— Да где же оно? — чуть ли не плачет Кристина, переворачивая квартиру вверх дном.
Она осматривает каждый угол, даже пытается отодвинуть диван от стены, хотя прекрасно понимает, что это пустая трата времени, которого и так уже в обрез. Потому что помнит, что вернулась вчера вечером с пустыми руками.
По дороге домой Кристина задремала в такси, и когда водитель разбудил её по приезде, она в полусонном бреду вывалилась из машины, даже не оглянувшись на сиденье.
Оставила в такси пакет с платьем и обнаружила это только на следующий день. За час до назначенного времени.
Браво, Кристина.
И вместо того, чтобы поднять на уши службу заказа такси или бежать в ближайший магазин за новым платьем, она наматывает круги по квартире в одном полотенце и в новых, подаренных Тори туфлях, надетых на толстый носок. Хотя бы о натёртых ступнях позаботилась.
Ей нужно выдохнуть. В горле клокочет от подступающей истерики, и Кристина в шаге от того, чтобы прекратить это всё и сейчас. Позвонить Эрику, признать, что она не способна справиться даже с таким простейшим поручением — найти подходящий наряд. Услышать, что он в очередной раз оказался прав, и согласиться с тем, что она полное ничтожество.
Кристина падает на диван, порывается спрятать лицо в ладони, но тут же одёргивает руку, словно её ошпарило кипятком. Как ещё одно напоминание, что он прав. Создаётся ощущение, что шрам издевается над ней, отзываясь слабым покалыванием, когда на него обращают внимание.
Она смотрит на шкаф обречённым взглядом, перебирая мысленно свой гардероб. В нём никогда не бывало что-то помимо спортивных костюмов и удобной одежды для езды на байке.
Если только…
Нет.
Господи.
***
Год назад.
Трис переплетает их руки в замок, ведя по новому торговому центру, который открылся за неделю до возвращения Кристины из Нью-Йорка.
— Когда ты позвонила и рассказала, что тебя сразу из академии взяли в Департамент, я думала, меня разорвёт от гордости. Всегда знала, что ты там им всем покажешь. Лучшая выпускница полицейской академии! — она неожиданно отпускает Кристину и подносит руки ко рту. — Все слышали? Моя подруга — лучшая выпускница Полицейской академии Нью-Йорка.
— Эй, ты чего так орёшь-то? — Кристина одёргивает её, притягивая за локоть к себе, будто та может сорваться с места и сотворить ещё какую-нибудь глупость.
Прохожие оборачиваются на них, бросая подозрительные взгляды. Кто-то по-доброму ухмыляется, а двое парней идущих навстречу поднимают большие пальцы в знак похвалы, вгоняя Кристину в краску.
— Это я настолько рада за тебя, — хохочет она.
— Кажется, ты сейчас одну из заповедей нарушила, — цокает Кристина и идёт дальше, безразлично поглядывая на сверкающие витрины. Возможно, ей и следует обновить гардероб, но мысли заняты только новой полицейской формой, которую ей должны выдать со дня на день.
— Это какую же? — Трис, нагнав её, хитро щурится.
— Не ори как сумасшедшая на людях, — Кристина делает голос неестественно грубым и важно поднимает указательный палец. А как только Трис закатывает глаза, она пожимает плечами. — Дословно не помню уже.
— Ой, да ну тебя, — Прайор шутливо толкает её в плечо. — Ты до сих пор ни одну не знаешь.
— О, поверь, парочку мне точно на рёбрах выжгли, — она до боли вгоняет пальцы под чашечку бюстгальтера, вспоминая изнурительную зубрёжку Кодекса. — Они как раз под статьи попадают, так что, оказавшись перед священником, в грязь лицом не упаду.
— Ты в церкви-то когда была последний раз? — спрашивает Трис, с упрёком покосившись на неё, а затем её взгляд падает на витрину магазина за спиной Кристины, и она тут же замирает на месте. — Ой, какое миленькое платье! Тебе бы точно подошло.
Кристина останавливается, обернувшись к манекену за стеклом. Чёрное платье с высоким воротом, пышной юбкой до колена с рюшами по краям и объёмными рукавами-фонариками. Какой кошмар.
— Если только для вечеринки готов или похорон Молли, — она придирчиво выгибает бровь. — Чтобы станцевать на её могиле.
Молли была их одноклассницей в старшей школе, которую они терпеть не могли. Она постоянно докапывалась до Трис, говоря, что та донашивает блузки за своей бабулей и что таким, как она, место в монастыре, а Кристина была предметом для сплетен за кардинально противоположные взгляды на веру. Главной темой всегда были кошки, и что ей уже нужно начинать задумываться о том, чтобы жертвовать приюту баснословные суммы, чтобы тем было на что содержать всех питомцем, когда Кристины не станет.
Молли всегда бесили добродушная улыбка Трис и полное безразличие Кристины на любую гадость в их адрес. В стенах школы они считали себя выше этого, зато за её пределами с удовольствием перемывали кости этой зазнавшейся курице.
— Фу, какая ты ужасная, — морщится Трис, но взгляд искрит. Святоша.
— Как и это платье.
— Придумала! — радостно восклицает Прайор и тянет Кристину ближе к витрине. — Я же так и не успела купить подарок к твоему возвращению, постоянно на работе пропадаю. Так вот, я подарю тебе это платье!
Она в один прыжок оказывается между Кристиной и стеклом, и кажется, ещё чуть-чуть, у неё лопнет лицо от такой широкой улыбки. Глаза буквально светятся от «гениальности» идеи.
— У тебя от твоей кофемашины слух испортился? — Кристина изумлённо смотрит на неё. — Или ты считаешь, что подарок, который ляжет мёртвым грузом в моём шкафу, — это великолепная идея?
— А вдруг оно тебе пригодится? Никогда не знаешь, какой случай подвернётся.
— Я же говорю: похороны, — уверенно кивает она. — Случаются часто. Подходящей одежды как раз у меня нет.
— Поспорим? — Трис скрещивает руки у груди и с вызовом смотрит на Кристину, а та не может сдержать смех.
— В Трис Прайор проснулся азарт? Кажется, в твоей любимой книге про это тоже что-то написали.
Кристина лишь отмахивается и разворачивается, чтобы уйти уже, наконец, от этого отдела с безобразным платьем. Но уже через пару шагов она резко останавливается, и губы её растягиваются в едкой ухмылке.
— Хотя… давай поспорим, — она медленно возвращается к Трис, которая упрямо стоит возле витрины. — Только у меня тоже есть условия. Мы купим друг другу по два платья. Самое отвратительное и самое красивое на наш взгляд. И спор будет наоборот. Кто первый наденет оба — выигрывает.
Наверное, этот спор не будет считаться честным, потому что Кристина вряд ли сможет найти что-то по своему вкусу, но чтобы для Трис стало целым испытанием надеть его. Но она постарается. Очень сильно постарается. А что до честности… Приказ о трудоустройстве в Департамент будет подписан только завтра, поэтому сегодня нет угрозы для посрамления полицейской чести.
— Согласна, — глаза Трис загораются, и она нахально вздёргивает подбородок. — Если я выигрываю — ты в течение месяца ходишь на воскресную службу. Только в этот раз без наушников.
— Хорошо. Тогда, если выигрываю я, ты не ходишь в церковь вообще… Целый. Месяц.
Кристина чувствует, как по венам растекается приятное чувство скорой победы, когда плечи Трис опускаются, и хищная улыбка сползает с лица, сменяясь растерянностью.
— Придумай что-то другое, пожалуйста, — сглатывает она. — Ты же знаешь, что я состою в воскресном хоре. Я не могу подвести людей.
— Значит, ты уже знаешь, что проиграешь?
Трис задевают слова Кристины, и она, обижено скривив губы, оглядывается на платье.
