***

Никакое великолепие прошлых веков, никакое потенциальное могущество, никакой оживший Сталин не могли заменить для меня ужин в кругу семьи. И пусть этот ужин был в так мной ненавистном доме, из которого я только и мечтала сбежать когда-то давно, словно из тюрьмы; пусть рядом был хозяин этого дома, постепенно всё больше погружавшийся в какие-то свои тёмные думы; пусть на мне было чертовски неудобное платье, от которого рёбра ныли и тихо просили пощады… я была рядом со своей семьёй. Рядом сидели Томми, Морган и Слизерин, а Тесса была в безопасности — и этот простой факт прогонял прочь все прочие невзгоды.

Я бы хотела, чтобы этот вечер не заканчивался никогда, настолько мне было хорошо в компании близких и друзей, но всё хорошее рано или поздно подходило к концу… как и всё плохое. И я уже собралась сразу после ужина отвести Тома подальше от посторонних глаз и попросить отдельную спальню для нас с Томми, чтобы до самого сна находиться рядом с сыном, как тот сам легко взял меня под руку, едва я встала из-за стола, и потянул куда-то вглубь тёмной галереи.

Как бы мне ни было противно находиться в этом чёртовом особняке, но я его не боялась. В кои-то веки я не боялась ни змей за углом, ни чудовищ в подвалах, ни того, кто вцепился в меня мёртвой хваткой и всё никак не хотел отпускать. Коридоры были наполнены страхом и холодом, но ни то ни другое не касалось меня, будто бы обтекая, проходя мимо… Сколько же воды утекло, сколько боли мне пришлось вытерпеть, через сколько пройти, чтобы я наконец стала видеть мир таким, каким видела его сейчас…

Наконец, мы остановились у одного из тёмных окон, в которое неистово бился ливень, и редкие вспышки молний освещали пустые коридоры, где уже давно не видели живых людей. И я, замерев, невозмутимо уставилась на Тома, давая шанс первым начать непростой разговор, вдруг это было что-то важное, а тот, помолчав несколько минут с абсолютно непроницаемым лицом, вдруг резко сорвался, схватил меня за руку и жадно впился в мои губы.

— Ты же специально сделала это мне назло, да, стерва? — жарко прошептал он, так и не дождавшись от меня ответа. И я, выдохнув ему в лицо, растянула губы в ядовитой усмешке, упиваясь его всепоглощающей злостью.

— И почему ты только думаешь, что весь мир крутится вокруг тебя одного?

— Твой и мой миры тесно связаны, Кейт, это глупо отрицать, — тихо ответил Том, обжигая меня пожаром эмоций, которого я очень давно не видела. — И мне нетрудно проследить причинно-следственную связь твоих поступков…

— Но всё равно ты не можешь знать наверняка, почему я порой делаю так, а не иначе… — шёпотом пропела я и по одной только дёрнувшейся ненароком мышце на застывшем лице смогла понять, что попала прямо в яблочко. — Даже сейчас, спустя все эти годы, женская душа для тебя — потёмки…

— Я всё равно знаю больше, чем они все, — выдохнул он, обхватив моё лицо горячими ладонями, и я не спешила сбрасывать его руки, чувствуя, как огонь в его душе плавно перебрасывался на мою, замёрзшую. — Я знаю тебя дольше всех, Кейт…

— А смысл?.. — выдавила я, утопая в собственной горечи и боли, которые никакое пламя так и не смогли задушить. Том на это лишь тяжело выдохнул, и я наконец плавно опустила его руки со своего лица и прошептала: — Я сама хотела поговорить с тобой… Ты бы не мог найти для меня просторную светлую спальню на то время, что нам всем придётся здесь жить?

— У меня есть самая лучшая спальня для тебя, и ты прекрасно знаешь, где она находится…

— Нет. Я хочу спать в одной комнате с сыном, а не с тобой. Так что прошу тебя, выдели мне комнату с двумя кроватями, я буду очень тебе признательна.

Том на это лишь едва заметно кивнул, закрыв глаза, а я посмотрела на очередную вспышку молнии и горько усмехнулась, чувствуя, как осколки прошлого всё глубже и глубже проникали в тело. В этих чёртовых коридорах их было навалом.

— И я надеюсь, что больше никаких монстров не прячется в подвалах твоего дома?

— Нет, — так же ядовито улыбнулся он на мой вопрос, и его бледное лицо озарила очередная вспышка молнии. — Храм Молоха разрушен, катакомбы завалены… это всё в прошлом, Кейт, тебе нечего бояться.

— Я и не боюсь. Я всего лишь хочу убедиться в безопасности своего ребёнка, вот и всё. Пожалуйста, найди нам комнату, пока я буду читать с Томми в библиотеке, день был тяжёлый, и я хочу немного отдохнуть…

— Как скажешь, Кейт, — тихо проговорил Том под рокот грома, и только я развернулась, чтобы выйти обратно к людям и свету, как он чуть слышно добавил: — Так ты всё-таки решила второй раз развязать войну?.. Смотри, как бы на твоих руках не стало больше крови, чем на моих…

— А я думала, что ты начнёшь именно с этого, а не полезешь ко мне с телячьими нежностями, — ядовито ответила я, обратно повернувшись к нему лицом, и наши багрово-красные глаза, словно полыхавшие угли, то и дело вспыхивали в свете молний. И судя по отражению в тёмном окне, мои глаза горели даже ярче, чем у бывшего Тёмного лорда… из-за осколка камня смерти на моей шее, который будто бы прирос к коже и просачивался сквозь неё.

— Обычно я обсуждаю наболевшие вопросы по степени их важности, — усмехнулся Том на мою колкость. — И твои эмоции стоят для меня намного выше человеческих распрей… И всё же, Кейт, сколько у тебя союзников, чтобы ты могла рассчитывать хотя бы на ничью в бою с могущественным некромантом? Я прошерстил немного старые связи, пока ты… была в тылу врага, и судя по всему, пока мы гонялись за Гампом по всей Африке, Фауст качественно обрабатывал магическое сообщество. Имён ещё не звучало, но судя по настроениям, многие волшебники Европы готовы занять его сторону, особенно учитывая, как легко в своё время они сделали это под гипнозом Грин-де-Вальда…

— И всё же количество моих союзников не равно нулю, — улыбнулась я и шагнула чуть ближе, неотрывно глядя в багрово-красные глаза. — А ещё у меня на примете есть один человек, который может грамотно организовать тех, кто решит занять мою сторону…

— И кто же это? — прошептал он, а я подошла совсем вплотную, что между нашими губами оставалось не больше сантиметра. И, улыбнувшись ещё шире, выдохнула:

— Тот, для кого мои эмоции стоят намного выше человеческих распрей…

Услышав это, Том и сам широко улыбнулся, но только я собралась отстраниться, как он снова схватил меня за руку и шёпотом протянул:

— Знаешь, переговоры именно с этим человеком обещают быть очень непростыми… Очень. Но я знаю один способ, как можно снискать его расположение…

Том вновь захотел нагло влезть в моё личное пространство, но я, приложив силу, вовремя увернулась и сделала два шага назад, отойдя на безопасное расстояние.

— Спасибо, но я справлюсь как-нибудь сама. Впрочем, как обычно. Наша с Томми комната должна быть готова через тридцать минут, я очень устала и хочу отдохнуть!

Не дожидаясь ответа, я развернулась на каблуках и зашагала к главному холлу, а моё платье так и шуршало, поднимая пыль с пола и собирая её на себе. И всё же мне донёсся вслед громкий смех и фраза:

— Как скажете, ваше величество!

Идти было тяжело не только из-за тяжёлого неповоротливого платья и пыли под ногами. Свободе движений мешала ещё и броня из костей и такая же костяная корона, которую я невольно надевала на людях всякий раз, когда мне необходимо было прибавить вес своим словам и поступкам. Но всё это вмиг рассыпалось в прах, едва я зашла в библиотеку и увидела Томми с Морганом, сидевших у камина и читавших сборник сказок. Морган, едва меня заметив, тут же отложил книгу на подлокотник и встал с кресла, а я, подойдя ближе, без слов прижалась к его груди и уткнулась в плечо.

— Всё будет хорошо, малышка, — тихо проговорил он, и я, находясь в его сухих руках, искренне хотела верить этим словам, как Томми верил каждому слову из детских сказок. — Как-нибудь выкрутимся…

— Как-нибудь… — со вздохом повторила я, но Морган вдруг выпрямился и грозно на меня посмотрел, будто бы я была маленькой девочкой, разбившей груду посуды на его любимой кухне.

— Так, я не желаю это слышать. Лучше дочитай ребёнку сказку, мы как раз остановились на самом интересном… А я спать пойду, из-за этой чёртовой бури так колени ломит, не могу… и голова…

— Дать тебе что-нибудь от боли?.. — крикнула я, но не успела обернуться, как Морган со своими больными коленями уже успел скрыться из поля зрения. Вздохнув, я плюхнулась в кресло к Томми, и тот сразу же забрался ко мне на колени и прижался к груди. — Так, и где вы остановились?.. Зайчиха Шутиха и её пень-зубоскал?

— Нет, я не хочу её дослушивать, — отказался Томми и, забрав книгу из моих рук, перелистал несколько страниц и ткнул пальцем в заголовок. — Эту.

— Сказка о трёх братьях… — протянула я, так как именно этот текст я уже могла свободно читать по памяти. — Твоя сестра очень любила её в детстве, и кажется, ты тоже знаешь её наизусть…

— Но я хочу именно её… от тебя. Пожалуйста!..

Он жалобно посмотрел на меня, и в этот момент я была готова исполнить любой каприз этого ребёнка, любой.

— Хорошо. — Но прежде чем начать читать сказку, я провела рукой по густой шевелюре тёмно-коричневых кудрей, чем-то напоминавших спутанные волосы Тома, и легко поправила кафф в форме змея, который чуть съехал с маленького уха. — А какой бы ты выбрал дар, если бы у тебя была такая возможность?

