисковать даже жизнью. А когда мы оказались на твёрдой «земле» (потому как под ногами был сплошной серый камень) и высушили одежду, Том крайне зло уставился на Геллерта, так и кипя от ярости, и его оппонент тоже мгновенно загорелся. Я же, заранее чувствуя, что сейчас услышу, причём от обоих, сразу же сделала шаг вперёд, чтобы встать между ними, и вытянула руки в стороны, упёршись в грудь непримиримых врагов, которые когда-то так слаженно воевали против меня же.

— Прекратите, вы оба, немедленно! Никто не виноват, что мы здесь оказались! Ал не смог сопротивляться такому сильному зову золота, он ещё маленький, а мы не могли оставить наших проводников в беде! — Я повернулась вправо и с прищуром посмотрела в багрово-красные глаза, и Том, на удивление промолчав, красноречиво скрестил руки на груди. А я теперь отвернулась от него и смотрела в другую пару глаз, бледно-голубого цвета с явной анизокорией, горевшую примерно такой же злостью. — И сейчас мы, оказавшись в такой непростой ситуации, должны действовать максимально слаженно… Геллерт, я прекрасно понимаю, что вы чувствуете, я и сама так же проклинала Тома, когда мы оказались в сердце амазонских джунглей… но выбрались мы оттуда только благодаря совместной работе. Я усвоила этот непростой урок. И сейчас нам надо поступить так же, чтобы не терять времени даром и найти наконец моего мужа, за которым я бегаю вот уже месяц! Вы же оба согласились помогать мне, забыли?

Послышался тяжёлый вздох, а напряжение как-то спало само собой. Том, постепенно успокоившись, тоже кивнул в ответ и принялся изучать местность, а Геллерт поудобнее устроил Ала в нагрудном кармане и уставился в тоннель — единственный на данный момент выход, потому что лететь по отвесной трубе вверх несколько километров никто точно не решился бы.

— Мы можем пойти туда… — послышалось спустя несколько минут молчания, но Том, не сводя взгляда с небольшого водопада, поднял глаза чуть выше и прошептал:

— Или мы можем полететь по реке… соорудим плот, это не отнимет много сил, как полёт вверх…

— А если она полностью заполнит ход? — хмыкнул Геллерт, на что Том невозмутимо парировал:

— А заклинание Головного пузыря нам на что? Но там хотя бы точно не будет ловушек…

— А если река стекает по каплям с самой вершины, и мы уткнёмся в крохотную трещину?

Том на это промолчал, недоверчиво посмотрев вглубь тоннеля, и я прекрасно понимала его нежелание идти по нему, учитывая все предыдущие ловушки на нашем пути. Но и Геллерт был в чём-то прав, и исток реки действительно мог заканчиваться глухим тупиком, приведя нас в никуда. Только вот пока мы решали, куда же всё-таки пойти, из тоннеля сквозь звуки падающей воды послышались тихие шаги. Причём раздались они так внезапно, практически за нашими спинами, что мы успели только обернуться. А к нам вышли… местные жители.

Я никогда не видела подобных существ и уж тем более не слышала о таких. Это были люди… змеи или даже ящерицы. Тёмно-зелёная кожа, очень похожая на чешую и даже отливавшая голубым металликом, отсутствие волос, жёлтые глаза-щёлочки с вертикальным зрачком, нос, состоявший из таких же щёлочек… и при этом они были выше на голову Тома и Геллерта и на две головы меня, в каком-то подобии древнегреческих туник и с идеально ровной человеческой осанкой и пропорциями тела. А их лица были настолько безэмоциональны и невозмутимы, что было совершенно непонятно, что от них ждать, если бы не массивные копья с острыми металлическими наконечниками у них в руках.

К нам вышли две особи, и мальчики так и замерли с палочками наготове, а учитывая их тёмный анамнез, даже если чужаки хорошо владеют оружием и у них есть парочка козырей в рукаве (или в складках туник), бой будет жарким. Только вот люди-змеи даже не подняли свои копья, которыми можно было с лёгкостью проткнуть человека. Вместо этого они с по-прежнему невозмутимыми лицами что-то прошипели, и я мгновенно повернулась в сторону Тома, но он лишь нахмурился в ответ. Незнакомцы снова повторили свою фразу, и Том ещё больше скривился, явно не понимая, что же нам пытались сказать. Правда, и Геллерт тоже не пытался наладить диалог, хотя кто-кто, а он мог и знать змеиный язык, если его действительно можно было выучить, как мне пытались внушить Том со Слизерином. И только я от безысходности собралась объяснять на пальцах, как же мы здесь очутились и что нам надо, как Том вдруг процедил:

— Кейт, дай мне глаз ягуара!