— Нет. Я принимаю вызов.
***
И вот Кристина держит в руках чехол, в котором лежат два платья, купленные Трис. За весь год она даже не вспоминала о них. И Трис была права: у неё появился повод. Чёрная оборка торчит снизу, и Кристину передёргивает. Уж точно не это!
Хотя второе платье вызывает у неё ничуть не лучшие чувства. Трис постаралась на славу, чтобы не пропустить ни единой воскресной службы. Просто железно закрепила за собой статус победительницы.
Красное. Оно, чёрт возьми, ярко-красное, с до неприличия короткой юбкой на запах и… О, Боже. Кристина в тот день не рассматривала его, ей достаточно было одного взгляда на цвет, чтобы понять, что этому наряду уготована учесть стать пищей для насекомыхх. Но сейчас она видит, что верх платья практически отсутствует. Слишком узкий топ, который если и закроет грудь, то лишь наполовину, и держит его несколько тонких шнурков на спине и шее.
Эрик её убьёт. Прикончит на месте, размажет по сухому асфальту и даже не поморщится. Но у неё нет выхода. Если только вечер не приобретёт траурный настрой. Тогда к месту будет чёрное платье, и у Кристины появятся все шансы блеснуть на этой вечеринке.
Она долго разбирается со шнурками, чтобы они красиво лежали на спине, и без посторонней помощи ей приходится несколько раз снимать его, чтобы заново затянуть узлы. Кристина не один раз порывалась позвонить Трис и торжественно объявить о том, что она открыла счёт. Но вынуждена отложить эту затею до подходящего момента, потому что запрещено хоть как-то упоминать о том, куда она идёт. И с кем…
Аргументы Эрика по поводу нахождения Кристины на этом приёме отвратительны. Если он придёт с соулмейтом, к нему будет меньше вопросов и подозрений. Глупо соваться в светское общество, в котором они будут выглядеть как белые вороны, потому что оба живут слишком далеко от всех этих вежливостей, правил этикета и натянутых улыбок.
Когда, наконец, с нарядом было покончено, Кристина думала лишь об одном. Как бы случайно не зацепиться шнурком, потому что тот кусочек материи, что прикрывает хоть какую-то часть её груди, кажется, держится на честном слове.
Она ничерта не разбирается в стиле и правильной расстановке акцентов в образе, поэтому макияж становится для неё очередным испытанием.
Здесь нужна красная помада.
Почему-то эта мысль звучит в голове голосом Тори. Ну конечно. Она была бы превосходным учителем по части приковывания взглядов, но в тех местах, где грохочет музыка, и кожа становится липкой от брызг коктейлей и пота. И была права на счёт универсальности туфлей, потому что, оставь Кристина ещё и новую обувь в такси, — у неё не было бы ни единого шанса выпутаться из этой передряги.
Скудность косметички Кристины решает всё за неё. Акцент на глаза и бледные губы. Это оказалось проще, чем нарисовать липу посреди пустыря. Мисс Престон бросила попытки научить Кристину живописи. Но даже она сейчас бы гордилась своей непутёвой ученицей. Кисти для макияжа охотней поддаются неумелым рукам, и у неё получается красиво подчеркнуть взгляд, нанося тени в нужных местах, как показывают в своих блогах визажисты.
Она смотрит на отражение в зеркале и не может сдержать облегчённого вздоха. Волосы отросли чуть ниже плеч и давали хоть какую-то иллюзию защищённости, поэтому Кристина делает небольшой прикорневой объём и вытягивает их утюжком, чтобы не потерять такую необходимую длину.
Она начинает жалеть, что никогда не была сорокой и не хватала с прилавков магазинов разные безделушки, как Роуз. У неё нет подходящей сумки, чтобы положить хотя бы мобильник. Эрик чётко дал понять, что, выполняя такое задание, у них не должно быть с собой устройств, по которым их можно отследить. Но Кристине бы очень помогла такая сумочка, даже пустая, иначе она не представляет, куда деть руки.
— Серьёзно? — протяжно стонет Кристина, когда об подоконник ударяются первые капли дождя.
Она подходит к окну, убеждаясь, что тучи сгущаются над Чикаго, и с грохотом опускает ставню. Затем стягивает с себя туфли, которые уже успели оставить по контору розоватый след, и бросает их в пакет.
Насколько уместно появиться на светской вечеринке со сменкой? Кристина тешит себя слабой надеждой, что в такую погоду никто не будет портить дорогую обувь, но вряд ли их туфли будут в обычном пакете из продуктового.
Она надевает новый бежевый тренч, к которому так же, как и к платьям, не прикасалась около года. Он тоже лежал в шкафу «на всякий случай». Слишком много за сегодня «всяких случаев». И если бы вместо коротких ботинок, которые она носит ежедневно, у неё нашлись подходящие сапоги, Кристина решила бы, что это чей-то коварный замысел.
Эрик должен приехать с минуты на минуту.
Господи. С каждой секундой это становится всё страннее. У тротуара перед её домом стоит чёрный Порш. Ну конечно. Эрик говорил о нём по телефону. Тогда Кристине показалось, что это очередные загоны её босса, и в тот момент ей стоило больших усилий спрятать возмущение. Оказывается, он уже тогда планировал вылазку, но не удосужился рассказать ей, чтобы дать больше времени подготовиться.
Морально.
Несмотря на то, что на физическую подготовку у неё было достаточно времени, она всё равно умудрилась облажаться по полной.
Кристина ещё какое-то время стоит под навесом, глядя, как об тротуар всё чаще разбиваются капли дождя, и не решается подходить к дорогой машине. Но мигание дальним светом фар развеивает её сомнения. Это Эрик.
Она поднимает ворот плаща и втягивает голову в плечи, чтобы хоть как-то спрятать укладку от дождя и получасовое насилие с утюжком и брашингом не пропало даром. Подбегает к авто, и, как можно быстрее закинув пакет с туфлями, садится на переднее сидение.
— Я всё ещё считаю это глупой идеей, — выдыхает она, глядя на отполированную панель перед собой. У неё нет необходимости перепроверить, тот ли этот автомобиль. Кристине на миг кажется, что она начинает привыкать к этому ощущению.
— Если так боишься, то почему не спряталась в своей берлоге?
— Я не боюсь… — начинает препираться Кристина и резко поворачивает голову, но слова растворяются где-то на кончике языка.
— Ой, — это всё, на что хватает её словарного запаса.
Она вспоминает шутку Тори про химчистку и про то, как она удивилась нормальной одежде в гардеробе Эрика. Но это не идёт ни в какие сравнения с тем, что сейчас Кристина видит перед собой.
У неё были мысли о том, что невозможно избавиться от тех вещей, что делают Эрика… Эриком. Даже когда на его одежде не было сатанинских надписей, он всё равно оставался Эриком Колтером. Сейчас же Кристина подвергает сомнению слабый звон в ушах и колебания воздуха, доносящие до неё запах корицы.
Перед ней совершенно другой человек.
На шее нет и намёка на тату, и конечно, было бы странно, явись Эрик на задание с рисунком на коже, который узнает каждый житель Иллинойса. Пирсинг и серьги он снял, но разве можно так просто избавиться от дырок?
Тёмно-серое кашемировое пальто, из-за которого Кристине просто хочется выдавить себе глазные яблоки от того, насколько сильно этот образ расходится с извечной кожей, которую Эрик носит, кажется, круглогодично. Под пальто определённо костюм. Да, она знала, куда они направляются, и понимала, что шеф точно не наденет одну из своих футболок. Но галстук… Её что, поместили в реальность, где всё перевёрнуто с ног на голову?
На месте укладки, которая, казалось, всегда делалась на скорую руку и с помощью огромного количества геля, теперь элегантная прическа. Объемная. Ровная. И если прикоснуться пальцем, не столкнешься с задеревеневшей преградой. Волосок к волоску. Боже.