— Мантию, — без раздумий ответил Томми, и я непроизвольно улыбнулась. — Мне не с кем сражаться и некого воскрешать. А ты?

— Я бы тоже выбрала мантию. А Тесса в своё время мечтала о палочке…

— Мама, ты думаешь, они правда существуют? — Томми с небывалой серьёзностью уставился на меня бездонными чёрными глазами, и я не удержалась и с широкой улыбкой чмокнула его в лоб.

— Кто знает, дорогой, кто знает… всякое может быть. Быть может, когда-нибудь мантия-невидимка действительно попадёт в твои руки, и ты сможешь грамотно распорядиться ей…

— Я бы хотел получить мантию, чтобы спрятать тебя, Тесси и дедушек от любой опасности, — не переставая хмуриться, заявил он, и я, продолжая крепко обнимать сына, прошептала:

— От какой опасности, милый?..

— Я слышал, что говорят… — шёпотом ответил Томми, и я так и замерла на месте от подобных слов. — Дедушки не хотели, чтобы я что-то слышал, но я спрятался, чтобы меня никто не видел… они говорили про войну, мама. И какого-то злого дядю, который хочет напасть на нас… И мне страшно…

Внутри меня всё разом заледенело, и сердце стало колотиться намного чаще, грозя выскочить из клетки рёбер. Но я с одним вдохом разом усмирила все всколыхнувшиеся эмоции и крепко прижала сына к себе, как орлица своего птенца.

— Это всё пустое, дедушки говорили о том, что было давно в прошлом…

— Нет, они!.. — громко воскликнул он, но, встретившись со мной взглядом, тут же замолчал, правда, его глаза так и выдавали внутренний страх. И я, снова вздохнув, поцеловала его в щёку и прошептала:

— Что бы ни случилось, я всегда буду защищать тебя, ты слышишь? Тебя и Тессу… Даже если меня нет рядом, я всё равно защищу вас от любой опасности… Война это, болезнь или другая напасть… Тебе нечего бояться, мой хороший… Я всегда буду рядом с тобой и не дам тебя в обиду…

— Когда я вырасту, то сам буду защищать тебя, — гордо отозвался Томми, изо всех сил прижавшись ко мне, и я горько улыбнулась в ответ. — Обещаю. Тебя и Тесси…

— Я знаю, так и будет. Знаешь, в одной сказке, которую я читала давным-давно, говорилось: «Когда выпадает снег и дуют белые ветры, одинокий волк умирает, но стая живёт…» Мы семья и должны держаться вместе… а пока мы вместе, никому из нас ничего не грозит, клянусь тебе. Ну что, начнём читать?..

Томми, наконец успокоившись, кивнул, и я, приведя мысли в порядок, принялась под треск костра в камине проговаривать вслух давно заученный текст, а на душе было неспокойно. Белые ветры незаметно подкрадывались к нам со спины, и я переживала, переживёт ли моя стая эту бурю…

* * *

Собрание было запланировано на три часа после полудня, и к этому времени в особняк Тома, а теперь и тщательно укреплённую Слизерином крепость, начали стекаться люди. Кеннет Бруствер пришёл собственной персоной, выбрав в сопровождающие двух незнакомых мне заместителей, которые, видимо, играли теперь ключевую роль в правительстве. Также пришёл весь новый отдел правопорядка вместе с его нынешним главой — Аластором Грюмом, который подозрительно разглядывал всех пришедших механическим глазом, и бывшим главой — Каспером Краучем, который не захотел оставаться в стороне и мог дать дельный совет. Арфранг Долгопупс и Питер Принц тоже были на месте, в качестве бывших членов уже несуществующего Ордена Феникса, а ещё ключевыми звеньями в работе своих отделов. Я была очень рада видеть всех старых друзей и обнимала каждого, кто переступал порог кабинета Тома, где было решено провести это собрание (и который, видимо, незаметно увеличили, чтобы влезли все желающие прийти). Но я никак не ожидала, что вместе с министром придёт кое-кто ещё, о ком я раньше слышала, но ни разу не видела.

— Целитель Гамп, рад вас видеть! — первым поздоровался со мной Кеннет Бруствер, едва зашёл в кабинет, и я вежливо пожала ему руку, а тот указал второй на свою спутницу — статную высокую женщину в странной бирюзовой мантии под цвет бледных аквамариновых глаз. Полностью седые волосы были убраны в причудливую причёску, а цепкий взгляд был не мягче Безумного Глаза, который неотрывно наблюдал за всеми, в том числе и мной, хотя я делала вид, что не замечаю этого. — Позвольте представить вам госпожу Бертильду Рош, президента МАКУСА и мою коллегу из-за океана, до которой тоже дошли дурные вести…

— Приятно познакомиться, госпожа Рош, — вежливо проговорила я, и мы обменялись рукопожатиями, как и мужчины вокруг нас.

— Мне тоже, целитель Гамп… мне кажется, что я о вас немало слышала четыре года назад… хотя большинство было явно домыслами.

— Что ж, может быть, сегодня вы узнаете чуть больше правды, — сдержанно улыбнулась я, и Бертильда Рош талантливо скопировала мою улыбку и вдруг зацепилась взглядом за Тома, сидевшего неподалёку на диване вместе с Антонином, и её губы растянулись ещё шире. — Мистер Фоули, надо же, какой приятный сюрприз! Не думала, что увижу вас здесь!

Мы с Кеннетом Бруствером непонимающе переглянулись, так как все знали, как выглядел бывший министр магии, а Том на удивление так же доброжелательно улыбнулся госпоже Рош и приветливо кивнул. И вдруг к нам выскочила Элеонора Фоули и разгневанно наступила Тому на ногу тонкой шпилькой.

— Мерзавец, ненавижу тебя! Ты опорочил имя моего отца и всю мою семью!

— Элли, а ты-то что здесь забыла?.. — с трудом выдавил Том, зажав ногу в руках, а Элеонора тем временем пренебрежительно махнула гривой серебристых волос и подошла ко мне.

— А меня Кейт позвала. Папуле нездоровится в последнее время, и я решила, что не нужно ему второй раз окунаться во всё это. Если что, я смогу сказать больше него, я всё знаю. Ах да, это тебе ещё и за то, что издевался над бедной Кейт!

— Я рада, что ты смогла прийти, дорогая, — искренне улыбнулась я Элли и приобняла её, и та вполне искренне обняла меня в ответ, сжав чуть крепче.

— Как я могла не прийти? Ты же знаешь, что я помогу тебе всем, чем смогу, и моя семья тоже…

— А я смотрю, вы до сих пор не помирились со своей супругой, Гарольд, — с выражением протянула Бертильда Рош, наблюдая со стороны за нашим обменом любезностями, и Том, стараясь не показывать своих эмоций, тяжело выдохнул:

— Я… нахожусь в процессе примирения, Бертильда…

— В каком ещё процессе? — с усмешкой вставила я, отстранившись от Элли, окутанной облаком сладковатых духов, от которых у Антохи явно поплыли мозги, даже на приличном расстоянии. — Бракоразводном?

— Я всё же называю это немного по-другому, — решительно ответил Том, наконец отпустив ногу, а госпожа Рош всё больше получала информации о происходящем и происходившем, как и хотела.

— Называй как хочешь, действительность от этого не изменится, — гордо хмыкнула я, а Антоха тем временем пихнул друга в бок:

— А я тебе ещё тогда говорил, на этом самом диване, после первой бойни под Хогвартсом, когда лежал весь израненный, что тебе нужна новая жена, а ты меня не послушал! Катька, конечно, огонь-баба, но тебе оказалась не по зубам… — вдобавок хохотнул он, и я с ядовитой усмешкой добавила:

— Вот-вот, у твоего друга, между прочим, в роду ясновидящие были. Прислушался бы хоть раз к совету ближнего…

— Антонин, и вы здесь! — в прежнем тоне воскликнула Бертильда Рош, и тот задорно помахал ей рукой, будто бы старому другу. — Как приятно, что вы пережили все невзгоды и сидите здесь с нами!

— Да это, конечно, было непросто, но бережёного Бог бережёт!

— А вот и я! Альбус, старина, какой сюрприз! Сто лет не виделись!

Наконец-то за спиной раздался голос того, кого мы так ждали, и я облегчённо выдохнула про себя, а Слизерин, неотрывно следивший за входившими в кабинет, хищно усмехнулся и пододвинулся поближе к двери.

— Кэтрин, вы чудесно выглядите, так… так… жизнерадостно! — сияя, проговорил Геллерт, держа в руках большой букет странных пёстрых цветов. И пусть выглядела я скорее наоборот, ведь для подобного, невероятно важного, можно даже сказать, судьбоносного собрания вместо удобных платьев и мантий пастельных оттенков выбрала закрытый строгий костюм чёрного цвета, но всё же улыбнулась на комплимент, а мне торжественно вручили те самые цветы. — Вот, это вам, я сам собирал вчера в горах, перед тем как отправиться в Лондон!

— Как это мило с вашей стороны, Геллерт! — натянуто улыбнулась я и с опаской приняла цветы, на что Кэс неподалёку от меня тихо засмеялась, держа под руку своего мужа-мракоборца. Но наш скользкий друг вовсе не заметил этого, кинувшись обнимать Дамблдора, будто бы они действительно не виделись целый век. — Что ж, раз все собрались, то пожалуй, мы можем начинать…

— Да, кстати, а по какому поводу собралось так много… разных людей? — всё в том же, жизнерадостном и абсолютно беспечном тоне воскликнул Геллерт, похлопав Дамблдора, стоявшего у окна, по плечу, а тот засиял ярче рождественской ели в сочельник. — И вы нашли своего дорогого супруга? Я так переживал за вас, когда вы были у меня в гостях, честное слово!..