Закатив глаза, так как у меня постоянно просили этот чёртов глаз, ради которого пришлось изрядно попотеть, я всё-таки вынула камень из сумки, и едва он очутился в руках Тома и загорелся зелёным, как шипение начало приобретать оттенок речи.

— Идите… з-з-за нами. Мы… отведём вас-с-с-с… в город.

— Но нам не нужно в город! — первой не выдержала я, пока Том косился на заточенные наконечники из какого-то странного бело-серебристого металла, а Геллерт — за спины людям-змеям, словно прикидывая, можем ли мы обмануть их и слинять. — Нам нужно найти выход! На улицу! Где солнце… и небо!

Теперь пришла очередь людей-змей хмуриться, насколько им позволяла чешуя лица, но один из них, чуть повыше, медленно помотал головой и протянул:

— Эта дор-р-р-рога ведёт только в гор-р-род. Вы вс-с-сё равно выйдете туда, где ни с-с-свернёте…

Второй змей кивнул на слова товарища, и они медленно повернулись и растворились в темноте, совершенно беззвучно и без капли какой-либо агрессии. А мы снова оказались на распутье, только теперь у нас в руках было чуть больше информации.

— А они вроде мирные ребята, — после долгого молчания заметил Геллерт, так и всматриваясь в тёмный тоннель, где буквально только что были таинственные создания. — Может быть, всё же пойдём за ними? Вдруг они знают дорогу наверх?

Я на это пожала плечами и повернулась к Тому, и весь его вид выражал крайнюю настороженность.

— Правильно Кейт сказала, нам в город не нужно, нам нужен выход. Зачем им звать нас к себе в поселение? Вам не кажется, что ничего хорошего нас там точно не ждёт, учитывая, что мы видели наверху?

— Но идти-то всё равно некуда, — развёл руки в стороны Геллерт, пока я взвешивала все за и против похода к людям-змеям. — Они лучше знают эти тоннели и наверняка позаботились, чтобы чужаки без их ведома вышли только в одно место… Ты боишься этих ящерок, парень?

Он насмешливо взглянул на Тома, и тот сразу же ощетинился и притянул меня к себе.

— Я не боюсь этих ящериц, я всего лишь хочу избежать ненужного риска для Кейт. Но в любом случае это именно ей принимать решение, а не нам. Мы же будем тратить её время…

Том отпустил мои локти и выразительно посмотрел на меня, и я, прекрасно уловив его намёк, сглотнула и повернулась к тоннелю, в котором была одна сплошная неизвестность.

— Думаю, нам лучше идти за ними, — спустя несколько томительных минут молчания прохрипела я, и Геллерт довольно усмехнулся, а Том изогнул бровь в явном скепсисе. И я, специально повернувшись к нему, добавила: — Если этот тоннель ведёт в город, то нам лучше выйти к нему, чтобы поискать путь дальше. Эти… ящерицы не выглядели агрессивными, а вы же… вы же сможете дать им отпор, если потребуется, верно? — Геллерт на это сразу активно закивал, а на чувственных губах Тома проступила самодовольная усмешка. — В одном я уверена абсолютно: здесь мы точно потеряем больше времени. Если там действительно город… то наверняка там есть путь наверх, им же нужна еда и солнце?!

— Как хочешь, Кейт, — усмехнулся Том, взяв меня под руку, и мы зашагали по тоннелю вслед за полным оптимизма Геллертом. — Но ты же понимаешь, да, что мы провалились на несколько километров вглубь горы, то есть под землю?

— Но они же как-то здесь живут! — простонала я, прекрасно понимая, насколько глубоко мы оказались под землёй, и что общение с поверхностью было маловероятно. — Нам нужно проверить этот путь, других вариантов нет…

Том в ответ пожал плечами и повыше поднял волшебную палочку, а я так и пыталась унять тахикардию от мысли, что впереди нас ждала очередная западня…

Идти пришлось не очень долго: где-то через полчаса в тоннеле показался свет, солнечный свет, и мы ускорили шаг, на мгновение позабыв о том, что находились под землёй. Мне даже на секунду показалось, что наш спуск был каким-то обманом, чтобы запутать случайных путников, а город был где-то на поверхности в горах… но через ту самую секунду мои домыслы разбились о суровую реальность.