Кристина все больше сомневается в необходимости своего присутствия. Потому что уже чувствует, что в отличие от неё, Эрик гармонично впишется в компанию. Если только будет молчать. Потому что, несмотря на красивую ширму, за ней всё равно прячется тот же Эрик.
Но ширма оказалась неплохой. Кристина не может противиться своим мыслям. Эрику действительно идёт такой стиль.
— Пока мы не поехали, я, пожалуй, и правда лучше спрячусь в своей берлоге, — сглатывает она и отворачивается, заметив эту самодовольную ухмылку.
— Боишься, что будешь смотреться убого рядом со мной?
Эрик внимательно скользит взглядом по ней, задерживается на ногах. Хмыкает, когда замечает ботинки и полиэтиленовый пакет под сидением.
— Я в любом случае буду выглядеть убого, потому что понятия не имею, как себя вести в таких условиях.
— Это работа, — спокойно произносит Эрик. — Относись к этому как к поручению. Нормы этикета хотя бы знаешь?
— Если то, что показывают в кино, совпадают с реальностью, то да. Я не буду насиловать стейк десертной ложкой, — цокает Кристина и поправляет причёску, потому что уже не знает, что делать с этими руками.
— Ужина не будет. Небольшой фуршет с закусками. Так что свои познания в столовых приборах прибереги для другого случая.
— Жаль. Никогда не держала в руках эту странную вилку с двумя зубчиками, — Кристина тычет в воздух двумя растопыренными пальцами, пытаясь унять дрожь в теле хоть какой-то шуткой.
— Давай уже к делу…
— Да, и у меня куча вопросов! — перебивает Эрика Кристина и, повернувшись к нему, тут же жалеет об этом.
Желваки на его скулах вздуваются, а в глазах загорается раздражительность, хотя во втором она не уверена, потому что редко замечала другой взгляд в свою сторону. Но это продолжается недолго, потому что Эрик вдруг заметно расслабляется и, повернувшись вполоборота к Кристине, облокачивается на дверь.
— Валяй, — небрежно бросает он.
— Зачем вообще это? — тут же заполняет тишину она, чтобы Эрик не успел передумать. — Почему ты просто не можешь вызвать Эллисона на допрос? Если у тебя есть доказательства его причастности, то зачем этот спектакль?
Кристина ожидает закатанных глаз, пренебрежительной усмешки, потому что это единственные эмоции, которые он никогда не прячет, а старается передать во всей красе, тем самым показывая своё превосходство. Но Эрик отвечает спокойно:
— Доказательства его вины основываются лишь на том, что я успел заметить во время нападения. Думаешь, он так просто возьмёт и признается? Из-за того, что могло померещиться раненому полицейскому?
— Что ты увидел?
— Расскажу позже. Сейчас это не имеет значения. Эллисон — главный подозреваемый в похищении огромного количества людей. А ещё он один из крупнейших бизнесменов, который подсасывает правительству, поэтому у нас должно быть что-то посерьёзней, чем просто догадки.
Кристина прокручивает в голове полученную информацию. Слова Эрика имеют смысл. Если за всем этим стоит один из самых влиятельных людей Америки, который не боится похищать людей пачками, то у него на любой чих в его сторону найдутся железные доказательства невиновности. Адвокаты Эллисона разнесут Эрика в щепки, даже не дожидаясь официального обвинения.
— Ещё вопросы? — Эрик ведёт плечом, разминая затёкшие мышцы, затем его поза становится ещё более умиротворëнной, словно они сейчас на барбекю с друзьями едут, а не в логово самого опасного преступника современности. Да как вообще можно быть таким спокойным?
— Есть ли у нас подстраховка на случай, если мы увидим что-то из ряда вон?
— Например?
— Он похищает людей, а затем собирает ужин среди бизнесменов. Я, конечно, утрирую, но вдруг мы сейчас окажемся посреди кровавых игрищ элиты.
Напряжённое молчание. Секунда, две… Лицо Эрика вытягивается от шока, а затем он прыскает со смеху.
— Блять, Райт, — он кусает губу, чтобы остановить смех. — Эллисон жениться собрался, а не проводить экскурсию по пыточным камерам. И на этом приёме он представит элите свою избранницу. Думаешь, мы бы тогда смогли попасть туда?
— Кстати об этом, — Кристина опускает взгляд на колени, чтобы волосы упали на лицо и спрятали покрасневшие щёки. — Кто мы?
— Я Эрик Браун, владелец сети компаний из Калифорнии. Один человек помог перехватить приглашение и ответить на него от лица Брауна. Эллисону это должно польстить, потому что Браун никогда не появляется на публике и считается одной из самых загадочных личностей в штатах. Есть лишь одно фото в нашей базе, и то, скорее всего, ненастоящее.
Эрик достаёт из углубления в приборной панели смартфон. Придуманные им же правила распространялись только на Кристину?
— Это не мой телефон, — словно прочитав её мысли, говорит он и разворачивает к ней экран, показывая фото Эрика Брауна.
— Да ты же ни капли на него не похож! — выпаливает она, глядя на худощавого низкорослого мужчину. Полная противоположность. Зато имя совпадает, и Кристине не придётся переживать хотя бы за это.
— Если найдешь там хоть одного кретина, который дрочит на фотки этого затворника, — выпишу тебе премию. Они понятия не имеют, как он выглядит, и, зуб даю, никогда даже не интересовались. О его жене тем более ничего не известно.
— Ж… жене? — заикается Кристина и выпучивает глаза. Рука сама ложится на ручку двери, словно она готова тот час же выпрыгнуть из машины, пока Эрик не добил её окончательно.
— В чем проблема Райт? Сколько у тебя знакомых соулмейтов, которые официально не оформили отношения? Только совсем отбитые откажутся от подачек государства.
— Нет. Дело не в этом. Одно дело — играть твоего соулмейта, а другое… законную жену, — её голос осип на последней фразе.
— Ты как будто из другого мира, — Эрик закатывает глаза. Наконец-то. А то Кристина уже подумала, что ему галстук пережал какой-то нерв, отвечающий за мимику. — Это фактически одно и то же.
Кристина опускает взгляд на свою руку. Она впервые вышла из дома, не спрятав шрам, и чувствует себя голой. Уродливой.
— Но я не про это недоразумение, — тут же добавляет Эрик. — Это не имеет отношение ни к первому, ни ко второму случаю тем более.
— Само собой, — соглашается она и сжимает руку в кулак. — Просто это так… странно.
— Чего странного? Этим вечером ты не Кристина Райт, а Эмилия Браун, — Эрик резко замолкает, наверное, понимая, что сказал ей имя только сейчас. Спасибо. — Так что прекрати уже так трястись, — тут же добавляет он, пытаясь скрыть свой промах в стальном голосе. — Я теряю терпение.
— Поэтому мы не едем?
Кристина прикладывает огромные усилия, чтобы задать этот вопрос. Всего один вечер. Даже пара часов, чтобы разобраться с этим и забыть как страшный сон. Она вспоминает сочинённую версию для Тори, которая в итоге оказалась правдивой для неё. Кристина хочет доказать себе, что не боится трудностей. Вот же он — хороший шанс проверить. Почему ей тогда так страшно?
Эрик вскидывает руку, обнажая запястье. Смотрит на время, а Кристина тем временем пытается догадаться, откуда у него такие дорогие часы. Затем он откидывает спинку и достаёт с заднего сиденья бумажный пакет.
— Здесь всё, что тебе потребуется.
Кристина ныряет рукой и достаёт сумку, не сдерживая восторженного вздоха. На первый взгляд обычный чёрный кожаный клатч, если бы не большая золотая пряжка, которая за версту кричит, сколько денег потратила хозяйка, чтобы хранить в ней единственную кредитную карту, и то принадлежащую мужу.
