Ненавижу.
Ненавижу.
Ненавижу…
С одной лишь этой мыслью Кристина подписывает рапорт о временном переводе в Бюро патрулирования. Она шмыгает носом, пока заполняет пустые поля, и старается не закапать слезами лист бумаги, чтобы не пришлось переписывать заново.
Рука замирает в том месте, где должно быть имя вышестоящего, на кого оформлено заявление. Кисть словно каменеет, не в силах изящно вывести такое уродливое сочетание букв. Поэтому Кристина уводит взгляд в сторону и быстро пишет имя Эрика размашистыми движениями. Она секунду смотрит на результат и мысленно хвалит себя. Эти два слова смотрятся слишком коряво на фоне её аккуратного почерка.
Как и он сам.
Корявый.
Этот рапорт — ещё один изящный способ унижения от Эрика. Официально он не отдаёт приказ, и документ, лежащий перед глазами, служит подтверждением личной инициативы Кристины отправиться в патруль на три дня.
Она ненавидит Эрика. За то, что он относится к ней, как к куску мяса без нервных окончаний и серого вещества в голове. За то, что позволяет каждый раз смешивать молодого и неопытного офицера с дерьмом вместо того, чтобы дать шанс стать хорошим полицейским. За то, что он вообще когда-то появился на её пути.
Она ненавидит себя. За то, что целый год молча проглатывает все издевательства. За то, что не умеет отстаивать свою позицию, и каждый раз смиренно и чуть ли благоговейно падает лицом в грязь. За то, что считает себя способной стать первоклассным детективом…
— Ну и мудак! — плюётся Тори.
Кристина не обращает внимания на попытки напарницы поддержать её. Она прокрутила в голове уже тысячу гнусных оскорблений в адрес Эрика, и ни одно в полной мере не выражало истинных чувств.
— Слушай… Ты прости за этот хреновый совет, — Тори горько выдыхает и говорит уже спокойнее. — Я даже не думала, что этот козёл решит именно на тебе закончить свою любимую игру с беготнёй в его кабинет.
— Ты не виновата, — немного резко отвечает Кристина. — Я должна думать своей головой, а не чужой.
Голос всё ещё подрагивает, хотя она пытается взять себя в руки и позволяет лишь нескольким слезинкам скатиться по щекам, чтобы даже тушь не потекла.
Это то, чем занималась Кристина практически весь предыдущий год. Закапывала все эмоции как можно дальше, накрывая их железным занавесом. Она пыталась быть хладнокровной, когда всё, за что ей поручали взяться, обращалось в пепел после насмешек босса. Конечно, Кристина всегда ощущала обиду, но успевала утрамбовать её на дно подсознания, чтобы она не так сильно отражалась на лице.
Потому что Кристина понимает, что такие, как Эрик, любят смотреть, как их жертвы ломаются, как чувствуют свою ничтожность, как проседают под силой. Он сильный. Она не может отрицать того факта, что тягаться с ним бесполезно. Ей нужно просто продержаться, пока его азарт не угаснет. Или пока на горизонте не появится новая «боксёрская груша».
Только вот Кристина больше не знает, сколько ещё сможет вытерпеть. Злость уже заполнила её до краёв, а сегодняшняя ситуация слегка покачнула сосуд, и несколько капель неизбежно выплеснулись наружу. В виде её мокрых щёк и раскрасневшихся глаз.
Кристина замечает, как Тори тянется к документам по новому делу и тут же одёргивает руку. Наверное, не хочет ещё больше расстраивать напарницу, потому что все надежды на самостоятельное расследование угасли, не успев даже толком разгореться.
— Ты уже знаешь, куда тебя отправляют?
— Приставят к какому-то офицеру дорожной инспекции, — отвечает Кристина и устало потирает виски, откладывая в сторону готовый рапорт. — В ночную смену.
— Джоанна решила зайти с козырей, — ухмыляется Ву и, встретившись с вопросительным взглядом напарницы, спешит продолжить: — У неё вечный дефицит кадров. Она постоянно отправляет таких залётных пташек, как ты, в ночную смену на какой-нибудь пустой участок за городом. Якобы патруль — это сказка, в сравнении с нашим отделом.
— Самоуверенная, — кривится Кристина, и чувствует, что ей становится уже не так паршиво. Тори может заболтать кого угодно и отвлечь от гнетущих мыслей. — Хотя для меня сейчас, наверное, всё сказка, — добавляет она.
— Так воспользуйся этим курортом, чтобы разгрести хаос в голове. Наберёшься сил, придёшь и покажешь этому упырю, чего ты стоишь.
— Ха-ха, — невозмутимо говорит Кристина. — Приду и снова стану домашней мышью.
— У тебя есть незаконченная работа, которая будет ждать на этом самом месте.
Тори стучит пальцем по папке с новым расследованием. Кристина переводит взгляд на свою упущенную возможность и стискивает зубы. Кажется, ещё одна капля оставляет круги в чане терпения и здравого рассудка. Сколько?
— Ты же не можешь оставить это дело на такое время. Не думаю, что моя фамилия на обложке стоит простоя.
Тори запускает пальцы в спутанные волосы и резкими короткими движениями поднимает немного наклонившийся начёс.
— В этом отделе я могу всё, что только захочу, крошка, — она надувает губы и посылает напарнице воздушный поцелуй.
Кристина не отвечает и поднимается с места, чтобы отнести рапорт. Слава всевышним, Эрик лично не подписывает такие бумаги, и этим занимается секретарь.
Она забирает шлем и машет Тори на прощание, получив напоследок напутствие хорошо выспаться перед ночной сменой.
***
— Ты впервые у нас?
Рейес подаёт Кристине несколько документов для ознакомления и подписи. Та кивает и начинает просматривать бумаги. Техника безопасности, должностная инструкция, памятка с частотами и командами для полицейской рации… Да здесь материала минимум на два дня обучения! А они отправляют её в патруль через полчаса.
Джоанна Рейес — шеф Бюро патрулирования. Это низкая тучная женщина с тёмной кожей и шрамом, рассекающим её лицо. Никто не знает, откуда он взялся, но поговаривают, что этот подарок ей достался от несостоявшегося соулмейта, который по каким-то причинам обезумел прямо во время обряда и напал на неё.
