Боли не было. Арсению это показалось крайне странным, ведь он ожидал очнуться в больнице. Руки прекрасно двигались, да и глаза можно было открыть, только… Арс не лежал. Мужчина точно помнил, что засыпал в обнимку с Антоном, но почему тогда сейчас он находился в вертикальном положении? Неужели начал лунатить? Попов осторожно приоткрыл один глаз. Бескрайнее светлое пространство вокруг чуть не ослепило его, заставив тут же зажмуриться и для верности ещё прикрыть глаза рукой. Вокруг слышались голоса, много голосов, но практически все они звучали, как один. Арсений открыл глаза. Он действительно находился в толпе людей. Все стояли и что-то обсуждали друг с другом, никто никуда не спешил.

      — Простите… разрешите пройти… извините, пожалуйста, — Арс стал пробираться сквозь толпу, надеясь выйти на какое-то менее людное место. Мужчина плохо понимал, где находился. Вокруг было очень светло. Под ногами тоже было светло. Всё пространство вокруг было идеально белым, контраста добавляла лишь толпа, из которой Попов всё никак не мог выбраться. В какой-то момент людей стало меньше, и Арсений остановился, чтобы осмотреться. Все эти люди были безумно разными — в дорогих костюмах, модники, обычные синие чулки и офисные крысы, практически нищие — но их всех объединяло одно. Все они были Арсениями. Арс растерянно озирался по сторонам, не веря своим глазам и продолжая двигаться в неизвестном направлении. Просто вперёд. Он кое-как принял, что его может быть двое, но чтобы столько… Пока это даже представить было сложно, но тут и представлять было не надо — Арсении были буквально повсюду. А толпа тем временем редела, уже можно было хоть кого-то разглядеть и заприметить. Из всех Арсениев мужчина выбрал группу тех, что издалека показались ему наиболее похожими на него в обычной жизни — трёх Поповых в очках и офисных костюмах. Возможно, все они были экономистами, как и он сам. Всё-таки хотелось найти близких по духу Арсениев, у которых жизнь отличалась лишь в мелких деталях. Но подойдя ближе к этой троице, Арсений понял, что они были совершенно не такими, как он. Ногти у мужчин были цветными. Абсолютно все у всех троих. Стоявший слева с улыбкой во всё лицо активно жестикулировал, то и дело взмахивая руками с блестящими золотыми ногтями, которые красиво переливались в окружающем белом свете. Он был счастлив, безумно счастлив, и сам буквально светился, как и его ногти. Арсений по центру был чем-то опечален и грустно улыбался рассказам своего двойника, теребя пальцами с угольно-чёрными ногтями совершенно не подходящий к его образу браслет на запястье. Такие браслеты были скорее в духе Антона, и видеть такое на другом себе Арсу было попросту странно. Правый же искренне удивлялся всему, что говорил Арсений с золотыми ногтями, посматривая на свои красные ногти. По нему было не очень понятно его состояние, этот Арсений выглядел совершенно обычным, не считая алых ногтей.

      — Эээ… здравствуйте? — Арсу всё же стало любопытно, что с этими тремя Арсениями не так, и он решил не проходить мимо, а попытаться выяснить заинтересовавшие его детали. Что-то внутри подсказывало мужчине, что торопиться некуда, и у этой троицы можно и задержаться.

      — Ну здравствуй! — усмехнулся Арсений с красными ногтями и кинул быстрый взгляд на руки мужчины. — Ты не из наших?

      — Из каких ваших? — не понял Арсений-экономист. Что-то с ними было явно не так, неспроста они были обладателями цветных ногтей. — Вы… не работаете экономистами?

      — Нет, речь не об этом. В наших реальностях всё построено на предназначенности людей друг другу, — терпеливо начал объяснять Попов с чёрными ногтями. — У каждого человека есть родственная душа. И, скажем так, от стадии отношений с ней зависит цвет. Мы трое — начальники отдела разработки электроники в одной небольшой конторе, если тебе интересно.

      — Аааа, вот оно что… — протянул Арс и ещё раз осмотрел ногти каждого. — А у вас троих в ваших мирах… родственная душа — это один и тот же человек? Или разные? И что вообще значат ваши ногти? Если не секрет, конечно. Просто… очень интересно, но если что, я всё пойму.

      — Арс, было бы глупо скрывать такие вещи от самого себя, — заговорил и мужчина с золотыми ногтями. — Секретов никаких нет. Не между нами. Я сейчас живу с Антоном, но он — не моя родственная душа. Мы оба остались без своих и сошлись, и наш союз одобрили свыше.

      — А я… — печально вздохнул Арсений с чёрными ногтями и погладил свой браслет. — Я потерял своего соулмейта.

      — А что в твоём мире с Шастом? Или ты потерял именно его? — обеспокоенно спросил у него Арс с красными ногтями.

      — Антон в порядке. Он счастлив со своей родственной душой, — мужчина закусил губу и несколько раз моргнул, подняв голову. Все Арсении поняли, что так он пытался сдержать накатившие эмоции, ведь сами обычно поступали так же. — И я счастлив за него.

      — Ты отпустил его… это так благородно. Мы вот с Антоном были родственными душами изначально. Я чуть с ума не сошёл, когда до восьми лет ходил с бесцветными ногтями, а потом они внезапно стали голубыми. Тогда, правда, с ума почти сошёл мой отец, но потом смирился…

      — А сейчас почему они красные? — осторожно спросил экономист.

      — Потому что мы встретились и полюбили друг друга, — охотно ответил Попов с красными ногтями. Он буквально стал светиться от счастья, рассказывая копиям себя о своей любви. — Всё так, как и должно быть. Две родственные души, для которых всё было решено на небесах.

      От такого обилия информации Арсений только запутался. Из всего рассказа он смог выцепить только одно: у всех троих жизнь была связана с Шастом. У всех троих он работал ведущим программистом в отделе. Все трое его по-своему любили. И это осознание душило. Мужчина как-то неловко попрощался и отправился дальше в надежде найти кого-то, кто был ему ближе по духу, но практически сразу наткнулся на пару подростков. По крайней мере, выглядели они куда моложе Арсения, но их возраст было определить сложно, ведь даже самому Арсу редко кто давал его почти сорок, обычно сильно удивлялись, узнав, сколько ему на самом деле стукнуло.

      — Шаст? — услышал мужчина с их стороны. Это спрашивал паренёк, больше походивший на старшеклассника. Арс замер и уставился на них, решив не подходить слишком близко.

      — Да, — неловко улыбнулся второй «подросток», моментально приложив руку к багровому пятну на шее. Попов вспомнил, как он сам выглядел в свои двадцать пять, и решил, что этой его копии сейчас около того. — Мы вчера наконец-то всё выяснили. Как с ним тяжело было, не поверишь.

      — Поверю! — рассмеялся его собеседник. — Мы тоже долго поговорить не могли нормально. А теперь вот живём в его студии на окраине. И я так счастлив.

      — Забавно, я тоже живу у Антона. И я счастлив, что мы с ним наконец-то всё прояснили.

      Арсений-экономист не стал у них задерживаться, чтобы не вызывать подозрений. Мужчина шёл дальше, тяжело дыша от осознания, что и эти двое были счастливы со своими версиями Шаста. «Наверное, просто тупой сон после той заметки, — мысленно успокаивал себя мужчина. — Писал же другой я, что видел кучу Арсениев, живущих своими Антонами, вполне логично воспроизвести это во сне, да, подсознание?» Впрочем, после того, как пришлось поверить, что и реальность с Антоном-мужем Попову не снится — хотя он был всё ещё до конца не уверен, — Арсений бы не удивился реальности и того, что сейчас видел. Вскоре его внимание привлекла… девушка? «А она что тут делает? — искренне удивился Арсений, застыв в недоумении. — Почему среди толпы… меня здесь женщина нарисовалась?» Он осторожно подкрался к ней из-за спины её собеседника. Эта дама была высокой, черноволосой и выглядела явно моложе своего возраста. Только умудрённый опытом взгляд голубых глаз немного выдавал, что лет ей уже прилично. Она мило беседовала с самым обычным на вид Арсом.

      — Приветствую, — улыбнулся им Попов. Те приветливо кивнули. — Я тут мимо шёл просто… а как среди… нас оказалась такая прекрасная юная девушка?

      — Меня зовут Арсения, — протянула она руку и рассмеялась. Комплимент был ей приятен. — Арсения Сергеевна Шастун. Понимаешь, Арс, папа ну очень мечтал о сыне, чтобы назвать его Арсением. И даже когда родилась я, он не отступился. Смешно, да?

