Солнечные лучи проникают в комнату, назойливо скребутся по подушке и касаются век Кристины. Девушка морщится и тут же тянет одеяло на себя, но оно цепляется за ноги, отчего Кристина рвано выдыхает, и переворачивается на другой бок, чтобы спрятаться от настырных лучей.
Сколько же она проспала, если солнечный свет мог проникнуть в единственное окно только ближе к полудню? Но это не так тревожит Кристину, как последняя мысль, посетившая её перед сном: она точно знала, что не захочет просыпаться.
Если бы в Чикаго внезапно не распогодилось, Кристина проспала ещё минимум сутки. Во всём теле чувствуется характерная тяжесть, словно по венам разливается тёплый свинец, намертво притягивая её к дивану. Она приподнимает веки, чтобы убедиться в том, что это всё-таки солнце, а не прожектор над операционным столом, потому что в свете последних событий Кристина не удивилась бы очутиться в реанимации. И, если дело действительно в резком потеплении, она тот час же уснёт, даже если выяснится, что тают ледники.
Чёрта с два она уснёт.
Взгляд падает на мягкое кресло напротив, которое до сих пор хранит несколько характерных вмятин. Воспоминания обрушиваются лавиной, отчего шея покрывается испариной.
Он действительно был в её квартире.
Кристина приподнимается, опасливо оглядываясь по сторонам. Ничего не изменилось со вчерашнего дня, лишь выключен свет, который она забыла потушить. Как благородно. Эрик переживает о её счетах за электричество.
Как давно он ушёл? Как долго смотрел на неё, склонившись над кроватью, сдерживая порыв задушить её во сне? Эти мысли ужасны. Ужасно правдоподобные. У Эрика безупречная репутация благородного полицейского. Но Кристина знает о наличии обратной стороны. Чувствует, что это лишь хорошее прикрытие покрытого ржавчиной сердца.
Плевать. У неё выходной. Есть время обдумать всё, что произошло. Точнее… не думать об этом вовсе. Хотя бы на один день позволить себе выдохнуть.
Кристина облегчённо выдыхает, когда, перебирая шкаф, натыкается на чёрный топ с длинными рукавами и прорезями для больших пальцев. Идеально закрывает ладони, и не придётся тратить лишнее время на грим. Возможно, ей следует прикупить ещё парочку подобных моделей, чтобы хоть иногда освобождать себя от этого унизительного занятия.
Когда она покупала его, совсем не думала о том, насколько такие рукава востребованы? Может, это специальная линия одежды для соулмейтов? Кристина никогда не обращала внимания на такие мелочи. Возможно, знакомые с подозрением смотрели на неё, когда она появлялась в этом топе, но для неё их взгляды остались незамеченным.
Но это единственное, что радует этим утром. Кристина впервые трезво может оценить свой внешний вид. Волосы отросли и больше не принимают нужную форму. Беда с маникюром, и нужно хоть что-то сделать с этой худобой. Трис была права, когда Кристина жаловалась на натянутую пуговицу на униформе. Оказывается, ей совсем не идёт быть излишне тощей.
Она пообещала, что зайдёт сегодня в кофейню. От одной только мысли о свежем шоколадном пончике Кристина чувствует, как рот наполняется слюной, а стенки желудка липнут к позвоночнику.
Чувство голода и переживания о внешнем виде — это же хороший знак? Организм восстанавливается, и Кристине хватает сил хотя бы думать о потребностях.
Кожа уже не такая бледная, и её не нужно прятать за жирным слоем тонального крема и волосами. Поэтому Кристина наносит чуть меньше макияжа, чем обычно, и собирает низкий хвост, зажимая несколько вылезающих прядей серебристыми заколками.
Перед выходом она делает пару звонков. Стрижка на следующей неделе, маникюр завтра, а сегодня придётся забрать мотоцикл, потому что отец уже пригрозил отказом от оплаты стоянки. Кристина понимает, что уже скучает по своему железному другу, и теперь причитания Бенджамина о том, как важно следить за состоянием байка, уже не кажутся такими занудными.
Оказавшись на улице, Кристина тут же запахивает куртку и ускоряет шаг, потому что сентябрьское солнце оказалось обманчивым. Пора бы уже принять, что в Чикаго лето не бывает долгим, а осень всегда пасмурная и холодная.
Сладостное предвкушение от вкусного завтрака испаряется, когда вместо привычного аромата свежей выпечки в нос бьёт запах сгоревшего кофе. Несмотря на вяло продвигающийся бизнес, Трис гонится за исключительным качеством, поэтому самостоятельно занимается обжаркой зёрен.
Сама Прайор не обращает внимания на трель колокольчика над входом, продолжая пересыпать кофе из одной банки в другую и обратно. Кристина озирается по сторонам, в надежде увидеть хозяйку квартиры и предупредить, что занесёт ей чек на следующих выходных, чтобы в день оплаты аренды ни свет ни заря не встречать её на пороге дома. Миссис Уайнхольд отказалась от пластиковых карт с выходом на пенсию, объясняя это желанием чаще бывать на свежем воздухе. Как будто без визитов в банк ей кто-то запрещает покидать квартиру.
Близится время ланча, но кофейня пустует. Кристина присматривается к цветам, которые не меняли уже пару дней. Неужели Трис решила привлечь внимание отрицательными отзывами, чтобы не быть белой вороной в сфере общепита?
Кристина отгоняет глупые мысли и идёт к прилавку. Чтобы Трис отказалась от своей уникальности? Надо же было такое выдумать…
Она быстро пробегает взглядом по открытым участкам кожи подруги. Конечно, Кристина неоднократно видела Фора в офисе и наблюдала, как свет в его венах тускнел. Спустя несколько дней они перестали бросаться в глаза, но подсознание всё равно заставляло внутренности сжиматься лишь от одной мысли об этом.
— Макиато, пожалуйста, — она привлекает внимание Трис и садится на высокий стул у стойки, отодвинув рукавом куртки крошки, чтобы сложить локти.
Прайор резко поднимает взгляд и вздрагивает, отчего несколько кофейных зёрен просыпаются на пол.
— Ты чего так пугаешь? — выпаливает она на выдохе, а затем часто моргает, словно пытается справиться с резко возникшим головокружением. — Я даже не услышала, как ты вошла!
— Извини, тут такой гам стоит, — Кристина строит ехидную гримасу. — В следующий раз возьму с собой гонг, чтобы ты точно знала о моём приходе.
Трис, оценив сарказм Кристины, хмыкает в ответ и уже было тянется к ней через стойку, чтобы обнять, но тут же одёргивает себя и поправляет задравшийся фартук.
— Извини, я обязательно затискаю тебя, как только буду уверена, что здорова, — виновато поджимает губы она. — Слышала об очередной волне гриппа? — Кристина отрицательно качает головой. Она не брала газету в руки уже очень давно и практически выпала из реальности. — Сегодня с утра было парочку подозрительных клиентов. Ох, не зря я одноразовыми масками запаслась.