Город действительно был. И он был огромен. В большой, громадной пещере с массивным котлованом расположились целые кварталы каменных построек, в центре которых возвышалась огромная пирамида, напоминавшая сородичей в Египте, но не совсем. Были и другие памятники архитектуры: десятиметровые статуи неизвестных мне божеств, пирамиды поменьше и даже отдельный стадион… а за всем этим изобилием виднелись самые настоящие поля с кукурузой и какой-то зеленью. И всё это освещалось действительно солнечным светом. Только вот я совершенно не понимала, откуда он шёл, ведь потолок пещеры казался абсолютно глухим… пока Том не подёргал меня за рукав и не указал на тоненький лучик света, который ударял из небольшой щели в систему зеркал, тысячи, десятков тысяч идеально отполированных металлических зеркал, которые обеспечивали удивительно яркое освещение.

— Умно, — хмыкнул Геллерт, тоже заметив лазейку в потолке. — Только вот про солнце их, похоже, спрашивать бессмысленно — вряд ли они его видели хотя бы раз в жизни…

— Но дорогу-то наверх они должны знать, хотя бы в теории… — вымученно протянула я, всё больше поддаваясь панике. И вдруг сбоку послышался насмешливый голос:

— Не знаю, Кейт… может, спросим вон тех милых ребят с копьями и мечами?

— Кажется, они по нашу душу и идут! — оскалился Геллерт, спрятав поглубже Ала и приготовившись к атаке. — Ну что: переговоры или побег?

Но охранники, вышедшие к нам в количестве пяти штук, действительно неплохо вооружённые, выявляли ровно тот же процент агрессии, что и их соотечественники, встретившиеся нам ранее, то есть никакой.

— Идите… з-з-за нами… — прошипели они, указав чешуйчатыми руками на пирамиду в центре города, но ни злости, ни страха, ни опаски в их голосе не было — одно сплошное равнодушие, словно люди здесь были частыми гостями и уже успели порядком надоесть.

Том и Геллерт одновременно повернулись ко мне, словно ожидая знака или приказа, но я поджала губы и сделала первый шаг, и им не оставалось ничего иного, как пойти следом, хотя они были явно готовы к кровопролитному сражению. Но я не хотела зря проливать чью-то кровь, не хотела опять вступать на тропу войны, особенно после встречи с амазонками. У нас был шанс, крохотный, но шанс, на переговоры и взаимное сотрудничество, и перед размахиванием палочек стоило им воспользоваться. Хуже точно не будет.

Вокруг кипела жизнь. На самой окраине начинались жилые каменные дома, и по мере продвижения к центру города их этажность увеличивалась от двух до пяти и даже десяти, но они всё равно не дотягивали даже до середины величественной пирамиды. Маленькие улочки, словно ручейки, впадали в побольше, а те, сливаясь, образовывали целые реки, по которым ездили повозки, запряжённые в каких-то скелетообразных лошадей, похожих на фестралов, только без крыльев. Взрослые, попадавшиеся нам на пути, занимались всем чем только можно — от строительства и ремесла до пьянства, причём пол существ можно было вычислить только по роду деятельности: змейки с нитками, полотнами ткани и младенцами на руках, скорее всего, были женского пола, а те, кто чинил крыши, латал повозки, таскал огромные бочки по улицам — мужского, хотя разумеется, в моих рассуждениях могли быть и огрехи. Ребятня тоже была: детишки более сознательного возраста играли с металлическими шарами и странными статуэтками, мешаясь взрослым и иногда вызывая целую волну возмущения, а вокруг них бегали маленькие ручные синие обезьянки. Правда, когда мы проходили мимо, все звуки как-то незаметно сходили на нет, и я уже начала сомневаться в совершенной безэмоциональности встретившейся нам расы. Может, у них действительно был придуман какой-то коварный план на нас, и зря я надеялась на переговоры?