      — Учитывая, что наше имя значит «мужественный»… — задумался Арс и потёр подбородок. — Да, звучит вдвойне странно. И как только в нашем лохматом году позволили зарегистрировать такое… Но отца узнаю, до последнего на своём стоит. Мне вот не дал стать актёром когда-то… Хотя, наверное, я и сам к этому не так уж и сильно стремился. Погоди, ты сказала, что твоя фамилия…

      — Шастун, да, — кивнула Арсения и хитро прищурилась. У Арсения-экономиста вытянулось лицо. Он надеялся, что изначально ему послышалось. — Почему ты так сильно удивлён? Вышла замуж, сменила фамилию — обычное дело! Мы с Антоном уже много лет вместе, у нас двое детей. Почему ты так на меня смотришь, Арс? Разница в возрасте смущает?

      — Нет, ни капли. Просто удивлён, что все, с кем я успел пообщаться, так или иначе любят Антона. Вот ты, — мужчина повернулся к Попову, с которым говорила Арсения, пока он не подошёл, — тоже с Антоном мутишь?

      — С Антониной, — пожал плечами тот Арс, будто у него спросили что-то само собой разумеющееся. — Мы сейчас ждём ребёнка. Тоне страшно, а я вот… набираюсь опыта у более продвинутых в этом плане версий себя. У тебя есть ребёнок, Арс?

      — Да, — радостно кивнул Арсений. Когда речь заходила о его дочке, он всегда моментально менялся, даже если был совсем не в духе. — Прекрасная дочь. Кьяра. В сентябре в школу уже пойдёт.

      — Надо же! — всплеснула руками Арсения и рассмеялась. — И наша Кьяра в школу собирается. Ну что ты опять на меня так смотришь? В двадцать четыре мой Шастик вполне был готов стать отцом, мы оба понимали, что я не молодею, к сожалению.

      — Да я не… — Арсений-экономист смутился, ведь его женская версия видела его буквально насквозь. — Имя дочке ведь ты придумала?

      — А ты сомневаешься? — женщина заговорщически подмигнула. — И по дате, и по значению, и по смыслу. Кьяра — мой маленький Лучик Света. Я как увидела её…

      — И у меня было ровно то же самое!

      — Вот вы продуманные, конечно, — почесал макушку Арсений, что жил с женской версией Антона. — А я думал Игорем назвать…

      — Надеюсь, если у вас будет девочка, — многозначительно усмехнулась Арсения, — то Тоня не даст тебе совершить ту же дичь, что сделал мой отец. Кстати, нашему младшему сыну имя придумывал Шаст. Мне тогда стало интересно, куда его занесёт после того, какое имя я выбрала дочке, но всё оказалось куда прозаичнее. Кстати, Арс, — она снова обратилась к Арсению-экономисту, — а у тебя ещё есть дети?

      — Мы с женой хотели, но… не сложилось, — выдохнул Попов, снова невольно вернувшись в те самые дни, когда был готов выть от горя, обнимая маленькую дочь, пока жена была в больнице. Это был один из самых страшных периодов в его жизни. И, каждый раз возвращаясь к нему спустя уже столько лет, Арс чувствовал себя просто отвратительно. Будто бы из него вынимали душу, а потом резко впихивали обратно, но уже израненную и помятую. — Так как твой Антон назвал вашего сына?

      — Не говори, что Игорем, — усмехнулся другой Арсений.

      — Нет, Артёмом, — улыбнулась женщина, заставив улыбнуться и собеседников, каждого по своим причинам. Арс-экономист улыбнулся скорее грустно, ведь думал так назвать своего наследника, но сначала родилась Кьяра, а потом… не судьба. Поэтому он просто молчал. Другой же Попов щёлкнул пальцами и радостно воскликнул:

      — А ведь хорошее имя! Тоня что-то говорила об этом варианте.

      — Вот и порадуй свою милую, — Арсения хитро прищурилась. — А то Игори какие-то…

      Какое-то время они втроём обсуждали детей, и Арсу было так хорошо и приятно в компании самих же себя. Конечно, это всё походило на какое-то безумие. Но иногда так ведь хочется пообщаться с по-настоящему умными людьми, а тут такой прекрасный шанс выпал. Кто сможет понять тебя лучше, чем ты сам?

      Прогулявшись ещё среди своих копий, мужчина начал немного нервничать. Было ли это всё сном? И почему он тогда не в состоянии проснуться хоть где-нибудь? Рядом с Шастом или на больничной койке — всё равно, лишь бы вернуться в хоть какую-то реальность, ставшую более-менее знакомой. Паника, зародившаяся в сердце, потихоньку нарастала. Чем больше он подходил к другим версиям себя, тем больше убеждался, насколько разная ему была уготована судьба в разных вселенных. И это было страшно. Ведь никого похожего на себя или хотя бы того, кого сейчас замещал, мужчина так и не встретил. Но ведь не мог он быть таким одним! «Ведь те же трое с ногтями нашлись как-то, я просто не к тем подхожу…» — лихорадочно крутилось в голове. Арс вновь застыл посреди толпы, набрал в лёгкие побольше воздуха и прокричал:

      — ТУТ ЕСТЬ КТО-НИБУДЬ ИЗ «ИМПРОВИЗАЦИИ»?

      Арсении, стоявшие рядом, резко развернулись в его сторону, оглядели с ног до головы и синхронно отошли, отрицательно махая руками. Словно с таким психом лучше и не связываться на всякий случай.

      — Серьёзно, я тут один такой что ли?! — в сердцах воскликнул Попов, отчаянно глядя по сторонам.

      — Не один, успокойся, — буквально из ниоткуда рядом возник ещё один Арсений. Выглядел безумно ухоженным, хотя был уставшим. Но казался настоящей телезвездой на все сто процентов. Арс даже на мгновение застыл, на секунду забыв, как говорить. — Арсений Попов, актёр шоу «Импровизация», а также актёр театра и кино. И я знаю, зачем ты пришёл.

      — Где в твоём мире Алёна и Кьяра?! — накинулся на него Арс, больно схватив за предплечья. — Скажи мне!

      Арсений-экономист почему-то на все сто процентов был уверен, что встретил не того самого актёра из «Импровизации», которого подменял в его теле. Всё для него было очевидно — раз они менялись местами, то по идее и увидеться были не должны. Этот Арсений-актёр явно не ожидал такого напора от своей разбушевавшейся копии. Он тут же растерял свою напускную загадочность и вышел из образа, недоумённо хлопая глазами и даже не пытаясь освободить руки.

      — В Питере, — грустно ответил мужчина, отведя взгляд. Видимо, и для него это была не самая приятная тема, как и для другого актёра. — Сейчас они в Питере… у меня в гостях, а так заграницей живут. В Прибалтике. Я очень редко их вижу, к сожалению. То работа, то гастроли, то просто в Москве пропаду на несколько дней. Мотаюсь туда-сюда, но уже привык.

      Арса словно пронзило током от макушки до кончиков пальцев ног. Он моментально осознал, что произошло и у этого Арсения в жизни. Отвратительно. Мужчину тут же охватила злость, какая-то тупая и безысходная тлеющая ярость, которая не то чтобы была способна разрушить всё вокруг, но вот самого Попова потихоньку грызла и проедала.

      — Сука, и ты развёлся? Но всё же видишься с ними?! В гостях они у тебя, да? Ты не бросал их? Твоя собственная дочь ведь знает, что ты её отец?

      — Знаю я, в чьём ты теле побывал, экономист Попов! — печально ухмыльнулся Арсений-актёр и, наконец, смог освободиться. — Нет, я не такая мразь. Конечно, я тоже натворил дел, но чтобы бросить собственного ребёнка… я не знаю, кем надо быть.

      — Согласен, блядь! До сих пор понять пытаюсь, — закатил глаза Арсений-экономист, сжимая кулаки от накатившей злобы. — А теперь скажи мне… что по Шасту?

      — Хочешь узнать, мутим мы или нет? — мужчина рассмеялся и хитро прищурился, ожидая реакции. Упоминание Антона моментально подняло актёру настроение, и он даже уже не выглядел уставшим и измотанным нелёгкой работой с сумасшедшим графиком. Его собеседник нахмурил брови и кивнул. — Скрываемся, как можем. У нас это не приветствуется. И даже преследуется. Спалит нас кто за чем-то, переходящим границы, — считай, работу мы потеряем. Сам понимаешь, те, кто нас активно сводят, порадуются, узнав, что мы вместе. Но долго ли они будут радоваться, если мы будем в чёрных списках повсюду? Из-за нас закроют наше шоу, и им просто нечего будет смотреть… мы подведём кучу людей, наших друзей и всё такое. Знаешь, держаться на людях очень трудно. Но когда на кону твоя и так не слишком идеальная репутация, лучше десять раз перестрахуешься. Только наедине и в компании самых близких людей мы можем просто быть собой и не бояться. Я… я даже Алёне не говорил, хотя там, где они с Кьярой сейчас живут, это стало вполне обычным делом. Я так понимаю, у Арса, которого ты замещаешь, таких проблем нет?

