Только за спиной закрылась задняя дверь, Кенни оказался отрезан будто от всего мира. Он стоял на задворках театра, тускло освещённых небольшим фонарём над дверью, а впереди шла неширокая дорожка, пропадающая в темноте леса. Уже наступила ночь, по ощущениям время двигалось к полуночи. Алиса достал из кармана часы, стрелки которых продолжали бежать в обратную сторону, хотя и показывали без четверти шесть*.
«По крайней мере они ещё ходят», – с облегчением подумал он.
Нужно идти дальше. Ему не хотелось уходить из комфортного освещённого пространства, потому что его беспокоило то, что могло прятаться в темноте. Мысль, что этот мир был создан его разумом, уже не успокаивала, а скорее заставляла бояться самого себя после всего увиденного и пережитого.
По мере отдаления от театра Кен часто оборачивался на источник света, оставшийся позади. Вокруг густел тёмный туман, и лампа, выданная Кукольником, почти никак не помогала, хотя с ней было немного спокойнее. Через какое-то время театр утонул во тьме, и Кенни остался без какого-либо маячка света помимо лампы.
В лесу было подозрительно тихо, но в то же время он ощущался живым; то тут, то там шестое чувство улавливало какое-то движение, из-за чего Кен продвигался медленно и постоянно осматривался. Чем глубже он заходил в лес, тем гуще становилась темнота, и было сложно разглядеть даже рядом стоящие деревья. Главное было держаться дорожки, не терять её из виду и не сворачивать с неё. Это было сложно, потому что Кен видел только на пару шагов впереди себя и приходилось постоянно смотреть под ноги, а не вперёд.
Чёрный туман надвигался и становился ещё гуще. Он будто во все стороны тянулся своими бесплотными щупальцами, захватывая всё, до чего мог дотянуться. Только маленький пучок света продолжал отважно отбивать его атаки, оберегая своего владельца. Где-то над головой послышался глухой гром. Не ясно, был ли источник звука так далеко, или грозу заглушала всепожирающая тьма.
Кенни приближался к грозе, потому что гремело всё чаще и отчётливее, но не было видно ни единого отблеска молнии, который разбивал толщу темноты хотя бы на мгновение. Ему одновременно и хотелось, и не хотелось увидеть дальше своего носа. Хотелось видеть, куда идти, но он боялся узнать, что скрывается в этой темноте. Он чувствовал себя неуютно и даже ощущал беззащитность. Это было похоже на детский страх темноты, когда даже в твоей детской могли прятаться монстры.
Видимых поводов для беспокойства на самом деле не было. Тишину в лесу разрушал только надвигающийся гром, который давал понять, что Алиса шёл в верном направлении. Даже часы в кармане притихли, и когда он это заметил, то поспешил проверить, что они всё ещё идут. На циферблате было около двадцати пяти минут четвёртого*. Прошло уже больше двух часов, как Кен покинул театр. Он до сих пор не знал, что с ним будет, если часы встанут, а если они встанут прямо здесь, посреди леса, выберется ли он вообще когда-нибудь отсюда.
Блуждание без какого-либо направления и понимания продолжалось ещё какое-то время, после чего впереди забрезжил ещё один источник света. Крохотный слабый бело-голубой огонёк прорывался сквозь туман. Кенни поначалу отнёсся к нему с недоверием, потому что блуждающие огоньки могли увести человека с тропы и заманить в глухие дебри, но дорожка, которой он так упорно держался, вела в сторону этого огонька. Он пошёл на свет.
Когда до крохотного источника света осталось только дотянуться рукой, он исчез так же неожиданно, как и появился. Алиса начал осматриваться, боясь, что потерялся окончательно, но впереди снова появилось бледное мерцание. Чем дальше он шёл, тем чаще огоньки сменяли друг друга, а потом стали появляться по двое и даже по трое, обозначая путь. Вокруг стало немного светлее, и чернота будто старалась держаться подальше от этих светлячков, которых становилось всё больше. В их окружении Кену стало спокойнее, потому что у него хотя бы было направление и темнота вокруг не грозилась поглотить его.
От огоньков исходил мягкий звук, похожий на шёпот и еле слышный гул как от горящего пламени. Настораживающая тишина тоже отступала шаг за шагом. Но впереди послышалось что-то ещё: медленный топот и ритмичное постукивание металла о металл. По мере приближения шагов усиливался и свет: огоньков становилось всё больше. Что-то явно шло ему навстречу, и он не знал, чего ожидать, поэтому сжал лампу покрепче в руке, приготовившись защищаться ей в случае чего.