И именно по этой причине все расследования, касающиеся родственных душ, она всегда отправляет к Эрику с пометкой «особо важное». Хотя в них практически никогда не бывает ничего необычного. Разорванная изменой или бытовой ссорой связь, либо несостоявшийся обряд, когда соулмейтов находят мёртвыми со скреплёнными окровавленными руками. В любом штате такими делами занимаются патрульные: пишут короткий отчёт и утилизируют.
Но только не Джоанна. Она до жути остро реагирует на всё, что хоть как-то связано с метками на руке. И даже может уволить, узнав, что кто-то из её сотрудников прошёл священный обряд. Наверное, поэтому в её отделе такая текучка кадров.
— Давно Эрик не отправлял ко мне своих ребят, — ухмыляется женщина. Её шрам натягивает кожу, уродуя приятные черты лица. — В чём провинилась перед ним?
— Подсунула ему старый отчёт и сказала, что переделала его, — честно признаётся Кристина.
— Вот сучонок!
Джоанна неожиданно хохочет и хватает первую попавшуюся бумажку, чтобы прикрыться. Она знает, что это может напугать окружающих, поэтому Кристина улыбается и смотрит прямо на неё, показывая, что ничуть не смущается.
Этот шрам уродует оболочку.
Но не душу.
— Он уже забыл, что сам делал точно так же, когда был ещё офицером в моём отделе.
Женщина успокаивается и кладёт листок на место. Кристина резко опускает взгляд в документы, потому что не хочет об этом думать. Она никогда бы не додумалась обмануть начальство таким же способом, как это делал когда-то Эрик.
Они совсем не похожи.
— Готово.
Кристина отдаёт Джоанне подписанные листы, оставляя себе материал для изучения. Первая ночь пройдёт под надзором нового напарника, а завтра она успеет выучить всё, что от неё требуют. И пусть патруль всего на три дня. Ей нужно не налажать хотя бы здесь.
— Волнуешься?
Стандартный вопрос. И такой же стандартный ответ, приправленный ложью.
— Нет.
Джоанна смотрит тепло и открыто. Её взгляд мягкий, словно мать смотрит на своего ребёнка. Так смотрела на Кристину мисс Престон. Но не мама.
— Так, — Рейес отворачивается к монитору и немного прищуривается. — Номер патрульной машины — 14874. Твоим напарником на эти три дня будет офицер Педрад. Его брат работает в вашем отделе…
Джоанна что-то говорит дальше, но Кристина её не слышит. Голова становится тяжёлой, а тело наливается свинцом.
Этот проклятый день никогда не закончится…
***
За весь год работы в полиции Кристина никогда не сталкивалась с Юрайей и молила всех богов, чтобы этого не произошло никогда. Но сегодня некогда благосклонные высшие силы синхронно отвернули от неё носы.
Юрайя Педрад был её однокурсником и, прости Господи, первым возлюбленным. Конечно, ни о какой любви речи и не шло. Очередная вечеринка студентов закончилась мокрым и липким поцелуем где-то за углом общежития.
Кристине не понравилось. А Юрайя уже решил, что они пара, и подошёл к ней при всех на следующий день, оставив такой же мокрый след на щеке. Слава богу, что выпускной был уже через неделю, и Кристине быстро удалось спустить юношу с небес на землю, а потом исчезнуть из его жизни.
Забрав предназначенное ему место в престижном отделе.
Об этом она узнала не сразу, а только когда Зик мимолётом обмолвился, что если бы к нему в помощники назначили Кристину — он бы с неё три шкуры спустил. После этого случая Тори рассказала ей о его попытках помочь брату выиграть конкурс.
И каждый шаг, приближающий к нужной машине, отдаёт в голове набатом. Карма. Бумеранг. Кристина ждёт его реакции и боится, что он начнёт точно так же издеваться. Как делает это Эрик. Только ещё больнее за то, что она так бессовестно его отшила. При целой толпе.
— Вот мы и встретились…
Кристина не успевает оторвать взгляд от ботинок, чтобы увидеть однокурсника. Она внезапно чувствует, как земля уходит из-под ног. Юрайя сгребает её в объятия и кружит в воздухе. У неё сбивается дыхание от тесноты его рук и от аромата свежей выпечки, щекочущей нос.
— Что ты делаешь? — взвизгивает Кристина, и тогда юноша ставит её на землю.
Она делает быстрый шаг назад и пытается удержать равновесие. Он ловко подхватывает её за запястье, не давая свалиться. Перед глазами всё плывёт от головокружения и от вида радостного Юрайи.
Он изменился.
Он сильно изменился.
— Ну привет, красавица, — говорит Юрайя с лёгким флиртом, но без прежней пошлости, которой он не брезговал в студенческие годы.
Кристина смотрит на его пухлые щёки и откуда-то появившийся живот, стянутый ремнём на брюках. Она помнит худощавого смуглого юношу с заразительным смехом и очаровательным взглядом. Помнит, потому что видит такого же каждый день в соседнем кабинете. Они с Зиком очень похожи. Тот тоже, несмотря на скверный характер, обладает выразительными каре-зелёными глазами и густыми ресницами.
— Привет, — натягивает улыбку Кристина. — Сто лет не виделись…
— Хотя работаем практически рядом, — заканчивает за неё Юрайя, окинув взглядом здание Департамента за спиной девушки. — Какими судьбами к нам?
— Провинилась перед начальством, — цокает она и отводит глаза, потому что нельзя так бессовестно смотреть на эту сдавленную брюками складку. Это некрасиво.
— Мне Джоанна сказала, что ты всего на три смены со мной, — с горечью в голосе говорит он и манит её рукой в сторону патрульной машины. — Ладно, пойдём. Покажу тебе, как работают настоящие полицейские.
У Кристины снова вышибает воздух из лёгких. Юрайя разговаривает с ней как со старым другом. Будто он действительно рад встрече. И девушка чувствует, как её изнутри начинает сжирать совесть. Она думала, что он ненавидит её так же, как и Зик. За то, что каким-то образом обошла его в рейтинге академии и за то, что разбила ему сердце.