— Нет, — выдохнула я, так как упоминание Дерека больно резануло по моему зачерствевшему сердцу. А Геллерт, наконец внимательно присмотревшись ко мне, вдруг тихо вскрикнул и тотчас закрыл рукой рот.

— Мерлин, Кэтрин, мне, право слово, неловко, какой я невнимательный! А вы случайно не в?..

— Мой муж жив, Геллерт, и я не в трауре, — ледяным тоном ответила я, а все собравшиеся вокруг, расположившиеся на диванчиках и стульях, мигом замолчали и посмотрели в центр комнаты, на нас. — Правда, его местоположение до сих пор мне неизвестно, но в текущий момент это даже к лучшему. И собрались мы все здесь не для этого. Лучше расскажите, что вам известно о семье Фаустов и выживших в устроенном вами пожаре мальчиках?

Геллерт снова вскрикнул, в этот раз громче прежнего, и резко посмотрел в сторону приоткрытой входной двери. Но едва он это сделал, как Слизерин одним мощным взмахом руки захлопнул её и встал на проходе. Бледно-голубые глаза с разными зрачками ещё сильнее расширились от ужаса, и наш скользкий друг резко повернулся к окну, и как раз в этот момент в него заглянул Дрогон, и его огромный, ярко-жёлтый глаз, как раз с оконную раму, спровоцировал очередной вскрик.

— Мне была обещана дипломатическая неприкосновенность! — повысив голос на октаву, заявил Геллерт, и я непроницаемо посмотрела на него в ответ.

— И мы не собираемся нарушать своё обещание. Но вы должны рассказать правду, без этого всё остальное не будет иметь смысла.

— Вся правда в том, что все Фаусты сгорели, и я здесь совершенно ни при чём!

Бывший покоритель почти всей Европы продолжал упрямо стоять на своём, и его безумный вид в этот момент мог бы посоревноваться даже с Грозным Глазом Грюмом, пусть у первого и не было протеза. И я, вздохнув от мысли, что напрямую точно ничего не добиться, в прежнем бесстрастном тоне проговорила:

— Что ж, тогда, быть может, вы расскажете нам, потомок какой магической семьи, уничтоженной вами в начале века, мог бы загореться идеей мстить вам и всему остальному миру?

— Таких много, — поджав тонкие губы, нехотя ответил Геллерт, и я чуть тише добавила:

— А сколько из них некромантов?

— Да с чего вы вообще взяли, что среди них были некроманты? — не выдержал он, и я, так же повысив голос, воскликнула:

— Да потому что я своими глазами видела целый дворец оживших трупов, и это была не моя работа!

Мгновенно образовалась гробовая тишина, и все взгляды в комнате были устремлены на меня, и во всех одинаково читался страх. И я, резко выдохнув, отложила несуразный букет на рабочий стол Тома рядом и взмахнула рукой, которая и так горела красным, и вся комната превратилась в огненную голограмму бала Сатаны, на который я недавно была приглашена. Раньше я могла создать лишь крохотную иллюзию, как четыре года назад на встрече с Томом под Хогвартсом, но камень у меня на шее, полыхавший кровью, давал такую силу, о которой я до этого и мечтать не могла.

Все сидевшие в кабинете люди распахнули рты от удивления, не понимая, как они оказались в огромном зале посреди бал-маскарада, а я вывела в центр себя и Фауста, вальсировавших особняком среди остальных пар мертвецов.

— Зачем… зачем сжигать их?.. 

— Моя дорогая Кэтрин… вы же знаете, что таким, как мы, проще договориться с мёртвыми, чем с живыми… Вам их жаль? 

— Не знаю… 

— Это пройдёт, дорогая… как и вся ваша боль… обещаю. Вы будете отомщены в полном объёме, так же как и я. Я знаю, что с вами сделал этот жестокий мир… он пытался вас сломать, перемолоть в труху, погрести под землёй и предать забвению… Люди никогда не простят вам то, что течёт в ваших венах, Кэтрин, никогда. Судьба моего рода лишнее тому подтверждение. Люди слабы, люди боятся. Страх порождает ненависть, ненависть порождает гнев, гнев проливает кровь… Маглы всегда боялись волшебников, а потому уничтожали их… Ведьмы и колдуны всегда боялись нас, некромантов, ведь мы могли заглянуть за черту, туда, куда никому из живых не дано было зайти… Я хочу разорвать эту цепочку ненависти. Волшебники давно должны выйти из тени и обуздать безудержную алчность маглов, взять под контроль любое применение насилия с их стороны. А мы с вами, Кэтрин, вдвоём, займём наше место на самом верху этой пирамиды… там, где мы и должны быть изначально. Смерть будет помогать нам хранить драгоценную жизнь преданных нам людей… веками. И не она будет властвовать над нами, а мы над ней…

Иллюзия закончилась, и вновь повисла та самая, могильная тишина, которая, впрочем, была намного приятнее пустых разговоров.

Из всех людей, находившихся вокруг, меня в текущий момент больше всего интересовал причудливо одетый пастух, обманчиво казавшийся менее безобидным, чем был на самом деле. А Геллерт же, замерев на месте, несколько минут смотрел куда-то вдаль, на книжные шкафы за моей спиной, а затем вдруг очнулся и заявил:

— Знаете, вам поступило крайне заманчивое предложение! Будь я на вашем месте, то непременно бы согласился на такие условия.

Не удержавшись, я широко растянула губы в полной сарказма улыбке, так как наш скользкий друг продолжал быть верным себе, а тот удивлённо распахнул глаза и добавил:

— Только не говорите, что вы отказались, Кэтрин!

— Если бы я согласилась, Геллерт, то герр Фауст уже летел бы к вам через океан на одном из воскрешённых им драконов, а все люди в Европе, включая собравшихся здесь, были бы мертвы. — Он сразу как-то заметно погрустнел, будто бы не учтя заранее такую перспективу, а я с прежней улыбкой пропела: — Так может, вы всё-таки расскажете, что же случилось с семьёй Фаустов?

— А какой это теперь имеет смысл, Кэтрин?.. — вздохнул Геллерт, продолжая хранить молчание.

— Такой, что мы должны знать правду. И мы должны знать, с кем имеем дело.

По застывшему лицу Геллерта было совершенно невозможно понять, о чём же он думал в это мгновение. Казалось, в его голове роилась тысяча мыслей сразу, и вся эта тысяча была особо важной. Спустя ещё несколько минут молчания я уже почти смирилась с мыслью, что кое-кто продолжит настаивать на своей невиновности, и мы никогда не узнаем правду. А лично мне было важно её знать. Мне было важно знать, действительно ли Грин-де-Вальд спровоцировал цепочку трагедий, которая привела к тому, что мир снова оказался на пороге войны, или же Фауст настолько обезумел от свалившегося на него могущества, что сам придумал предлог для развязывания мировой бойни. Или это Винда нашептала своему подопечному нужные слова, чтобы подтолкнуть его к войне против меня и всего остального мира… И когда я уже совсем отчаялась и посмотрела в сторону Слизерина, будто бы моля его придумать что-нибудь, чтобы развязать язык Геллерту, как тот сам едва слышно прохрипел:

— Я трижды предлагал Фаустам занять свою сторону, и все три раза они отказались. Я боялся, что если сильно прижмёт, то к ним придёт Ал со своими сладкими речами, и они сдадутся под его напором… — Геллерт мельком виновато посмотрел на Дамблдора, и тот чуть слышно вздохнул, будто бы и на его плечах была вина за эту трагедию. — Поэтому мы решили стереть с лица их род, чтобы не было неприятностей позже. Никто бы всё равно не подумал, что это именно я: Фаустов в округе не любили, а об их страсти к огню уже давно ходили слухи. Только вот мальчишек спрятала в подвале собака, учуявшая дым… Она быстро подохла, кстати, а мальчишки остались живы после стены огня…

— Почему вы оставили их в живых? — прохрипела я, когда Геллерт замолчал и опустил глаза на ковёр под ногами.

— А вы против, Кэтрин? — горько хмыкнул он, но, не дождавшись ответа, снова вздохнул: — Я, как и любой другой человек, в руках которого оказалось что-то поистине могущественное и опасное, не решился уничтожить его до конца. Эти два мальчика были последними некромантами во всей Европе… — Я непроизвольно распахнула глаза, и Геллерт тут же усмехнулся этому. — Кэтрин, на тот момент это действительно было так. Да, у Бёрков в крови было подобное проклятье, но вы единственная на много поколений, в ком эта сила вдруг проснулась. Это чудо, и никто не мог такого предугадать. А у Фаустов она не дремала вовсе, в каждом поколении один или несколько волшебников в той или иной степени имели власть над смертью, и у мальчишек эта власть тоже была и вовсе не в зачатке. Поэтому я убил всех своих людей, кто знал о пожаре, стёр мальчикам память и раскидал по разным концам страны, а после стёр любое упоминание об этой семье в архивах Дурмстранга, чтобы их случайно не зачислили в школу магов.

Наконец пазл сложился. Догадки Фауста о судьбе своей семьи тютелька в тютельку наслоились на правду, и можно было даже сказать, что последний выживший в Европе некромант сохранил крохи рациональности, хорошо это было для нас или нет. Но у меня остались ещё вопросы, и Геллерт мгновенно понял это по моему лицу.

— Вы хотите знать, почему я не воспользовался этим тайничком, когда был близок к поражению, да, Кэтрин? — с усмешкой протянул он, и я поджала губы в ответ, не отрицая очевидного. — Что ж, вопрос разумный, вопрос правильный… А не стал я это делать потому, что когда почти добился мирового могущества… — Дамблдор на этих словах неодобрительно покачал головой, но его товарищ этого не заметил, не сводя с меня глаз, — то не хотел делить его с кем бы то ни было. Опять же, я опасался, что если обучу молодого Фауста всему, что знаю сам, то рано или поздно он захочет большего и свергнет меня с насиженного места. А мне на тот момент нечего было ему противопоставить, я же не знал о вас, моя дорогая. По официальной версии, все Бёрки тоже сгорели, и к этому, прошу заметить, я уже не имел ровно никакого отношения! Что мог я, обладая целой армией живых, сделать тому, у кого за спиной была бы такая же армия мёртвых?

