— Высади меня здесь, — говорит Олежа непривычно холодным голосом; говорит тоже совсем непрывычно — хлёстко. Словам вторят мелкие капли начинающегося дождя.

— Олежа, давай это обсудим еще раз, — Антон видит, как качаются под сильным ветром оголевшие ветви тополей вдоль дороги.

— Не хочу это обсуждать сейчас. Высади меня, — Олежа на него не смотрит. Где-то на той стороне дороги, через два длинных перехода, тусклым красным виднеется буква «М». На билборде плакат тщетно пытается не оторваться и не улететь, как последние листья. Антон вспоминает — приходила СМС. «Не стойте под линиями электропередачи, не оставляйте машины под деревьями. Уровень опасности оранжевый».

— Дождь начинается, давай хоть до общаги доброшу.

Олежа наконец-то поворачивается. В глазах — сталь и холод. Глаза врать не умеют. Глаза гораздо злее и обиженее голоса.

— До метро три минуты, не маленький, дойду. Высади меня.

— Олежа, я просто прошу меня выслушать!

— Нет, Антон. Это я прошу тебя наконец-то услышать. Притормози у остановки.

Они и так почти не едут — пробка. Антон чувствует, как кипуче внутри поднимается злость и обида. По тормозам ударяет резко, сам почти пугается.

Дверь с пассажирской стороны хлопает еще резче.

Антон смотрит на тонкую Олежину фигуру, которая торопливо идет по длинному переходу, прикрывая сумкой голову.

Дождь вторит Олежиным словам — бьёт по стеклу также резко и хлёстко.