      — Они официально заключили брак два года назад, — кивнул Арс, понимая, что по мироустройству реальность этого Арсения была больше похожа на его мир. — Вообще не скрываются. И для меня это было… так неожиданно.

      — Ты у себя никак не связан с Шастом? — сочувствующе спросил актёр. В его глазах Арсений заметил завистливые огоньки. Об официальном браке с любимым и открытых всему миру отношениях он, видимо, мог только мечтать.

      — Мы просто друзья. Лучшие друзья. Как братья. Знакомы уже лет пятнадцать. У каждого своя семья, и ни я, ни он даже никогда не думали смотреть друг на друга как-то иначе.

      Арсений-актёр не ответил. Он лишь еле заметно ухмыльнулся, мол, говори только за себя, и указал рукой вперёд, приглашая Попова пройти по образовавшемуся свободному коридору. Тот встрепенулся, увидев в конце коридора дверь, которая взялась совершенно непонятно откуда. Раньше её там точно не было. «Вот он… выход!» — промелькнуло в голове, и Арс, словно маленький ребёнок, бросился к двери. Арсений-актёр неспешно пошёл вслед за ним. Добежав до своей цели, Арсений-экономист резко дёрнул дверь за ручку, но та не поддалась. Мужчина выругался и попробовал снова — результат был точно таким же.

      — Рано ещё, Арс, — с улыбкой сказал ему другой Попов. — Ты ведь наверняка бы хотел узнать, что делать, например… на будущих съёмках «Историй»?

      — Откуда ты… — заморгал Арс и развёл руками. Этот другой он слишком хорошо его читал. — Погоди, у тебя тоже, да? Удивительно, ведь у вас вполне могли быть и другие проекты! Раз рано ещё, тогда… тогда расскажи мне, как мне быстро научиться импровизировать. Прошу тебя. Я ж завалю им всё. А там люди деньги за билеты заплатили… неловко. На того Арса надежды нет — на «Громком вопросе» он меня не подменил.

      — Смотри, — рука Арсения-актёра оказалась у экономиста на плече, — тело, в котором тебе это предстоит делать, всё умеет. Мозг в этом теле в принципе тоже не менялся. Арс, твоему сознанию нужно просто правильно засинхронизироваться с мозгом и телом. Расслабься, отпусти себя. Всё получится само. Попробуй снять свои внутренние барьеры, которые мешают дружить твоему сознанию с новым телом. Было у тебя хоть раз, когда ты делал что-то, что было тебе не свойственно? При этом сам ужасался, но делал.

      — Было такое, да, — кивнул мужчина, продолжая дёргать неподдающуюся дверную ручку. — Хочешь сказать, это тело на каких-то своих фишечках выехало?

      — Просто тебе нужно понять, хочешь ли ты сохранить себя и насколько. Уже тогда и ослаблять контроль или же… перестраивать это тело под себя. Зависит от твоего выбора.

      — Блядские выборы… — вздохнул Арсений и облокотился на дверь спиной. Сердце сжалось при упоминании того, что предстояло совершить, но сейчас так не хотелось не то что совершать, а вообще даже вспоминать. — Скажи, а почему я раньше сюда не попадал? Да и все вы… вы умеете путешествовать в чужие тела?

      — Знаешь, Арс, — актёр загадочно улыбнулся и приобнял Попова за плечи, — это всё может быть лишь твоим сном. А может значить то, что твоё тело просто пока не готовы освободить. Мы все здесь — лишь проекции настоящих нас в наших реальностях. А может… ты просто сам всё это выдумал. И выбор здесь только за тобой. Просто решай сам, что тебе нравится больше.

      «Нравится? Нравится больше? — пронеслось у мужчины в голове. Он оглянулся на оставшуюся позади толпу Арсениев и нервно сглотнул. Теперь они все как будто были чуть ниже, и мужчина оглядывал их сверху. — Это про сон этот или вообще? Да как тут вообще что-то может нравиться…»

      — Не значит ли это… — задумчиво проговорил Арсений-экономист, поднимая глаза на свою копию, — что именно сейчас я и должен сделать выбор, о котором мне говорил тот Арс? Что там за дверью?

      — То, чего ты сам хочешь, — уклончиво ответил ему Арс. Его лицо озарила хитрая полуулыбка, которой он, видимо, часто пользовался по жизни. — Про «тот самый выбор» я ничего не знаю.

      Арсений оказался в замешательстве. Словно этот другой Попов нарочно над ним издевался и пытался запутать ещё больше. Мужчина какое-то время медлил, не зная, что и ответить, а Арсений-актёр терпеливо ждал и продолжал улыбаться.

      — Но если это всё я выдумал сам, как ты говоришь… — голос Арса звучал нерешительно. — Не должен ли ты знать?

      — Но ведь я же могу сделать вид, что не знаю? — передразнил экономиста актёр. — Расслабься. Ещё рано. Или ты думаешь, что твоё тело готово хоть как-то функционировать с тобой или с тем другим Арсом? Просто реши, куда ты хочешь именно сейчас. Если там свободно — откроется. Если нет — жди или выбирай другой вариант.

      Попов кивнул и решительно дёрнул ручку двери. Та на удивление поддалась, открыв взору мужчины непроглядную темень. Другой Арсений ему кивнул и легонько подтолкнул в сторону выхода, тихо пожелав удачи. Пару мгновений Арс медлил, но собрался с мыслями и сделал шаг в темноту. Тело ныло, но уже гораздо слабее. Чувствовалась неприятная слабость, но не она не давала пошевелиться. Мужчина понял, что снова оказался в больнице. Было тихо, лишь приборы, которыми была напичкана палата, еле слышно продолжали свою круглосуточную работу. Ничего необычного в этом не было. Только вот Арсений чувствовал себя одной бесформенной кучей желе, мысленно даже не мог представить отдельно каждый палец и его положение в пространстве. Будто бы тело было уже и не телом вовсе. Будто бы это был совсем не он. Ощущения были неприятные и даже пугающие. На мгновение мужчина даже пожалел, что выбрал во сне оказаться именно здесь. Впрочем… а был ли у него этот выбор на самом деле? Поздно было об этом думать, и Арс уже был готов погрузиться в избавляющий от боли сон без сновидений, но… в палате он был не один. Судя по яркому запаху духов, рядом кто-то был. Кто-то знакомый, но Попов не мог понять, кто именно. Точно не Алёна, ведь её любимые духи источали совершенно другой аромат.

      — Мне так страшно, Арсений… — по голосу мужчина понял, что где-то рядом с ним сидела Ира — жена Антона. — Страшно, что ты никак не открываешь глаза. Мне больно смотреть, как Антон мучается. Ему очень без тебя плохо. Он пока занят на работе, но вечером мы обязательно к тебе придём вдвоём. Он кое-что хотел тебе рассказать… уже давно. Я убедила, что лучше перестать скрывать… вдруг это поможет тебе очнуться. Антоша ужасно себя изводит. Я… я больше не могу на это смотреть.

      «Ир, ну пиздец… — мысленно ответил ей Попов. Вообще он был удивлён, что беременная жена друга заглянула к нему, чтобы поделиться откровениями. — Я уверен, ты пытаешься помочь, и я не знаю всего. Но почему ты просто смотришь, как твоему любимому человеку плохо? Почему ты думаешь, что его благополучие зависит от того, очнусь я или нет? Конечно, он вряд ли стал тебя волновать и рассказывать о моём последнем сообщении ему. Но неужели ты не чувствуешь истинную причину его волнений? Это не я. Это не могу быть я!»

      — Но что бы он тебе ни сказал в итоге, — тем временем продолжала Ирина, — я не хочу, чтобы ты думал, что я обманывала себя все эти годы. Или что Антон меня обманывал. Я всё знала. С самого начала. Даже до начала. Но он должен сказать тебе всё сам. Я… я просто не имею права. И да, меня всё устраивает. Не переживай за меня. А то знаю я тебя, Арс. Всё нормально, поверь. Я о себе позабочусь. И Антон обо мне позаботится, можешь не сомневаться.

      Жена Антона больше ничего не говорила и молча покинула палату, оставив Арса в недоумении. У него даже не было никаких идей, что Шаст мог скрывать от него уже долгое время. «Ну не в любви же он мне признаваться будет!» — мысленно усмехнулся Попов, продолжая бороться с собой. Он всеми силами пытался заставить себя почувствовать онемевшие конечности и пошевелить хоть чем-нибудь. Всё было безуспешно. Арс даже до конца не понимал, как именно лежит его тело, зафиксировано ли чем-нибудь. Время текло безумно медленно. Арсений не знал, сколько прошло минут, часов или даже дней, когда он наконец-то снова смог почувствовать мизинец на правой руке. Мужчину охватил неописуемый восторг, хотя, казалось бы, какая это была мелочь. Он никогда раньше не думал, что его способен обрадовать лишь собственный палец. Вот только согнуть его никак не получалось. Арс, как мог, пытался «подключиться» к собственному телу, но отзываться продолжал лишь этот несгибаемый треклятый мизинец. Он настолько увлёкся, что даже не заметил, как дверь в палату скрипнула, и кто-то вошёл. Судя по звону браслетов, это был Антон.

