Считается, что время лечит.

      Антуан действительно со временем стал спокойнее и уравновешеннее. Он прилежно посещал все назначенные ему занятия и не пытался больше бунтовать. Он, казалось, даже грустить перестал, хотя по-настоящему веселым его тоже больше никто не видел. Принц словно растворился в жизни двора, заняв подобающее ему место и застыв подобно статуе в скульптурной композиции. Его отец пребывал в убеждении, что все идет так, как и должно, и в целом был доволен сыном. Для полной идиллии, считал король, не хватало лишь одной единственной малости, но и это он собирался в ближайшем времени исправить.

      — Вот! — заявил король, взмахом руки представляя сыну поверхность собственного стола, на котором были аккуратно разложены женские портреты. — Выбирай!

      — Что выбирать? — непонимающе сморгнул Антуан.

      — Не «что», а «кого», — поморщился от такой недогадливости король. — Которая из этих девушек тебе нравится больше?

      Лицо Антуана окаменело. Он и сам весь подобрался и замер, бледный, в белоснежном мундире как никогда похожий на памятник самому себе. Король нахмурился. Он от души надеялся, что накатившая когда-то на сына блажь наконец прошла. Ведь минуло целых три года — пора уже! Антуан являлся его единственным сыном и единственным наследником, и потому просто обязан был обзавестись собственными детьми.

      — Ну что ты на меня так уставился? — ворчливо произнес король. — Тебе столько девиц предлагают — только выбирай! Мне в свое время и этого не досталось, перед фактом поставили. А здесь все хорошенькие, страшных я сам уже отсеял.

      — Вы предлагаете мне выбирать невесту по портрету? — деревянным голосом осведомился Антуан.

      — А что такого? — огрызнулся король. — Ты же умудрился влюбиться в девицу, впервые увиденную на балу, так чем же портреты хуже? Посмотри повнимательнее, может, и из этих кто-нибудь приглянется.

      — Как вы можете сравнивать? — дернувшись, как от удара, возмутился Антуан. — Я полюбил Анну не за лицо, а потому что почувствовал, что она — та самая, единственная!

      — Но сперва же ты на нее посмотрел? — холодно парировал король, твердо намеренный не отступать с намеченного пути. — Так взгляни и здесь. Твоя «та самая» от тебя сбежала, значит, чувствовал ты неправильно. А на этот раз не беспокойся, ни одна не сбежит. Они все принцессы, так что точно знают, где их место и в чем их долг.

      — Да не нужны они мне! — Антуан снова, как три года назад, осмелился повысить голос. — Я не люблю ни одну из них!

      — А тебя любить никто не просит, — уже распаляясь, выплюнул король. — Мы с тобой говорим о династическом браке. Женись, сделай супруге наследника — и не люби себе на здоровье!

      Антуан промолчал, однако его взгляд был красноречивее слов. Принц стоял, упрямо наклонив голову, словно бычок, которого тянули на убой. Король вздохнул. Королева умела убеждать молодого упрямца лучше, ее тонкие женские манипуляции справлялись с ним лучше, но ее здесь не было. Король считал, что им с сыном предстоит мужской разговор. Антуана следовало убедить, поставив перед лицом реальности, а не запудрить ему мозги еще сильнее.

      — Послушай, — король поднялся с кресла и обошел стол, оказавшись рядом с сыном. — Я не хотел этого говорить, но, видимо, выбора у меня нет. Ты как-то странно воспринимаешь жизнь вообще и семейные отношения в частности. Я надеялся, что с возрастом это у тебя пройдет, я предоставил тебе вполне достаточно времени. Но я уже старый человек и просто не могу позволить себе смотреть, как ты не можешь найти себе место. И раз ты не в состоянии сделать это самостоятельно, то я укажу тебе его.

      — Ты думаешь, — продолжал король после паузы, за время которой не дождался от сына ответной реплики, — что мы с твоей матерью любим друг друга? Думаешь, твой дед любил твою бабку? Думаешь, твои сестры любят своих мужей? Да ничего подобного! Так нужно, так должно, так правильно! И каждый в нашей семье всегда твердо осознавал свой долг. Ты знаешь, как Мария, Клара и Юлия плакали перед своими свадьбами? Рыдали, как три водопада! Но не спорили и не капризничали, хотя им, в отличие от тебя, предстояло навечно покинуть отчий дом. Мои дочери — достойные принцессы, гордость и краса нашего Дома. Так отчего же мой сын такой слюнтяй?

      Последние слова король произнес очень тихо, словно в кабинете они были не одни. Но, несмотря на это, прозвучали они очень хлестко и зло. Антуан потупился. Про сестер он, признаться, уже давно позабыл. Самую старшую он и не помнил вовсе: Мария вышла замуж, когда Антуан был еще совсем маленьким. Клару он уже провожал вместе с родителями, но это тоже было очень давно. Даже Юлия, та, что была старше его всего на три года, покинула родину почти десять лет назад. Три принцессы давно уже были для младшего брата лишь портретами в семейной галерее: три миловидные белокурые девицы с приятными, но ничего не значащими улыбками. Время от времени они писали письма родителям, а Юлия — иногда и ему самому. О погоде, цветах и детях — все остальное, казалось, ни одну из них не занимало.