И она позволяла себе презирать его в ответ без видимых на то причин. Просто «потому что».
Патрульные автомобили мало чем отличаются от служебных, предназначенных для лейтенантов и выше. Тот же Шевроле Каприз с тёмным кожаным салоном и широкой приборной панелью. Только машина Тори полностью чёрная и без «вишен и ягод» на крыше.
Юрайя галантно открывает ей дверь, приглашая присесть на пассажирское место спереди. Кристина неосознанно бросает взгляд на продавленное сиденье справа от себя. Господи, она просто не может сдержаться.
Педрад растолстел как мамонт.
— Сначала мы заедем за перекусом, — говорит он, заводя мотор. — Я вижу, ты с пустыми руками. А нам вообще-то всю ночь работать за городом.
— Вот именно, что работать. А не лопать, — она не может сдержать усмешку.
— Ты про это?
Юрайя гордо хлопает себя по животу, и Кристина фыркает, тут же прикусив щёку. Она заметно расслабляется, потому что улыбка юноши всё такая же завораживающая. В ней нет ни капли презрения или старых обид.
— Угу, — мычит Кристина, всё сильнее стирая зубами слизистую.
— За это мне нужно благодарить Джоанну. Она постоянно отправляет мне стажёров на дежурство за городом. Работа не пыльная, поэтому я даже не заметил, как руль стал упираться в пузо. Зик говорит, что ещё немного, и я не смогу подняться по лестнице к нему в отдел, когда меня переведут.
Юрайя смотрит на дорогу, но, кажется, замечает боковым зрением, как сжимается Кристина.
— Эй, слушай. Давай сразу проясним, — он поворачивает к ней голову, пока светофор горит красным. — Знаю, что Зик до сих пор в бешенстве. Но я не сержусь на тебя за то, что ты оказалась лучшей среди нас. Это была честная победа.
— Я думала, что ты не будешь рад меня видеть.
Она отводит взгляд и смотрит на прохожих. В глаза бросается пестрящий баннер над небольшим магазинчиком: «Истинная любовь — это новая жизнь». Фраза короткая, не несущая в себе какого-то глубокого смысла, потому что похожими лозунгами увешан весь город. О силе родства душ кричат изо всех щелей. Но Кристина чувствует, как к горлу подкатывает ком, потому что в голове всплывает образ Трис со шрамом на ладони.
— Поэтому избегала встречи со мной в Билдинге?
Юрайя ухмыляется, когда Кристина резко оборачивается к нему. Он переводит взгляд на дорогу, трогаясь с места.
— Я видел тебя тысячу раз, пытался подойти поздороваться, но ты тут же ретировалась.
— Не помню такого. Правда. Наверное, я просто тебя не узнала.
Она ещё раз окидывает взглядом Юрайю. Он похож на плюшевого мишку, которого хочется потискать.
— Ни за что в жизни не узнала бы тебя в толпе, — с губ срывается смешок.
И Юрайя смеётся в ответ. Так легко и просто. Как будто ничего не было. На самом деле, ничего и не было. Лишь выдуманные проблемы в голове.
Три дня, а точнее три ночи пролетели незаметно рядом с Юрайей. Они болтали обо всём в какой-то глуши посреди пустой разбитой дороги. Лишь гравий и бесконечные кукурузные поля. Ни единой души на несколько миль вокруг. За всё это время мимо них проехала всего одна машина, которая даже не нарушала правил дорожного движения. И если бы не старый приятель, Кристина бы умерла от скуки.
Юрайя рассказывал ей о своей жизни. О том, как они с Зиком делят съёмную квартиру на двоих. О том, как дерутся за то, кто сегодня пригласит к себе свою даму, а кому нужно искать ночлег у друзей. Да, у Юрайи есть девушка. И только по его довольной физиономии, можно было догадаться, что он безнадёжно влюблён.
Кристина аккуратно поинтересовалась у него, не собираются ли они соединяться. Но Юрайя сказал, что они не торопятся, да и вылететь из полиции он не хочет. Джоанна с ума сойдёт, узнав, что в её отделе появился ещё один со шрамом. Она словно ревностно относится к этой метке.
И Кристина рада за него. За то, что Юрайя сохраняет здравый рассудок, потому что решение Трис до сих пор не выходит из головы. Но она не может повлиять на него. Как и сказала Тори. Она не вправе изменить то, что началось столетия назад. И это доводит её до отчаяния.
***
Даже в такое пасмурное утро кофейня Трис залита тёплым светом. Вдоль панорамных окон под потолком мерцают множество лампочек. Кристина сразу их замечает, потому что обычно её подруга зажигает их к Рождеству, а весь остальной год предпочитает экономить на электричестве.
Она не была у Трис эти дни, пока дежурила с Юрайей за городом, а точнее вообще где-то в степи, подчиняющейся совсем другому округу. Поэтому такие резкие изменения интерьера, как гирлянды и несколько букетов свежих цветов на столиках, заставляют её нервничать.
Кристина быстро здоровается с хозяйкой квартиры — миссис Уайнхолд, которая любит пропустить парочку чашек с утра в кофейне Прайор. После приезда из Нью-Йорка, Кристине требовалась квартира неподалёку от Департамента, потому что её родители, как и Прайоры, жили в частном доме в пригороде Чикаго.
Путь до работы мог занимать больше часа, да и жить с родителями она бы не смогла после столь длительного пребывания вдали от них. Поэтому Трис тут же их познакомила, предложив арендовать жильё у миссис Уайнхолд. А старушка была в восторге от того, что в её квартире будет жить офицер полиции, да ещё и подружка владелицы её любимой кофейни. Она просто обожает Беатрис, постоянно называя её ангелочком.
Кристина делает вид, что очень спешит и не может остановиться поболтать с Уайнхолд. Они обмениваются с Трис сухим приветствием, и Райт подаёт свой значок вместе с кружкой Тори.
Трис не спрашивает, какой кофе ей нужен, да и в удостоверение практически не смотрит, когда забивает номер в планшет.