— Простудой вздумала пугать? Меня? — щурится Кристина, пытаясь считать эмоции Трис.
Она помнит признание мамы и старается жить, как прежде. Почти. Ей совсем не хочется травить себя ещё и этими мыслями. Но вот догадывалась ли когда-нибудь Трис об этой особенности? Они столько лет были неразлучны, и сложно не заметить, что твоя подруга не пропустила ни одного дня в школе из-за болезни. Почему она никогда не спрашивала? Трис точно знала о благословенных детях, потому что прилежно слушала проповеди священника. И она, чёрт возьми, надеется, что у них с Фором получилось зачать ребёнка в ту самую ночь. Кристина помнит этот трепет в её глазах.
— Ты не выспалась? — увиливает от ответа Трис. — Я не видела тебя уже больше недели. Не буду скрывать, но в тебе что-то изменилось.
«Всё», — проносится в голове. От прежней Кристины не осталось ничего.
— Зашиваюсь на работе, — пожимает плечами она. — Практически не спала и не ела, и я очень хочу, наконец, увидеть свой завтрак! — Кристина повышает голос, а затем цокает, когда Трис подскакивает и впопыхах бежит к кофемашине.
— Прошу прощения, мисс, — Прайор нарочито фальшиво улыбается и принимается за готовку кофе. — Держите! — она ставит перед ней белоснежную чашку и тут же ныряет под стойку. — Чем планируешь заняться? — доносится её голос из-под прилавка вперемешку со звуками рвущегося картона.
— Заберу мотоцикл с ремонта. Хочу прокатиться, проветрить голову, — отвечает Кристина.
В это время Трис скрывается за дверью подсобного помещения, и уже через несколько секунд возвращается с кексом, в середину которого воткнута зажжённая праздничная свечка.
— С днем рождения! — восклицает она, ставит тарелку на стойку и радостно хлопает в ладоши. — Загадывай желание!
Взгляд Кристины бегает от кекса к Трис, и только спустя какое-то время она понимает, к чему эта суматоха. После визита Эрика мысли о дне рождения полностью испарились.
— Сумасшедшая, — она, наконец, отмирает и, ухмыльнувшись, склоняется над свечой. — Желаю, чтобы мои близкие уже перестали придавать такое значение этому дню, — ворчит Кристина, глядя на маленькое пламя, и задувает его.
— Желания вообще-то не произносят вслух, — цокает Трис и убирает свечу. Кристина хватает кекс и с наслаждением откусывает большой кусок, слизывая с губ нежно-розовый крем. Желудок тут же отзывается приятным урчанием и уже подсказывает, что одним крошечным кексом тут не отделаешься.
Прайор восхищённо наблюдает за ней, словно заботливый родитель, которому наконец-то удалось накормить дочь, морящую себя голодом, чтобы залезть в платье для выпускного бала.
— Прости за вчерашний разговор. — Трис виновато поджимает губы и, как только тарелка пустеет, кладёт в неё любимый пончик Кристины, залитый шоколадом. — Не представляю, как у тебя после всего ещё поворачивается язык называть меня своим другом.
— О чём ты? — спрашивает Кристина с набитым ртом. — Мы же решили, что это нервы. Всё в порядке.
— Я о том, что в мире существует человек, искренне радующийся повышению Эрика. И вчера ему пришлось выслушивать целую тираду о несправедливости в этом мире.
Пончик застревает в глотке, и Кристине требуется немало усилий, чтобы протолкнуть его и не поперхнуться. Она не рассматривала эту ситуацию под таким углом. Возможно, вручение Эрику звездочки шерифа могло стать лучшим подарком на день рождения, если бы не тот факт, что теперь она связана с ним.
— То, что я не имею прямого отношения к шерифу, ничего не значит, — Кристина сохраняет невозмутимое выражения лица и отодвигает тарелку в сторону, чтобы Трис больше не подсунула ей добавки, потому что одно лишь упоминание босса напрочь отбивает аппетит. Ещё минуту назад она думала, что опустошит все запасы пончиков в ближайших забегаловках. — Новый кабинет не поменяет ситуацию, потому что яд Эрика может просачиваться сквозь стены… От его повышения мне не горячо и не холодно, и тебе не обязательно разрываться между мной и Фором. Ты имеешь право чувствовать то, что чувствуешь.
Она пододвигает к себе кофе и обхватывает ещё горячую чашку ладонями. Шрам, спрятанный под рукавом, отзывается на тепло внезапным зудом, и Кристина брезгливо морщится, потому что ей хоть иногда хочется не вспоминать о нём.
Она надеется, что теперь разговор о том, что происходит в Департаменте, закончен, и у неё будет возможность насладиться напитком в компании подруги и поболтать с ней на отвлечённые темы. Но Трис, обхватив себя руками, растирает ссутуленные плечи и опускает взгляд.
— Для Фора уход Макса стал полной неожиданностью. Мы вчера обсудили это, и он немного остыл… — она поджимает губы, и Кристина уже достаточно знает её, чтобы понять, что это ложь. — Сказал, что Эрик всегда был под крылом Макса, поэтому нет ничего удивительного в случившемся. Логично, что Макс не хотел наблюдать, как расцветает полиция Иллинойса после него. Поэтому передал звезду такому же, как он сам.
— Но Макса считают одним из лучших шерифов в истории, — уточняет Кристина.
Ей не хочется втаптывать придуманные Трис причины, потому что в её словах есть доля правды. Все знают, что Макс и Эрик были друзьями, как и то, что шериф был предан своему делу и никогда бы не допустил развала Департамента.
— Защищаешь Эрика? — ухмыляется Трис.
— Ещё чего! Скорее, пытаюсь успокоить себя. Учитывая его страсть к алкоголю и слухи о бесконечном запасе виски в кабинете Макса, я надеюсь, что, оказавшись там, Эрик быстро сопьётся и больше не заметит приказ о моём повышении.
Кристина чуть крепче сжимает белоснежную чашку, отчего кончики пальцев белеют, и отслоившийся лак на ногтях становится заметнее. Ей начинает казаться, что в те дни, когда внутри неё горело адское пламя, было легче держать себя в руках.
Наверное, ей было проще, потому что в отсутствие Эрика о нём мало кто упоминал, да и вчерашний день в очередной раз перевернул всё с ног на голову. Нервы уже просто не справлялись с бешеной нагрузкой.
— Больше не заметит? — переспрашивает Трис, и улыбка сползает с её лица, сменяясь обеспокоенностью.
— Угу, — мычит в ответ Кристина. Проболталась, чёрт возьми. — Мне светило повышение. Но всё, чего касается рука Эрика, становится пеплом.
Она поднимает сжатый кулак в воздух, а затем резко растопыривает пальцы, сопроводив жест еле слышным «пуф». В голове проносится день, когда Эрик прожёг сигаретой отчёт. И это служит доказательством, что её слова отнюдь не метафора. У неё до сих пор стоит перед глазами эта проклятая жёлтая папка.