      — Арс, я должен тебе сказать… то есть, здравствуй. Конечно, здравствуй, Арс! — друг плюхнулся на стул и тут же накрыл то место, где Арсений раньше чувствовал правую руку, своей. Мизинец ощутил холод. Рука Шаста была ледяной, словно он пришёл с лютого мороза, что было попросту невозможно этим жарким летом, или дико нервничал. «Антон, не надо так волноваться, прошу тебя», — подумал Арсений. Он очень хотел поддержать друга, но мог сделать это лишь мысленно. Да и любопытство, бившее через край, сейчас в любом случае заставило бы ограничиться только словами. Уж очень хотелось узнать, с чем пришёл Антон, потому что слова Иры душу Арса малость вывели из равновесия.

      — Ира вычитала где-то, что… это может помочь, — голос Шастуна немного подрагивал. — Я… я не хотел рассказывать тебе это, пока ты без сознания. Да и вообще рассказывать не хотел. Никогда. Но если это поможет, то я должен. Я просто не могу не попробовать, понимаешь? Я уже на всё готов, если это тебе поможет открыть глаза.

      «Знал бы ты, что я прекрасно тебя слышу… Просто говори!» — Арс бы обязательно грустно улыбнулся, если бы имел возможность. Почему-то он не напрягался, просто мысленно старался поддержать самого близкого друга, хотя звучал тот очень тревожно. Где-то в глубине души стал зарождаться страх, но Арсений пока не уделял ему должного внимания. Любопытство всё ещё было сильнее.

      — Я верю, что ты сейчас меня слышишь… Но даже если нет, то когда ты очнёшься, я повторю эти слова. Не возьму их назад, не буду делать вид, что не говорил.

      «Шаст, твою ж налево, ты пугаешь!» — Попов начинал терять терпение, но сделать всё равно ничего не мог. Приходилось просто терпеливо ждать и слушать. А страх тем временем всё нарастал, начиная создавать любопытству конкуренцию.

      — Арс, я… — холодная рука Антона сжалась. — Я часто вспоминаю нашу первую встречу. Ты был такой взъерошенный… с дурацкой причёской. В костюме, потому что не знал, что в офисе отца с этим всем не так строго. Мы тогда столкнулись в коридоре, и я чуть не сбил тебя с ног, помнишь?

      В кромешной темноте, которая окружала Арсения, вдруг стали возникать картины из прошлого, о которых говорил Шаст. Он видел себя, неуверенно бредущего по коридору огромного незнакомого бизнес-центра в поисках кабинета нового начальника, в котором был лишь раз до этого. Видел и несущегося десятиклассника Антона, которому в офисе отца было просто скучно. Арс прекрасно помнил, как вылетели из его рук бумажки, и он присел, чтобы их собрать. Всё как в клишированном кино, где главные герои сталкиваются сначала так, а потом взглядами. Ещё обязательно касаются руками в попытке подхватить один и тот же листик, и между ними бежит электрический разряд. Но между молодым специалистом сразу после вуза и школьником никакой искры не пробежало. Парни лишь поржали над своей неловкостью, и Шаст любезно показал новому знакомому, куда ему нужно было прийти. Антон учиться не любил. Отец его в этом прекрасно понимал и с лёгкостью разрешал прогуливать скучные уроки, но только у себя в офисе, чтобы наследник половины огромного бизнеса уже с подросткового возраста начинал понимать, какая судьба ему уготована. Бизнес отца был младшему Шастуну интересен, и он часто докапывался до сотрудников с просьбами пояснить, чем они заняты. Те в большинстве своём жаловались начальству, и только младший стажёр Арсений то ли боялся вылететь и хозяйского сына послать не мог, то ли действительно был заинтересован, но с удовольствием рассказывал Шасту о своих задачах и даже помогал ему с учёбой. Так и родилась их многолетняя дружба. Да и в целом парни были на одной волне, совершенно не ощущая восьмилетнюю пропасть между ними.

      — Мы тогда схватились за один листок, помнишь? — продолжал тем временем Антон. — Как в дурацком кино. И я, сука, поплыл. Как в пиздец каком дурацком кино. Твои глаза… они поделили мою жизнь надвое. Я такого раньше никогда не ощущал… да и после тоже.

      «Ёбан-бобан, Шаст, что ты несёшь?!» — только и смог подумать Арсений. Во всё происходящее он просто не хотел верить. Душа будто сжалась в комок, стараясь оставить в этом бесформенном теле как можно больше места для шока и беспросветного отчаяния. Ну не могла их пятнадцатилетняя дружба обернуться вот таким, просто не могла! Столько радостей рядом, столько горя, праздников и рабочих будней… и всё это для Арса стало перечёркнутым жирной бескомпромиссной линией.

      — Я… я ещё тогда знал, что у нас ничего не получится, — Шастун грустно рассмеялся. — У тебя уже была Алёна, а я… был наследником огромного бизнеса. Репутация должна была быть безупречной. Я не мог подставить отца, не мог подставить дело всей его жизни просто тем, что влюбился в стажёра-экономиста. Ира так смеялась надо мной тогда. По-дружески, не издеваясь. А потом смеялся уже я… когда наши отцы решили нас поженить. Впрочем, да… я ушёл от темы.

      «Шаст, это было пятнадцать лет назад, не говори только, что ты все эти пятнадцать лет… сука…» Если бы Арс мог встать и уйти, он бы обязательно это сделал. Срочно хотелось выйти на свежий воздух, чтобы проветрить голову от услышанного. Даже хотелось закурить, хотя мужчина никогда этим не увлекался. Хотелось нажраться. Уйти от себя, забыться, исчезнуть. Он просто не мог поверить, что Антон — его лучший друг Антон — был способен испытывать к нему что-то большее, чем у них всегда было. И ладно бы испытывать… он был способен обманывать столько лет.

      — Я так надеялся, что эти чувства однажды пройдут, что мы сможем быть просто хорошими друзьями, — после небольшой паузы почти шёпотом сказал Антон. — И я очень рад, что очень быстро смог задвинуть их на второй план, чтобы не отпугнуть тебя. Ты же ведь ничего не заподозрил, да? Ты тогда сам был безумно влюблён в Алёну и ничего вокруг не видел. Да я и не стремился тебе показывать, сам понимаешь. Но ты стал мне самым близким другом, Арс. Я очень этому рад… но я… по-прежнему люблю тебя.

      «Но зачем ты говоришь мне это сейчас? — душа Арсения болела от внезапного признания. Словно… его предали. Обманывали долгие годы, водили за нос. Держали за дурачка, чтобы получить желаемое, а именно дружбу и приятное общение. — И Ира… она всё знала, выходит. Блядь, Шаст, нормально тебе живётся вообще?»

      — Я бы хранил это в себе ещё долгие годы, — ладонь Шастуна погладила руку Арса. Тот с удивлением обнаружил, что чувствует правую кисть целиком. Это поразило, но не так сильно, чтобы забыть о нанесённом оскорблении. А он действительно оскорбился до глубины души вовсе не чувствами друга. — Но… я так испугался, что могу тебя потерять. И это всё из-за меня… И я не мог больше! В смысле молчать не мог…

      Дверь в палату снова скрипнула. Попов подумал, что это пришёл кто-то из медперсонала, чтобы сообщить Антону, что время посещения закончилось, но… это была Ира. Арс мысленно выругался, ведь ему так хотелось, чтобы Шастуна попросту выдворили отсюда прямо сейчас. Терпеть теперь уже их вдвоём хотелось ещё меньше. Он злился, безумно сильно злился на них обоих за многолетний обман и пока терпеть рядом с собой не хотел, а прогнать или уйти попросту не мог. Мужчине нужно было время, чтобы всё как следует обдумать и осознать. Просто понять, как теперь относиться к Антону. Антон-муж из другой реальности по сравнению с близким другом так вообще стал казаться ангелом.

      — Признался? — спросила жена Антона. Судя по звукам шагов, Ирина подошла к мужу, а потом обняла его за плечи. — Рассказал ему всё?

      — Признался, — прошептал Шаст и сжал руку друга сильнее. Арсений даже почувствовал неприятное давление в кисти. — Спасибо, родная. Мне действительно это было нужно. Ты понимаешь меня, как никто другой.

      — Стало… хоть немного легче?

      — Не особо, — Антон безысходно вздохнул. — Вот если бы Арс после моего признания вскочил и навалял мне по шее, тогда бы хоть немного отпустило. Но он… просто лежит, как лежал.