И только когда Прайор отходит к кофемашине, Кристина позволяет себе выдохнуть, потому что ладони её подруги чистые, как и три дня назад. Но громкий гул аппарата не заглушает её недвусмысленную реакцию, и она тут же встречается с холодным взглядом.
— Тебе что-нибудь ещё? — едко спрашивает Беатрис.
— Нет, только кофе, — отвечает Кристина, чувствуя, как голос ударяется о невидимую стену, возникшую между ними.
— Хорошо, держи.
Она с громким стуком ставит кружку перед Кристиной, отчего молочная пенка немного выплёскивается на прилавок. Но Трис не хватается за тряпку, чтобы тут же вытереть пятно. Она вообще ничего не делает.
Кристина надевает силиконовую крышку и обтирает кружку салфеткой. Ещё раз смотрит на Трис, в попытке хотя бы взглядом передать, что она переживает за неё. Не злится, не противится. Переживает. Но в глазах Прайор лишь лёд, сквозь который невозможно пробиться.
И лишь когда над головой раздаётся трель колокольчика, Кристина слышит за спиной голос миссис Уайнхолд:
— Однажды она поймёт, — вздыхает старушка, обращаясь к Трис. — Когда встретит того самого человека, она поймёт, почему ты так спешишь.
Кристина пулей вылетает из кофейни, шумно втягивая носом воздух, не пропитанный ароматом обжаренных зёрен и вишнёвого пирога.
Поймёт? Серьёзно? То есть когда лучшая подруга просто спрашивает, как дела с Фором, так это «не твоё дело». Но зато с человеком, которого ты видишь лишь иногда по утрам, можно обсудить и обряд, и отношения, и возникшее недопонимание с Кристиной.
Да, она не понимает. Да, Кристина не хочет, чтобы Трис и Фор соединились в столь раннем возрасте. Да, ей глубоко плевать на чувства и истинную любовь, когда речь идёт о жизни.
Но почему нельзя это обсудить? Почему слова малознакомой женщины для Трис значат больше, чем многолетняя дружба? Почему вместо того, чтобы объяснить Кристине то, что она «не понимает», Прайор жалуется на неё старухе?
К дьяволу всё!
Она крепче сжимает руль, еле сдерживаясь от того, чтобы не нарушить правила. Кажется, ей для полного комплекта не хватает штрафа за превышение скорости.
***
Кристина чертыхается сквозь зубы после того, как Эрик вызвал всех на утреннее собрание. Она надеялась тихо отсидеться в кабинете целый день и не попадаться ему на глаза. Завтра у неё выходной, значит, у него будет достаточно времени, чтобы забыть о её существовании. А следующая рабочая неделя, — она в это искренне верит, — пройдёт без инцидентов. Но пока идёт собрание, ей вряд ли удастся скрыть за стеклянной перегородкой свою макушку.
Поэтому Кристина садится на стул за спиной Линн, которая уже комфортно разместилась на столе, чтобы лучше видеть шефа. Эрик стоит у двери своего кабинета, придерживая рукой фанеру с фотографиями пропавших. Девушка осторожно высовывает голову, обратив внимание на семнадцатую фотографию.
— Сегодня ночью похитили ещё одного человека, — говорит он, когда все сотрудники собрались в отделе.
— Похитили? — переспрашивает Тори и крутит в руках свой бокал с розовым черепом, разглядывая переливающуюся картинку.
— Да, именно похитили. Ты бы знала, если бы проверяла свою почту с утра, а не пасьянсы раскладывала.
По толпе проходит несмелый смешок, на что Тори только закатывает глаза и допивает остатки флэт уайта.
— Это первый случай, когда у нас есть свидетели произошедшего. — Эрик тычет пальцем в новую фотографию. — Пол Мартин. Очевидцы утверждают, что его затащили в чёрный фургон без номеров и опознавательных знаков.
— Прямо посреди улицы? — перебивает его Эдвард. Этот парень пришёл в отдел примерно в одно время с Кристиной, но уже успел получить сержанта.
— Ещё один занимающийся хер пойми чем, — недовольно цедит Колтер. — Хотя бы один вообще читал отчёт патрульных, который я выслал с утра?
Кристина сглатывает. Наверное, ей не стоит говорить, что она успела ознакомиться с его письмом.
— Ты отправил его за минуту до собрания! — не сдерживается Линн, и Кристина ныряет ей за спину, чтобы даже краешек одежды не выдал её присутствия.
В толпе раздаётся тихое перешёптывание, на что Эрик лишь вскидывает брови.
— У вас было целых шестьдесят секунд, чтобы хотя бы мельком взглянуть на материалы дела и не задавать идиотские вопросы, а предлагать варианты.
— Что от нас требуется? — спрашивает Тори. Она уже допила кофе, поэтому полностью включилась в работу, и теперь пытается утихомирить поднимающийся шторм в виде их босса.
— У нас есть первая зацепка, — тут же успокаивается Эрик, хотя Кристина видит, как его челюсть ещё слегка подрагивает от злости. — И самая важная. Людей умышленно похищают. Мне нужны идеи. Кто? Куда? Какая связь между пропавшими?
Эрик оглядывает цепким взглядом задумавшихся подчинённых. Первым свой вариант предлагает Эдвард:
— Торговля органами.
— Какими органами? — цокает Тори, покосившись на парня. — Люди дома закладывают, чтобы удалить аппендицит.
— В Германии недавно накрыли чёрный рынок. У богатых свои причуды… — не сдаётся Эдвард и пожимает плечами.
— У нас нет столько миллиардеров, тем более больных, чтобы запасную печень в холодильнике хранить.
Парень поднимает ладони, признавая поражение. Тори гордо вздёргивает нос и подмигивает Эдварду. Кристина не может сдержать улыбки от сомнительного триумфа своей напарницы.
— Тори, предложи тогда ты свою гениальную идею, — встревает в их уже закончившуюся перепалку Зик. Он откидывается на спинке и скрепляет пальцы в замок на груди, постукивая указательными друг о друга.
Кристина сжимает кулаки. Юрайя совсем не такой, и это радует. В глазах старшего Педрада высокомерие и чувство превосходства над всеми присутствующими.