— Это же вопиющее безобразие, Кристина! — всплёскивает руками Трис. — Да как ты до сих пор терпишь это? Господи, я сейчас же позвоню Фору, — она хватает телефон, со злостью стуча большим пальцем по сенсору. — Он его быстро поставит на место!
— Не смей! — Кристина переваливается через прилавок, чуть не опрокинув остатки кофе, и пытается вырвать телефон из рук Трис, но та ловко уворачивается, продолжая листать контакты. — Я серьёзно, Трис! — строго произносит она, когда Прайор делает пару шагов назад, чтобы до неё невозможно было дотянуться. Палец Трис замирает над кнопкой вызова, и она поднимает изумлённый взгляд. — Ты сделаешь только хуже, — выдыхает Кристина, — Помощь от парня моей подружки — это последний способ, которым бы я хотела разрушить карьеру.
— Я могу не говорить напрямую, — Трис часто моргает, будто вообще не понимает, почему Кристина так реагирует. — Немного намекну, и он сам выяснит, что Эрик превысил полномочия. Это же преступление!
— Пожалуйста, не надо! — уже чуть ли не с надрывом умоляет Кристина и, резко откинувшись на спинку стула, проводит руками по голове, приглаживая волосы. — Вот этого я и боялась… — на выдохе произносит она.
— О чём ты?
— Вот об этом, — Кристина указывает на телефон в её руке, обтянутой белоснежной повязкой, сама сомневаясь, что именно из этого имеет в виду. — Я поделилась с тобой, а не с Фором. Это моя проблема, и она никак его не касается!
— Но я не… — Трис запинается, пытаясь найти оправдания, и прячет телефон в карман передника.
— Проехали, — резко перебивает её Кристина, уже не пытаясь скрыть раздражения в голосе. Глубокий вдох и медленный выдох. — Лучше скажи мне честно: у тебя всё хорошо?
Она тут же ловит этот проблеск паники в глазах Трис. В тот день, когда сияющая Прайор появилась в офисе, Кристина решила, что всё закончилось. Что теперь она счастлива. Но глядя на неё сейчас, создаётся ощущение кривого зеркала, потому что эти скачки настроения выдают внутреннюю нервозность. Кристина видит их, потому что уже заметила, что сама точно так же ведёт себя в обычных, казалось бы, ситуациях.
— Конечно! — Трис смущается, но тут же широко улыбается. — Почему ты спрашиваешь?
Кристина не отвечает и лишь опускает взгляд на крошки, которые смела к краю, когда пришла. Увядающие цветы, мусор, сгоревший кофе. Чёрт, да она до сих пор не обратила внимания на зёрна, которые просыпала пятнадцать минут назад.
— Ах, это… — Трис тут же хватается за тряпку, начисто вытирая поверхность стола. — Вчера Сьюзен работала. Она вечно оставляет бардак. Не успела ещё убрать.
Кристина смотрит на настенные часы. Уже полдень. Вчера Фор был на работе, а Трис уже давно подстроила свой график под него.
— Ты вроде хотела со мной поговорить, — с нажимом говорит Кристина. Она не до конца уверена, что хочет знать истинную причину нестабильного поведения Прайор, но это помогает отвлечься. Эгоистично, но так Кристине действительно проще не думать о случившемся с ней.
— Угу, — мычит в ответ Трис, всё ещё натирая прилавок. Затем она шумно выдыхает и замирает, поднимая взгляд на Кристину. — Поможешь мне завтра с выбором платья?
— Я? — выпучивает глаза Кристина. — Ты же пошутила? — она наблюдает, как Трис пытается сдержать смех. — Ты не шутишь. Трис, ты же знаешь, что у нас слишком разные вкусы. Какой из меня советчик?
— Но мне больше не с кем, — плечи Трис бессильно опускаются, и она наконец-то перестаёт делать вид, что её заботит чистота кофейни, отложив тряпку в сторону. — Родители улетели во Францию и вернутся только к свадьбе.
— Хорошо, — соглашается она, изо всех сил стараясь не показать своим видом, насколько это ужасная затея. Трис тут же радостно хлопает в ладоши и уже было планирует выпрыгнуть из-за стойки, чтобы накинуться на Кристину с объятьями, забыв о вспышке вируса, как из кармана раздаётся звонок. — Извини, это Тори.
Прайор, воспользовавшись случаем, собирает грязную посуду и уходит в подсобное помещение, оставляя Кристину в тишине.
— Я надеюсь, ты достаточно отдохнула, потому что ситуация уровня «пиздец»! — раздаётся взбудораженный голос Тори из трубки.
— Если у вас пожар, умоляю, скажи, что он начался в кабинете шефа, — Кристина пытается шутить, потому что не представляет, что может такого случиться, чтобы Ву была так взволнованна.
— Да, пожар, — огрызается она. — И начался он не в кабинете, а в жопе у нашего шефа! Всех с самого утра на уши поднял. Сначала потребовал глухари, а теперь ему нужны все дела.
— Не понимаю, причём тут я…
— Кое-кто не подготовил и не сдал отчёт мне, пока была возможность, и теперь его придётся нести Эрику! — рычит Тори в трубку.
— Вот, чёрт, — тяжело выдыхает Кристина и трёт лицо, надавливая пальцами на глазные яблоки. — Я вчера даже не подумала об этом.
Она вообще об этом не думала. Её задачей было раскрыть преступление, и дальнейшая судьба кучи бумаг её мало заботила.
— Пока Фор заменяет Эрика в кабинете шерифа, я могу подсунуть ему твоё дело.
— Фор сейчас в кресле Макса? — спрашивает Кристина как раз в тот момент, когда возвращается Трис. Та тут же довольно кивает головой одновременно с Тори, отвечающей на другом конце. — Так, подожди. Я сейчас приеду и сама незаметно отнесу его наверх.
— Ой, посмотрите на неё. Не даёт никому даже прикоснуться к святому, — фыркает Тори. — Как знаешь…
Они прощаются, и Кристина лезет в нагрудный карман куртки, чтобы проверить, достаточно ли у неё с собой наличности на столько поездок по Чикаго.
— Что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает Трис.
— Да, мне перепало хорошее дело, о котором не должен узнать шеф. И если оно попадёт к Эрику, то весь мой труд улетит в урну. Поэтому мне придется съездить и отнести его напрямую Фору.
— Тебе дали дело? — радостно взвизгивает Трис, и Кристина дёргается. Это вообще ненормально. — И ты молчишь? Я хочу подробности! Это же замечательно!
— Всё расскажу во время примерки платья. Извини, мне нужно ещё успеть в сервис. Ты знаешь моего папу. Во всём мире существует только один мастер, способный проверить тормоза. И принимает он на другом конце штата…
Прайор понимающе кивает, наблюдая, как Кристина собирается заплатить за завтрак. Конечно, отказывается. Кекс — подарок от заведения, а номер значка для льготного кофе и пончика Трис не успела забыть.