— Подобрали классику, — безразлично говорит Эрик, глядя на сумку. — Сказали, что подойдёт ко всему.
— Да-да, вполне, — кивает Кристина, отстёгивая ремешок. Она точно знает, что не выпустит её из рук. Эта сумка будет служить ей спасательным кругом. — А это что?
Кристина крутит в руках два футляра для украшений из чёрного бархата. Широкий и узкий. Она прекрасно понимает, что в них, просто хочет убедиться, что это предназначено ей. Хотя, кажется, Эрик уже сказал ей об этом.
— Украшения, — он отвечает ей так же спокойно и размерено, никак не реагируя на глупые вопросы. Спустил всю зарплату на успокоительные? — Всё в прокате, поэтому постарайся не растерять.
Теперь понятно, откуда это. За всё платит Департамент, об этом она уже догадалась.
Кристина по очереди открывает футляры. В одном широкое колье, от которого у неё рябит в глазах. Во второй подвеска в форме чёрного кристалла на тонкой скрученной цепочке. Немного подумав, она останавливается на втором варианте. Потому что золотое колье с драгоценными камнями в комплекте с таким откровенным платьем — полная противоположность приказу Эрика не выделяться. Находит в пакете такие же серьги с кристаллами, а затем натыкается ещё на одну коробочку. Открыв её, Кристина на мгновение теряется, а затем смиренно прикрывает глаза.
— Да, конечно. Кольца. Мы же женаты…
Она смотрит на россыпь бриллиантов по всему кольцу и одним большим камнем посередине. Боже. Именно это Эрик имел ввиду, когда говорил о пафосе. Его кольцо шире, и поэтому бриллианты на нём в целых три ряда.
Кристина надевает подвеску, пряча кристалл за воротом плаща. Громко выдыхает, когда кольцо плотно садится на безымянный палец левой руки. Она знает, что соулмейты всегда носят обручальные кольца на той руке, где шрам. Её всерьёз беспокоит, что Эрик угадал с размером.
Не глядя, отдаёт фуляр ему, и на ощупь меняет серьги, которые в принципе не обязательны, потому что их всё равно не видно из-за волос.
Эрик небрежно закидывает пустые коробки на заднее сиденье, и Кристина всерьёз начинает переживать о состоянии машины и вещей, потому что вряд ли Департамент будет покрывать неустойку за поцарапанный салон. Но она молчит и вжимается в кресло, когда машина трогается с места.
Дождь сопровождает их весь путь. Очень долгий молчаливый путь в западную часть Чикаго. Автомобиль движется почти бесшумно, мягкое кресло обволакивает, но Кристина даже на долю секунды не может расслабиться. Тишина давит, отчего мысли о предстоящем задании уже разрывают черепную коробку. Но она не хочет больше расспрашивать Эрика о чём-либо, потому что не хочет в очередной раз себя изводить.
Небоскрёбы редеют, и огни ночного города всё меньше проникают сквозь окна, покрытые мелкими каплями. Кристина не без интереса рассматривает дома престижного района, потому что каждый может стать точкой их назначения. Она окончательно понимает, насколько вляпалась, только когда автомобиль начинает сбавлять скорость, проезжая вдоль белокаменного забора высотой около трёх метров.
Дыхание перехватывает, когда Эрик сворачивает в углубление ограждения и останавливается возле железных резных ворот. За ним огромная территория, где освещён каждый уголок; дорога уходит глубоко внутрь, и вдали виднеется переливающийся разными цветами фонтан. А позади него то, что сложно назвать домом. Самый настоящий дворец с уходящими в небо шпилями. Такие только в мультфильмах про принцесс рисуют, а не в пригороде Чикаго строят.
— Этот дом выглядит так… вычурно, — Кристина пытается подобрать подходящее слово, потому что на ум приходит лишь одна нецензурщина. — Эллисон вроде живёт в обычной квартире. Да, богато, конечно. Но всё же намного проще.
Она пол дня убила на то, чтобы выяснить как можно больше о подозреваемом, но о таком загородном доме не было ни слова ни в одной из статей.
— Та квартира лишь одна из множества по всему миру, — отвечает Эрик, когда ворота перед ними открываются, и автомобиль въезжает на территорию. — Наличие такой скромной недвижимости обязательно, чтобы давать интервью или проводить публичные встречи с толпой журналистов. Пускать пыль в глаза и делать вид, что они на одной ступени с обычным народом. В реальности же все, кого ты сегодня встретишь, падкие на деньги и роскошь. Закрытая вечеринка в кругу таких же богатых ублюдков, — Эрик с презрением оглядывает дом. — Он покажет всё, что у него есть.
Кристину мутит. Ей кажется, что ещё немного, и она сдастся. Но Эрик источает просто поразительное спокойствие, и, наверное, ей становится легче.
Когда они останавливаются недалеко от фонтана, Эрик наклоняется к ней, и Кристина на мгновение теряется, когда запах нового парфюма окутывает её, перекрывая доступ к свежему воздуху. Терпкий табак и корица, но есть в нём и что-то свежее, отдалённо напоминающее хвойный лес. Неужели он всегда пользовался этим ароматом, и Кристине мерещился запах ржавчины?
Эрик открывает бардачок с её стороны и достаёт коробку из сверкающего серебристого картона.
— Держи, — он отдаёт её Кристине. — Это одна из обязательных частей дресс-кода. Надеюсь, она хоть немного спрячет твоё позеленевшее лицо.
— Дресс-кода? — в ужасе переспрашивает Кристина, сжав коробку в руках, и от взгляда Эрика не скрывается, как она дёргается.
— В чем дело? — строго спрашивает он, но Кристина молчит, словно глотку заткнули булыжником. — Дресс-код это формальность. Поверь, каждая из присутствующих богатых пигалиц из шкуры вон вылезла, чтобы выделиться среди всех. Единственный обязательный атрибут — это маска.
Она аккуратно поддевает пальцем крышку. В коробке лежат парные карнавальные маски на атласной подложке. Маска Эрика чёрная, матовая, закрывающая только верхнюю часть лица. Без излишеств, лишь шёлковая тесьма по контуру. Для Кристины предназначена маска такого же фасона. Она тяжелее, потому что сделана из тонкой металлической сетки чёрного цвета с прозрачной подкладкой с внутренней стороны и вышивкой из чёрных шёлковых ниток.
— Хорошо, — выдыхает Кристина. — У нас есть план «Б»? Если вдруг нас раскроют?
Она завязывает ленту на затылке, поправляет волосы, уже не думая о том, насколько красиво получилось. Маска плотно прилегает к лицу, словно её делали по слепку, но это объясняется эластичностью каркаса.
— В твоём персональном плане «А» первый пункт: сделать всё, чтобы нас не раскрыли, — Эрик ухмыляется. — И если не хочешь спалиться, даже не успев выйти из машины, то переобуйся уже, наконец.
Кристина, спохватившись, ныряет под сидение, чтобы сменить обувь. Затылком чувствует насмешку Эрика. Хоть что-то в этом вечере останется постоянным. Она вдруг понимает, что вот такие привычные эмоции с его стороны помогают ей собраться. Как единственная ниточка, за которую ей приходится цепляться.
Покончив с туфлями, Кристина отправляет пакет с ботинками к остальному хламу сзади. Сердце колотится, когда она наощупь находит ручку двери, но слух режет цок:
— Господи, Райт. Сиди.
Он выходит первым. Возле него тут же появляется лакей с раскрытым зонтом. Её изумляет, что в такую погоду на нём нет верхней одежды. Униформа как у сотрудников дорогих отелей. Белая рубашка, бордовые брюки и такой же жилет.
Эрик забирает у него зонт и отдаёт ключи от машины. Кристина очень надеется, что тот не будет обыскивать автомобиль, и не обнаружит коробки из-под украшений и дешёвые ботинки.