— Секта, — безразлично произносит она. — Или карточный долг.
— Никто не требует выкупа, — качает головой Эрик, не давая Зику вставить и слова, чтобы не начинать новый бессмысленный спор. Он указывает на одну из фотографий. — Десятилетний мальчик явно не проиграл целое состояние, чтобы его похитили.
— Нужно убедиться, что они не религиозные фанатики, — говорит Линн, но Кристина уже настолько увлечена рабочим процессом, что даже не прячется. — Проверить церковный приход. Если мальчик не имеет прямого отношения к этому, то его родители вполне могли где-то состоять. И надавить на них, чтобы раскололись, — на последней фразе она злобно шикает и стучит кулаком в раскрытую ладонь.
У Линн всегда жёсткая тактика. Она из тех, кто сначала бьёт в морду, а потом задаёт вопросы. И к ней уж точно не стоит неожиданно подходить со спины.
— Наркотики! — тут же предлагает Зик, отметая любые попытки Тори и Линн приплести к делу религию. — А пацан не имеет связи с этим. Просто сбежал от непутёвых родителей.
— Мечтаешь скинуть это дело на чистокровных? — ухмыляется Тори, одарив Педрада презрительным взглядом. — Боишься, что в глухаре будет и твоё имя?
Когда в расследовании появляется хоть малейший намёк на наркотики, то дело тут же переходит к аристократам, и отдел Эрика больше не имеет к нему никакого отношения. Доступ к базе автоматически закрывается, и даже Макс не может узнать подробности.
— Боюсь, что оно будет рядом с твоим, — сквозь зубы цедит Зик.
Кристина косится на Эрика, который почему-то на этот раз не прекращает разгорающуюся грызню детективов. Затем взгляд устремляется на Тори, которая вот-вот взорвётся, хотя обычно она старается игнорировать присутствие Педрада. И пока весь отдел готовится к предстоящему представлению, Кристина решает отвлечь их, иначе напарница вцепится когтями в глотку Зика.
— Можно проверить медицинские карты. Хронические болезни, анемия, перенесённые травмы… — перечисляет она, пока не сталкивается взглядом с Эриком.
Тяжёлый вздох и лёгкое раздражение со стороны шефа заставляют её заткнуться.
— Какого чёрта ты здесь делаешь, Райт?
Его голос такой вымученный, словно одно появление Кристины вылило наружу тот факт, что он уже около месяца работает без выходных. Кажется, даже синева под глазами стала ярче.
— Как и все, пришла на общее собрание.
Она произносит это твёрдо, но чувствует, как сердце проваливается в пятки с глухим стуком. Взгляды всего отдела тут же сосредотачиваются на ней, а Тори незаметно крутит пальцем у виска, потому что в начале рабочего дня одобрила намерения Кристины не показываться на глаза Эрику.
— Ты, кажется, должна быть в патруле?
— Три дня закончились ещё вчера, — её голос уже не такой уверенный, поэтому она распрямляет плечи, чтобы в очередной раз не казаться загнанной в угол мышью.
Эрик трёт переносицу, прикрыв глаза, и в это время Тори проводит пальцами по губам, словно застёгивает невидимую молнию. Кристина не обращает внимания на её просьбу держать рот на замке.
— Значит, сходи ещё на три и не мельтеши перед глазами.
— Но…
— Это приказ, офицер! — гремит голос Эрика, и все полицейские неловко прячут взгляд, рассматривая свою обувь. — Покиньте отдел. Немедленно.
Кристина вскакивает с места, и под сочувствующие взгляды коллег уходит, громко хлопая дверью.
Она помнит. Четыре года без него. Это же целая жизнь.
Ради такого стоит потерпеть ещё двадцать лет.
— Зря ты так с ней, — тяжело выдыхает Ву, когда Райт скрывается из виду. — Она очень способная.
— Закрой рот, Тори! — рявкает Эрик и сжимает фанеру, чтобы та не дрожала под пальцами. — Пока следом не полетела просиживать жопу в машине. И впредь думай, чему обучаешь подопечных. Тебе это сходило с рук, потому что ты хоть чего-то стоишь.
Взгляды полицейских бегают между этими двумя, потому что, как ни странно, о нахождении Кристины в другом отделе даже не ходили сплетни. Никто не был в курсе происходящего.
— Ты такой придурок, — цокает Тори и, поставив пустой стакан рядом с собой, скрещивает руки на груди.
— Собрание окончено. Все, кто предлагал идеи — займитесь ими.
Эрик отпускает стенд с фотографиями, прислонив его к стене. Он расправляет задравшуюся футболку и приглаживает рисунок распятого на столбе человека, у которого вместо головы бараний череп с огромными завитыми рогами.
Сладкая парочка Калеб и Сьюзан, которые всё собрание тихо просидели в углу, прижавшись плечом друг к другу, синхронно вздрагивают при виде сатаны на одежде своего босса, на что Эрик лишь хмыкает. Ему всегда нравилось наблюдать, как некоторые реагируют на его специфические футболки. А тем более соулмейты. Колтер знает, что они соединились совсем недавно, и теперь лишь ждёт, сколько у них ещё хватит сил проработать под руководством «приспешника самого Дьявола».
— А что насчёт предложения Кристины? Кто им займётся? — спрашивает Эдвард.
— Хронические болезни? — поджимает губы Эрик. — Ещё выясните, вдруг у всех пропавших родинки на жопе совпадают. Работайте, а не страдайте хуйнёй!
Колтер ещё некоторое время наблюдает, как эти остолопы усиленно делают вид, что молниеносно включились в работу, а затем скрывается в своём кабинете. Но не успевает он запустить компьютер, как раздаётся звонок рабочего телефона.
— Эрик, какого чёрта? — шипит Макс. — Пресса гремит о том, что в городе завелась банда серийных убийц, похищающих людей прямо посреди улицы.
— И? — делает безучастный тон Эрик, хотя чувствует, как желудок сдавливает от спазма. Это просто отсутствие завтрака. Не иначе.
— Что значит «и»? Они говорят, что полиция бездействует, а это уж больно похоже на реальное положение вещей.