— Кстати ты не против, если я возьму с собой Роуз? Она будет в восторге, и её мнение будет куда ценнее.
— Конечно. Я соскучилась по ней.
— Тогда до встречи, — Кристина посылает воздушный поцелуй и выходит из кофейни.
Холодный ветер проникает под одежду, забирая тепло и ароматы, впитавшиеся в кожу. Кристина прикрывает глаза, ещё раз оценивая свои дальнейшие действия. Она уже догадывается, что визит в Билдинг не останется незамеченным. И плевать, что будет. Ей нужно разобраться с этим лично.
Поэтому придётся ещё немного потерпеть…
***
Это отвратительное чувство… Будто все проблемы испаряются по щелчку. Эрик привык постоянно прокручивать в голове все возможные исходы на любое событие в жизни. Предполагать худшие варианты. Это помогает предугадывать возникающие препятствия. Помогает быть на шаг впереди. Держать организм в тонусе. Быть всегда наготове.
Но за эти сутки он уже который раз чувствует, как в голове становится пусто, как расслабляются мышцы, как ему становится легко. И это просто выводит его из себя. Потому что это означает, что Райт где-то поблизости.
Эрик нервно стучит по клавише, быстро пролистывая всю информацию, которую достал о Джеффе Эллисоне. Ничего примечательного. Конечно, у миллиардера просто безупречно вычищенное досье. Эрик отчётливо ощущает этот противный скрип на кончике языка.
Он пытается сосредоточиться. Эмблема всего холдинга Эллисона состоит из частей каждой компании, поэтому Эрик ещё раз просматривает все логотипы. Того самого знака нет ни в одном. Секретная организация? Которая похищает людей?
Эрик упирает локти в стол и массирует пальцами виски. Это какой-то бред. Точнее, могло быть бредом, скажи ему это кто-то из отдела. Но единственный, кому Эрик мог доверять — он сам. И память его не подводила.
Нет. Так совершенно невозможно сосредоточиться… Где-то за дверью скрывается одна маленькая проблема, которую нужно поскорее решить, чтобы вернуться к делам. Он поправляет разложенные документы, а затем поднимается с места и направляется к выходу.
Ещё эта дрянь постоянно чешется… Эрик ещё вчера купил самый плотный театральный грим, чтобы хоть как-то перекрыть это убожество. Но он даже понятия не имел, что эта краска имеет такие побочки, как зуд и жирные пятна на всём, что попадало в руки.
Интересно, насколько велик радиус действия шрама? Эрик решает поискать научные статьи на эту тему, потому что это может пригодиться для работы. Среди пропавших есть соулмейты. Если использовать их, то можно попробовать отправиться на поиски. Эрик ухмыляется. Шрамированные в роли собак-ищеек. Гениально.
Он выходит, быстро сканируя отдел взглядом. Все усиленно делают вид, что работают, даже не осознавая, как глупо они выглядят, когда наивно думают, что из кабинета не слышно, чем они занимаются на самом деле. Взгляд задерживается на Ву, которая склонилась над компьютером Эдварда. Они что-то обсуждают, и Эрик еле сдерживается, чтобы не закатить глаза. Тори всегда ведёт себя как нормальный человек, когда пытается что-то скрыть.
Он петляет между рядами специально, чтобы немного расшевелить эти ленивые задницы, которые уже считают минуты до обеденного перерыва. В то же время пытается прислушаться к ощущениям. Чёрт, это действительно работает, как радар, потому что с каждым шагом, он всё сильнее чувствует нарастающий звон в ушах.
Когда Эрик подходит к выходу в коридор, дверь сразу же распахивается, и ему навстречу входит Райт. На её лице нет ни капли шока или страха, потому что этот канал связи работает в обе стороны. Она что, блять, стояла под дверью, надеясь, что он пройдёт мимо?
Эрик переводит взгляд ей за спину, заметив в конце коридора удаляющийся силуэт Фора, а когда опускает глаза на Кристину, видит, как она нахально дёргает уголком губ.
Умно, Райт, умно…
— Офицер, вы имеете какое-то персональное разрешение приходить на работу после обеда? — Эрик склоняет голову набок, быстро оглядывая её с ног до головы.
Выглядит свежее, нежели вчера, хотя кожа не блестит от толстого слоя косметики. Вчера он впал в замешательство, когда встретил её. Только когда она подошла ближе, стало понятно, что её истинное состояние было просто хорошо спрятано.
— Да что ты привязался к ней? У неё единственный выходной за эту неделю, а она всё равно пришла, чтобы дела закончить.
Эрик был готов к этому. Почти. Потому что он ожидал услышать голос Тори, и уже собирался закатить глаза, потому что Ву слишком предсказуема, когда дело касается Райт. Но это был Зик. Неужели он так проникся благородством Кристины к младшему брату, что теперь готов заступаться за того, кого презирал?
Кристина таращит глаза на Педрада и даже приоткрывает рот в попытке что-то вставить. Эрик теряется на мгновение, почувствовав исходящий от неё аромат шоколада.
Сука…
— Ко мне. Живо! — Эрик замечает, как она плотно сжимает челюсти, прежде чем направиться в сторону кабинета. Даже не пытается сопротивляться. Он позволяет ей отойти на приличное расстояние, проводив взглядом, а затем медленно поворачивается к Педраду:
— В тебе проснулась добродетель? Будь аккуратнее и не растрачивай её попусту. Такое обострённое чувство справедливости как зараза… Никогда не знаешь, кому его передашь, и во что в итоге это выльется.
Кажется, замирает весь отдел, потому что угроза, скрытая в голосе Эрика расползается по воздуху, как вирус. И Зик ощущает её куда лучше остальных, словно пальцы Эрик сжимаются на его шее. Он знает, что может задушить одним лишь взглядом, и не брезгует пользоваться этим.
Даже таким, как Зик, нужно напоминать, где их место.
Эрик ещё пару секунд смотрит, как отливает кровь от лица Педрада, а затем идёт за Кристиной, которая уже скрылась в дверном проёме. Интересно, услышь она его речь, вступилась бы за Зика? Сколько ещё в ней осталось этой самоотверженности?
— Для начала… — Эрик обходит её, отметив, что она всегда останавливается в одной и той же точке. Скоро дыру протрёт в этом месте. Он приземляется в кресло, расслаблено откидываясь на спинку. — Какие дела пришла закончить? Или всё-таки дело? — насмешливо щурится он.
— Дело об умышленном убийстве соулмейтов, которое Тори передала мне в твоё отсутствие.
Честный ответ. Любопытно. Можно считать, что его муштровка не прошла даром.
Райт уже не такая дерзкая, как прошлой ночью. В рабочей обстановке она не может позволить себе так общаться с боссом. Забавно. Лишь задранный нос и учащённое дыхание. Всё, что может себе позволить.