      — Он слышит, я чувствую, — попыталась подбодрить мужа Ира. — Арс, есть ещё кое-что. Знаю, Антон наверняка поделился с тобой, что сыну имя должен придумать он. Но я не могу иначе. Короче, мы назовём сына Арсением. И ты обязан, слышишь, просто обязан выкарабкаться! Обязан увидеть его. Стать крёстным, если мы решим его покрестить…

      — Ир, я бы хотел… — нерешительно начал Шастун, перебив вдохновенную речь жены.

      — Оставить вас наедине, поняла, — она чмокнула Антона в щёку. — Жду в коридоре, милый. А ты, Арс, очнись, пожалуйста. Нам всем тебя очень не хватает.

      «Ну охуеть теперь!» — только и мог подумать Попов, когда Ира ушла. Рука Антона на его руке стала теплее. Арсу было сложно поверить в реальность всего происходящего. Если бы он мог шевелиться, то от таких речей бы точно оцепенел. В его голове никак не укладывалось, что семья Шастунов, с которой они столько лет дружили, была вовсе не такой, какой хотела казаться. Слишком много скелетов было выпущено из шкафа за какие-то жалкие по сравнению с этими годами минуты. И Арсений был уверен, что не хотел бы знать ровным счётом ничего об этих скелетах, если бы была такая возможность. Но с другой стороны… предпочёл бы он тогда оставаться обманутым, не подозревая этого? Когда правда всплыла наружу, рассуждать на эту тему было уже невозможно.

      — Я очень скучаю, — прошептал Шаст, и Арсений ощутил его тепло там, где по идее было лицо. Видимо, Антон был близко. Был ли какой-то контакт, или это было просто дыхание, мужчина понять не мог. — Если ты слышал… я не откажусь от своих слов. И прости, если ты не хотел этого знать. Я просто… очень боюсь потерять тебя. Но если… когда ты выберешься, даже если ты не захочешь со мной общаться после такого… я готов. Просто вернись. Вернись, и я приму любое твоё решение. Мне без тебя очень плохо. Пожалуйста, Арс. Ты мне очень нужен.

      Мизинец Арса непроизвольно дрогнул, повергнув его владельца в шок. Это случилось впервые с момента аварии. Конечно, другой Арсений уже давно мог быть свидетелем успехов этого тела, но, скорее всего, это было сюрпризом для всех. Антон, который тоже это движение не мог не заметить, вполне закономерно выдал:

      — Арс, блядь! — и принялся в суматохе искать кнопку вызова врачей. Что было дальше — Арсений уже не чувствовал, ведь сознание, перегруженное информацией, уже летело в совершенно другое тело. Летело быстро и стремительно, не давая разглядеть ничего вокруг. А ведь так хотелось остаться в собственном теле в такой-то момент! Движение пальца. Самое настоящее движение! Казалось бы, мелкое и незначительное, но такое важное для Арса, и этим состоянием хотелось насладиться как можно дольше. Но с другой стороны… сбежать от Шаста с его признаниями тоже желание имелось. И Арс не мог понять, чего ему больше хотелось именно сейчас. Впрочем, всё это было не так важно — выбора ему всё равно не оставили, совершенно не спрашивая о его желаниях.

      Другое тело было как-то непривычно напряжённо, и поначалу было просто ничего непонятно. После перемещения в ушах звенело, а кожу обдавало то жаром, то холодом. Арс вскоре понял, что лежит без одежды, и потихоньку до него начало доходить, в разгаре чего он здесь оказался. Органы чувств и части тела подключались словно постепенно, заставляя Арсения ужасаться от всего, что он начинал чувствовать, всё больше. В заднице ритмично двигался член, задевая простату. Эти ощущения были Попову совершенно не знакомы и, пусть и пугали до одури, но приносили и прожигающее тело своими вспышками удовольствие. Мужчина спустя пару мгновений отважился открыть глаза, хотя уже прекрасно представлял, что именно должно было открыться его взору. Над ним нависал трахающий его Шаст, зажмуривший глаза от приятных ощущений. Он тяжело дышал, слишком по-блядски приоткрыв припухшие губы, и выгибал шею. Это выглядело чертовски красиво, и Арсений в теории мог бы даже заценить, если бы только сейчас сам в этом всём не участвовал, да и был бы на пару десятков лет помоложе, когда только осознавал, кто и что ему может нравиться. Сейчас же Арс чувствовал себя оцепеневшим, будто он был безвольной куклой, с которой её хозяин делал, что хотел. Будто всё тело было пронизано льдом, опутано холодными цепями, и мужчина просто не мог прекратить всё это. Антон не был груб, но и особо не нежничал, то ускоряя темп, то издевательски замедляясь. Он никак не прятал эмоции, стонал, совершенно не стесняясь ничего и никого. Шаст сейчас был максимально раскрепощён и свободен от всех предрассудков. Попов был уверен, именно сейчас муж другого него и был настоящим — без всяких масок и границ. Сам же Арс чувствовал, что был уже готов кончить даже без рук, но ужас от всего происходящего попросту мешал ему это сделать, заставляя лежать практически неподвижно, пока Антон двигался внутри него. После очередного попадания по простате с губ Арсения сорвался непроизвольный стон. Он больше не мог сдерживаться, желание разрядки заполонило собой весь мир вокруг, забив страх и ужас в самые дальние углы подсознания.

      — Сейчас, мой хороший, — послышался сбивающийся голос Антона, а член Арса накрыла чужая рука. Пара движений рукой в такт с толчками, и Арсений кончил Шасту в ладонь. Накрыло так ярко, что из глаз словно посыпались фейерверки, ослепляя мужчину своими вспышками. Мир вокруг на секунду просто померк по сравнению с этими новыми ощущениями, смешавшимися с вполне привычными. Было хорошо. Было страшно хорошо. И от этого хотелось кричать. Или же, наоборот, вытянуться и изо всех сил прижать к себе Антона, обхватить его задницу и максимально насадиться на член, чтобы выжать из своего состояния буквально всё. Всё, что было способно усилить и продлить охватившие его чувства. Сам же Антон финишировал буквально сразу после, больно сжав бедро мужа. Но Попову было плевать на боль, он не знал, какому чувству сейчас отдаться — пульсирующему по всему телу последствию оргазма, которое буквально вырывало сердце из груди, или леденящему душу ужасу. Кончающего Антона он видел словно в замедленной съёмке. Как тот выгнулся и громко простонал имя мужа, а потом осторожно вышел и попросту обессилено рухнул на Арса сверху.

      — Как же… я люблю тебя… — прошептал Шастун, жадно целуя ключицы и шею, а затем потянулся к губам. От губ Антона пахло не очень приятно, но у Арсения не было сил, чтобы отстраниться. Он просто лежал и остекленелым взглядом смотрел в потолок, пытаясь понять, что сейчас произошло. Его попросту отымели в зад, и эта мысль не давала покоя, хоть всё тело и сигнализировало о том, как сильно ему было хорошо от произошедшего. Сознание будто раскололось надвое, и каждая из половин пыталась убедить другую именно в своей правоте — хорошо это было или мерзко и грязно. Воздуха стало резко не хватать, а сердце билось так сильно, что Арсений по-настоящему за него испугался.

      — Арс? — раздался недоумённый голос Антона. Попов не реагировал, продолжая лишь хватать ртом воздух. Сейчас он хотел только успокоить собственное сердце, рвавшееся наружу. — Арс, тебе плохо что ли? — обеспокоенное лицо Шаста возникло перед глазами. — Или… твою мать, вы поменялись что ли? Сука… — мужчина тут же слез и даже отодвинулся на другой край кровати. — Блядь, Арс, прости… мы не могли знать…

      Антон выглядел до безумия виноватым, что Арсу даже стало его жалко. Всё-таки телу было хорошо, и он почувствовал себя последней скотиной, если бы сейчас во всём признался и позволил бы обломать такое же ошеломительно приятное состояние Шаста. Муж другого него попросту такой подставы не заслужил. Решение пришло само собой, поэтому Арсений повернулся на бок и постарался хитро улыбнуться, как в его сне делал другой Арсений-актёр. Что-то подсказывало мужчине, что и другой он часто так делал.

      — Ты поверил? — нервно рассмеялся Арс, стараясь играть убедительно. — Я пошутил, Ушастик!

      — Ну ты сука! — у Антона будто камень с души свалился. Было видно, что он поверил или просто пожелал поверить в то, что никакого обмена телами у мужа сейчас не произошло. Шаст широко улыбнулся и снова подвинулся к Арсению. — Только посмей ещё раз такую шутку вкинуть. Актёр, блин! Да я чуть не поседел!