— Мы работаем, — заверяет его Колтер и уже собирается оборвать разговор, как Макс начинает орать в трубку:
— Ещё одна жертва — и ты вылетишь из отдела! Работает он… — последняя фраза, по всей видимости, не предназначалась для ушей Эрика, потому что за ней он сразу слышит короткие гудки.
Заебись!
Приказ о повышении и угроза увольнения с разницей в несколько дней. В стиле Макса. Хотя позорный уход из полиции уже куда ближе, чем место шерифа. Потому что Эрик точно знает, что если он не раскроет это дело, то уйдёт сам.
Но всё же, если ещё вчера Колтер отсчитывал минуты до написания рапорта, то уже сегодня у него появилась слабая надежда в виде нового происшествия.
Маленькая ниточка выпала из огромного клубка, за которую нужно грамотно и аккуратно потянуть, чтобы та не оборвалась в самом начале. Именно поэтому Эрик уже просматривает данные о Поле Мартине, вычисляя его ближайших родственников, чтобы лично съездить и опросить их. Он не доверит ни одному кретину из своего отдела столь важную зацепку. Даже двум лучшим детективам.
И вот одна… Легка на помине. Тори без стука заходит в кабинет, размахивая перед лицом папкой и делая вид, что ей душно, несмотря на то, что кондиционеры работают исправно, да и солнца нет за окном.
— Тут дышать нечем, — говорит она и второй рукой трясёт край пиджака, загоняя под одежду потоки воздуха. — Ах да! Дело же не в помещении, а в людях, — ядовито выплёвывает Тори и усаживается напротив Колтера.
— Что у тебя?
Эрик сначала копирует адрес родителей последней жертвы, отправляя его себе на телефон, а потом переводит взгляд на детектива.
— Дело, — быстро поднимает и опускает плечи она, а затем кладёт перед шефом папку, которую принесла с собой. — Умышленное убийство двух лиц, соединённых священным ритуалом.
— Не помню такого, — кривит губы Эрик и тянется к документам.
— Потому что изначально это было утилём патрульных. Пока Кристина не нарыла там ублюдка, который намеренно разорвал связь.
Ну да. Как Колтер мог подумать, что Тори пришла не для того, чтобы вернуть свою помощницу? Эрик пренебрежительно захлопывает папку и лёгким толчком отправляет её обратно к Ву.
— Продолжай, — говорит он, в надежде, что последующий разговор будет лишь о деле, а не об этой занозе в заднице.
— Я передаю это расследование полностью в руки офицера Райт.
— Нет, — резко отвечает он, наблюдая, как Тори стискивает челюсть и начинает нервно елозить на стуле. — Повторить? Нет.
— Блять, открой форточку! — рычит она. — Меня скоро стошнит от твоей духоты. Это она предложила копнуть глубже. И если бы ты не влез со своими играми в плохого босса, Кристина бы лично довела это дело и посадила засранца за решётку.
Кто бы сомневался, что именно доблестный офицер Райт сама бы справилась со столь изощрённым преступлением. Идеально бы довела его до конца. Идеально бы провела задержание, а потом написала бы Эрику вылизанный до невозможности отчёт. Такой же идеальный.
Кристина — яркий представитель своего слоя населения. Лучшие в школе, в колледже. Высший балл на экзамене и повышенная стипендия. Они всегда во всём лучшие только по праву рождения. Говорят, таких детей поцеловал ангел. Какая мерзость. Эрик мог предположить, что имя этому ангелу — Люцифер, определённо. Потому что он знает много таких благословенных детей. И единственное чувство, которое они вызывают у него — это отвращение.
— Она твоя помощница и должна подкидывать тебе идеи, а ты их реализовывать. Поэтому заканчивай с этим делом и займись уже чем-то более стоящим, чем выгораживание этой… — Эрик запинается, чтобы с его уст не слетело оскорбление. Он на работе. — В общем, свободна. У меня дел по горло.
Колтер машет рукой, указывая Тори на выход, на что та только подаётся вперёд и прожигает Эрика свирепым взглядом.
— Если ты не подпишешь приказ о назначении Райт, то я закрою его как обычный утиль, а преступник будет гулять на свободе.
— Это будет на твоей совести, — ухмыляется Эрик.
— Нет, на твоей, — зеркалит его эмоцию Тори и, схватив папку со стола, гордо удаляется.
По большей части Эрику плевать, чьё имя будет указано в очередном успешно раскрытом деле. Хоть бродяги с улицы, лишь бы не Кристины. Это принцип. Указывать таким зазнавшимся крысам их настоящее место.
***
— Спасибо, что уделили мне время, миссис Мартин, — Эрик принимает чашку лимонного чая из дрожащих рук пожилой женщины.
Он неловко потирает разутые ноги о пушистый ковёр. Дьявол, она заставила копа снять обувь. В принципе, это можно ожидать, глядя на убранство квартиры. Всё слишком мило и гармонично для обычного жилища соулмейтов. Стены выкрашены в приятные бежевые тона, а не в ярко-зелёный, режущий глаз. Кругом кружева, мягкие подушки и кресло, которое засасывает мужчину в объятия, отчего глаза начинают слипаться. Эрик повидал многие квартиры «образцовых» семей, но только эта своей простотой и уютом смогла удивить его.
— Я, право, не рассчитывала, что к нам пожалует лично шеф полиции, — вполголоса произносит она и садится в кресло напротив, попутно утирая морщинистыми ладонями мокрые щёки. — Чем я могу вам помочь?
Эрик для приличия делает небольшой глоток горячего чая, а затем ставит чашку на журнальный столик. Стук фарфора о стеклянную поверхность заглушается белоснежной кружевной салфеткой. Он ненавидит чай, но всё же не может не отметить, что этот отличается от той полыни, что ему приходилось пить до этого.
— Расскажите мне о вашем сыне. Какие у него были увлечения, чем он занимался после работы, были ли у него друзья?