— И как там с делом?
— Преступник признал свою вину и ждёт суда, — чеканит она, всё сильнее задирая нос. — Все отчёты готовы. Я приехала, чтобы передать их исполняющему обязанности шерифа.
Эрик кривит губы. Его почти тошнит от понимания того, что Кристине потребовалась чуть больше недели, чтобы полностью закончить расследование об убийстве и разобраться с документацией, когда остальные бараны из отдела, умудряющиеся получать кварталку, месяцами тянут дела о мелком разбое.
Для таких, как Райт, это в порядке вещей; эта раздражающая скрупулёзность заложена в их ДНК. Эрик готов впредь напоминать себе об этом, потому что вчера он заметил одно жирное «но».
Квартира Райт, — если эту берлогу можно так назвать, — совсем не вписывалась в стандарты, по которым живут благословенные. Раскиданные вещи и грязную посуду можно объяснить истощением организма, потому что Эрик прекрасно знает, как она чувствовала себя в эти дни. Дышать было трудно, не говоря уже о таких вещах, как уборка.
Но для него остаётся загадкой, как Кристина спокойно отреагировала на сломанный стул и не обращала внимания на покосившуюся картину, потому что даже ему это резало взгляд.
Это… неправильно. Если для полных провалов на работе было оправдание, — Эрик лично давал ей распоряжения, с которыми невозможно было справиться хотя бы приемлемо, — то такие мелочи, как загнувшийся угол ковра или треснутая рамка для фото, вызывали у него диссонанс.
— Насколько я помню, все дела проходят сначала через меня, а уже потом отправляются наверх.
— Я сделала исключение, чтобы сохранить за собой право на это расследование.
— И кто же мог забрать у тебя это право? — Эрик подаётся вперёд и, скрепив руки в замок, подпирает подбородок.
— К чему это всё? — огрызается Кристина. — Мы оба прекрасно знаем, что ты бы не позволил мне числиться главным следователем.
— Считаешь, я смог бы превысить полномочия?
Кристина закатывает глаза, и Эрик еле сдерживается, чтобы не вспылить от возмущения. Она всегда такой была? Или эта хрень о соединении душ трактуется настолько дословно? Почему она перенимает его мимику?
— Ты добилась признания преступника. — Эрик давит эмоции и говорит спокойно. — Если бы я убедился, что это дело — полностью твоя заслуга, почему я должен лишить тебя этого права?
— Это то, что вы делаете постоянно, шеф.
— Неужели? — он вскидывает брови, сталкиваясь с этим кричащим взглядом и дрожащими ресницами. Эрику нравится напоминать ей о том дне, чтобы увидеть, как Кристина мучается от чувства вины. Ему доставляет истинное удовольствие наблюдать, как она самолично разрушает себя изнутри. — Ладно, это риторический вопрос. Теперь вернёмся к твоему опозданию…
— У меня выходной, — она перебивает его и скрещивает руки у груди, стараясь казаться увереннее.
— Кажется, я вчера ясно дал понять, что…
— Кажется, разговор завершился моим отказом!
— Угомонитесь, офицер! — Эрик вновь возвращает официальный тон, потому что иначе эта девчонка начинает думать, что можно так просто перебивать своего начальника. Дьявол. Он ненавидит эти формальности, но с ней по-другому невозможно. Глубокий вдох, и уже более спокойно на выдохе: — Сядь.
Райт с грохотом падает на стул, словно пытается разломать его, на что Эрик лишь качает головой и устало вздыхает. Она просто невыносима.
Этот кабинет — ёбанная константа. Не сказать, что за этими дверями они хотя бы на толику спокойнее могут разговаривать. Скорее наоборот. Но именно в этих стенах их перепалки превращаются в самый настоящий спектакль, где они отыгрывают отведённые им роли.
Эрик достаёт из-под кипы бумаг один лист и подаёт ей. Кристина хмурится, бегая взглядом по строчкам, а затем почти неслышно произносит:
— Это…
— Да, Райт, — кивает Эрик. — Отныне ты в числе тех, кто занимается похищением людей. И только им. Так что можешь приступать прямо сейчас.
— Но почему? — она поднимает глаза на него. В них адская смесь непонимания страха, с проблесками радости. Блять, как будто здесь есть, чему радоваться…
— Согласился на твои условия? — Эрик заканчивает за неё, чтобы не утруждать её подбором подходящих слов. — Решил, что это ничтожная цена. Не думаю, что ты как-то будешь мне мешать. В некоторых ситуациях даже наоборот… — он мажет по Кристине взглядом. Нагло, даже противно. Специально, чтобы смутить. Чтобы она раскраснелась и задохнулась от возмущения. — Вижу, подписывать не торопишься.
— Кое-что меня тревожит, — она сглатывает, заметив, как он смотрит, и утыкается в листок.
— Ты выдвинула своё условие. Я выдвинул своё. Не превращай всё в цирк.
— Наши рабочие графики совпадают. Но ты практически всегда на работе…
— Ага, — довольно кивает он. — Хочешь жить и нормально существовать — приготовься пахать для этого.
Эрик наблюдает, как Кристина неуверенно тянется к ручке, всё ещё вчитываясь, словно пытается найти подводные камни. Но их там нет. Потому что Эрик понял, что его уже заебали эти эмоциональные аттракционы. Он просто хочет, наконец, закончить то, что должен. Ему надоело.
Вибрация телефона отвлекает его, и он берёт трубку. Кристина порывается выйти, чтобы не мешать, но Эрик лёгким взмахом руки приказывает ей оставаться на месте.
— Слушаю. Нет, спорткар не по мне. Да, Порш подойдёт. Счёт на бухгалтерию Департамента, — Эрик дёргает уголком губ, когда видит, как Кристина плотно сжимает челюсти, делая вид, что увлечена изучением приказа и вовсе не подслушивает. — Кольца нашёл? Нет, Стив, всё должно быть просто измазано пафосом. Покажи, на что способен… Жду звонка, когда всё будет готово.
Как только Эрик кладёт трубку, Кристина передаёт ему листок. Он быстро просматривает его, потому что на мгновение ему показалось, что она что-то исправляла. Но всё было в порядке.
— Отлично, — протяжно произносит Эрик, отложив приказ в сторону, затем выдвигает ящик стола и достаёт заранее приготовленный планшет. Он прекрасно знал, что Райт заявится, как только Ву ей доложит, что её первое расследование под угрозой. — Здесь всё, что есть по делу. Можешь приступать, — он протягивает ей кожаный чехол. Кристина осторожно тянет его на себя, но Эрик вдруг крепче сжимает руку. — Знакома с правилами безопасности? — она отвечает коротким кивком, и Эрик отдаёт планшет. — Тогда, так уж и быть… разрешаю изучить за пределами офиса. Считай это выходным. А утром жду доклад. Проверим, была ли права Тори, говоря о твоём таланте.
