Однажды в студеную зимнюю пору

Я шла к Квазимодо (амуры у нас).

Гляжу, ковыляет тихонечко Фролло

(Куда ж он попёрся-то в столь поздний час?).

Лежал бы спокойно в уютной кровати,

Так нет ведь, опять он куда-то побрёл!

Воистину, хлеще младенца-дитяти!

Скажу звонарю, чтоб обратно отвёл...

С тех пор, как наш падре слетел с колокольни,

Подводит конкретно его голова:

То, как зовут его, даже не вспомнит,

То вдруг залопочет латински слова.

Иль вдруг посчитает себя коммунистом,

Про некого Маркса слагая стихи.

Однажды себя объявил атеистом!

Потом три недели молил за грехи...

Заметил, конечно. Шагает. Вздыхаю.

"Здорово, дивчина!" "И вам не хворать!" -

Мелькает мысля, я её отгоняю.

По ходу, меня он не помнит опять.

А, может, так лучше? Зато не страдает,

Когда я сказала, что с Квазей сейчас...

Порою конкретно так надоедает

Знакомиться заново с ним каждый раз.

"А ну-ка, постой! Как зовут тебя?" - Эсма, -

Ну вот, это триста шестнадцатый раз

За эту неделю! Да что б тебе треснуть!

Влепить бы лопатой тебе промеж глаз!

Да ладно, и так ты наказан судьбою

Довольно. Пойду приведу звонаря.

А завтра опять познакомлюсь с тобою,

Не пропадать же субботе зазря.