Эрик обходит машину и открывает ей дверь. Кристина вскидывает брови, поражаясь тому, что такие древние устои ещё актуальны в некоторых слоях общества. Он подаёт руку, чтобы помочь выйти. Чёрт. Левая. Кристина знала, что будет непросто, но не думала, что настолько. Она задерживает взгляд на шраме чуть дольше положенного, прежде чем решается положить руку ему на ладонь.
По телу проносится электрический разряд, как только подушечки пальцев касаются розоватой полоски. Кристина уже собирается одёрнуть руку, но Эрик плотно сжимает её ладонь. Их уже ждёт ещё один сопровождающий, и от него точно не ускользнёт, что жена Брауна так шарахается от прикосновений собственного мужа.
Просто дышать.
Она аккуратно ступает на каменную плитку, боясь забрызгать туфли, но, несмотря на дождь, площадка перед домом практически сухая. Здесь дождь только начинается, или подогрев улицы — это ещё одна замашка богачей?
— Прошу сюда, — тут же окликает их молодой парень в униформе и ведёт за собой вокруг фонтана.
Кристина пытается высвободиться, но Эрик усиливает хватку и, злобно покосившись на неё, переплетает руки в замок. Это всего лишь часть спектакля. Ей нужно идти рядом с ним не для того, чтобы спрятаться под зонтом, а потому что они пара. Это всего лишь образ, который нужно удержать до конца мероприятия. И если ей придётся весь вечер чувствовать, как под кожу загоняют иглы, бьющие током прямо в нервные окончания, то она сцепит зубы и будет улыбаться.
— Мы не сильно задержались? — спрашивает Эрик у сопровождающего, пока Кристина взглядом провожает их машину, пытаясь разглядеть, куда её отгоняют.
— Гости только собираются, сэр. Господину уже сообщили, что вы прибыли. Он с нетерпением ждёт встречи с вами.
Господин. Кристине чуть не давится воздухом. Заставлять в двадцать третьем веке называть работодателя «господином»… Вполне совпадает с образом обезумевшего серийного маньяка. Дворцы, слуги, званые ужины и похищение людей для развлечения или жутких экспериментов. И сейчас ей предстоит столкнуться с ним лицом к лицу.
Эрик поворачивает к ней голову, и Кристина, уловив это изумление в тени прорезей для глаз, понимает, что крепко вцепилась ему в ладонь. Но расслабить руку просто не может.
Их заводят не в главную дверь, а в соседнюю, где гости могут оставить верхнюю одежду и привести себя в порядок. Они словно оказываются в вакууме, где не слышно дождя или музыки из соседних помещений, лишь цокот каблуков по мраморному полу и размеренное дыхание Эрика. Сама Кристина кажется забывает запускать кислород в лёгкие. Она старается держаться уверенно и не вести себя как ребёнок, в первый раз посетивший Диснейленд, когда разглядывает внутренний интерьер. Белый в сочетании с золотым, высокие потолки и так много света, от которого рябит в глазах. Если гардероб выглядит так, то что же их ждёт в остальных комнатах?
Эрик отпускает её, Кристина незаметно потирает онемевшую кисть о плащ и подходит к огромному зеркалу, чтобы поправить причёску, тут же пообещав себе, что делает это в последний раз. Она смотрит на своё отражение, понимая, что держится намного увереннее, чем думала. Ходить ровно на каблуках оказалось не так сложно, и благодаря им спина остаётся ровной.
Вспомнив прошлый опыт с дверью машины, она развязывает пояс и ждёт, пока Эрик поможет ей снять плащ. Он не теряется и уже через секунду оказывается позади неё, словно у него каждое действие происходит согласно инструкции.
Кристина затаивает дыхание, увидев его в зеркале. Чёрный костюм, который сидит так, словно сшит по индивидуальным меркам. Пиджак расстегнут, и хотя бы эта небрежность напоминает ей, что Эрик ещё следует своим привычкам. Она даже готова опустить тот факт, что маскарадная маска — это плевок в его привычный образ. Но этот чёртов галстук… Кристина не может смириться с мыслью, что он ему совсем не идёт.
Когда Эрик хватается за край плаща, Кристина бросает взгляд на сопровождающего. Тот стоит в стороне, держа в руках пальто Эрика и отвернувшись от них в стену. Это хорошо. Потому что она чувствует, как оголённая спина покрывается инеем. И это не разница в температуре воздуха.
— Дьявол! — шипит Эрик, тут же накидывая плащ, и сжимает плечи с такой силой, что надави он чуть сильнее — у неё останутся синяки. Он наклоняется к ней вплотную и с омерзением рычит в ухо: — Для тебя фраза «будь незаметной» трактуется «разоденься как ёбаная блядь»?
Кристина была готова к его злости, мысленно подставив щеку для удара. Но она не ожидала, что вместе с обжигающим холодом в груди станет легко. У неё даже плечи расслабились, словно именно этого ей не хватало весь день.
— Случился форс-мажор, — спокойно отвечает она, глядя на него в отражение. В выстроенной Эриком стене появляется брешь, и это должно нагнать страх, заставить разволноваться, но Кристина чувствует, что ей стало невообразимо хорошо. — Пришлось импровизировать.
— И ты решила не упоминать об этом за всю дорогу?
— И что бы это изменило? — спрашивает она, резко повернув голову к нему, что действует на Эрика как удар шокером, и он резко выпрямляется, сбрасывая руки с плеч.
Да, возможно он прав. Ей следовало предупредить его о том, что с платьем из категории «незаметное» она облажалась. Ещё было не поздно заехать по пути в магазин и выбрать что-то подходящее. Это бы не заняло много времени, как и в прошлый раз. Кристина не знала причины, по которой промолчала, но не могла противиться мысли, что результат её порадовал.
— Извините, у вас всё хорошо? — обращается к ним юноша, и Кристина только сейчас замечает, что он всё это время пялился на них.
— Всё в порядке, — сухо отвечает ему Эрик и всё же помогает Кристине снять плащ. Она буквально слышит, как у него скрипят зубы от злости, пока одёргивает задравшуюся юбку.
— Прошу за мной, — говорит сопровождающий, когда они оба были готовы.
Кристина сглатывает, почувствовав, что сердце забилось чаще. Эрик, кажется, уже переборол в себе своих демонов, рвущихся наружу, чтобы придушить её. Потому что, когда он кладёт ладонь ей на спину, чтобы слегка подтолкнуть вперёд, она не чувствует льда. Жар скапливается в точках соприкосновения, а затем разливается по всему телу, поднимая температуру на пару делений.
Они идут следом за юношей, преодолевая длинный коридор, который ничем не отличался от той комнаты, где они были. С каждым ударом каблуков о гладкую поверхность, Кристина чувствует, как глотку сковывает страх. Такое чувство, что трахея завязывается в морской узел, не пропуская кислород в лёгкие. Ладонь Эрика всё ещё лежит на пояснице, и она больше не может воспринимать это как задание. Теперь ей кажется, что это жизненная необходимость.
В тех местах, где прикасаются его пальцы, словно открывается клапан, через который кислород прорывается в сосуды, заставляя организм работать. Словно лёгкие отныне самый бесполезный орган.
Именно так она чувствует это. Его прикосновения вдыхают в неё жизнь.
Лакей останавливается у двустворчатой массивной двери, ожидая их. Кристина слышит доносящуюся музыку, отдалённые разговоры и женский смех. Эрик, что до этого шёл на полшага позади, равняется с ней и выставляет локоть. Она без раздумий обхватывает его и поднимает взгляд, натягивая на лицо улыбку.
Не выделяться. Не привлекать внимание. Не искать проблем.