      Однако Антуан не обольщался на их счет: по любви не вышла замуж ни одна из них. Так быть может, отец прав? Чем он лучше своих сестер?

      — Вот только не вздумай ты теперь рыдать! — прервал его терзания строгий голос отца. — Ты не девица, тебе не по статусу.

      Антуан нервно сглотнул. Он вовсе не собирался плакать — да и не умел. Он не смог пролить слез даже в тот день, когда узнал о побеге Анны: глаза щипало, голова раскалывалась, но влага не текла. Вот и сейчас под покрасневшими веками горело, словно туда насыпали песка, дыхание срывалось с губ рваными хрипами — но не более. К тому же отец был прав, говоря о долге, однако как же он жесток, делая это столь грубо и бесцеремонно!

      — Эта! — Антуан, не глядя, ткнул пальцем в один из портретов. — Вы довольны? Я могу идти?

      — Иди, — сменив тон, совершенно спокойно произнес король. — Не буду тебя задерживать.

      Принц пулей вылетел из отцовского кабинета. Король посмотрел на захлопнувшуюся дверь с мгновенно вернувшимся раздражением. Потом прикрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Немного успокоившись, он взял в руки выбранный принцем портрет.

      — А что? — задумчиво произнес король, рассматривая девичье лицо. — Очень даже хорошенькая. У мальчика отличный вкус!

      У принцессы Каролины темно-русые волосы и голубые глаза.

      У принцессы Каролины округлое, дышащее юной свежестью лицо и добрая улыбка.

      У принцессы Каролины нежный звонкий голос и приятный серебристый смех.

      Увидев ее, Антуан вздохнул с облегчением: принцесса Каролина ему совершенно не понравилась. У нее имелось лишь одно несомненное достоинство, в глазах принца затмевающее все остальное: она абсолютно не походила на Анну. За это Антуан был настолько признателен заграничной принцессе, что он даже благодарно улыбнулся ей — а та слегла зарозовела и смущенно потупилась.

      При дворе все тут же решили, что жених с невестой просто замечательная пара, которой самой судьбой было предназначено встретиться и соединиться. Антуан знал, насколько это неверно, однако не собирался никого разубеждать. Он не хотел жениться, не желал даже видеть эту чужую, ненужную ему девушку, но считал недостойным вымещать на ней свою обиду. Ведь принцесса Каролина меньше всех была виновата в предстоящем браке; из всех лиц, участвующих в этом фарсе, она оказалась самым подневольным лицом. Антуану отец хотя бы выбрать предложил, а принцессу, скорее всего, просто поставили в известность, что вскоре ей предстоит выйти замуж.

      Впрочем, сама Каролина либо не считала себя несчастной, либо была очень хорошо воспитана. Она лучилась счастьем, как теплое летнее солнышко, и вызывала всеобщее восхищение.

      Король радовался, что слепой случай распорядился мудрее юношеских капризов. Каролина действительно оказалась весьма мила, художнику не пришлось льстить, но что еще важнее — ее принял двор. Уже сейчас было видно, что веселую улыбчивую принцессу будут любить, а значит, она обязательно смягчит впечатление от мрачного облика собственного супруга.

      И Антуан рано или поздно если не полюбит свою супругу, то проникнется ею. Он не железный, а мужчина всегда будет испытывать слабость к женщине, с которой делит постель. Если, конечно, та не законченная стерва — но Каролина стервой однозначно не была. Требовалось лишь немного времени, чтобы молодые притерлись друг к другу.

      Впрочем, нет. Для начала следовало пережить саму свадьбу, а с этим уже с утра намечались проблемы.

      Заглянув перед началом церемонии к сыну, король застал возмутительную сцену. Антуан в белоснежном парадном мундире был безбожно хорош собой, однако лицо его, окончательно лишенное красок, выглядело неестественно неподвижным — и это при совершенно расфокусированном взгляде. Рядом наседкой суетилась королева.

      — Антуан, ну нельзя же так! — уговаривала она сына. — Сегодня счастливый день, а ты выглядишь, как будто на похороны собрался!

      — Я делаю все, что хотите вы с отцом, — ответил Антуан как-то механически. — Но я не могу быть счастливым по заказу.

      — Я тебе дам успокоительного, — королева полезла в ридикюль. — И не смей отказываться!

      — Что ты в него хочешь влить? — вмешался король, выходя на середину комнаты.

      Королева, не заметившая супруга ранее, вздрогнула, Антуан продолжал стоять неподвижно, словно солдат в карауле.

      — Валерьянку, — с вызовом произнесла королева. — Его нельзя в таком виде выпускать на всеобщее обозрение. Посмотри, у него руки трясутся!

      У Антуана действительно подрагивали ладони. А ведь ему еще кольцо невесте на палец надевать! Какой будет позор, если промахнется!.. Однако успокоительное? Король знал, что жена сунула по пузырьку каждой из дочерей перед отъездом, и не возражал, но давать успокоительное сыну, будто он трепетная барышня?