— Но вы же пошли на подобных условиях против меня четыре года назад? — усмехнулась я, и Геллерт поднял в воздух указательный палец.

— Именно. И я проиграл. А это лишний раз доказывает тот факт, что тогда я поступил верно, решив не трогать силу, с которой не смог бы совладать.

— Понятно, — вздохнула я, так как выводы Геллерта не внушали никакого оптимизма в текущей ситуации. — И всё же, Геллерт, вы снова соврали, когда сказали, что убили всех людей, кто знал про выживших Фаустов… — Тот мигом уставился на меня, удивлённо расширив разные глаза, и я тихо добавила: — Ваша верная помощница, вы и не собирались её трогать. Винда Розье.

— Это не женщина, это сам дьявол в женском платье! — вдруг вскипел Грин-де-Вальд, что рядом сидящие резко дёрнулись от перемены настроения. А сам Геллерт же рванул с места и принялся хаотично кружить по кабинету, бросая ругательства: — Стерва! Безжалостная, беспощадная тварь! Свирепая бездушная паучиха, которая воткнёт тебе в сердце яд и даже не моргнёт! Она словно таран идёт напролом, не смотря по сторонам! Дай ей волю, и она выжжет всех вокруг на этой земле, и даже не посмотрит, свои это или чужие!

— Как прекрасно, что такой человек теперь на стороне нашего врага, — протянула я, и Геллерт застыл на месте, вопросительно уставившись на меня. — Это именно она, к вашему сведению, нашла отчаявшегося после ужасов второй мировой войны Фауста и научила его магии. И это она пролила свет на его родословную и на то, кто же был причастен к пожару, в котором сгорела вся его семья. Так что если вы планируете сбежать обратно в горы, как сделали это после поражения моего дражайшего мужа… то можете не сомневаться, что вас найдут. Вас уже ищут…

Геллерт вскрикнул ровно так же, как и в начале беседы, правда, ужас в его голосе уже никак не был связан непосредственно со мной.

— И что теперь делать?!

— А вот это второй вопрос, который я хотела бы обсудить на этом собрании, — выдохнула я и осела на стул рядом с рабочим столом Тома, за которым в этот момент никто не сидел. — Что же теперь делать…

Я знала, к чему всё шло, но не собиралась заявлять об этом вслух. Эта идея точно не должна была слететь с моих губ, хотя я не сомневалась, что буду одной из ключевых фигур в предстоящем противостоянии. Мне одновременно претила мысль о пролитии крови, и что-то в потёмках моей чёрной души желало снова получить ту безграничную власть, что и четыре года назад. Но принимать решение о начале противостояния с Фаустом точно должна была не я…

— Возможно, если мы будем игнорировать провокации террористов, то они постепенно сойдут на нет, — медленно заговорил один из приглашённых помощников министра, высокий седой мужчина с серебристыми бакенбардами и очками-пенсне на переносице.

— Мистер Блэр, этот псих уже устроил взрыв с кучей жертв среди магглов, только чтобы целитель Гамп явилась на встречу с ним! И мы ничего не смогли с этим сделать, хотя гад прислал приглашение прямо в отдел правопорядка! — рявкнул Грюм, а я, повернувшись к тому самому помощнику министра, внимательно посмотрела в его карие глаза и протянула:

— Мистер Блэр, герр Фауст вполне конкретно обозначил свои намерения, и боюсь, игнорировать их вы просто не сможете. Иначе погибнет очень много невинных людей…

— Но если вы, целитель Гамп, будете игнорировать его предложения, или хотя бы не давать точных ответов, то… — не сдавался мистер Блэр, и я ещё твёрже проговорила:

— Мистер Блэр, герр Фауст также вполне конкретно выразился, когда предлагал мне заключить с ним союз, что либо я с ним, либо против него, третьего не дано. И как вы можете наблюдать, Николауса Фауста здесь нет.

— Но кто знает, может быть, вы уже заключили с ним союз, и объявлением войны от самого министра магии лишь хотите добиться разложения нашего общества и ослабления его… — подал голос второй помощник министра, не младше первого, и я горько усмехнулась и перевела на него взгляд.

— Вся проблема в том, что я не поддерживаю идеи Фауста о превосходстве одних волшебников над другими, и превосходства волшебников над маглами, как не поддерживала те же самые бредовые идеи своего супруга, с которым имела несчастье связать судьбу двадцать лет назад. — Том на эти слова ядовито усмехнулся, но я проигнорировала это и продолжала смотреть на Кеннета Бруствера и его свиту. — И если бы я хотела мирового господства, то добилась бы его ещё четыре года назад, а не уничтожила бы свою армию по приказу министерства и вернулась работать в госпиталь. Поэтому все ваши обвинения о моём сговоре с Фаустом беспочвенны.

— И всё же, целитель Гамп, вы хотите подтолкнуть нас на очень серьёзный шаг, который в корне перевернёт жизни многих наших граждан… — вмешался мистер Блэр, и я снова не выдержала и повысила голос:

— Я никого не хочу никуда подталкивать, но нам уже объявили войну, хотите вы этого или нет. И не только мне — всем вам! — Обведя горящим взглядом каждого, я остановилась на Бертильде Рош, владения которой гипотетически находились дальше всех остальных, но она с начала собрания так и не проронила ни слова, внимательно впитывая всю информацию, как губка. — И лично я не позволю причинить вред своей семье, а потому буду бороться. Но на стороне Фауста не только трупы… очень много живых готово его поддержать и добровольно сдаться. И соберись он со всей своей армией напасть на Лондон, а у него за плечами помимо прочего два свирепых оживших дракона, то боюсь, я в одиночку не смогу выставить достаточно крепкий щит из мёртвых. А если он убьёт меня, то вам будет больше нечего ему противопоставить. Чуда не случится, таких как мы очень мало, половина сходит с ума от своего дара, и вряд ли кто-то ещё вызовется жертвовать собой ради других…

— Но помимо мёртвых драконов есть ещё и живые… — вмешался кто-то из мракоборцев, совсем молодой парень, наверное, он только год или два назад окончил школу. — В Англии немало заповедников, и под нашим контролем находится один из крупнейших в Румынии…

— Что может живой дракон против мёртвого? — с горечью спросила я мальчишку, и тот замолчал и потупил глаза. — Порвать ему глотку? Выпустить всю кровь, которой и так нет? Чем больше живых драконов будет на поле боя, тем больше их будет мёртвых. А мёртвые абсолютно подчиняются воскресившему их магу, и переманить их на другую сторону уже не выйдет.

— То есть вы тоже не переметнётесь к врагу в случае чего? — вдруг подала голос Бертильда Рош, обратившись к Слизерину, который до сих пор стоял на страже входной двери. И тот, тяжело усмехнувшись, прогудел:

— Нет. Но не потому, что Кейт дала мне вторую жизнь. — Госпожа Рош слегка приподняла от удивления брови, и Слизерин заявил: — Она — мать моих внуков, а значит — семья. А Слизерины никогда не бросали своих в беде, какой бы дурной ни была ситуация.

— Значит, она сама вам не кровный родственник, — задумчиво протянула Рош и мельком посмотрела на Тома, а следом обратно на грозного воина в кольчуге. — А из этого следует, что вы пошли против одного своего внука в пользу других… но, получается, всё равно против семьи?

— Кто выносит приговор, тот и заносит меч, — басовито отозвался Слизерин. — А я всего лишь помог донести этот меч до одной дурной головы, не нарушая своей клятвы умертвия и семейных уз. — Брови госпожи Рош приподнялись ещё чуть-чуть, и он добавил: — В моё время было принято рубить паршивых овец. Мой дед отрубил моему дяде руку за то, что тот воровал у соседей. Я считаю это правильным поступком и всю свою жизнь старался жить по совести и детей так же воспитывал. Поэтому когда я понял, как же на самом деле обстоят дела, то не стал мешать правосудию.

— Как интересно вы мыслите… — усмехнулась Рош, смотря куда-то в сторону, будто бы думая о чём-то своём. — Прямо как…

— …живой? — подсказала я, и она мгновенно сфокусировала взгляд на мне. — Простите, но примерно таким же образом мыслит и умертвий, которого создал Фауст… Иосиф Сталин. — Теперь вместо удивления на лице Бертильды Рош, впрочем, как и на лицах помощников министра, застыл искренний ужас, а я с горечью прошептала: — Фауст знал, кого выбрать генералом своей армии, и это только лишний раз подтверждает, что он не собирается отступать. Это лишь начало…

— Что ж, дамы и господа, пожалуй, выскажусь и я, — неожиданно вмешался Дамблдор и вышел от окна ближе к центру комнаты, чтобы его было хорошо всем видно. — То, что мы услышали сегодня от Кейт про человека, решившего встать на тропу войны и крови — это ужасно. Но я благодарен ей за то, что она, несмотря на все трудности, собирается бороться с герром Фаустом, и могу вас заверить, я буду в этот момент рядом с ней, как был в прошлый раз. — Я на эти слова благодарно улыбнулась, так как в прошлый раз в самые тёмные минуты этот человек действительно был рядом со мной, тогда как многие были готовы отвернуться. Дамблдор же с ответной улыбкой кивнул мне и обвёл глазами всех собравшихся, остановившись на тройке на диване, против которых мы в прошлый раз и воевали. — Мы все должны сплотиться против общего врага, забыв о прошлых обидах и невзгодах. Наш враг силён, с этим никто не спорит, но вы даже не подозреваете, какой силой обладает каждый из вас, и что будет, если объединить эти силы. И мы должны это сделать ради того, чтобы защитить себя и своих близких.