Колтер поправляет ворот рубашки, врезавшийся в кожу. Он предусмотрительно переоделся в полицейскую форму перед выездом к родителям последней жертвы, зная, что его встретит типичная соединённая семья с другими моральными устоями. Ему уже хватает неодобрительных взглядов на его тату и пирсинги, хоть эта женщина наверняка не раз видела его в газетах и по телевизору.
— Ох, Пол… — начинает задыхаться от подступающих слёз она, но всё же давит в себе эти эмоции. — Он работает в небольшом издательстве верстальщиком. Раньше много читал, постоянно пропадал в своей комнате за книгами, отчего стал бледным, как смерть. Я всегда ему говорила, что скоро он начнёт просвечиваться от недостатка свежего воздуха и солнечного света, — уголки её губ немного приподнимаются от тёплых воспоминаний.
Эрик сдержанно кивает, потому что ожидал информацию по существу. Он уже забыл, как иногда затягиваются беседы с раздосадованными родственниками.
— Раньше? Что-то изменилось? — Колтер только сейчас замечает, что чашка опять находится в его руках. Этот чай не так уж и плох. Он делает ещё глоток, гоняя напиток во рту, чтобы лучше распробовать вкус. Лёгкая кислинка и умеренное количество сахара. Ему определённо нравится.
Миссис Мартин резко опускает взгляд вниз и судорожно крутит потёртое обручальное кольцо на пальце.
— Да, всё изменилось, когда Пол встретил эту пигалицу… — выплёвывает она, и её передёргивает. — Постоянно отпрашивался с работы, ссылаясь на простуду, хотя он априори не может болеть.
Эрик делает глубокий вдох. Ему даже не нужны объяснения, почему у сынка этой женщины такой хороший иммунитет. Ещё один. Поцелованный ангелом…
— Вы лично знакомы с этой девушкой? Она в курсе, что Пол пропал?
— Заглядывала к нам пару раз. Пренеприятная особа, — кривится женщина. — Зовут Лидия. Фамилию не знаю.
— Почему вы так не любит её, миссис Мартин? — Эрик секунду колеблется, но всё же возвращает недопитый чай на кружевную салфетку.
— Это здесь не при чём, инспектор Колтер! — выпаливает женщина и отворачивается. — Пола похитили. Мне сообщили, что его увезли в чёрном фургоне. Лидия не может иметь к этому отношение.
— Мы должны проверить все варианты, — немного понижает голос Эрик, не обращая внимания на неправильно названную должность. Он уже привык, что его называют инспектором или детективом. — Может, это неудачная шутка друзей, и Лидия поможет пролить свет на эту историю. И всё же, в чём причина таких натянутых отношений с потенциальной невесткой?
— Вот именно, что потенциальной, — взвизгивает старушка и резко машет головой. — Я ему столько раз говорила, что не стоит так торопиться с обрядом, даже пыталась рассорить их. Но он постоянно сбегал с ней, а мы с мужем полночи не спали, ожидая, что он вернётся с перевязанной рукой.
— Вы против соединения вашего сына? — хмурит брови Эрик.
— Конечно! Ему всего двадцать два года. Мы с Риксом сделали это за день до его сорокапятилетия. А Пол даже пожить не успел… — женщина прячет лицо в ладони, и её плечи содрогаются от подступивших слёз. Эрик не вмешивается, позволяя женщине самостоятельно справиться с горем. Потому что из него психолог так себе. Спустя полминуты она вытирает слёзы и смотрит на полицейского с мольбой. — Скажите, вы сможете его найти?
— Мы сделаем всё возможное… — сухо отвечает он стандартной фразой из протокола. — Могу я поговорить с мистером Мартином?
— Ох, — вздыхает женщина. — Этот старый дурак уехал на рыбалку. Не подумайте, что Риксу всё равно на сына. Просто так ему проще справиться с горем.
Эрик понимающе кивает, но тут же щурится.
— Простите за вопрос не по делу, но вы сказали «старый дурак»? — уточняет он.
— Я понимаю, к чему вы ведёте, — она потирает большим пальцем свой еле заметный шрам на левой ладони. — Родственные души не могут браниться друг на друга, чтобы не разорвать связь… Но мы с Риксом прожили слишком долго без обряда и уже не обращаем внимания на такие слова как «пердун» или «кошолка», — с её губ срывается смешок, от чего Эрик тоже невольно усмехается.
Он смотрит на покрытое морщинами лицо, на то, как много седины в тёмно-русых волосах, и на то, сколько ещё много тепла в этих глазах. И внутри что-то щёлкает. Эрик не замечает, как вопрос вырывается сам по себе:
— Вы младше вашего мужа на полгода. Вам не страшно было идти на такой шаг, зная, что можно ещё жить целых полгода?
— Целых полгода без него. Это слишком много.
***
— Да, мам, я помню про Рози, — вздыхает Кристина, прижимая телефон плечом к щеке. Одной рукой она придерживает кастрюлю на плите, а второй помешивает уже прилипшие ко дну макароны.
— Я знаю, во сколько у неё заканчиваются занятия, — ей приходится перебить поток инструкций от матери. — Приеду вовремя. Всё, мам, некогда, мне нужно ещё заскочить на работу.
Она выключает плиту и разминает затёкшую шею, подхватив мобильник освободившейся рукой. Стефани ещё что-то щебечет в трубку, но Кристина уже практически не слушает, и ищет в холодильнике пакет с натёртым сыром.
— Шлем не забуду, — цедит она. — Всё, целую. Завтра приедем.
Связь, наконец, обрывается, и Кристина уже спокойно продолжает готовить завтрак. И приспичило же родителям перевести Роуз в другую школу прямо посреди мегаполиса… Она даже не сомневается, что они сделали это только потому, что Кристина теперь живёт практически в центре Чикаго, да ещё и выходные у неё обычно бывают в учебные дни сестры.
Она совершенно не против того, что Роуз два-три дня живёт с ней. С сестрой хотя бы не скучно. Да и ей наверняка больше нравится проводить вечера с попкорном у телевизора, нежели помогать маме с уборкой и готовкой.
После того, как Эрик в очередной раз выгнал Кристину, Джоанна лишь скептически покачала головой. На этот раз ей не к кому было приставить стажёра, потому что Юрайя был на выходных. Поэтому она попросила помочь ей с бумажной волокитой в их архиве и пообещала, что следующие две смены Кристина вновь будет дежурить с Педрадом.