Она повторяет эти слова как мантру, когда дверь перед ними распахивается. Единственное, что чувствует Кристина, — лёгкое разочарование. Весь дворец выполнен в одном стиле, поэтому главный зал уже не вызывает бурю эмоций своей роскошью. Белые каменные колонны, спиральная лестница из мрамора, золотые статуи, вазы с цветами и огромные хрустальные люстры — первое, что бросается в глаза. Вполне совпадает с её представлением о подобных домах. Но всё же очутиться посреди этого всего и вести себя так, будто это входит в список привычных дел, — оказывается не просто.
Здесь не так много людей, чтобы легко затеряться в толпе. Массовку создают официанты, плавно передвигающиеся с подносами, и музыканты в углу, играющие что-то из классики.
— Нам нужно поздороваться, — тихо произносит Эрик, ведя Кристину сквозь толпу. Она замечает эти скользкие взгляды на себе и старается улыбаться и кивать в знак приветствия каждому, кто хоть как-то посмотрит в её сторону. А это практически каждый. Боже. — Не волнуйся. Мы добрались сюда, а значит уже всё в порядке.
Она буквально темечком чувствует эту усмешку. И в то же время слышит успокаивающий голос, даже гипнотический. Эта адская смесь действительно действует как гипноз. Эрик может быть таким, или у неё галлюцинации?
Хозяин дома единственный, кто не носит маску, поэтому отыскать его не составляет труда. Тот, заметив двух приближающихся незнакомцев, тут же делает шаг на встречу и радостно вскидывает руки. Кристина замечает повязку на его ладони. Под ней нет бинтов или выпирающего пластыря. Они уже какое-то время как соединились и шрамы успели затянуться, а вены перестали светиться, и её коробит от того, что теперь она обращает внимание на такие мелочи.
— Мистер Браун, вы не представляете, какая это честь для меня — принимать такого гостя, как вы, — Эллисон протягивает Эрику руку, и тот подаётся вперёд.
Кристина отпускает его, оставаясь стоять позади. Её устраивает быть незамеченной, и эта прекрасная возможность понаблюдать со стороны, как работает Эрик, и насколько хорошо у него получится не быть собой.
— Это для меня честь — быть приглашённым на такое важное событие. Познакомиться с вашим соулмейтом раньше прессы — достойный повод, чтобы выбраться в свет. Кстати, где она?
— Не торопитесь, — улыбается Эллисон. — Моя душа — гвоздь сегодняшнего вечера, и я с радостью потяну время, чтобы у гостей была возможность пообщаться. Смею вас заверить: после её появления, уже ни о чём другом вы думать не сможете!
Кристине требуется немало усилий, чтобы никак не реагировать. Будь на ней глухая маска, она бы закатила глаза. И Эрик тоже. Эта мысль вызывает у неё лёгкую улыбку, которую тяжело сдержать, что привлекает внимание хозяина вечера.
— Ох, простите за бестактность! Очень рад познакомиться с вами… — он запинается, очевидно, пытаясь вспомнить имя.
— Эмилия, — Кристина тут же подаёт руку, мысленно похвалив себя за то, что не растерялась и не забыла свою фальшивую личность.
— Да, конечно, совсем запамятовал, — виновато поджимает губы Эллисон. — О вас же практически ничего неизвестно, — он поворачивается к Эрику и почтительно кивает. — У вас очень красивая супруга, мистер Браун! Теперь я понимаю, почему вы скрывали её…
— Вы всё правильно понимаете, — слишком резко отвечает Эрик и кладёт ладонь Кристине на талию, притягивая её к себе.
Такое тяжело было предвидеть. Она смирилась с тем, что ей придётся стоять достаточно близко, держать за руку, или ощущать ладонь на пояснице. Но настолько собственнический жест подкосил её бесстрастность к происходящему. Это слишком. Хотя за один вечер таких «слишком» уже было не счесть.
И как она вообще оказалась по левую сторону от него, что теперь ей приходится каждый раз держать себя в руках и не дрожать от этих стреляющих током прикосновений?
Поначалу Кристина не может понять странную реакцию со стороны Эрика. Слишком в его характере, чтобы позволять такому тону присутствовать в голосе при общении с подозреваемым.
Но, как только эффект неожиданности проходит, она замечает жадно мажущий взгляд Эллисона на себе. Оценивающий. До неприличия вожделенный. Это действует как ушат воды, и Кристина прижимается к Эрику сильнее, лишь бы больше не чувствовать это мерзкое, скрипучее ощущение, словно её расчленяют.
Эллисон, словно опомнившись, что-то говорит Эрику, связанное с бизнесом. Кристине тяжело воспринимать их разговор, потому что сердце просто выпрыгивает из груди от осознания того, что только что произошло. У него же, чёрт возьми, повязка на руке!
— Не будешь скучать? — доносится до неё голос Эрика.
Она поднимает на него растерянный взгляд, понимая, что пропустила половину сказанного. Еле заметно кивает, но не может даже пошевелиться. Эрик наклоняется, проведя пальцами по щеке и убрав прядь, зацепившуюся за маску, говорит тихо, чтобы стоящий в шаге Эллисон не услышал:
— Сходи выпей что-нибудь. Это поможет.
Его прикосновение, ходящее по невидимой грани с тем, что можно назвать нежностью, отрезвляет Кристину, и она, вспомнив свою роль, отвечает Эрику улыбкой. Он отпускает её, чтобы пойти следом за Эллисоном, и в тот момент, когда его рука соскальзывает со спины, Кристина перехватывает его за запястье, сама не понимая, зачем.
Эрик оборачивается, и во взгляде его безумная смесь эмоций. Шок, злость, раздражение и азарт. И весь этот коктейль не предназначен Кристине. Для неё в нём находится поддержка и понимание. Этого оказывается достаточно, чтобы отпустить его.
Как нельзя кстати рядом с Кристиной появляется официант, предлагая ей шампанское. Она берёт бокал и отходит в сторону, чтобы не стоять посреди зала, как одна из этих золотых статуй. По пути разглядывает остальных гостей.
Эрик в очередной раз был прав, говоря о том, что присутствующие девушки приложили максимум усилий, чтобы обратить на себя внимание. Длинные струящиеся шлейфы, сверкающие кристаллами корсеты, перья и драгоценности по цене неплохой квартиры. Каждый наряд уникален и заслуживает место на модном показе. Впрочем, они прямиком оттуда. Так что выбранное Трис платье, как самое отвратительное, намного лучше вписывается, нежели то, которое Кристина оставила в такси.
Алкоголь действительно оказывает неплохое успокаивающее действие. У Кристины получается проанализировать разговор с Эллисоном, выискивая какие-то причины и оправдания его поведения. Но все её выводы не успевают слиться в единое «показалось», потому что это слово с треском разбивается о реакцию Эрика. Им не могло двоим померещиться.
— Эмилия, верно? — из мыслей её вырывает писклявый голосок.
— Да, — неуверенно отвечает Кристина, поворачиваясь к девушке, примерно, её возраста.
У всего есть уши. Эрик действительно рассчитывал, что появление самого таинственного бизнесмена останется незамеченным? Да всё же внимание только к ним приковано! Она оглядывается через плечо. Эрик стоит в компании Эллисона и ещё каких-то мужчин. Несмотря на маску, она чувствует, что он держится уверенно. Даже бровью не ведёт.
Если их разговоры не о бейсболе, а о бизнесе, то Кристина совсем не понимает, когда он успевает поглощать столько информации. Если только не скрывает свою настоящую личность. И на самом деле он и есть Эрик Браун, который ведёт двойную жизнь. Боже, её фантазия способна на что угодно, когда направлена на всякую ерунду.
— Мы будем рады, если вы присоединитесь в нашу компанию, — вновь переводит внимание на себя девушка в золотой маске.
— С удовольствием, — кивает Кристина, хотя никакого удовольствия уж точно не испытывает.