В окружении множества голубых светлячков из темноты вышел всадник в струящемся серебряном плаще. Белый конь с богато украшенной сбруей будто сиял на фоне чёрного леса в окружении огоньков, которые рядом с ним тоже светились ярче. Доспехи рыцаря блестели отражённым от них светом, что Кену поначалу приходилось щуриться. Увидев его, всадник, а точнее всадница, ловким движением спешилась и повела коня под уздцы.
– Стефани!
Увидев жену, Кен забыл о всей настороженности, с которой относился ко всем остальным персонажам. Уж она-то точно не навредит ему, не будет смеяться над ним, а поможет выбраться отсюда вместе с дочерью. Он подбежал к ней и стиснул в объятиях. На глазах выступили слёзы от радости, Кенни хотелось больше никогда не отпускать её даже в этом странном мире.
– Ты в своём репертуаре, Алиса.
Это обращение разрушило всю радость встречи. Кен отстранился, и посмотрел на женщину. Она выглядела точь-в-точь как Стефани: та же фигура: хрупкая несмотря на серебристые доспехи, объёмные наплечники, украшенные витиеватым орнаментом, и высокие сапоги, скрытые поножами; те же заострённые черты лица, тот же голос… Но смотрела она по-другому. В её глазах не было той нежности, того тепла, с которым смотрела на него жена. В её взгляде читалось сочувствие, может, даже желание помочь, но всё же это была не его Стефани. Он очень разозлился. Сначала на неё, потому что использовала образ дорогого ему человека, а потом на себя, потому что так легко доверился и забыл о всякой осторожности.
– Потерялся как обычно?
Пытаясь подавить гнев и разочарование, Кен не мог сказать ни слова, а только кивнул.
– Что ты ищешь в этот раз?
– Кролика. – Кенни, всё ещё чувствуя обиду, не хотел с ней разговаривать, но он понимал, что ему нужна её помощь, иначе он никогда не выберется отсюда. – Кукольник сказал, ты забрала её из театра.
– Что? Я не видела её сегодня.
И тут его сердце остановилось и рухнуло: «Как это не видела? Тут что, целый гарнизон таких ходит? Кто тогда забрал Лили из театра? И куда?»
– Кукольник сказал, что её забрал рыцарь. Ты вроде…
– А про цвет рыцаря он не уточнял?
– Нет. Я вообще сомневаюсь, что он его видел. Я подумал, это постоянно происходит, и не стал лишние вопросы задавать.
– Тогда у меня плохие новости. К тому же, раз ты здесь…
– То что?..
– То всё идёт не по плану.
Где-то внутри себя Кенни будто умер. Где тогда искать Лили? Может, она потерялась где-то в лесу? А если её кто-то забрал… То кто? И куда? Для него здесь было уже достаточно угроз для жизни, а что может случиться с маленькой девочкой?
Рыцарь положила руку ему на плечо, увидев страх на его лице.
– Не переживай, мне кажется, я знаю, где она может быть. Я тебя отведу.
– Но куда?
– Увидишь. – Голос Рыцаря в этот момент, наверное, должен был прозвучать интригующе, но вместо этого было в нём что-то зловещее.
– Ладно, веди. – Выбора у Кена не было, потому что в одиночку он мог плутать по этому лесу вечно, а всадница тут явно неплохо ориентировалась.
Рыцарь легко запрыгнула в седло и протянула руку Алисе.
– Нет, спасибо, я лучше пешком. Не уверен, что смогу сейчас удержаться в седле.
– Как знаешь. Пойдём. – Она натянула поводья и пустила коня шагом. – Не отставай.
Кенни с тяжёлым сердцем пошёл следом. Какое-то время они шли в тишине в окружении светлячков, которые плыли следом. Тьма снова смыкалась за ними, охватывая всё вокруг, и рассевалась впереди, отступая перед светом с тихим раздражённым шипением. Рыцарь будто видела далеко впереди и шла как по наводящему компасу. Для неё будто и не существовало тьмы вокруг, среди которой она, как маяк, создавала ореол света, блестя доспехами.
Алиса наблюдал за кружащими вокруг огоньками. Возможно, они и вели Рыцаря, позволяя увидеть что-то впереди. Из-за того, что он постоянно осматривался, Кен начал отставать. Ещё он думал о женщине, что ехала сейчас на коне перед ним. Было больно и обидно, что она появилась здесь и вела себя также как остальные: была чужой, из другой реальности. Облегчала положение только мысль о скором окончании этого путешествия. В Зазеркалье путь был прямой, как линия, по которой ходит пешка, но он был и очень трудным, потому что окружён другими фигурами и пересекался с их линиями.
Всадница будто почувствовала, что её спутник остался позади, и развернула коня.