Эрик счёл забавным — наблюдать, как бледная, ничерта не понимающая Райт покидала кабинет, вертя в руках доступ к самому трудному делу, которое у неё могло бы быть.
Он считал это смешным и нелепым до тех пор, пока за ней не закрылась дверь, и, вместо привычного удовлетворения, в груди было что-то другое.
Что-то, мать его, другое…
***
— Теперь я хочу услышать нормальные объяснения тому, как ты оказалась в команде Эрика, — Тори забирается с ногами на капот своей служебной машины, не опасаясь поцарапать краску кнопками на джинсах, ставит банку газировки и открывает упаковку с сэндвичем.
Кристина опирается рядом, окидывая взглядом Департамент. Ей совсем не хотелось обсуждать это с кем-либо, но Тори, узнав, что её на неопределённое время оставили без помощницы, даже слышать ничего не хотела, пока Кристина не расскажет ей все подробности.
— После того случая с ранением Эрика Макс издал указ о моём повышении, — поджимает губы она. Вот уже второй человек за сегодня, с которым Кристина делится этим. Хранить секреты становится всё сложнее, и она уже страшится того дня, когда главная тайна той ночи всплывёт наружу. — Нет, сержант мне не светит! — успокаивает она Тори, которая поперхнулась от услышанного, и теперь с трудом сдерживает кашель, чтобы обед не вылетел изо рта. — Эрик не счёл спасение собственной жизни достаточным поводом, чтобы повысить жалование, — насмешливо цокает Кристина. — Он включил меня в расследование, чтобы я доказала, что приказ шерифа действительно имеет смысл.
— Так! — отдышавшись, говорит Тори и убирает еду в сторону. — Макс тебя повысил? — Кристина кивает, уже предугадывая дальнейшие слова и ожидая всплеск эмоций. — Тогда какого хрена ты ещё ходишь в офицерах? Зик уже похвастался, что его братец стал сержантом, но я даже не догадывалась, что это связано с тем случаем… Так какого хрена?
— Эрик дал мне выбор, — поджимает губы Кристина, удивляясь, как ей удаётся искусно смешивать толику правды с откровенной ложью. — Если он подпишет приказ — моя работа в отделе станет адом. Но если я буду на уровне помогать с расследованием — пообещал дать заслуженную должность и навсегда от меня отстать…
— И ты выбрала второй вариант? — Тори опускает подбородок, и сводит брови к переносице, глядя на Кристину как на полоумную. — Он же сказал это после того, как Макс передал ему пост? Не замечаешь отсутствие логики?
Кристине не хотелось ещё раз объяснять очевидное, потому что оно всё равно было лживым. Но она уже была благодарна за то, что Тори не кричит о том, как гнусно поступил Эрик, потому что достаточно знает его, чтобы не распаляться из-за таких мелочей.
— Я сама хочу проверить свои силы. Убедиться, что не боюсь трудностей.
— Для этого ты выбрала удачное дело, — фыркает Тори. — И если справишься с ним, а я не сомневаюсь в твоих способностях, — она предупреждающе поднимает палец вверх, — то ты навсегда прославишься. Но, Крис… — она тяжело выдыхает и опускает плечи. — Это тухляк. Я разговаривала с теми, кто в команде Эрика. Там даже зацепиться не за что…
— Как раз сегодня проверю, — Кристина крутит в руках чехол с планшетом.
— Так значит, у вас с Эриком временное перемирие, — медленно протягивает Тори и, наконец, принимается за свой сэндвич. — Зная шефа, подозреваю, что у этой невиданной щедрости есть двойное дно. Догадываешься, в чём истинная причина?
— Наверное, он благодарен. Я всё-таки жизнь ему спасла, — с трудом выдавливает из себя Кристина, задыхаясь от своих же слов.
Ложь. Ложь. Ложь.
Кристина чувствует, как по уши грязнет в собственной лжи, не понимая, сможет ли вообще выбраться из этой ямы. Она отворачивается, чтобы скрыть отвращение к самой себе.
Внимание привлекают несколько чистокровных на углу Билдинга. Их легко отличить от обычных полицейских, потому что вместо привычной тёмно-синей формы, они ходят в светло-серых костюмах тройках. Одинаковые причёски, повадки, даже мимика. Словно солдаты, чёртовы роботы из старинных фильмов про космос.
Они всегда собираются у этого угла, когда должны привезти задержанных на допрос. Рядом располагается вход в их отдел, скрытый от людских глаз. Невзрачная железная дверь, которая наводит ужас. Прохожие всегда обходят за километр этот угол и даже прячут взгляд, словно из неё вот-вот вырвется ударная волна. Каждый знает, что любой, оказавшийся по ту сторону, больше не возвращается.
У замешанных с наркотиками не проходят заседания суда в открытом режиме. Никто не знает, бывают ли они вообще. Человек, за которым закрывается эта дверь, просто перестаёт существовать.
Кристина всё смотрит на них, ожидая дальнейших событий. Ей никогда не выпадала возможность стать свидетелем пути, который проходят самые опасные преступники. И вот спустя несколько минут на парковке напротив двери останавливается микроавтобус такого же цвета, как их форма.
Двое из борцов с наркотиками выходят первыми, а затем выводят под руку молодого мужчину. Рот заклеен серебристым скотчем, одежда местами порвана. По всей видимости, он сопротивлялся при задержании. Его взгляд абсолютно пустой, смирившийся. Безнадёжный.
Они не успевают отойти от парковки, как рядом с визгом тормозит ещё одна машина и из неё вылетает девушка. Бледная как смерть, в коротких шортах и майке. Она не думала даже сменить домашнюю одежду или хотя бы накинуть куртку, потому что у неё на счету была каждая секунда.
От разворачивающейся сцены к горлу Кристины подкатывает тошнота. Она пытается сделать вдох, но чувствует, как становится больно в грудной клетке.
— Нет! Оставьте его! — истошно кричит девушка, пытаясь нагнать их. До цели остаётся меньше метра, как перед ней возникает фигура, преграждая путь и даже возможность видеть задержанного. — Отпустите! Он никогда не имел отношения к этому!
Парень пытается обернуться, чтобы в последний раз взглянуть на свою возлюбленную, но сотрудники тут же заламывают ему руки и сгибают пополам, не давая шанса встретиться с девушкой взглядом.
Она пытается оттолкнуть полицейского, бьёт в грудь, но громила стоит как скала, лишь отточенными движениями пресекает попытки обойти его. Ни один мускул на его лице не вздрагивает, словно он вообще не живой.
И, только когда силуэт задержанного скрывается в тёмном помещении, полицейский делает шаг в сторону. Девушка врезается в уже захлопнувшуюся дверь, барабанит по ней с какой-то чудовищной силой. Этот вопль становится не человеческим, пробирающим до костей, и Кристина чувствует эти липкие мурашки и влагу в уголках глаз.
Это выше её сил, и она порывается подойти к девушке, но Тори хватает её за плечо.