Незнакомка указывает в сторону стола с закусками, возле которого стоит компания девушек. Кристина идёт за ней, всё ещё поглядывая на Эрика и понимая, насколько спокойнее ей было рядом с ним. Сейчас же она предчувствует, что её ведут в логово змей, где ей придëтся ступать по минному полю, чтобы не напортачить.
— У вас платье из новой коллекции Фребустье? — тут же обращается к ней одна из девушек в белой маске с перьями, — Говорят, всего несколько счастливиц получили эксклюзивные наряды, хотя до показа ещё полгода. Тоби поднял всю Францию на уши, чтобы достать хотя бы одно.
Кристина чуть крепче сжимает бокал, да и на сумочке скоро следы от ногтей останутся. Она думает, что вопрос вполне может остаться без ответа, потому что «белая маска» уже обращалась ко всем, рассказывая свои личные проблемы, но в один момент все резко замолкают и устремляют взгляды на Кристину.
— Нет, это личный дизайнер, — наспех говорит она первое, что приходит в голову, надеясь, что румянец на щеках можно объяснить парой глотков шампанского.
Кто-то разочарованно поджимает губы, видимо, ожидая захватывающей истории, как её мужу удалось достать платье, которое ещё не видел никто. Кристина могла бы соврать и дать им то, что они хотят, потому что больше никогда не встретит их, чтобы попасться на лжи. Но она понятия не имеет, кто такой этот Фребустье.
— Расскажите о себе, — обращается к ней маска, покрытая стразами глубоко тёмно-синего цвета, в тон элегантного платья. Она намного старше остальных девушек, и выглядит как та, к чьему мнению прислушиваются, потому что все тут же умолкают. — Чем увлекаетесь? Может быть, вы человек науки?
Кристина хочет уже ответить, но ей не даёт золотая маска:
— Мы когда узнали, что вы приедете, попытались найти ваш блог, но ничего не вышло. Вы ведёте блог?
— Анонимный, — она следует своему же примеру и говорит бессмыслицу, лишь бы заполнить пустоту. — Про кошек.
Девушки удивлённо переглядываются, и между ними возникает неловкое молчание. Кристина не знает ни одну из них, и ей было бы проще, если бы они хоть раз упомянули свои имена. Тем временем синяя маска, заприметив кого-то, отходит, не сказав ни слова, лишь бросив пренебрежительный взгляд на всю компанию, словно, наконец, рада избавиться от этих пустоголовых дур, интересующихся лишь тряпками и побрякушками. И Кристине невообразимо хочется сделать то же самое.
— Вы обязаны поделиться с нами контактами вашего диетолога, — включается в разговор ещё одна маска. Теперь красная. Господи, нужно было изучать не только Эллисона, но и всю элиту, чтобы хоть как-то ориентироваться. — Вы посмотрите, какая у неё фигура!
Кристина лепит на лицо смущённую улыбку, словно ей действительно льстит этот комплимент. Улыбка выходит отвратительной, впрочем такой же, как и эти фальшивые восторженные вздохи в её адрес. Она зажимает сумочку под локтём и намерено проводит по волосам.
— Ой, а что это? — тут же подскакивает к ней золотая маска, глядя на левую ладонь.
— Что? — удивлённо переспрашивает Кристина, заметив, как они все разом устремили взгляды на её шрам.
— Ваш шрам, — хмурится белая маска. — Он как будто свежий. Вы разве совсем недавно соединились с супругом? Кажется, я об этом ещё год назад в прессе читала.
Кристина давится воздухом, тут же перебирая в голове всевозможные варианты. Чёрт. Абсолютная пустота. За год шрам должен стать практически незаметным. Она теряется, когда несколько пар глаз устремляются на неё, ожидая правдоподобного ответа.
— Это моя вина, дамы, — голос Эрика гремит над головой, и Кристина вздрагивает, не заметив, как он подошёл. На этот раз первым был запах корицы, к которому она не привыкла. — Случайно поранился. А это, знаете, то ещё приключение. Мы уже было думали, что всё, — он проводит большим пальцем по шее, изображая нож. — Конец. Так что будьте аккуратнее при нарезке салата.
Девушки синхронно ёжатся. Кто-то сжимает ладонь со шрамом в кулак, а некоторые трут рукой об одежду, чтобы снять возникший зуд. Он им лапши на уши навешал? Или действительно случайный порез так влияет?
— Какой ужас! — восклицает золотая маска. — Как же вы справились с этим?
— Любовь может исцелить любые раны, — отвечает Эрик настолько приторно, что у Кристины создаётся ощущение, словно её сбросили в огромный чан с сахарной ватой. Настолько ей захотелось отмыться от этой липкости.
Девушки тут же мечтательно вздыхают, словно искренне верят, что любовь — это панацея. Чёртова пилюля от любой заразы.
Музыка резко замолкает, свет заглушается по всему залу, кроме лестницы. Девушки тут же рассыпаются в разные стороны, отыскивая своих супругов, и рядом с ними не остаётся никого, что позволяет Кристине перевести дыхание. Она даже умудряется схватить канапе со стола и отправить его в рот прежде, чем понять, из чего оно. Фрукты. Жаль, хотелось бы что-то посытнее, потому что за весь день Кристина не съела ни кусочка.
Эллисон поднимается на несколько ступенек и жестом призывает всех подойти поближе. Эрик подходит практически вплотную к Кристине и кладёт руки на плечи. Она сначала вздрагивает, не понимая, зачем сейчас этот спектакль, но потом оглядывается по сторонам и видит, что все, кто пришёл в паре, стоят в такой же интимной близости и не стесняются проявлять нежность.
Ладно. Тогда такой вариант её устраивает. Тем более когда в его присутствии ей становится не так страшно, а ладони, покалывающие кожу, приносят с собой тепло и заряд энергии.
— Дорогие друзья, — торжественно восклицает Эллисон, оглядывая зал. — Я очень рад, что каждый из вас стал свидетелем главного события в моей жизни. Хочу представить вам мою будущую жену, мою любовь. Ту, что подарила мне свою душу, ту, что забрала мою. Ту, которая открыла мне путь к свету, ту, которую я буду до конца своей жизни оберегать от тьмы. Моя родственная душа — Ривер!
Он оборачивается и вскидывает руку. Замирает даже воздух, когда наверху лестницы показывается совсем ещё юная девушка, и Кристина шумно выдыхает. Её платье выглядит один в один как-то, что она покупала для этого вечера. Есть небольшие отличия, наверное, в цене и магазине, где оно было куплено. Она боится представить, что было бы, приди она в таком же, как у хозяйки вечера.
Зал тут же грязнет в аплодисментах, торжественная музыка разливается по залу, когда Ривер поднимает руку, облачённую в прозрачную перчатку из фатина, и машет гостям, как истинная королева. Кристина присоединяется к аплодисментам, но, почувствовав раздражённое дыхание Эрика в затылок, напрягается и хлопает уже не так активно.
— Слышала, Райт? — он наклоняется к ней и говорит так тихо, словно забрался прямо в мозг и оттуда разносит звуки по нервной системе, вороша её низким тембром голоса. — Ты подарила мне свою душу. Не страшно?
— И забрала взамен твою, — сглотнув, отвечает Кристина, чувствуя горячее дыхание на коже и пальцы, поглаживающие плечи.
— Я практически ничего не потерял...
Он должен пахнуть чем-то отсыревшим, зловонный и ржавым, чем-то злым и противным. Но не так. Ей не должно быть приятно, не должно быть комфортно в его присутствии.
Это то, что делает с ней шрам. Определённо, это всё его влияние, потому что теперь для неё открыта новая сторона этого мира. Шрам заставляет её познать неизведанное, окунуться с головой, чтобы она потеряла бдительность и не заметила, как её сравнивают с землёй.