      — Не буду, обещаю, — с улыбкой проговорил Арс и, приготовившись как-то отодвигать собственное отвращение на задний план, прижался к губам мужа. На удивление никакого отвращения и не возникло. Было тепло и уютно. Будто так и должно было быть. Арсений старался целовать аккуратно, чтобы не причинить боль пострадавшей вчера дважды нижней губе Антона. Шастун ответил на поцелуй, но вскоре тихо охнул и лениво отстранился.

      — Надо бы в душ, — проговорил он, стягивая с члена презерватив. — А то мы тут с тобой употели, конечно. Жара эта сраная… и когда кончится уже?

      — Я… пойду первым, не против? — пусть Арсений и чувствовал себя до безумия расслабленным и спокойным, какое-то неприятное ощущение всё же смыть с себя хотелось. Он не понимал, откуда оно взялось, просто сейчас хотелось поскорее встать под горячий душ.

      — Да, без проблем, — кивнул Антон. — Руку я и на кухне помыть могу, а после тебя уж сам. Голодный?

      — Нет… вовсе нет, — мужчина поднялся с кровати и пошатнулся — немного закружилась голова. Жестом он дал мужу понять, что всё в порядке, и отправился в сторону ванной комнаты. Шум воды немного успокаивал, и какое-то время Арс просто стоял под душем, не заботясь ни о времени, ни о крутящихся счётчиках. Он всё не мог до конца поверить, что именно произошло с ним. Секс с мужчиной в планы Арсения точно не входил. Впрочем, и сам он сегодня явно никуда не входил, раз уж на то пошло. Принять это было сложно, но раз телу было предательски хорошо, и ничего не выдавало ни намёка на малейший дискомфорт… Попов был готов со временем со случившимся смириться. В конце концов, Шаст же его не принуждал, да и не с ним он это затевал. По сути никакого насилия и не было, но принять и уложить это всё в голове вот так сразу Попову было сложно. Кто ж знал, что обмен так не вовремя случится. «Точно, обмен… — подумал Арс, положив руку на бедро. То место, за которое, кончая, схватился Антон, словно прожигало насквозь. — Наверное, стоит всё-таки признаться, что я… не тот Арсений, которого он ждёт». Мужчина сильно задумался и даже не заметил, как задел рукой большую бутылку с гелем для душа. Та гулко ударилась о кафель, заставив Попова вздрогнуть и испуганно замереть.

      — Арс, всё хорошо? — дверь в ванную тут же распахнулась, и показалась макушка Антона. «Отпусти себя и импровизируй!» — вдруг раздались в голове Арса слова другого себя, и он моментально сориентировался, решив, что лучше притвориться, что обмен произошёл именно сейчас.

      — Шаст, я… — мужчина вполне натурально изобразил испуг, посмотрел на обнажённого Шастуна, потом на голого себя и растерянно попытался прикрыться.

      — Блядь… — прошипел Антон и в пару шагов пересёк ванную. На его лице промелькнуло отчаяние, смешанное с плохо скрываемой злостью. — Да не смущайся, что я там не видел. Арс, ответь, ведь ты… не ты?

      — Я… был в больнице… и вдруг…

      — Сука! — Шаст яростно вдарил кулаком по стене. — Прости, Арсений, — он вздохнул и поднял гель для душа с пола. — Ты всё понял, наверное, да? Тебе нужна какая-нибудь помощь? Или лучше оставить тебя?

      — Всё хорошо, — ответил Арс, стараясь играть убедительно, чтобы себя не выдать. Всё-таки врать он не любил, но сейчас это было необходимо. — Я скоро выйду.

      Они столкнулись снова спустя несколько минут уже в коридоре. Антон стоял, прислонившись к стене, безысходно пялился в потолок и дымил прямо в квартире. Он сильно переживал, это было заметно по его учащённому дыханию и немного дрожащим рукам. Арсений, уже укутанный в пушистый халат, осторожно подошёл к мужу, но дотронуться побоялся.

      — Ванная свободна, — буднично констатировал он, стараясь не дышать испарениями от электронной сигареты, — можешь занимать. И Шаст… мне действительно жаль, что так вышло.

      — Забей, ты ж не виноват, — махнул рукой Антон и, снова выпустив дым изо рта, скрылся в ванной. Попов лишь пожал плечами и отправился в гостиную, где устроился на ставшем уже родным диване. По телу всё ещё разливалось приятное тепло, пульсирующее то тут, то там и буквально умолявшее лечь, не двигаться и наслаждаться спокойствием. Арсу давно не было так хорошо чисто физически. Не хватало только крепких объятий, чтобы разделить тепло с тем, кто причиной этого тепла и являлся. Благо, Шаст не стал задерживаться в ванной и вскоре заглянул и в гостиную, чтобы убедиться, что с мужем всё в порядке.

      — Приляжешь? — с глупой улыбкой спросил его Арсений и похлопал по дивану возле себя.

      — Ты кто, блядь, скажи мне сначала! — нахмурился Антон и пристально оглядел Попова с ног до головы, словно пытался понять, муж перед ним или просто его тело с управляющим им практически незнакомым человеком внутри.

      — Вынужден тебя огорчить, — вздохнул Арс, явно переигрывая. Страх уже куда-то ушёл на второй план, и мужчина был просто расслаблен, — но это просто потребность в тактильном контакте после того, что у нас… то есть вас было. И я думаю, тебе это тоже необходимо.

      — Ты прав, — выдохнул Шастун и улёгся рядом с Арсением. Помедлив пару секунд, он схватил мужа за затылок и рывком прижал к своей груди. Арс, ожидавший, видимо, чего-то более мягкого и чувственного, возмущённо заворчал. — Прости, Арс. Просто… пока я не вижу твои глаза… я хоть как-то могу представить, что это… не ты. И как будто ничего и не было, понимаешь?

      — Понимаю, всё нормально, — эта фраза с момента, как Шаст узнал, что вместо его мужа может проявляться кто-то ещё, стала у них чем-то совершенно обыденным.

      Арсений обхватил руками торс Антона и доверчиво уткнулся носом в его грудь. Шастун же в долгу не остался и задумчиво перебирал пальцами волосы мужа. Арс поражался самому себе, ведь ему совершенно не хотелось кричать на Шаста, чтобы тот убрал руки от его головы. Это даже… успокаивало. Мужчины даже переплели ноги, словно нуждались в том, чтобы быть друг к другу как можно ближе. Чуть ли не каждой клеточкой тела. Они молчали, потому что слова были лишними. Говорить не хотелось, шевелиться не хотелось. Хотелось просто быть рядом. Но вскоре стало жарко, а Антон, видимо, и не думал отпускать мужа. Арсению даже показалось, что Шаст уснул. Тело постепенно приходило в нормальное состояние, и с этой нормой вернулось и то, что шокировало Попова до того, как он оказался с мужем в постели. Признание его друга.

      — Вот дерьмо, — не сдержался он и тут же замер. Всё-таки это были не лучшие слова, чтобы разбить тишину, в которой они погрязли.

      — Чего такое, Арс? Жарко? — немного сонно отозвался Шастун, но отпускать не спешил. Будто бы он даже сначала не понял, какого именно Арсения сжимал в объятиях.

      — Да, но я не об этом… Я был в больнице. Там был ты… то есть не ты, а друг мой. Другой Антон. И он… просто признался мне в любви, прикинь. Скрывал свои чувства с нашей первой встречи. Целых пятнадцать лет! А я… даже не догадывался ни о чём.

      — Узнаю альтернативного себя! — рассмеялся Шаст, моментально проснувшись от таких новостей. — В тебя невозможно не влюбиться, Арс. В смысле не в тебя, а… сука, прости!

      — Я всё понял, Шаст, не переживай, — Арсений тоже улыбнулся. — Просто не представляю теперь, как ему в глаза смотреть, когда очнусь. Если продолжу жить там, с моим Шастом всё будет так сложно.

      Антон мужу не ответил. Его руки ослабили хватку, хоть он всеми силами пытался не подавать виду, что что-то не так. Но Попов прекрасно понял, о чём подумал Шаст, и ему стало немного стыдно. Зря он напомнил об этом сейчас.

      — Прости, Антош, — прошептал Арс, погладив мужа по спине, — я просто… Просто знай, что я не знаю, какой сделать выбор. Для меня сейчас всё очень неоднозначно.

      — Блядь, Арс, о чём речь вообще? — рассердился Шастун. — У тебя есть шанс спасти жизнь лучшего друга. Жизнь, Арс! Какой тут может вообще быть выбор? Конечно, надо брать и спасать, ведь больше никто этого не сможет сделать!

      — Ты прав, — Арсений поднял на него глаза. Несколько секунд они пристально смотрели друг на друга. — Ты чертовски прав.