Но охранники, ничего не комментируя, продолжали идти к пирамиде, шагая по обе стороны от нас, и нам не оставалось ничего иного, как глазеть по сторонам и гадать, что же нас ждало впереди. В конце концов, Том с Геллертом очень сильные маги, особенно действуя вдвоём… неужели мы не сможем сбежать, если что?

Когда мы наконец пришли по главной улице к пирамиде, мне стало плохо от одного взгляда вверх. Она была размером с двадцатиэтажное здание, не меньше, и никакого лифта и в помине не было, лишь ряд ровных ступенек, вёдших в «небо», к площадке на самом верху. Люди-змеи принялись подниматься первыми с ровно тем же безразличием, с которым сопровождали нас всё это время, держа в руках тяжёлые копья, словно они были лёгкими прутиками, а я протяжно застонала при виде бесконечной лестницы, и это не осталось не замеченным.

— Хочешь, я понесу тебя на руках? — ехидно протянул Том, приобняв меня, и я чувствительно пихнула его в бок и сделала первый шаг. — Кейт, здесь нет мёртвых слуг, что будут таскать тебя на своей спине, только я!

— Обойдусь, не маленькая! — кинула я за плечо, и в ответ раздался хриплый смех, от которого, честно говоря, было не легче.

Мне казалось, я умру ещё на половине лестницы, но, подходя к последним ступенькам, я поняла, что полчаса назад была ещё вполне себе живой и бодрой. Пот ручьями сходил по лицу, диафрагма горела адским пламенем, как и все остальные мышцы тела, а голова кружилась от катастрофической нехватки воздуха. Преодолев последнюю ступеньку, я повалилась на холодный гладкий пол просторного зала с колоннами на верхушке пирамиды, выложенный из каменных блоков, и принялась делать жадные вдохи, а за мной не спеша поднялись и Геллерт с Томом, которым подъём дался чуточку легче. И только я отвернулась от лестницы, чтобы хотя бы посмотреть, куда нас привели, потому как на какие-либо поползновения уже была неспособна, как к нам вышли двое змеев в белоснежных туниках и с серебристыми металлическими обручами на головах.

— Добро пож-ж-ж-жаловать в Тиауанако, с-с-с-странники! — проговорил один из них более низким голосом, а второй более высоким добавил, заметив валявшуюся на полу меня:

— Там был подъёмник для тех, кто не привык подниматьс-с-ся по лес-с-с-стнице…

— Спасибо, — из последних сил выдохнула я, а мысль, что моё геройство было бесполезно, окончательно добила.

— Нам его не показали! — вставил Геллерт, стряхивая с плеч пыль городских улиц, на что «царь» Тиауанако невозмутимо ответил:

— Вы и не прос-с-с-сили помощи. Если бы вы с-с-сказали с-с-страж-ж-же, что не хотите подниматьс-с-ся пеш-ш-шком, вас-с-с бы привели к подъёмнику…

— Зачем нас привели сюда? — подал голос Том, протянув мне руку для помощи, но я категорично помотала головой и распласталась на полу, пытаясь не потерять сознание от усталости. А женщина-змея ответила:

— Вс-с-се чуж-ж-жаки должны прийти к нам, таков пор-рядок. Мы правим Тиауанако и долж-ж-жны поддерж-ж-живать безопас-с-сность тех, кто доверил нам с-с-свои ж-ж-жизни.

— Вы хотите нас убить? — не выдержала я, и женщина-змея от неожиданности распахнула щёлочки-глаза. — Хотите проткнуть нас копьями? Или зажарить на костре? Или отрубить нам голову, чтобы принести жертву своим богам? Выкладывайте, не тяните время, мы всё равно узнаем правду, поверьте мне…

— Наверху именно так принято вс-с-стречать гос-с-стей? — удивился царь, и Том, посмотрев на меня, осуждающе покачал головой.

— Да нет… Кейт, как некрасиво, и откуда в тебе столько жестокости?!

— Да-да, нам бы и в голову не пришло делать что-то подобное с незнакомцами, поверьте на слово! Кэтрин, и откуда только вы этого нахватались?! — подхватил Геллерт, так же укоризненно взглянув на меня, и я запрокинула голову и возмущённо выдохнула про себя:

«Лицемеры проклятые! И я ещё старалась примирить их между собой! Гады! Мерзкие противные скользкие гады!»