Но тот, кто стоит за этим, просчитался. Кристина уже знает, что ждёт её впереди. Однажды у неё получилось победить это, поэтому она будет бороться. Она не будет жить в страхе, потому что больше не боится умереть.
И даже сейчас. Когда из-под подушечек его пальцев вылетают электрические разряды, когда кровь пульсирует в венах, когда сбивается дыхание, она не теряет контроль. Даже не смотря на то, насколько это приятно.
Насколько это чертовски приятно.
Кристина узнает эти симптомы. Это то, чему учили их в Академии. Как распознать наркомана. И, кажется, теперь она понимает, почему это самое опасное преступление. У людей забирают любую возможность получить эйфорию, преподнося на блюдечке лишь один способ. Это важно для системы. А при наличии дополнительного способа получить удовольствие — механизм даёт сбой. И если люди будут искать забвение в чём-то, помимо поиска родственной души, — рухнет всё.
Его пальцы спускаются ниже, затем переходят на талию, нащупывают шнурки платья. Кристина дрожит, боясь сделать вдох. Впереди что-то происходит, новоиспечённая парочка произносит речь, которая теряется в бешенном стуке её сердца.
Эрик резко дёргает шнурки на себя, затягивая платье, отчего они трещат, готовые вот-вот разлететься в стороны. От неожиданности она пятится назад, но Эрик успевает придержать её за талию, не давая пошатнуться, и прижимает к себе так плотно, что она лопатками чувствует его сердцебиение. Оно колотится в такт её.
— Ты привлекаешь слишком много ненужных взглядов, — заключает он, убедившись, что Кристина ровно стоит на ногах. Кажется, Эллисон и его невеста говорят что-то важное. Возможно, что пригодится для дела. Хотя, какая уже к чёрту разница… Почему он до сих пор не вытащил пальцы из-под шнурков? — Тебе нужно найти способ разговорить эту Ривер.
— Как мне это сделать? — Кристина практически не слышит себя, но дело не в гремящей музыке, завершающей торжественную часть, которую она пропустила. Ей кажется, что кто-то только что чиркнул скальпелем по голосовым связкам.
— Придумай что-нибудь.
— Ладно. Мне нужно отойти, — она выдыхает и делает шаг вперёд, чтобы между ними появилась хоть какая-то воздушная преграда.
Пару тысяч миль, Кристина. Помнишь?
Впереди них образуется столпотворение. Все гости спешат лично поздравить Эллисона и его невесту, поэтому у Кристины есть немного времени, чтобы перевести дух. Она находит официанта, чтобы узнать, в какой стороне уборная. Тот вызывается её проводить, и Кристина, еле волоча ногами, идёт за ним, чувствуя, как внутри грудной клетки что-то сопротивляется. То же самое ощущение, что и в ту ночь. Только теперь у неё хватает сил погасить эти импульсы ещё в зародыше, не позволяя взять над ней контроль.
Оказавшись в уборной, ей первым делом хочется окатиться с ног до головы ледяной водой, чтобы прийти в себя. Но этот проклятый вечер ещё не окончен, поэтому Кристина долго держит руки под струёй холодной воды, надеясь, что этого будет достаточно.
Хорошо. Что они узнали за это время? Ничерта. Лишь то, что у французского дизайнера через полгода будет показ новой коллекции. И эта странная реакция Эллисона на Кристину, которая до сих пор пробирает до дрожи. Плотоядная. Теперь она безоговорочно верит Эрику, что именно он стоит за всем этим. Мерзкий ублюдок.
Кристина возвращается слишком поздно, чтобы присоединиться к поздравлениям. Праздник продолжается, и гости снова разбежались по небольшим кучкам. Эрик стоит в компании Эллисона, женщины в синей маске, с которой Кристина уже успела пообщаться, и ещё одного мужчины, который, как ей показалось, не присутствовал до этого.
Это прекрасный шанс пообщаться с будущей хозяйкой, пока Эрик отвлекает Эллисона. Главное, сделать это, не вызывая подозрений. Ривер его соулмейт, и кому как не ей знать самые грязные секреты будущего мужа. Часть его души теперь в ней самой, и Кристине искренне жаль, если их догадки окажутся верными. Эта девушка ещё совсем молода, чтобы брать на себя такой тяжкий груз.
Кристина находит её взглядом неподалёку от того же фуршетного столика. Это сделать легко, потому что у неё самое скромное и неброское платье и отсутствует маска. В желудке неприятно урчит, поэтому Кристина первым делом подходит к столу и принимается накладывать на тарелку разнообразные закуски, мысленно проклиная организаторов и самих хозяев за отсутствие полноценного ужина.
— Впервые на подобном мероприятии? — окликает её женский голос и, обернувшись, Кристина видит перед собой Ривер.
— Слишком заметно, да? — она проталкивает в желудок бутерброд с рыбой и смущённо улыбается, мысленно похвалив себя за хорошую актёрскую игру.
Потому что ей тяжело сдерживать эмоции, когда Ривер оказывается так близко. У неё приятная восточная внешность. Яркий макияж добавляет ей возраста, но даже за плотным слоем косметики невозможно скрыть, что она ещё слишком юна и невинна, чтобы стать соулмейтом тому, кому оставалось жить совсем немного. Мерзкий старый ублюдок.
— Это входит в мои обязанности: замечать гостей, которым может быть некомфортно. И вот я вас заметила, — она широко улыбается, глядя на Кристину тепло и открыто.
Это очень разнится с тем, как общались до этого остальные представительницы женского пола. Да, они тоже были милы по отношению к Кристине, но потому что были убеждены, что она из их круга. Узнай, что перед ними обычная девушка из простой семьи, у которой нет богатого мужа, общались бы они так же радушно? Ответ очевиден.
— Эмилия Браун, — Кристина оставляет тарелку и тянет руку.
— Я знаю, кто вы, — Ривер протягивает в ответ правую руку, и в глаза бросается медицинский пластырь, спрятанный под полупрозрачной перчаткой. — Джефф мне все уши прожужжал о том, что чета Браун появится на празднике. Он был в восторге от этой новости!
— Вечер просто чудесный, — Кристина чуть не выдаёт себя с потрохами, поражаясь, как у неё получается вести светскую беседу. — Поздравляю вас с таким замечательным событием.
— Благодарю, — кивает Ривер и отворачивается к столу, рассматривая угощения. — Позвольте дать вам один совет, — чуть тише произносит она.
— С радостью приму его, — Кристина мысленно одёргивает себя. Кажется, переборщила.
— Ох, оставьте, — цокает она, и это наводит на мысль, что на самом деле, девушка перед ней не настолько молода, чтобы так уверено держаться в подобных разговорах. Или же ей с детства привили такую манеру общения и умение преподносить себя.
Ривер снова поворачивается к Кристине и, убедившись, что поблизости никого нет, неожиданно говорит как самый обычный человек:
— Я понимаю, что ты растерялась, получив такое предложение, но в следующий раз проси оплату до мероприятия или включи покупку соответствующего наряда в прайс. Если кто-то ляпнет твоему клиенту, что ты выглядишь неподобающе, страшно представить, чем это может обернуться.
Что?
Взгляд Ривер, до этого снисходительный, поддерживающий, понимающий, становится растерянным, испуганным. Словно к ней приходит осознание будущей катастрофы. Словно она сейчас понимает, что только что сказала. А точнее кому.
Что, чёрт возьми?
Кристина медленно моргает, пытаясь переварить услышанное. Рот открывается в немом вопросе, и вся решительность, которую ей с таким трудом удалось накопить, разбивается об дно желудка с характерным звуком.
А затем резкий толчок в спину и звон посуды, летящей на пол.
И Кристина падает, чувствуя, как вместе со стеклом на мелкие осколки разлетается всё, что она знала об этом мире.