Кеннет Бруствер, до этого и вовсе не высказывавшийся, в отличие от своих помощников, неожиданно для всех кивнул пару раз, а после снова погрузился в свои непростые мысли, видимо, решение он принял ещё давно, а сейчас был удачный момент его озвучить. Бертильда Рош тоже заинтересованно смотрела на нас, не выказывая явного отрицания, видимо, до неё дошла простая мысль, что если падёт Европа, то Фауст развернёт все свои силы и на другие континенты. Эта мысль была в глазах практически у всех, и практически все смирились с неизбежностью, но… когда Дамблдор повернулся к своему старому другу и когда-то заклятому врагу, то тот удивлённо расширил глаза и замотал головой.

— Нет-нет-нет, даже не уговаривай! Я больше против мёртвых не пойду, даже не мечтай! Мне и одного раза хватило!

Честно говоря, никто не ожидал подобного заявления, учитывая, как полчаса назад эти двое сердечно обнимались. Да и в горах Геллерт очень мне помог, и в прошлый раз не отказал Тому в сотрудничестве… Да что там говорить, я, и не только я, очень рассчитывала на то, что бывший союз злодеев снова объединит свои усилия и загонит Фауста в смертоносную ловушку, как они чуть не поступили с нами. Но что-то вдруг пошло не так… Пребывая в растерянных чувствах, я повернулась к Антохе, который точно не должен был отказаться помогать, как помогал мне в Крыму и Африке, но тот вдруг нахмурился, будто задумавшись о чём-то, а, заметив мой взгляд, криво усмехнулся и тоже замотал головой.

— Знаешь, Кать, я обещал тебе помочь с поисками Дерека за определённую… личную помощь, и я держу своё слово. Но второй раз окунаться в драку с мертвяками как-то не очень хочется, меня и так в первый раз чуть не покромсали на кусочки! А когда они ещё полезли из-под земли под Хогвартсом…

— Да-да, святой ужас! — переигрывая, подхватил Геллерт, пока я с поджатыми губами молча смотрела на предателей. — А ещё этот костлявый дракон, который вылез из озера и сейчас сидит под окнами! А у нашего врага их целых два, прошу заметить! Правильно сказала Кэтрин, мёртвым драконам ничего не сделаешь, они и так мертвы!

— До сих пор мурашки по коже от этой твари! Вот! — Антоха для пущей демонстрации оголил руку по локоть и протянул её мне, а я из последних сил закатила глаза и так же молча уставилась на Тома, который с лисьей усмешкой следил, как Геллерт с Антохой по обе руки от него наотрез отказывались участвовать в грядущей войне, хотя совсем недавно всё было совершенно наоборот. Заметив же мой взгляд, будто бы только его и ожидая, Том улыбнулся ещё чуть заметнее, а затем с картинным удивлением указал на себя рукой.

— Я? Кейт, ты же сама вонзила мне нож в сердце, когда я взял в свои руки бразды правления страной. И мне стоило огромных усилий, чтобы вернуться в этот бренный мир. Я понял урок, честное слово, и больше никогда не возьмусь за оружие и политические интриги. Я теперь хороший! Вон, наверное, мне стоит последовать примеру старших и заняться более мирным делом… преподавать пойти, если позовут. Или цветочки выращивать…

От его нарочно-невинного выражения лица Слизерин басовито рассмеялся, а я вся покраснела от кипевшей внутри злости. «Ах ты сволочь двуличная!» — так и мелькало у меня в глазах бегущей строкой, а альянс злодеев тем временем продолжал строить из себя перевоспитавшихся ангелов.

— Кстати, очень расслабляет, — авторитетно проговорил Геллерт, пока Антоха по правую руку от Тома тихо ржал надо мной. — Очень советую пионы, не особо прихотливы в разведении, зато сколько полезных свойств!

— Я это учту, — с усмешкой протянул Том, будто бы проверяя на прочность моё совсем не безграничное терпение. — Я ещё думал завести плантацию коки где-нибудь в Колумбии, тоже очень интересное занятие…

— Да, неплохо, — хмыкнул в ответ Геллерт, тоже игнорируя меня. — На мой взгляд, затратно, но интересно. Конкурентов, правда, достаточно, но где их нет?..

Бертильда Рош, продолжая стоять в полутени в углу, тоже тихо улыбалась нашим пререканиям, как это делал Слизерин. И вероятно, забавлял их вовсе не абсурдный диалог Тома и Геллерта, а мой вид, выражавший абсолютную растерянность. Конечно, я подозревала, что мне придётся в какой-то мере надавить на Тома, потому что этот мерзавец точно не упустит шанса поиметь выгоду со своих «услуг», но Геллерт… и Антоха! Я думала, что они изначально будут на моей стороне! Вот же… Неужели они действительно испугались Фауста и решили отсидеться в тени? Или кое в ком так не вовремя проснулись еврейские корни?.. Я на самом деле была в растерянности, ведь в действительности мы не могли никого заставить через силу идти за собой, а мне было ясно как божий день, что по крайней мере двое из трёх просто набивали себе цену. И красноречивый вид Антохи в этот момент только лишний раз подтверждал эту версию. Осталось лишь узнать, насколько большой в действительности была цена.

Быстро выбрав себе первую, наиболее податливую цель, я мигом усмирила все эмоции и ровным тоном проговорила:

— Антоха, хватит ломаться, как монашка у алтаря. Что ты хочешь?

Вид Антохи мгновенно переменился, и тот заинтересованно уселся на диване, закинув ногу на ногу, и самодовольно заявил:

— Я хочу гитару… как у Элвиса. — Я ничего не ответила на это, потому что пока требование было вполне исполнимым, а Антонин вдруг картинно нахмурился и покачал головой. — Хотя нет, почему «как»? Я хочу гитару Элвиса. Живём один раз, можно и помечтать по-крупному!

«А личный микрофон Фредди Меркьюри вдобавок не хочешь?» — язвительно прошипела я у себя в голове, но вслух с абсолютно непроницаемым лицом спокойно выдохнула:

— В случае победы у тебя будет гитара Элвиса.

— Это ещё не всё! — вдруг выкрикнул он, а на мой разъярённый взгляд добавил: — Ещё в случае победы я хочу в жёны мисс Фоули!

— Но ты же понимаешь, что Элли не кукла на прилавке, чтобы мы… — закатив глаза, устало протянула я, и вдруг Элеонора за моей спиной выкрикнула:

— Я согласна!

И бросилась на диван в сторону своего рыцаря, чем вызвала волну умилительных улыбок наших друзей. А я, решив, что с первой целью было покончено, перевела взгляд на вторую, и Геллерт, заметив это, категорично замотал головой.

— Э-нет! Вы пригласили меня на переговоры, и я выложил вам всё, что знал, хотя не хотел этого. Больше мне сказать нечего, и поддерживать вашу убийственную кампанию я не собираюсь! Никто не знает, где моё логово, а когда меня найдут, я уже, скорее всего, и так умру от старости. Так что мне не интересны все ваши интриги, выпутывайтесь сами.

Несмотря на то что Геллерт и заварил всю эту кашу когда-то давно, он явно не собирался благородно отдать жизнь ради других людей, впрочем, это никак не противоречило его поступкам до этого. Но он был очень ценной фигурой на поле, очень, не зря же сам Том сделал его своим генералом четыре года назад, подарив тем самым свободу. Его коварная стратегия чуть не привела к победе Тома, и я очень рассчитывала, что в этот раз мы вместе придумаем что-нибудь похожее, чтобы выбить преимущество. Только вот Геллерт почему-то наотрез отказывался сотрудничать, действительно обладая дипломатической неприкосновенностью, а значит, силой мы ничего решить не могли. Только хитростью. И потому, помолчав немного, тихо протянула:

— Что ж… жаль, потому что я слышала, что больнице святого Мунго очень не хватает сырья, особенно… порошка из зубастых пионов. А в Англии, насколько мне известно, они не растут.

Я понятия не имела, использовали ли вообще эти цветки в каких-нибудь зельях, потому как сама в основном пользовалась палочкой на работе, но больше способов надавить на строптивого садовода у меня не было. Тот, кстати, на удивление заинтересованно посмотрел на меня исподлобья, продолжая держать скрещённые руки на груди, а ко мне неожиданно подошёл Кеннет Бруствер и прислонился бедром к столу.

— А знаете, в министерстве тоже очень не хватает этого сырья… особенно в Отделе Тайн…

— Да!.. — вставил Питер Принц, как раз работавший в этом отделе, а Арфранг Долгопупс тотчас добавил:

— И стирателям памяти тоже, господин министр! Мы давно вас просили, но вы всё никак не могли найти хорошего поставщика…

— Мракоборцам только этого добра не надо, — проворчал Грюм, но я так зло посмотрела на него, что тот сразу замолк, догадавшись наконец, видимо, что это была всего лишь уловка.

— Мда, заказ, судя по всему, намечается крупный… Да ещё и…

— Госконтракт, — подсказал мне Кеннет Бруствер и вдруг трагично вздохнул: — Хотя если наше министерство падёт, то никому это уже будет не нужно…

— Если Лондон падёт, то Фауст на своих драконах отправится в Америку и выжжет всё на своём пути, в том числе и ваши теплицы, Геллерт. Даже если вас уже не будет в живых… — так же печально вздохнула я, а Геллерт, по-детски распахнув глаза, уставился на меня.

— Сожжёт мои теплицы?..

— До последнего цветочка, — со вздохом согласилась я, опустив глаза. — Это же ваш труд, а Фауст жаждет мести… хоть какой-нибудь… и настроен он весьма решительно.

— Я не дам жечь ему свои пионы! — вскипел Геллерт, и я выдохнула про себя, что мы смогли найти то самое, за что кое-кто был готов пойти на смертельный риск. Пусть это были и не жизни миллионов людей, а какие-то чёртовы цветы. — Только через мой труп!

— Надеюсь, до этого не дойдёт, — хмыкнула я, и мы с Кеннетом Бруствером мысленно пожали друг другу руки. — Но в любом случае, чтобы получить такой крупный контракт, нужно будет обезопасить… заказчика от возможной опасности. Вы согласны, Геллерт?