— Мы не с-с-собираемс-с-ся причинять вам вред и рады, что вы приш-ш-шли к нам. В пос-с-следний раз-з-з таких, как вы, видел мой отец, и я рад, что и на моём веку к нам з-з-абрели чужаки с-с-сверху… будьте как дома!

— Нам нужно… обратно наверх, — поборов обиду, с трудом выдохнула я. — Мы… ищем кое-кого… но заблудились… мы попали в ловушку…

Тут Том и Геллерт одновременно с прищуром взглянули на царскую чету скрытого под землёй города, а после выразительно посмотрели на заточенное оружие стражи, но женщина-змея с прежним спокойствием пояснила:

— Мы поддерж-ж-живаем порядок меж-ж-жду с-с-с-собой и защищ-щ-щаем с-с-свой народ от опас-с-сности с-с-снаруж-ж-жи. Но мы никогда не нападаем первыми, нам это не нуж-ж-жно. Вс-с-се ловуш-ш-шки, которые вы вс-с-стретили на с-с-своём пути, с-с-сделали такие, как вы. Мы никогда не поднималис-с-сь так выс-с-соко, наш-ш-ш народ давно ж-ж-живёт з-з-здес-с-сь, на глубине.

Внезапно мне в голову пришло, что по дороге, несмотря на различное убранство улиц и довольно богатое оформление домов в центре, я ни разу не видела золота. Даже на головах у правителей города был всё тот же белоснежно-серебристый, неизвестный мне металл, похожий одновременно и на алюминий, и на серебро, но жёлтого золота, которым была наполнена комната с ловушками, здесь не было. А женщина-змея вдруг тихо добавила:

— Мы будем рады, ес-с-сли вы раз-з-зделите с нами трапез-з-зы и кров и научите нас-с-с с-с-своим премудрос-с-стям, как это с-с-сделали ваш-ш-ши предш-ш-шес-с-ственники… Вы будете почётными ж-ж-жителями… вс-с-се будут вас-с-с любить…

— Мы не можем остаться, — опередил мои мысли Том, а Геллерт согласно кивнул. — Нам нужно наверх… у нас там знакомые, и…

Но на лицах змееподобных людей вдруг промелькнула какая-то непонятная мне эмоция… то же безразличие, но разбавленное… сочувствием.

— Мы не мож-ж-жем отпус-с-стить вас-с-с наверх, — проговорил царь. — Мы давно, очень давно ж-ж-живём з-з-дес-с-сь и храним тайну о наш-ш-шем народе. Мы дейс-с-ствительно не трогаем чуж-ж-жаков и окруж-ж-жаем их с-с-славой и з-з-заботой, но оказ-з-завш-ш-шись в Тиауанако, никто больш-ш-ше не подниметс-с-ся обратно…

— Нет! — прокричала я, поднявшись на четвереньки. — Нет! У меня наверху дети, двое маленьких детей! Они ждут меня! Если у вас тоже есть дети, вы поймёте меня! Неужели вы бы пожелали им оказаться без родителей?! Умоляю, мы никому ничего не скажем, никогда, о вас никто не узнает, но отпустите нас! И мы тут же исчезнем!

Но люди-змеи лишь со вздохом покачали головами, и у меня из глаз хлынули слёзы. Обуздав эмоции, я вдруг резко вскочила на ноги и побежала по лестнице вниз, ожидая закономерных криков и погони… только этого почему-то не было. И я так и замерла на пятой ступеньке сверху и оглянулась, на Тома и Геллерта, между которыми по-прежнему стояли правители Тиауанако, даже не шелохнувшись, а стража безмятежно смотрела с высоты на город внизу. 

— Там ес-с-сть подъёмник, — послышалось полное заботы шипение, и я чуть приподнялась, чтобы оценить ситуацию, так как она в корень расходилась со всем моим предыдущим опытом общения с враждебно настроенными племенами. — Ес-с-сли вы хотите умереть в темноте от голода. Мы же предлагаем вам кров, еду и дело… но выход вы не найдёте… из Тиауанако нет выхода. Ни один местный ж-ж-житель не покажет вам его, потому что не з-з-знает с-с-сам. Ос-с-ставайтесь с-с-с нами… у нас-с-с ес-с-сть библиотека, огромное хранилищ-щ-ще книг… их пис-с-сали и ваш-ш-ши предки. Учите наш-ш-ш яз-з-зык, учите наш-ш-их детей… и з-з-забудьте то, что было раньш-ш-ше… Страж-ж-жа покаж-ж-жет вам комнаты, ес-с-сли попрос-с-сите… а з-з-захотите уйти в тоннели… нам будет очень ж-ж-жаль. Мы будем с-с-скорбеть о вас-с-с…