— Не смей говорить с ней, — строго говорит она, заставляя перевести взгляд на неё. Отвлечься. Придти в себя. — Ублюдки могут и тебя вплести, если сочтут, что ты вмешиваешься.
— Но они не забрали её, — дрожащим голосом отвечает Кристина. Обернувшись, она видит, как девушка обессилено упала на колени, продолжая барабанить кулаком по двери, только уже не так часто и не так сильно. — Нужно ей хоть как-то помочь.
— Не смей! — хватка Тори крепчает, и Кристина всеми силами пытается расслабиться. Не смотреть. Не слышать. — Если эта дверь захлопнется за тобой, то даже шериф не сможет помочь.
— Я поняла, Тори, поняла, — надрывно отвечает она, думая о том, как долго эта сцена будет приходить к ней в кошмарах…
***
Кристина подолгу смотрит на белый экран, ожидая, пока старый планшет прогрузит новую страницу. У неё нет даже повода усомниться, что Эрик специально подсунул ей этот на ладан дышащий аппарат, чтобы очередной раз поиздеваться. Весь офис при необходимости скидывает себе на почту нужные материалы, если хотят закончить дела дома, наплевав на все правила безопасности. Лишь бы в сгоряча не ляпнуть это Эрику. Кристина не уверена, что он в курсе. Хотя, если судить по сегодняшнему разговору, он знает о каждом чихе.
Жертвы из разных слоёв населения. Рабочие, медики, бедные и богатые. У нескольких есть соулмейты, и они до сих пор живы. После последнего происшествия, провели тщательную проверку камер наблюдения. Неподалёку от каждого места преступления был замечен чёрный фургон, но отследить, куда он отвозил людей так и не удалось.
Но сколько бы Кристина не пыталась нащупать связующие нити, у неё ничего не выходило. И лишь одна анкета не даёт ей покоя. Одна жертва, которую на первый взгляд нужно вообще выкинуть из этой цепочки, заставляет возвращаться к ней из раза в раз, всматриваться в данные и думать о том, что это ошибка.
Больше похоже на проверку. Неужели Эрик исказил данные в базе, чтобы поймать Кристину на невнимательности? Иначе она не может объяснить причину, по которой никто не заметил это несоответствие, не проверил подлинность показаний свидетелей.
Почему никто не говорит о том, что жертва прожила намного дольше положенного срока?
Незадолго до похищения мужчине исполнилось сорок пять. Он пропал на десятый день после дня рождения. Это немыслимо!
Кристина не обладала обширными знаниями обо всём, связанном со шрамами, но то, что до недавнего времени касалось лично её, было буквально вшито под корку. Никто не проживает дольше недели после того, как исполняется сорок пять. Бывают огрехи максимум в день, но не больше, и это уже считается исключительным случаем. Глубоко верующие говорят, что возможный соулмейт был очень близко, отчего душа отчаянно пыталась дотянуться до него, давая последний шанс одуматься.
Кристина ещё раз читает показания свидетелей. Соседи утверждают, что не было ничего необычного. Этот пропавший мужчина выглядел именно так, как и должен. В нём угасала жизнь, и Кристина знает, что значат эти слова. Она несколько дней пыталась спрятать это от окружающих.
Отложив в сторону планшет, она устало трёт глаза, затем идёт в кухню, чтобы навести очередную порцию кофе. Какая это уже по счёту за сегодняшний вечер? Растворимый порошок совсем не помогает отгонять сон, но Кристина не планирует так просто сдавать позиции. Она прожила неделю в мучительном режиме. Протянет ещё день, но всё же найдёт подвох.
Ей нужно быть готовой к любому исходу. Эрик не зря дал время, чтобы изучить всё. Если это не его рук дело, значит, он тоже заметил: что-то не так. И у него уже есть догадки, что именно.
Кристина берёт ноутбук, которым пользуется Роуз, когда приезжает к ней. Несколько раз громко выругавшись, она всё же пробирается сквозь кучу незакрытых вкладок. Берёт ноутбук исключительно для учёбы. Ага, конечно…
На запрос о долгожителях вылетело куча информации о соулмейтах, доживающих до ста лет. Кристина мельком просматривает лица, покрытые глубокими морщинами. Она бы очень хотела, чтобы родители прожили так же долго. Кажется, эти люди выглядят счастливыми, лишь слегка уставшими…
Кристина меняет слова запроса и первой строкой выскакивает сводка новостей Иллинойса.
«Римский понтифик Пий XIV выразил сомнения по поводу достоверности информации об отце Симонсе, поэтому в скором времени отправит делегацию в Соединённые Штаты, чтобы получить доказательства и принять решение о присвоении отцу Симонсу титула архиепископа».
Отец Симонс…
Кристина ещё раз читает имя, и внезапно осознаёт, что это священник из её городка. И теперь новость о нём оказывается самой первой по запросу о людях, проживших дольше, чем им было отведено высшими силами. Это выглядит слишком странно…
Открыв полностью страницу со статьёй, Кристина быстро бегает взглядом по строчкам, и с каждым последующим предложением чувствует, как по венам разливается страх.
«Напоминаем, что уж около месяца всё католическое сообщество сотрясается от ошеломляющей новости. Отец Симонс, который посвятил свою жизнь богослужению, спокойно ходит по земле, несмотря на то, что прошёл месяц после его сорокапятилетия. Прихожане восхищаются своим пастором. По их мнению, любовь отца Симонса к Богу оказалась настолько сильной, что ему была дарована особая миссия. Они называют его божьим посланником, знаменующим всепрощение людскому роду.
Самые ярые злопыхатели такого противоестественного случая ищут истинную причину. Они утверждают, что отец Симонс специально привлекает к своей персоне внимание, и на самом деле скрывает родственную душу, а шрам искусно прячет, используя нанотехнологии. Доподлинно неизвестно, о каких технологиях идёт речь, но доказательств противники этого поистине чудесного случая так и не приводят, лишь строя всё новые теории. Например, по одной из таких теорий произошла путаница при рождении, и на самом деле Симонсу до сих пор сорок четыре года, и его вот-вот ждёт предначертанная каждому несчастному скорая погибель».
Кристина ещё раз перечитывает статью, чтобы убедиться, что ей не мерещится. Это действительно тот самый священник, проповеди которого она благополучно пропускала, слушая музыку. Мама пыталась поделиться с ней этой новостью, но даже если бы Кристина выслушала её, всё равно не придала бы никакого значения этому, посчитав выдуманной глупостью.
Она берёт планшет, чтобы найти информацию об отце Симонсе в полицейской базе. Возможно, он как-то связан с жертвами. Одна школа, родственные связи, да хоть что-то…
Но ничего. Кристина ещё раз сверяет данные. Это какое-то издевательство над остатками здравого смысла. Она даже готова проверить их через систему шести рукопожатий, в надежде найти одного человека, который сможет объединить эти случаи.