— Что ж, думаю, что-нибудь точно можно будет придумать… в конце концов, вы же тоже можете поднимать мёртвых из могил, да, Кэтрин?

Я с широкой улыбкой кивнула, и уже вторая цель дала своё официальное согласие на помощь. И оставался всего один… переговоры с которым изначально не обещали быть простыми.

— Мда, Кейт, в каком же ты сейчас отчаянии, что решила обратиться ко мне за подобной помощью… — ехидно протянул Том, когда переговоры с Геллертом были закончены, и я посмотрела на бывшего мужа.

— С чего ты взял, что мне так нужна твоя помощь? — высокомерно заявила я в ответ. И пусть помощь действительно была нужна, даже очень, но унижаться перед ним на глазах у стольких людей я точно не собиралась, да и не все ещё до конца понимали, зачем же было необходимо участие Тома. И пусть сначала этот мерзавец убедит в этом остальных, а потом я подумаю над условиями!

— Может быть с того, что несмотря на все уловки и всё женское обаяние, которым ты покорила остальных, дорогая, в том числе и моих строптивых коллег, в твоём безупречном плане до сих остался один незанятый пост… — лениво проговорил он, явно чувствуя себя хозяином положения. И прежде, чем успел прозвучать встречный вопрос, Том хищно улыбнулся и закончил: — Тебе не хватает человека, который будет управлять страной в таких непростых условиях.

— У нас есть министр магии, законно получивший власть от народа! — с гневом выкрикнул мистер Блэр, которого, видимо, начинало трясти от одной только мысли, что Том второй раз придёт к власти. — И это именно он будет управлять страной в случае любого магического конфликта, нравится вам это или нет!

— Да неужели? — хмыкнул Том, чуть повернув голову в сторону оппонента. — А ваш законный министр магии имеет опыт управления страной во время кризиса? Если, конечно, военное столкновение с ожившими мертвецами можно так назвать… Помнится, народ выбрал мистера Бруствера на пост министра в мирное время, когда все страсти улеглись, и до сих пор на Англию не выпал ни один достойный кризис, чтобы проверять навыки работы в стрессовых ситуациях…

— Если нам объявят войну, то пост министра временно предложат занять Альбусу Дамблдору, как мудрейшему из нас, а никак не тебе! — прорычал из своего угла Аластор Грюм, не сводя с Тома ярко-голубого механического глаза. Но Том пренебрежительно скользнул по нему холодным взглядом и вздохнул:

— Да-да, конечно… только вот почему-то моей дорогой супруге в прошлый раз пришлось доставать из могилы моего предка, хотя мудрейший из нас ни в коей степени не отказывал ей в своей помощи… или всё же отказал?

Было видно, что Том откровенно издевался над Грюмом, отчего последний всё больше закипал, а его рука, сжимавшая палочку, так и побелела. Но прежде, чем прозвучали какие-либо проклятия, из третьего угла послышался размеренный голос Бертильды Рош:

— Что ж, мистер Фоули, вы открыто заявили, что в прошлый раз подобную должность занимал ваш великий предок, Салазар Слизерин. Почему же в этот раз он должен будет уступить это место вам, если в его преданности сомнений гораздо меньше, чем в вашей?

— Потому что в прошлый раз ситуация была такова, что армия мёртвых шла против армии живых, госпожа Рош, — растягивая слова, ответил Том, уже чуть больше развернувшись в сторону главы МАКУСА, тем самым выражая ей гораздо больше уважения, чем остальным. — Я не некромант, хоть и довольно сильный маг, и власти над умершими не имею. Поэтому у моей дорогой супруги, которая и развязала войну против меня, было весомое преимущество. Но сейчас обстоятельства складываются таким образом, что одна армия мертвецов пойдёт на другую… и во главе второй армии стоит не кто иной, как Иосиф Сталин. Насколько мне известно, он не волшебник вовсе, но это не делает его менее опасным противником. Напомню, что этот человек пять лет управлял огромной страной в условиях военного времени и пришёл в итоге к победе. Он знает нюансы ведения войны именно в современных условиях, он талантливо плетёт интриги и выстраивает стратегии… и он знает в совершенстве, как на текущий момент устроена политическая карта мира и какие ветры в ней веют. Именно сейчас, а не десять веков назад. И найти второго такого человека будет очень непросто… Разве что Гитлера поднять из могилы, но какой в этом толк, если он проиграл?..

«Так ты ведь тоже…» — хотела прошипеть я, но Том опередил меня и ехидно протянул:

— Я хотя бы жив, Кейт. И более достойной кандидатуры вы не найдёте.

— Уильям, Элвин… Аластор, — начал говорить Кеннет Бруствер, поочерёдно обращаясь к тем людям, кто активно выражал свой протест, да и неактивно тоже, как, например, Морган, а я замерла со всеми остальными, понятия не имея, какую же сторону займёт законный министр. — К моему великому сожалению… мистер Реддл прав.

Все возмущения мгновенно утихли, кое-кто даже распахнул рот от неожиданности, а Кеннет Бруствер тяжело выдохнул и посмотрел в сторону дивана, на котором сидел Том и его приспешники.

— Как бы горько это ни было признавать, но мистер Реддл единственный человек, у которого есть немалый опыт управления страной в режиме угрозы нападения мертвецов. У меня такого опыта нет, и я не уверен, что справлюсь в подобной ситуации. И если ни у кого больше не будет возражений, то…

Он поочерёдно посмотрел сначала на Дамблдора, затем на Слизерина, как на гипотетических кандидатов, но оба категорично замотали головой, не решаясь взвалить на себя ответственность за всю Англию.

— …я согласен уступить свою должность и все полномочия на время развития конфликта. Вы согласны принять их, мистер Реддл?

— Только не на безвозмездной основе, — самодовольно хмыкнул Том. — Всё-таки ответственность на моих плечах будет колоссальная, и будет справедливо, что я получу что-нибудь взамен.

Я могла поклясться, что слышала, как в одном из углов послышался скрип зубов, да и помощники министра не горели энтузиазмом, пусть и уже не смели открыто протестовать. А Кеннет Бруствер с олимпийской выдержкой сохранял нейтральное выражение лица и совершенно невозмутимо спросил:

— И что же вы хотите, мистер Реддл?

— А что мне может предложить целитель Гамп? — с наглой улыбкой протянул Том, развернувшись всем корпусом ко мне. И я, снова загоревшись от злости, прошипела:

— Я могу предложить оставить тебе твою жалкую жизнь в случае нашей победы над Фаустом!

— Мда, Кейт, теперь всем остальным должно быть ясно как божий день, почему министр магии согласился уступить мне свою должность. В дипломатических переговорах ты полный ноль.

Ещё сильнее загоревшись, я резко взмахнула рукой, и Слизерин мгновенно достал из ножен тяжёлый меч, сделал два стремительных шага и остановил клинок в пяти сантиметрах от головы Тома. Причём великий воин даже не успел осознать своих действий, потому что приказ был отдан сиюминутно и весьма чётко. А Том, чуть повернув голову, будто бы нисколько не чувствуя дискомфорта от непосредственной близости тщательно наточенного лезвия, снова повернулся ко мне и флегматично вздохнул.

— Кейт, ты, конечно, можешь пойти на поводу эмоций и убить меня второй раз на глазах у публики, но… это не отменяет того факта, что я тебе нужен. И ты всё равно меня воскресишь. И знаешь, учитывая все обстоятельства, я даже буду не против стать твоим умертвием… и до конца дней быть рядом с тобой. Твоих дней, разумеется, потому что я уже буду бессмертен.

Продолжая держать клинок у головы Тома, Слизерин гулко рассмеялся наглости правнука, тем самым выражая своё отношение к этим «переговорам». А я, слегка покраснев от стыда, потому как Том на глазах у всех с лёгкостью загнал меня в глухой тупик, отдала мысленный приказ убрать меч в ножны и сделала глубокий вдох.

— И что же ты хочешь?

Смирившись с поражением, я принялась терпеливо ждать всех позорных условий, которые выставит этот гад и которые, скорее всего, мне придётся принять ради блага остальных. Секунды текли одна за другой, словно дёготь, и от такого противного ожидания мне становилось всё хуже и хуже. А Том продолжал вальяжно сидеть на диване, оценивающим взглядом смотря на меня. И наконец, спустя целую вечность, он наконец соизволил говорить.

— В случае удачного завершения конфликта я хочу полную амнистию за все свои прошлые преступления, а также абсолютно чистую перед законом личность, я же всё-таки умер и официально уже не существую.

— Да, амнистия! — вдруг подхватил Геллерт, и Антоха тоже замахал руками:

— Да-да, мне тоже!

Я на это лишь устало закатила глаза, так как можно было не сомневаться, что Том основательно подойдёт к требованиям, в отличие от своих «помощников». А тот, судя по всему, только начал…

— И плюсом к этому мне необходима полная неприкосновенность на посту временного министра, а также право единолично принимать любые решения, которые я посчитаю необходимыми.

Я мельком потрясённо посмотрела на Кеннета Бруствера, так как Том, казалось, уже переходил грань дозволенного, и действующий министр магии в подтверждение моих мыслей медленно покачал головой в стороны, отказываясь принять данное требование.

— Малый министерский совет не пойдёт на это, мистер Реддл. Никто не одобрит подобного, потому что даже у легитимного министра в настоящий момент нет таких прав. В крайнем случае они потребуют в срочных приказах указывать две подписи: вашу и мою.

— Мне необходима возможность принимать решения в одиночку, потому что в критический момент каждая секунда может быть на счету, а от этого напрямую зависит исход кампании, — довольно твёрдо возразил Том, продолжая настаивать на своём. — Я уверен, что придётся несладко, и многие мои решения непременно вызовут волну недовольства, хотя это будет единственный верный ход в этот момент. Я уже проходил через это. Поэтому у меня должны быть развязаны руки, и мои права, а также гарантии на будущее, должны быть нотариально заверены в двух экземплярах, подписанных малым министерским советом, один из которых будет храниться у меня.