      Глаза Антона были наполнены печалью. Он прекрасно осознавал, что вскоре останется совершенно один. Непонятно, что будет с их шоу, непонятно, что вообще будет с его жизнью. Шаст просто грустно смотрел на Арсения, взгляд которого был для него чужим. Тот напрягся. Тело будто просило ослабить контроль над собой. Даже не просто просило, а настойчиво требовало, и Арс повиновался. Мужчина немного подполз вверх, чтобы быть на одном уровне с Антоном, и очень медленно и осторожно прикоснулся к его губам.

      — Арс… — Шаст на поцелуй не ответил и замотал головой.

      — Его тело… этого хочет. Шаст, я так с ума сойду, — прошептал Попов, стараясь хоть как-то себя контролировать.

      — Я тоже скоро с ума сойду. Знал бы ты, как тяжело, — Антон прошёлся языком по нижней губе Арса. — Знал бы ты, как я…

      Арсений не дал ему договорить, заткнув рот поцелуем в прямом смысле. В этот раз Шаст с жаром ответил, прикусив вдобавок нижнюю губу мужа. Они целовались долго, но к чему-то большему не переходили. Сейчас им это было совсем не нужно. Арс даже не особо пытался вернуть контроль над чужим телом, потому что сейчас всё было так правильно. Сейчас ему самому хотелось касаться губ Антона снова и снова, ведь это почему-то так успокаивало, как и его зелёные глаза, которые он видел, когда они отстранялись друг от друга и просто смотрели, прежде чем поцеловаться снова. Мужья так больше за вечер не проронили ни слова. Слова им сейчас были совершенно не нужны.

      Утром Арсений проснулся в объятиях мужа. Он осторожно выбрался из капкана из длинных рук и ног и отправился на кухню, чтобы сделать себе кофе. На удивление каких-то неприятных ощущений и воспоминаний о вчерашнем дне не было. Мужчина устроился с чашечкой свежесваренного кофе за столом и решил проверить телефон. Другой он новых заметок не оставил, но под заметкой, где Арс с трепетом писал о том, как надо общаться с собственной дочерью, увидел слова благодарности. Сердце ёкнуло, и мужчина срочно открыл диалог с Кьярой. Там всё было хорошо, другой Арсений даже поговорил с ней днём, а после они перебросились фотографиями. «Что, интересно вдруг стало, как дочь родная выглядит?» — ехидно подумал Арс, но всё же другого себя мысленно похвалил. Испортить всё было легко, да так, что восстановить бы точно не получилось, но он этого не сделал.

      Антон появился на кухне примерно через час. Он выглядел очень плохо. И дело было даже не в распухшей нижней губе, которой вчера и так досталось, — Шаст снова выглядел так, будто тысячу лет не спал и изводил себя. Да что там — Арсений сразу понял, что его муж изводит себя чем-то прямо сейчас. Без лишних слов Попов протянул ему чашку чая, и тот так же молча поблагодарил его кивком.

      — Что с тобой? — спросил Арсений, вглядываясь в лицо Антона. — И не говори, что ничего, я же вижу.

      — Арс, не надо, — Шастун шумно отхлебнул из чашки. — Не хочу тебя грузить своими проблемами.

      — Для начала я бы хотел знать, связаны ли эти проблемы со мной, — Арс нахмурился. — Да и ты сам говорил, что вы привыкли обговаривать всё, что беспокоит. Да, я не тот Арсений, что тебе нужен… но разве правильно держать это всё в себе? Ты так себя сам задушишь, другой я точно мне спасибо за это не скажет.

      — Ладно, — кружка ударилась об стол слишком громко, а сам Антон тяжело посмотрел на мужа. — Арс, я вконец запутался. И даже схожу с ума, наверное. Мог бы ты себе представить, что будешь изменять любимому человеку… с ним же?

      — Точно не мог, — вздохнул мужчина и крепко задумался. Его словно окатило из ведра, полного ледяной воды. По сути… он же столько раз успел изменить Алёне, пусть и в другом мире, пусть не в своём теле, пусть даже в рамках новой роли, но всё же изменить. Изменил любимой жене, о которой почему-то и не вспоминал в последнее время совсем, а она и не зашла в палату в тот день, когда Арс был в своём теле. И это всё страшно пугало. Это вызывало отвращение к самому себе и огромное чувство стыда. Зато чужое тело радостно отзывалось на любой знак внимания по отношению к Шасту, а уж на вчерашнее-то…

      — Смотрю, и ты чем-то загрузился, — констатировал Шастун, грустно усмехнувшись. — Алёна, да?

      — В точку, — кивнул Арсений и допил залпом свой кофе. Тот был слишком горяч и неприятно обжёг рот и горло, но Попов мужественно сдержался. Эта боль хотя бы немного притупила другую, которая только начинала разгораться внутри. — Мне мерзко от самого себя, понимаешь?

      — Прекрасно понимаю. Знаешь, если вдруг по каким-то причинам решишь остаться здесь, хотя вроде бы понятно, что не стоит этого делать… Короче, Арс, тогда просто можем развестись, чтобы друг друга не мучить.

      — Шаст, я, конечно, привык всё планировать заранее, — Арс говорил тихо, глядя куда-то мимо Антона. Он попутно соображал, как ему теперь быть и чем же заглушить голос совести в голове, если исправить сделанное уже всё равно не получится, — но здесь не хочу. И не могу. Не до этого. Сейчас мы должны не запороть ребятам «Истории», у меня очень мало времени, чтобы подготовиться, понимаешь? Я не могу быть уверен в том, что твой муж меня заменит. И ты, если будешь загоняться, лучше не сделаешь. Думаешь, Диме и Серёже будет легко тащить шесть историй за день, когда я буду тупить, а ты будешь не в себе?

      — Ты прав, — лицо Антона скривилось от безнадёги. Он всеми силами пытался перестроиться, Арсений это прекрасно видел. — Работа сейчас важнее. Мы… вернёмся к этому разговору позже, да?

      — Обязательно, если для тебя это важно. Я… пока что тут просто гость и не факт, что перестану им быть. Но мы сейчас связаны этим бременем, Шаст. И мы должны быть заодно.

      — Тогда будем репетировать, — кивнул Шастун, допив свой чай, и вскочил из-за стола. — Ты сначала несколько выпусков-то посмотри в качестве материала для ознакомления. А я… я сегодня буду в офисе. Дела всякие, прости.

      — Ты на ногах еле держишься, какой офис? — возмутился Арс.

      — Работа сейчас важнее, — снова сказал Антон, уже выбегая из кухни и оставляя мужа осознавать весь навалившийся груз в одиночку. Арсений какое-то время просто сидел неподвижно, глядя в собственный телефон, где были сохранены фотографии Алёны, и мысленно умолял о прощении. Он понимал, что Алёна из этой реальности была совсем не той, но способов «увидеть» свою Алёну у Попова попросту не было. «Мой любимый Огонёчек, — мужчина поглаживал пальцем лицо жены на экране, — я не знаю, как умолять тебя о прощении. Я не знаю, что со мной, это тело заставляет меня, да, именно тело! Как же я хочу… просто хотя бы услышать тебя снова».

***

      Мужья сели репетировать далеко не сразу. Пара дней ушла на осмысление ситуации, потом Антона дёргал Стас. Креативный продюсер пытался дёргать и Попова, но Шаст послал его в известном направлении и, кажется, впервые в жизни наорал. Шеминов, видимо, понял, что ситуация действительно плоха, и оставил Арсения в покое, а вот за Антона плотно взялся. Арсу это не нравилось, но делать было нечего — реклама, организационные вопросы, да и свой канал Антона на Ютубе — всё это было тоже частью работы, которую нельзя было просто выбросить, потому что не хотелось ей заниматься. Пока Шастун был занят, Арс запойно пересматривал все вышедшие выпуски «Историй» уже не по одному разу. Мужчина всё пытался понять, почему в тот или иной момент другой он был способен выдать именно то, что выдал, но причин не находил. Видимо, импровизация на то и была импровизацией, что общую логику было проследить невозможно. Арсений отчаялся настолько, что даже полез по соцсетям, чтобы почитать, что было на съёмках тех выпусков, что ещё свет не увидели. Почитал и ужаснулся тому, что они с Антоном себе позволяли, в отличие от тех, кто наблюдал это из зрительного зала — они уже к поведению мужей привыкли и даже не ужасались, хотя было с чего. Вернувшийся в тот день поздно Шаст застал мужа в панике и, даже не думая ни о каких своих загонах, бросился его успокаивать. Они около часа просто молча пролежали на диване, крепко обнимая друг друга. Арс знал, что назавтра они оба снова будут заниматься самокопанием, но сейчас ему было просто хорошо. Антон не казался таким уж чужим и отвращения не вызывал точно. Попов понимал, что в этом «помогало» тело другого него, которое стало чаще просить, даже требовать свободы, но чем больше он об этом думал, тем больше… начинал сомневаться. Этот Шаст ему явно начинал нравиться ему, а не хозяину тела, в котором он сейчас обитал, и Арсению это не нравилось. Он каждый день мысленно обещал Алёне, что не будет думать о своих пока что необъяснимых чувствах к Антону, но всё равно возвращался к этим мыслям снова и снова. Сам же этот Шастун с каждым днём становился всё мрачнее, пусть на его взаимодействиях с Арсением это никак не сказывалось.