Она останавливает себя, только когда понимает, что залезла уже в какие-то дебри, окончательно потерявшись в потоках информации. О подобных случаях ей больше ничего не удалось отыскать. Ни единого упоминания в новостях даже о тех, кто прожил хотя бы на пару дней дольше, чем положено. Как будто начисто вычистили весь интернет, или этот случай, правда, единственный за всю историю…
— Чёрт, — шепчет Кристина, взглянув на время. Она просидела до пяти утра.
Откинув планшет в сторону, она падает на подушку. Всего час до будильника. Есть ли вообще смысл ложиться спать?
Мысленно озвучить ответ она не успевает, потому что в это же мгновение проваливается в сон.
***
— Ты меня вообще слышишь? — доносится до Кристины недовольный голос младшей сестры.
— Да-да, очень красиво, — машинально кивает она в ответ, бросая быстрый взгляд на Роуз, и отворачивается к вешалке.
Кристина тянется к одному из платьев, но рука замирает в воздухе. Ей предлагали перенести маникюр, потому что мастер просто не справлялась со своей задачей из-за непрекращающегося тремора. Кажется, в салоне её накачали ударной дозой чая с ромашкой, чтобы привести ногти в нормальный вид.
Иначе было нельзя.
Она знала, на что идёт, подписывая приказ Эрика. Понимала, что будет непросто. Он и сам сказал, что ей придётся работать на износ, но не упомянул, что в её обязанности будут входить настолько сумасшедшие пункты. Кристина пыталась сказать ему об этом утром, когда представляла свой доклад.
— Ты проверила свидетельство о рождении? — Эрик слегка прищурился. Он не был удивлён и не смотрел на Кристину как на идиотку. Это досье тоже вызывало у него вопросы.
— Да, нельзя исключать факт ошибки в документах, — кивнула она. — Я нашла данные из роддома. У его матери были осложнённые роды, и младенец несколько недель провёл в реанимации. Возможно, это как-то связано, и мы могли бы это проверить, будь его родители живы. Сегодня я планирую опросить соседей.
— В материалах уже есть их показания. Не понимаю, как они могут тебе помочь, если проблема действительно в документах.
Его голос был ровным. Без капли спеси или издёвки. Эрик внимательно слушал её, задавал вопросы по существу, и Кристине на мгновение показалось, что даже с ним можно спокойно работать.
— Опросили только ближайшие квартиры. Все свидетели молодые, значит, целыми днями пропадали на работе. Вряд ли они могли заметить что-то странное.
— Что в твоём понимании странное?
Вот, кажется, сейчас должна была проскользнуть эта привычная напыщенность, но нет. И Кристине не хотелось портить этот момент, потому что то, что она хотела сказать, наверняка выбесило бы его.
— Внезапно исчезнувшие признаки приближающейся смерти, — прокашлявшись, сказала она и тут же спрятала вспотевшие ладони за спину.
— И ты думаешь, что их могли заметить старики? — нахмурился он, понимая, что Кристина имела в виду, но никак не отреагировал. Лишь слегка сжал левую ладонь. — Сама догадалась?
— Научили коллеги, — заверила его Кристина, вспоминая старушку, из-за показаний которой она получила своё первое дело.
Эрик опять прищурился, о чём-то задумавшись, а затем поднял взгляд на Кристину, и она затаила дыхание, потому что на его лице промелькнула странная эмоция, похожая на одобрение.
— Ладно, но этим займёшься позже, а пока…
— Ты меня пугаешь! — Роуз хватает Кристину за плечо, чтобы развернуть к себе. — Я сказала, что звонил папа и спрашивал, отвезёшь ли ты меня домой или я у тебя остаюсь?
— Скажи ему, чтобы приехал за тобой, — сухо отвечает она. — Я всю ночь работала, и садиться за руль небезопасно.
Кристина пришла к этому выводу, когда чуть не выехала на красный по дороге в салон. Эрик отстранил её от работы до завтрашнего вечера, чтобы она… привела себя в порядок и подготовилась.
— Я уже сказала ему, что останусь… Что с тобой происходит?
Вместо ответа Кристина хватает первое попавшееся под руку платье и прикладывает к себе.
— Как думаешь, мне подойдёт?
— На свадьбу нужно голубое! — обиженно восклицает Роуз и убегает в примерочную.
Кристина провожает её взглядом, понимая, как сильно ненавидит себя сейчас. Рози была так счастлива оказаться здесь, что даже перестала дуться из-за дня рождения.
Трис так и ни разу не вышла к ним, потому что отметала варианты платьев, даже не до конца надевая их. Сотрудницы салона то и дело носили ей разные фасоны, но из соседней комнаты доносились всё более недовольные возгласы подруги. Кажется, поход в магазин был безнадёжно испорчен…
Кристина крутит платье в руках. Самое простое чёрное платье-футляр с длинным рукавом. Из изысков открытая спина и тонкая золотая цепочка, которая будет прилегать к позвоночнику. Кажется, это подходящий вариант, чтобы не привлекать внимания.
Ведь именно это предполагал Эрик, когда говорил о работе под прикрытием…
Внутренности завязываются узлом, когда Кристина мысленно возвращается к утреннему разговору.
Закрытая вечеринка в загородном доме миллиардера, которого Эрик подозревает в похищении. Это то, к чему Кристина не была готова, потому что в материалах дела не было ни слова о том, кто напал на шефа, и о том, что он мог быть связан с одним из крупнейших холдингов в США.
Конечно, Эрик не раскрыл ей подробностей, как он вышел на него и как смог получить приглашение. Кристина оказалась замешана в этом лишь потому, что однажды совершила непоправимое. Хотя, по словам шефа, их шрамы сыграли на руку. Боже, это даже звучит как насмешка. Она всего лишь будет исполнять роль его соулмейта. Всего лишь…
Основную задачу берёт на себя Эрик, а от Кристины требуется лишь одно: быть незаметной. И, кажется, это платье поможет ей справиться с таким поручениием.
Кристина покупает его, как только понимает, что оно подходит по размеру. Всё остальное её мало волнует. Оно неброское, из качественной хорошей ткани, и подаренные туфли отлично впишутся в образ, а значит у неё на одну проблему меньше.
Они покидают магазин без настроения. Трис так ничего и не понравилось, и Кристине потребовалось немало усилий, чтобы убедить её в том, что этот магазин далеко не единственный в городе, и её идеальное платье они обязательно отыщут.
Рози, которая просто пищала от восторга после каждой примерки, тоже ушла с пустыми руками, всё ещё дуясь. Она подозрительно косилась на пакет в руках Кристины, который разорил её почти на триста баксов. Запрещено было хоть как-то намекать, для чего ей понадобился наряд. Поэтому, когда Кристина провожала сестру до машины отца, смогла выдавить лишь:
— Это не то, о чём ты подумала.
А в голове пронеслось кричащее: «А что же тогда?»
Но ответа на свой же вопрос у Кристины не было.