Предложение женщины схитрить и засчитать три календарных дня за отработанные смены, Райт сразу отмела. Обмануть Эрика дважды? Можно сразу записываться в крематорий, потому что запись у них на неделю вперёд.
Кристина откладывает в сторону утреннюю газету, где на очередном заголовке красуется кофейное пятно. В этот раз она даже не читала первую страницу. Наверняка там было что-то про «сцепившись за руки, пройти этот путь вместе». Ничего нового, кроме статьи о серийном маньяке и бездействии полиции. Хоть ей и обидно за свой отдел, но читать, как имя Эрика втаптывают в грязь, оказалось приятным.
Отправив в рот ложку макарон с расплавленным сыром, она берёт свой телефон, чтобы написать сообщение Тори.
Ты в офисе?
Я планирую заскочить на часок,
пообещала Джоанне закончить в архиве.
09:38
Ответ приходит не сразу, и Кристина успевает проверить прогноз погоды. Дождя не обещают. Но и долгожданного осеннего солнца тоже не предвидится.
Приезжай как можно скорее.
Ты должна ЛИЧНО это увидеть.
09:40
Кристина смотрит несколько секунд на всплывшее уведомление. У неё появляется плохое предчувствие, поэтому она с трудом продавливает еду в желудок.
Бросив недоеденный завтрак на столе, Кристина запрыгивает в джинсы и натягивает чёрную водолазку. Ещё слегка влажные волосы она собирает в тугой хвост, потому что сообщение Тори не выходит у неё из головы. Времени на укладку совсем нет.
Она перебегает дорогу, внимательно всматриваясь в окна кофейни. За прилавком никого нет, и только когда Кристина останавливается возле своего мотоцикла, чтобы пристегнуть второй шлем, то замечает помощницу Трис, протирающую столы. Наверное, это даже к лучшему, что они сегодня не встретились.
Так быстро ей никогда не доводилось добираться до Департамента. Отсутствие пробок и тревожное чувство в груди дают Кристине стимул на приличной скорости маневрировать между немногочисленными автомобилями.
Забежав на нужный этаж, она тяжело сглатывает, заметив в своём кабинете светлую макушку Трис, сидящую напротив Ву. Кристина уже достаточно знает напарницу, чтобы понимать, когда та искусно лепит на лицо восхищённую улыбку. Вот и сейчас Тори о чём-то «мило» разговаривает с Прайор, хотя в её глазах читается тихий ужас.
Когда Кристина распахивает дверь, Трис тут же оборачивается и вскакивает с места. В это время Ву быстро смахивает с лица непроизвольно искажённую гримасу и тоже поднимается, вновь фальшиво растягивая рот.
К горлу подступает тошнота. Перед глазами всё плывёт и только голос Тори возвращает Кристину в реальность:
— Я же говорила, что твоя подруга ни за что не пропустит такое событие! — практически истерично хохочет она и, обойдя стол, подхватывает свою помощницу под локоть.
Кристина медленно моргает и смотрит на сияющую Трис. Нет, это не радость на лице. Всё её тело буквально сияет. Каждый кровеносный сосуд светится изнутри голубоватым оттенком, словно в ней течёт не кровь, а флуоресцентная жидкость. Этот свет довольно слабый, но его всё равно видно невооружённым глазом.
— Привет, — с придыханием говорит Трис и протягивает к Кристине руки, чтобы обнять её.
Хватка Тори крепчает, потому что Кристина уже видит это…
Правая рука Прайор перевязана бинтом, поверх которого натянута белоснежная трикотажная повязка с тёмно-синими буквами на ладони: «Моя душа навечно твоя».
Кристина делает несмелый шаг вперёд и, высвободившись из окаменевших пальцев Тори, принимает объятия подруги. Она не замечает, как делает глубокий вдох, втягивая носом аромат волос Трис. Они всё так же пахнут персиковым шампунем. Как будто перед ней ещё всё та же белокурая девчонка в смешном платье, что и много лет назад.
Но Кристина знает, что это не так. Теперь нет.
— Поздравляю, — еле слышно бормочет она, потому что не уверена в уместности этого слова.
Она теперь вообще не знает, что уместно.
— Спасибо, — отвечает Трис, а затем прижимает подругу сильнее и шёпотом добавляет: — Я так счастлива, Крис…
Чёрт. Должен же быть способ прятать эти предательские слёзы? Какая-то дрессура или дорогостоящее лекарство? Почему сейчас Кристине приходится продавливать в глотке этот тяжёлый ком, разрывающий голосовые связки?
— Я очень рада за тебя. Правда.
И она не лжёт.
Скорее всего, не лжёт, потому что Кристина ещё не может перебороть тягучую противную дрожь, текущую внутри неё. Магия, что сейчас бушует в венах Трис, до жути пугает её.
Трис отстраняется и широко улыбается. В уголках её глаз тоже собираются слёзы, и, кажется, даже в них есть проблески лазурных оттенков.
— Фор устраивает небольшой фуршет в обеденный перерыв. Ты останешься?
— Извини, мне нужно забрать Роуз со школы, — отнекивается она, зная, что в любом случае придумала бы сотни причин, чтобы не задерживаться в отделе. — Я приехала ненадолго, чтобы помочь Джоанне.
Кристина собирает пальцами солёные капли и, по примеру Тори, лепит на лицо счастливое выражение.
— Эм, ну ладно, — на секунду мрачнеет Трис, но, спохватившись, подбегает к стулу у выхода и второпях копошится в своей сумочке. — Мы планировали раздать их во время ланча, но я не могу пригласить лучшую подругу самой последней.
Она достаёт пачку матовых конвертов такого же цвета, как и жидкость, что сейчас течёт в её крови, и протягивает Кристине один.
— Это?..
— Приглашение на венчание. Через месяц мы с Фором женимся. И надеюсь, что в этот день мы поделимся ещё одной радостной новостью…
Трис смущённо улыбается и как бы невзначай кладёт перевязанную ладонь на живот.
Боже…