      — Ну вот представь себя на сцене, — Антон говорил совершенно без энтузиазма, хотя явно хотел помочь. В тот день они решили-таки порепетировать будущий выход Арса в «Историях», потому что обменов всё не происходило, а последний был уж слишком коротким, — ты задаёшь вопрос залу. Любой. Ну… в смысле не совсем любой, про жизнь, поступки, покупки, ну ты же видел? Мы обычно договариваемся перед выходом, кто задаёт и что. Но это же надо придумать. Вот представь, что придумал ты.

      — Ты хочешь, чтобы я задал этот вопрос сейчас? — крепко задумался Попов. Он будто бы моментально забыл все вопросы, которые видел в записях выпусков «Историй» и разучился представлять в голове вообще любые гипотетические ситуации. — Но я не знаю…

      — Арс, блядь, никаких «не знаю»! — Шаст нахмурился и картинно упёрся руками в собственные бока. — Ты сейчас импровизатор. У тебя нет времени думать, нет времени не знать. Ты здесь и сейчас на сцене. Работаешь на огромную аудиторию, и права на ошибку нет. Задавай вопрос.

      — Ну, — мужчина отвёл глаза, силясь выдать хоть что-нибудь толковое. В голове было, как назло, практически пусто, — случалось ли у вас на работе какое-нибудь происшествие? Нормально?

      — Не помню, было у нас такое или нет, но допустим. И вот я человек из зала. Я отвечаю тебе, что мы на работе в офисе развели костёр, а потом пожарные залили нам весь офис. И соседей снизу затопили, зато мой коллега героически спас таракана, который жил у него в столе, буквально на своих руках вынес еле живого из воды.

      — Какой дурак будет разводить костёр в офисе? — возмутился Арсений тем, что Шаст сморозил невиданную чушь. — В нормальных офисах же всегда есть датчики дыма и поливалки, да и это прямой путь к штрафам, увольнению, да даже к уголовному делу! Никто такими вещами в серьёзных компаниях не шутит, знаешь ли.

      — Ебать ты зануда, конечно, — Антон развёл руками. Попов возмущённо захлопал глазами, словно его никто и никогда не называл занудой до сего момента, хотя раньше такое частенько случалось. — Ладно. Представь, что девушка из зала тебе ответила, что на работе в пункте выдачи она отбила стеллаж с заказами от нападения грабителя. Есть идеи?

      — Ну… буду играть грабителя или девушку, наверное, если никто раньше не займёт, верно? — мужчина осторожно смотрел на Шастуна, следя за его реакцией на каждое своё слово. Тот еле сдержался, чтобы не расплыться в улыбке. Арсений видел, насколько мужу было тяжело сохранять серьёзное лицо, но вместо того чтобы расслабиться, напрягся ещё больше. Вдруг Антон так не выражал одобрение, а лишь дивился откровенным глупостям, которые Арс вполне себе мог выдавать.

      — Верно, но уже заняли. Серёжа придумал начало истории быстрее тебя и вышел в роли работницы пункта выдачи. А я с самого начала побежал его грабить.

      — Но подожди, вот так сразу? — для Попова это было дико. — Без прелюдии? Никакой предыстории? Просто сразу вывалить то, что рассказали из зала?

      — Ну смотри, — вздохнул Шаст, глядя на мужа, словно тот адски тупил, — нелинейность сюжета никто не отменял. И никто не мешает тебе выйти в этой сцене и перетянуть одеяло на себя, если ты думаешь, что твой ход действительно хорош. Или следующей сценой перевернуть всё с ног на голову, например, сыграть отца этой девушки или грабителя лет двадцать назад. Что угодно, Арс. Так что ты сделаешь?

      — Если в этой сцене… Сначала сыграю человека, который пришёл за заказом и увидел всё это, — сказал Арсений первое, что пришло в голову. — Годится?

      — Почему бы и нет, — Антон впервые за вечер улыбнулся. Мысли мужа ему нравились. — Но я, как грабитель, повернусь на тебя с пистолетом и заору. Твои действия?

      — Замашу руками и комично уйду, закрыв дверь. Серёжа наверняка что-то крикнет мне вслед.

      — Ну вот, ты на лету схватываешь! — Шаст был явно доволен и хлопнул мужа по плечу. — И чего ты боишься? Просто не думай, оно само придёт. Знал бы ты, сколько дурацких ходов у нас родилось по ходу «Историй», но ведь выкручивались же. Мы все поможем, не переживай и не прячься. Тебе не надо учиться импровизировать, Арс, твоё тело это и так умеет. Всё у тебя получится.

      Арсений порывисто обнял мужа, и тот, не успев ничего сообразить, обнял его в ответ, но почти сразу же отстранился и непонимающе посмотрел ему в глаза. И в этом была доля здравого смысла, ведь они договорились изображать пару только за стенами своей квартиры, а наедине это было попросту незачем.

      — Я просто… — попытался объяснить своё поведение Попов. Ему тоже было неловко от собственных действий, но чертовски тепло и приятно на душе. — Просто импровизировал. Даже не я… его тело.

      Шаст лишь молча кивнул и быстрым шагом покинул комнату, жестом дав понять, что за ним не нужно идти. Впрочем, Арс и не собирался этого делать. Сейчас им явно нужна была небольшая пауза в репетиции. Арсений был уверен, эту историю они обязательно закончат, доведут до логического конца, просто сейчас Шастуну нужно было немного времени. А, может, не так уж и немного.

      Проживание с Антоном двадцать четыре часа в сутки влияло как-то пагубно. Арсений слишком часто стал ловить себя на мысли, что ему хочется как-то коснуться мужа, лишний раз посмотреть, просто перекинуться парой слов больше обычного. Всё оставшееся время до съёмок мужчина курсировал между изучением образа мыслей другого себя (пусть Шаст и сказал, что импровизация этому не поддаётся), общением с мужем и звонками дочке. Последнее было его отдушиной, тоненькой ниточкой к прежней спокойной жизни, о которой сам Попов почему-то вспоминал всё реже. Вскружила ли ему голову жизнь популярного человека? Или просто было стыдно признаваться самому себе, что слишком сильно напортачил, чтобы жить, как жил прежде. Всё-таки перед Алёной он чувствовал огромную вину. Кьяра же держала его на плаву и действительно была путеводным Лучиком, ведь Арс чувствовал, что стремительно терял настоящего себя. Семьянина, экономиста, самого обычного и ни разу не креативного человека.

      Он разговаривал с дочкой по видеосвязи каждый день, а иногда и не по одному разу. Алёна уже успела забрать Кьяру обратно в Петербург, так что иногда в кадре мелькала и она. Общение бывших супругов нельзя было назвать дружеским. При дочке Алёна старалась держать хорошую мину при плохой игре, но стоило Кьяре куда-то отойти, как между её родителями проскакивали искры обиды и недопонимания. Арсений пытался наладить контакт, но бывшая жена ловко отражала любые его поползновения, лишний раз напоминая, как больно ей было пять лет назад. В голове Попова перемешалось буквально всё. Свой мир, этот… Ему даже стало казаться, что иногда он переносит на свою Алёну раздражение от общения с Алёной, что так несправедливо обидел другой он.

      Но своей безоговорочной победой Арсений считал то, что ему всё-таки удалось уговорить бывшую жену приехать с дочкой в Москву. Он просил об этом каждый день с того момента, как Алёна увезла Кьяру от бабушки с дедушкой. В наглую покупать билеты не стал, хоть и был уверен, что знает паспортные данные Алёны из этой реальности наизусть. Деньги без согласия отправлять тоже не хотел, мужчине было важно, чтобы бывшая жена сама дала согласие, ведь принуждение — явно не путь к здоровым, пусть уже и не любовным, но всё же отношениям. Алёна всё-таки сдалась, да и Кьяра, как понял Арс, ей в этом неслабо помогла. Женщина сама назначила дату, и Арсений с радостью перевёл деньги на Сапсан в две стороны. Предлагал им долететь на самолёте, но бывшая жена настояла именно на поезде, всё-таки Кьяра совсем недавно летала из Санкт-Петербурга в Омск и обратно, так что ей, по словам матери, необходима была передышка. Вот только Попов упустил одну важную деталь, когда узнал дату приезда бывшей жены с дочерью. Приехать они должны были именно в день, когда коллектив «Импровизации» собирался снимать любимое многими — да и ими самими тоже — шоу «Истории».