Я поднялась обратно, так как бежать сломя голову по длиннющей лестнице при наличии подъёмника было крайне глупо, тем более что никто не препятствовал нашему побегу, если это можно было так назвать, поскольку бежать всё равно было некуда. А Том, когда я поравнялась с ним, насмешливо процедил:

— Ты сама хотела пойти сюда, Кейт… а я говорил, что ты ещё пожалеешь об этом. — Я крайне зло выдохнула, поскольку выбора идти куда-либо особо и не было, а он, опередив мои возмущения, громко обратился к страже: — Покажите нам комнаты и библиотеку, мы хотим отдохнуть!

Стражники наконец зашевелились и прошли с площадки вглубь верхушки пирамиды, и нам не оставалось ничего другого, как пойти следом, хотя я вовсю соображала, как же выбраться наверх… мы же как-то сюда попали?! Хотя можно было не сомневаться, что люди-змеи сделают всё, чтобы помешать нам с этим, пусть открытой агрессии они явно не выказывали.

Нам выделили лучшие покои, вид из которых на подземную равнину был просто изумительным, а библиотека поражала воображение. Сотни стеллажей до самого потолка, забитые свитками, табличками из глины, настоящими книгами… это было невообразимое богатство. Только вот для тех, кто не знал другого счастья — семьи. А она у меня была, и другого мне было не надо. И когда мы остались одни в пустынной библиотеке вместе с огромным блюдом, на котором были разложены местные деликатесы, Геллерт набросился на еду, а я — на Тома.

— Библиотека, серьёзно?! А как же Тесса с Томми?! Они и твои дети тоже, и не жаль тебе оставить их сиротами?! У них же была семья, полная семья, пока ты не появился! А теперь сначала исчез Дерек, и мы вслед за ним здесь сгинем!

Правда, на мои возмущения Том даже бровью не повёл, продолжая сохранять непроницаемое выражение лица, но едва я перевела дыхание, как со стороны кресел послышался смех, прерываемый чавканьем. Мы одновременно повернулись к Геллерту, и тот, посмеиваясь, выдавил:

— На Рождество я пришлю тебе иголку с ниткой, чтобы ты пришил обратно свои яйца!

— А-а-а… значит, вы этим набором для шитья уже пользовались? — невозмутимо парировал Том, и Геллерт подавился отварным початком кукурузы. А Том усмехнулся и флегматично протянул: — Кстати, у вас же самого наверху теплички с пионами остались… пропадут они без ухода, и месяца не протянут…

— Да, цветы жаль… — сразу нахмурился Геллерт, а мои брови так и взлетели на лоб от возмущения. Но говорить вслух я ничего не стала, а он, кинув в рот молодую картофелину, вздохнул: — Столько труда в них вложено, столько сил… а с другой стороны, здесь тоже можно заняться делом! Посмотрите, сколько книг, сколько знаний! Да мы здесь будем богами, причём щедрыми и любимыми… может, и не надо нам наверх, там одни проблемы, а здесь — почёт и уважение?..

От подобных рассуждений мне вмиг стало ещё хуже, чем было. Ноги подкосились, и я осела в каменное кресло, на которое была положена ткань для удобства, а Том внимательно присмотрелся к тому, как я судорожно вдыхала воздух, и с тревогой протянул:

— Кейт, что с тобой? Мы сейчас должны быть на уровне моря или близко к нему…

— Дышать… всё равно тяжело, — прошептала я, хотя поплохело мне в том числе и от панических мыслей, что я никогда не увижу дочь с сыном.

Том же ещё сильнее нахмурился и огляделся вокруг, а затем взмахнул палочкой. Я никак не могла понять, что же за заклинание он использовал, пока воздух вдруг не начал отсвечивать жёлтым… золотистые облака так и парили в воздухе, распространяясь по всей комнате, и даже Геллерт оторвался от третьего початка и с прищуром вгляделся перед собой, а меня вдруг осенило:

— Углекислота… у них другой метаболизм, они дышат углекислым газом… Нам здесь долго не протянуть, мы просто задохнёмся… Что это вообще за существа?