      — Волнение перед свадьбой естественно, — все же не пожелал сдаваться король.

      — Но не такое же! — парировала королева. — Пусть выпьет.

      — Любые тревоги мужчина снимает вином! — король нахмурился. — Если уж что и пить, так это его.

      — Ты хочешь, чтобы наш сын еще до начала венчания был пьян? — королева, напротив, вскинула брови.

      — Ну зачем же сразу в крайности? — поморщился король. — Пусть выпьет немного, для храбрости.

      Королева подхватила его под руку и увлекла в сторону. Впрочем, она могла не стараться: Антуан, едва перестали обращаться к нему напрямую, выпал из реальности.

      — А если ему хватит храбрости на скандал? — прошептала королева на ухо супругу. — Ты представляешь, что будет, если он откажется жениться? В соборе, перед всеми? Антуан, по счастью, не злоупотребляет алкоголем — но именно поэтому мы не можем знать, что он выкинет, если выпьет. А от валерьянки он просто успокоится и сделает ровно то, что запланировано. На несколько часов действия хватит, а во время пиршества он сможет уже выпить. И к первой брачной ночи мальчик доберется как раз в правильном состоянии.

      Король раздраженно взмахнул руками. У супруги, как оказалось, все было продумано до мелочей.

      — Ну хорошо, хорошо! — проворчал он. — Поступай, как знаешь!

      Король сделал стремительный шаг в сторону двери, но затем остановился и обернулся. Королева, отсчитывав капли, протянула стакан с водой сыну, и тот покорно взял его. Глядя, как Антуан, слегка скривившись, пьет горькое содержимое, король, не сдержавшись, бросил:

      — Девочки у нас получились лучше, дорогая. По крайней мере, они меня так не позорили!

      И вышел, оставляя жену поправлять сыну аксельбанты.

      Королева настояла на своем и оказалась права. Антуан, который провел бессонную ночь и которого с утра трясло, ко времени церемонии в соборе стал совершенно спокоен и умиротворен. Стоя рядом с отцом у алтаря, он отрешенно смотрел прямо перед собой. Голова казалась немного тяжелой, но при этом совершенно пустой. Сердце больше не колотилось где-то в горле, дыхание не сбивалось. Было почти… хорошо.

      Антуан пропустил момент, когда рядом с ним встала невеста. Речь священника тоже прошла мимо его внимания. Антуан стоял прямо и ровно, сосредоточившись на изменчивой игре огоньков свечей — и не думал ни о чем. Ведь думать, собственно, было уже в принципе не о чем. Все давно решено и спланировано, так к чему глупые и нелепые терзания? Зачем позориться, выставляя себя персонажем старомодной слезливой драмы?

      Принцесса Каролина звонко произнесла «Да!», и Антуан осознал, что следующий вопрос будет обращен к нему. Он не видел, с каким напряжением следит за ним отец, не замечал, как тревожно комкает платок мать. Он лишь все с тем же отрешенным равнодушием подтвердил собственное согласие.

      Его руки, поднявшие тонкую белоснежную вуаль с лица невесты, больше не дрожали. Антуан смотрел на девушку, стоящую перед ним, но не видел ни широко распахнутых голубых глаз, ни взволнованно приоткрытых розовых губ. Однако он твердо помнил, что ему следует сделать. Наклонившись к своей теперь уже жене, Антуан аккуратно поцеловал ее. Зал собора, набитый под завязку, разразился восторженным ревом. Значит, отметил все же краем сознания Антуан, все шло правильно и так, как следовало.

      Они спустились с возвышения и направились к выходу. Люди толпились так, что молодым едва-едва оставалось место на узкой ковровой дорожке. Пышное платье Каролины то и дело задевало чьи-то ноги, но на это никто не обращал внимания: и дворяне, и простой люд изо всех сил старались выказать свой восторг. Каролина на все это счастливо улыбалась. Антуан тоже попытался было это сделать, но челюсть будто свело. За последние три года принц улыбался столь редко, что, похоже, совершенно разучился это делать. Или же успокоительно сводило на нет все эмоции без исключения. В любом случае, Антуан предпочел ограничиться приветственными взмахами свободной руки.

      Молодожены уже почти дошли до выхода, как вдруг в толпе мелькнуло до боли знакомое лицо. Антуан словно споткнулся, сбившись с шага.

      Анна! Там была Анна!

      Она нисколько не изменилась, разве что ее тонкое лицо с высокими резкими скулами стало строже, а меж круто очерченных черных бровей залегла горькая морщинка. Антуан слегка подался вперед, сморгнул — и видение исчезло. Там, куда он смотрел, стояла стайка молоденьких девушек, ни одна из которых ничуть не походила на Анну. Антуан на мгновение прикрыл глаза. Что это было за видение? Укор в предательстве их любви? Но ведь Анна сама первая оставила его… Или, быть может, Анна прощалась, отпуская его?

      А может, отец был прав, и не стоило принимать никаких женских зелий. Как бы там ни было, обратного пути теперь не имелось.