— Я вынесу этот вопрос на ближайшем заседании совета, и наши юристы подумают, как можно будет оформить ваши гипотетические полномочия…

— Я уже сказал вам, какие полномочия мне нужны, и как это следует оформить, — безапелляционно заявил Том, глядя прямо в глаза Кеннету Брустверу. — На прочее я просто не согласен.

— Но где же гарантии, что, получив подобные полномочия, вы не воспользуетесь ими в корыстных целях, как в прошлый раз? Этот вопрос точно прозвучит на совете, и именно вы должны дать на него ответ, раз претендуете на столь широкие возможности…

Но Том на подобные «обвинения» лишь широко улыбнулся и вдруг обеими руками указал на меня.

— Вот мои гарантии! — со смехом ответил он, пока я растерянно хлопала глазами. — Моя дорогая супруга во всеуслышание заявила, что не поддерживает мои «бредовые» идеи относительно превосходства одних людей над другими, и никакие муки совести не помешают ей убить меня, если я вдруг зайду за черту, как не помешали в прошлый раз. И судить её за это тоже никто не станет, она же главный козырь в грядущей войне. Думаю, твёрже гарантий моего здравомыслия быть уже не может.

Том с лёгкостью загнал в тупик министра магии, как он уже проделал это со мной. Кеннет Бруствер задумчиво повернулся ко мне, и я так же посмотрела на него в ответ, так как зерно истины в словах Тома определённо было, и муки совести меня действительно будут мало волновать, если кое-кто снова встанет на прежнюю дорожку. Я была в этом абсолютно уверена. И Кеннет Бруствер, помолчав несколько минут, с неохотой произнёс:

— Это небыстрый процесс, но время вроде бы нас не торопит. Я надеюсь, это все ваши условия?

— На самом деле, нет, — ответил Том и снова повернулся ко мне. — У меня есть ещё несколько условий. Во время летних каникул Тесса будет проводить со мной не меньше трёх недель суммарно, и также я хочу проводить время с Томми в течение года не меньше трёх месяцев личных встреч. И также хотелось бы, чтобы во время этих встреч целитель Гамп встречала меня с лично приготовленным шоколадным пудингом…

Договорив, он открыто рассмеялся моей злости от последнего требования, а я еле нашла в себе силы, чтобы процедить:

— Если я приготовлю тебе шоколадный пудинг, то в нём непременно будет мышьяк, предупреждаю сразу. Или мне лучше проконсультироваться с твоим прадедом, он удивительно талантливый знаток редких ядов?..

Теперь была очередь Слизерина смеяться, и тот, подойдя ко мне ближе, басовито добавил:

— А я найду что подсунуть, мне яды уже ничего не сделают, а твоя бывшая жена бесподобно печёт пироги!

— Ладно, пункт с пудингом мы вынесем в отдельное соглашение, — дипломатично протянул Том, почувствовав, что таки перешёл за грань дозволенного, и я больше прогибаться не собираюсь. А я вдобавок прошипела:

— Мы много что вынесем отдельными соглашениями, особенно всё, что касается меня и моих детей…

— Наших детей, Кейт, — поправил меня мерзавец, на что я зло выдохнула:

— Но что-то ты как-то не особо печёшься об их судьбе, раз предъявляешь столько требований, чтобы начать хоть что-то делать для их защиты!

— Потому что я не привык бросаться в омут с головой, как это обычно делаешь ты, и принимаю решения на холодную голову. А Тессу с Томми я защищу в любом случае, но прости, безрассудно рисковать жизнью ради других я не собираюсь. Вот такая я бездушная свинья, и ты всегда знала, дорогая, что я такой. Но именно такая свинья, как я, и приведёт вас к победе над мировым злом. Similia similibus destruuntur, подобное уничтожает подобное.

«Конечно…» — с ненавистью про себя ответила я, а Том, не дождавшись от меня ответа вслух, осмотрелся по сторонам и развёл руки.

— У кого-нибудь ещё есть какие-нибудь вопросы, требующие обсуждения сегодня? Мы уже третий час здесь сидим…

Я сразу заметила, как многие начали переглядываться в поисках смельчаков, кто рискнёт начать очередную дискуссию, но таких на удивление не оказалось. Правда, у меня всё же оставался ещё один вопрос, который я всё никак не могла задать вслух… но когда я подумала об этом и посмотрела в сторону угла, где, прислонившись к шкафу, стояла Бертильда Рош, президент МАКУСА чуть заметно усмехнулась и вышла наконец вперёд.

— Целитель Гамп, у меня тоже нет таких полномочий, которые желает себе мистер Фоули, поэтому я не имею права принимать настолько судьбоносные решения в одиночку. Но я получила достаточно информации за сегодня и имею вполне исчерпывающую картину, чтобы представить её на грядущем заседании своего правительства. И мистер Бруствер первым узнает о любых важных решениях, обещаю вам.

— Конечно, госпожа Рош, мы будем ждать новостей, — вежливо проговорила я, таки получив ответ на свой вопрос. Впрочем, сказать, что он мне понравился, я тоже не могла, но госпожа Рош явно отличалась особой осторожностью и не собиралась лезть на рожон, и в какой-то мере её тоже можно было понять… правда, не на моём месте. — Что ж, тогда я думаю, что можно заканчивать нашу небольшую встречу… Геллерт, вы останетесь здесь?

Только поднялся гул голосов, как одна из фигур на чёрном кожаном диване сразу дёрнулась в сторону выхода. Однако мой вовремя заданный вопрос чуть притормозил бывшего покорителя Европы, и тот удивлённо посмотрел сначала на меня, а затем на Слизерина, который к концу собрания таки покинул свой пост у входной двери.

— Нет. Знаете, честно говоря, Кэтрин, я не планировал надолго у вас оставаться, поэтому мне нужно вернуться и привести дела в порядок, кто знает, насколько это всё затянется… но я же не ваш пленник, верно?

— Верно, вы наш гость, и этот дом не тюрьма для вас, — тихо проговорила я, правда, внутренняя тревога никуда не делась. И тут на помощь пришёл Дамблдор, прочитавший на моём лице вполне очевидные опасения.

— Кейт, если Геллерт не против, то я мог бы съездить с ним и помочь с делами… а заодно посмотреть на те самые теплицы, думаю, это что-то воистину потрясающее!

— Нет-нет, я вовсе не против! — с энтузиазмом подхватил тот, встав с дивана и подойдя к Дамблдору. — Ал отличная компания для такого путешествия! Я и сам хотел предложить!..

Я знала, что кое-кто привирал, пытаясь спасти собственное достоинство, и честно говоря, не собиралась выводить никого на чистую воду. После сегодняшнего собрания с Геллерта точно не спустили бы глаз и установили слежку, и пусть уж это будет старинный друг, которому все беспрекословно доверяли, чем кто-то из министерских ищеек.

— Кейт, надо же… не могу поверить своим глазам!

Один за другим, люди начали покидать кабинет Тома, и первыми поспешили скрыться Антоха с Элли, видимо, чтобы отпраздновать наедине грядущую помолвку. Но Кассандра шла против течения людей в мою сторону, и вид у неё действительно был потрясённым.

— Что не так? — устало протянула я, всё ещё пытаясь удержать в голове все нюансы относительно прошедших переговоров, а моя подруга наконец подошла ко мне, пропустив пару мракоборцев, и воскликнула:

— Да ты посмотри в зеркало, ты сама на себя не похожа! Ты такая… такая… такая уверенная… и хладнокровная!

Зеркало висело как раз на противоположной стене между шкафами с книгами, и я мгновенно бросила туда взгляд, но никак не могла понять, в чём же было дело. В отражении была я… да, пусть мои глаза горели кровью, будто бы два рубина, и одежда была непривычно строгого кроя, но… это всё равно была я. Что так удивило Кэс?

Пока я растерянно смотрела на подругу, из кабинета ушли почти все люди… за исключением Тома, Моргана и Доусонов. И Слизерин, дождавшись, пока шаги в коридоре слегка затихнут, с грохотом захлопнул дверь и стремительно направился в мою сторону.

— Снимай камень с шеи, сейчас же!

Я ещё больше удивилась подобному, но едва могучая рука потянулась к моей шее, чтобы стащить цепочку, как я резко взмахнула правой рукой и прокричала:

— Как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне?!

Всё заняло буквально сотые доли секунды. Волна жара от моей руки пронеслась по всей комнате, мгновенно выбив стёкла в окне и шкафах, а Слизерина отбросило в сторону, да так, что от мебели под ним остались лишь щепки.

Вдох, второй, третий… из выбитого окна в кабинет ворвался резкий порыв ледяного северного ветра, но никто из присутствующих не обращал на холод никакого внимания. Морган с Кассандрой и Ником ошеломлённо смотрели на меня, все изрезанные осколками стекла, но больше всех, казалось, был ошеломлён Том, который в самый последний момент отвёл бурю стекла от своего лица. И пока я отвлеклась на переваривание произошедшего, Слизерин медленно поднялся из кучи досок, отряхнул одежду и осторожно подошёл ко мне, держа наготове палочку.

— Мышка, снимай камень, тебе же лучше будет…

— Это мой камень, и я буду решать, что с ним делать! — снова огрызнулась я, и ещё три палочки были направлены в мою сторону, правда, я была уверена, что преимущество всё равно было на моей стороне. Но это секундное замешательство всё же смогло снова меня отвлечь, и Слизерин смог подойти ближе и, крепко схватив меня за плечи, как следует тряхнул пару раз.

— Кейт! Это же я! Я твой раб, твой умертвий, твой генерал! Отдай мне камень, я сохраню его и верну, когда придёт время… иначе он отравит тебя! Посмотри на себя! Если ты не доверяешь мне, своему абсолютному слуге, то кому вообще ты можешь верить?!