— Возможно, это потомки атлантов… — протянул Том, подойдя к незастеклённому окну, из которого было прекрасно видно величественную статую похожего на человека существа, и задумчиво уставился вдаль. — Возможно, они даже на много тысяч лет старше людей, и инки, спрятавшие наверху своё золото и окружившие его ловушками, даже не подозревали, кто живёт внизу. Но в одном ты определённо права, Кейт… мы здесь долго не протянем. Геллерт, вы не успеете прочитать даже одну сотую того, что здесь хранится, как умрёте от недостатка кислорода. И я думаю, что их предыдущих учителей постигла та же участь… поэтому они и не мешали нам уйти. Самостоятельно мы ни за что не сможем найти выход, тем более быстро, а они помогать нам не собираются, это и вашей крысе понятно…

— Нюхлеру! — обиженно вставил Геллерт, заботливо протянув Алу небольшую картофелину, и маленькие цепкие лапки тут же вцепились в угощение.

— Это неважно, он всё равно умрёт первым, ему будет труднее всего без нормального воздуха, — пожал плечами Том, безразлично смотря на них. — А вы будете хоронить его в перерывах между чтением книг и изобретениями…

На несколько минут повисла крайне неприятная тишина, и я уже хотела вмешаться, чтобы утешить Геллерта, как Том чуть заметно махнул рукой, и я замерла на месте в ожидании. А на лице нашего проводника пронёсся целый карнавал эмоций, но наконец светлые брови нахмурились, а на лбу появилось три вертикальных складочки. И Геллерт решительно воскликнул:

— Нам нужно искать путь наверх, причём как можно скорее, мне здесь не нравится! И мои цветы! Мне нужно вернуться к цветам, они завянут! Столько труда впустую!

Том же на это чуть приподнял углы рта, хорошо пряча настоящие эмоции, а мной овладело восхищение, как ловко кое-кто надавил на больное место нашего крайне скользкого знакомого, чтобы тот даже не думал о беспечной старости в подземельях и помогал нам. Заметив мой взгляд, Том не выдержал и широко улыбнулся, уже не сдерживая эмоций, а Геллерт встал из кресла, посадил на мягкую подушку своего питомца, который уже самостоятельно лазал цепкими лапками в тарелку с едой, и принялся ходить туда-сюда.

— Нет, мы не можем здесь оставаться… Кэтрин надо найти мистера Гампа и вернуться к детишкам, а я… у меня тоже много дел наверху, я планировал пожить куда больше, чем несколько месяцев, пусть и в обществе такого количества книг! Но как же нам выбраться отсюда, если никто ничего не знает, кроме королевской четы, которая даже под пытками будет хранить молчание?..

Негромкое чавканье нюхлера прерывали ритмичные шаги его хозяина, который судорожно соображал над планом побега, а я с замиранием сердца следила за Геллертом, так как у самой не было ни малейших идей, как же выбраться на поверхность живой и невредимой. Том тоже ждал каких-то предложений, а потому не мешал думать более умудрённому опытом человеку, и спустя какое-то время Геллерт резко замер на месте и поднял в воздух указательный палец, а его лицо сияло от озарения.

— Господа, кажется, у меня есть неплохая идея, как нам выпутаться из этой крайне неприятной истории!

— Надеюсь, вы не собираетесь брать в заложники весь город и грозить царской чете взорвать его, если нам не покажут выход? — с опаской протянула я, так как от бывшего самого сильного тёмного мага столетия можно было ждать чего угодно, а мне было жаль ни в чём не повинных местных жителей, которые не сделали нам ничего плохого и даже покормили нас. А Геллерт резко повернулся ко мне и с крайней серьёзностью ответил:

— Нет, конечно! — Я облегчённо выдохнула, как мне тут же прилетело: — Хотя если мой план провалится, это будет запасной, — непринуждённо добавил он, и я вымученно скривилась, а Том рассмеялся моим гримасам. — В общем, детишки, слушайте, что мы будем делать завтра!

Геллерт подозвал нас к себе и перешёл на шёпот, и мы принялись вникать в план побега из недр подземелий обратно на волю…