Гулкий бас доносился до меня словно сквозь толстый слой воды, и всё же смысл слов медленно дошёл до меня. И в это мгновение глаз зацепился за разбитое зеркало за спиной могучего воина, и я наконец смогла увидеть то, что видели сейчас все остальные вокруг… из зеркала на меня смотрел монстр с горевшими огнём красными глазами.

Резко выдохнув, я дрожащими руками сама потянулась к шее и медленно расстегнула цепочку, а затем с ещё большим усилием отдала камень Слизерину в руки… каждое движение давалось мне невероятно тяжело, будто бы горевший огнём камень прирос к моей коже, но… едва он оказался в чужих руках, как мне мгновенно стало легче.

— Очухалась? — спросил Слизерин, убрав камень смерти за пазуху, и я медленно закивала в ответ, а голова наливалась тяжестью, будто бы меня кто-то ударил чем-то тяжёлым по затылку. — Ты ещё не готова к таким игрушкам. Поэтому я пока подержу его у себя… а когда будет надо — верну в целости и сохранности.

— Спасибо, — прошептала я и без сил упала на диван, чувствуя, как тело ломало без камня… правду тогда сказал про него Фауст, камень смерти был одновременно и благословением, и проклятием, а у меня в руках к тому же была всего половина его! — Мне… мне надо полежать… немного. Голова кружится…

— Отдыхай, а я потом… загляну к тебе, чтобы поговорить… — с опаской проговорила Кассандра, взяв под руку Николаса, и они поспешили покинуть кабинет, который снова открыл Слизерин. Боже, как же мне было перед ней стыдно за то, что она увидела… и как хорошо, что подобного не увидели все остальные.

Морган тоже ушёл, увидев, в каком состоянии я была после расставания с камнем. Да и Слизерин задерживаться не стал, поспешив убрать от меня коварное искушение, пока я не передумала. Один лишь Том остался в кабинете, и пока я лежала и пыталась вспомнить, как дышать, он принялся восстанавливать целостность стёкол, чтобы прогнать холод.

Только вот от исчезновения ветра легче мне нисколько не стало. Было ощущение, будто бы из меня выдернули что-то жизненно-важное, какой-то орган, без которого я не могу жить, и я лежала и кровоточила, а невыносимая боль растекалась волнами по всему телу. И это всего лишь после суток ношения камня… как же мне обуздать себя в следующий раз и снова не попасть под его влияние?..

Разобравшись со стёклами, Том немного походил по кабинету, будто бы в поисках чего-то, но я знала, что единственное, что его волновало в этот момент, — была я. Правда мне от этого было никак не легче. Хотелось встать и уйти куда-нибудь прочь от посторонних глаз, чтобы одной зализать раны, но сил шевелиться не было, а Том явно не собирался оставлять меня одну.

— Мда, Кейт… это на самом деле удивительно! — Ничего не отвечая, я тяжело посмотрела в его сторону, а он тем временем обошёл вокруг диван и сел на подлокотник рядом с моими ногами. — Знаешь, я ведь действительно отказался от мысли о власти. Вернувшись в мир живых после четырёх лет заточения в Сиде, я даже не думал возвращаться в политику… Я понятия не имел, что же буду делать дальше, но знал, что на этот путь точно не вернусь, чтобы наладить отношения с тобой. И вот когда я окончательно смирился с этим… ты сама спихнула меня на пост министра!

— Не обольщайся, это вынужденная необходимость, — буркнула я, положив едва тёплую ладонь на горевший огнём лоб. — Как только Фауст займёт твоё место в Сиде, тебя быстренько отправят в отставку, и я лично приложу к этому руку.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — хмыкнул Том, не сводя с меня внимательного взгляда. — Но всё же это забавно. Не знаю, как это работает, но у судьбы действительно злые шутки…

— Так и есть…

Даже лёжа мне было невыносимо тяжело: тело ломало и сдавливало со всех сторон, а голова кружилась от недостатка воздуха. И я из последних сил встала с дивана и подползла к окну, а затем прислонилась щекой к холодному стеклу, чтобы хоть как-то остудить горевший разум.

— Я не хочу снова погружаться в этот ад, мне не выдержать…

Над морем сгущалась темнота, и та же чёрная тьма бушевала внутри меня. И некому было вытащить меня из неё, ведь я сама обрекла себя на эту участь, сама…

Том осторожно подкрался ко мне со спины, однако говорить ничего не стал. Я видела его отражение в стекле, как видела своё, и по моей загорелой щеке медленно скатилась кроваво-красная слеза.

— Ты можешь пообещать мне кое-что?

— Что, Кейт?

Сделав вдох, я развернулась к нему лицом, а после смахнула с глаз кровавые слёзы и прошептала:

— В прошлый раз я уже ходила по лезвию ножа, а в этот точно сорвусь вниз… Ты не представляешь, каким чудовищем я могу стать, то, что ты видел сегодня, — это капля в море… И если я стану такой, то меня не оставят в живых, даже если Фауст будет мёртв. Я сама хочу этого…

Том непонимающе смотрел на меня, а я дрожащими руками взяла его ладони и сжала их.

— Морган не вечен, а Слизерин жив, пока жива я… ты единственный кровный родственник Тессе и Томми в случае чего…

— Что ты хочешь, чтобы я сделал, Кейт?

Его беспокойство с каждой секундой росло всё больше, а у меня слова застряли в горле, хотя я прекрасно знала, что хотела сказать.

— Я хочу… я хочу, чтобы ты поклялся мне, здесь и сейчас, что если я сойду с ума, а Дерек не вернётся, то ты воспитаешь их хорошими, честными людьми. Как если бы это делала я, прежняя я. Никакой политики, никаких грязнокровок и евгеники!.. Чтобы они сами выбрали свою судьбу и жили по совести… чтобы они приносили людям пользу и были счастливы.

— Твои глаза… — с трудом прошептал он, так как кровавые слёзы снова хлынули по щекам, и это было то ещё зрелище, судя по ошеломлённому лицу Тома.

— Это всё камень. Ты сам видишь, что он творит со мной! Дай мне клятву, молю тебя… чтобы я была спокойна и сделала то, что должна сделать. И я буду знать, что при любом раскладе мои дети будут в безопасности…

Слёзы так и стекали на чёрный шёлк моей сорочки, а отсчётом времени служило моё собственное, прерывистое дыхание. Том же не спешил что-то говорить, продолжая пристально вглядываться в моё лицо, и я уже собралась было повторить свою мольбу, как… он перехватил мои руки и крепко их сжал.

— Хорошо, Кейт, я клянусь. Если с тобой что-то случится, я сделаю всё, как ты просишь… Ты хочешь получить от меня Непреложный Обет?

Том с готовностью вынул палочку из кармана и занёс её над нашими скрещёнными руками, ожидая команды с моей стороны, но я… в последний момент я накрыла ладонью его палочку и отвела в сторону, а на потрясённый взгляд прошептала:

— Этого достаточно. Спасибо.

Голова снова закружилась, и я отошла от окна и упала на диван, смахнув с глаз кровь. А после закрыла их и принялась считать вдохи, чтобы унять боль… в конце концов, от клятвы Тома мне стало легче. И даже если я окончательно потеряю разум в борьбе с Фаустом, за Тессой и Томми будет кому присмотреть… они будут в безопасности. И это было главное.

Незаметно реальность постепенно начала отступать куда-то вдаль… хотя на сон это тоже было не похоже. Я знала, что значили синие тени вокруг, и чувствовала, что меня кто-то звал из завесы того мира.

Оставив тело лежать на диване, я полностью погрузилась в мир теней, вышла из кабинета и направилась в сторону крыльца, а там по гравийной дорожке до ворот и крутого обрыва. Несмотря на то что когда я «засыпала», за окном была уже ночь, в мире теней солнце ещё только клонилось к горизонту, а под ногами хрустела пожухлая, августовская трава. И прямо на краю обрыва, купаясь в лучах предзакатного солнца, стоял уже знакомый мне силуэт, который и звал меня сквозь завесу мира мёртвых.

— Guten Tag, Eure Majestät, — проговорил Фауст, когда боковым зрением заметил меня, и я, вспомнив перевод этой фразы, вздохнула в ответ:

— Добрый день, герр Фауст.

Какое-то время мы изучающе смотрели друг на друга, и Фауст быстро заметил следы кровавых слёз на моём лице и сырую чёрную сорочку, а я отметила про себя чёрные круги у него под глазами и чувство внутреннего опустошения, хотя его внешний вид был изысканно-аккуратен, впрочем, как всегда. И когда определённые выводы были сделаны, причём обеими сторонами, Фауст с усмешкой наклонил голову и протянул:

— Вот что вы в итоге решили, Кэтрин…

— Вы знали, что этим всё и закончится, — холодно прошептала я, чувствуя, как тёплый летний ветер трепал мои волосы. — И вы сами дали себя обмануть, Ники, вы этого хотели.

— Да, может быть, — медленно проговорил он, не сводя горящих бледных глаз с моего лица. — Но я не хотел сражаться с вами, Кэтрин. Я искренне хотел договориться…

— Может быть, — скопировала я его тон. — Но переговоры не увенчались успехом. Я выбрала сторону, и это окончательное решение.

— Значит, вы выбрали смерть… — усмехнулся Фауст в ответ, и я с такой же улыбкой выдохнула:

— Вы тоже.

Какое-то время мы смотрели друг на друга, пытаясь «прочитать» противника, залезть в его разум, но завеса мира мёртвых не давала этого сделать, защищая как его, так и меня. И в конце концов Фауст вежливо поклонился мне и зашагал прочь, и его силуэт с каждым шагом становился всё бледнее, а я осталась стоять на обрыве, и на моих глазах алый солнечный диск, будто бы огромная капля крови, медленно тонул в морской воде… погружая мир во тьму. И тьма эта была лишь началом.