– Я бы посоветовала поторопиться и не отставать. Иначе снова будешь топтаться на одном месте, как до этого.
Опять этот покровительственный тон… За всё это время он начал сильно раздражать. Все только и делают, что поучают и насмехаются. Кенни опять разозлился, но решил сдержать эмоции, чтобы не нарваться на неприятности, ведь Рыцарь могла просто бросить его здесь и уйти. К тому же она была вооружена.
Женщина снова спешилась, откинув плащ, и подошла к нему.
– Что-то не так? – она всё же пыталась выказать сочувствие и понимание.
– Я… Извини, всё нормально. Пойдём. – Кенни уже направился вперёд, но всадница его остановила:
– Стой. Тебя что-то тревожит. – Она сняла тяжёлую перчатку, обнажая тонкую руку, и хотела коснуться его, но Кен резко отстранился. – Там, куда мы идём, тревоги могут быть опасны.
– Я не могу рассказать тебе это.
– Ладно, дело твоё. Но нам надо идти, времени мало.
– Хорошо. Пойдём.
Рыцарь не стала снова садиться в седло, а повела коня под уздцы и пошла рядом с Кеном.
– Расскажи про огоньки вокруг тебя. Они не похожи на блуждающие, раз роятся вокруг.
– Они сами когда-то потерялись. Возможно, это было даже в другом мире. Но у них была надежда найти свой путь рано или поздно, даже если это казалось невозможным. – К Рыцарю, качаясь, подлетел один огонёк. Она дотянулась до него ладонью, и он неожиданно испарился с лёгким призрачным смехом. Женщина тоже слабо улыбнулась.
– Оправдалась ли их надежда?
– Не у всех. Но искры их надежды остались здесь. Они тебя и привели ко мне. Они не уводят путников в никуда, а наоборот.
– Помогают им…
– Да. Тебя они нашли так же. Почувствовали твою искру и привели ко мне. Не отпускай её, не позволяй ей угаснуть.
«Ты моя искра… Но не в этом мире». – Кен посмотрел на своё обручальное кольцо и почувствовал, что очень скучает по жене.
– Не грусти, Алиса. Ты уже через многое прошёл, это поможет тебе дойти до конца. Любой сон когда-нибудь заканчивается, даже если это кошмар.
– Хоть какое-то утешение, – Алиса слабо улыбнулся. – Но куда мы всё-таки идём?
– Я не знаю.
– Стой, в смысле ты не знаешь? Ты же ведёшь меня куда-то, разве нет?
– Как тебе сказать…
– Желательно без загадок и двойных смыслов.
– Я веду тебя из леса, на последнюю клетку поля, D8. Но я не знаю, что тебя там ждёт.
– Ну я же просил!
– Я только думаю, что ты сможешь там найти своего Кролика, потому что любая Алиса находит там то, что ищет. Судя по этому туману, на границе последней линии пробудилось что-то тёмное. И это всё твоих рук дело.
– Спасибо, успокоила. Но я засчитаю твои слова как понятное объяснение.
– Я сказала, что могла. Здесь никто не видит дальше своего носа, даже я. Только благодаря этим огонькам я не теряюсь в темноте. Я всегда хорошо знала этот лес, а ты своим появлением спутал все карты.
– Н-да, и не только тебе. Каждый встречный мне пожаловался, что я всё испортил, только зайдя сюда.
– Это твоя роль, Алиса. Ты создаёшь свою ирреальность, изменяешь и ломаешь её.
– Да, мне уже говорили. И тоже несколько раз.
– Не трать эту возможность впустую.
– Если посмотреть на это всё с менее… философской стороны. – Впервые за всё время у Кена появился скептицизм. – То я нахожусь в каком-то бреду. На солнце перегрелся, или ещё что похуже. Это какой-то глубокий трип.
– Понимаю такую точку зрения. Но я не буду с тобой сейчас об этом спорить, ты всё равно мне не поверишь. Ты поймёшь это только по возвращении. Это приключение всё равно оставит на тебе отпечаток.
– Да уж, опыт ещё тот, – фыркнул Кенни. – Я ещё никогда не получал столько концентрированного унижения.
– Это твоя реальность, Алиса. В ней отражены твои страхи, переживания, тревоги.
– Говорящее подсознание… – он закатил глаза. – Никогда не думал, что напорюсь здесь на лекцию по психоанализу.
– Может быть. Но сейчас у тебя не сказать, что есть выбор. Ты уже здесь, и от этого никуда не деться.
– Тут ты права, как ни грустно.
– Ты не должен грустить, потому что ты это всё и без меня понимаешь и знаешь. Особенно если учесть тот факт, что тебе уже это всё до меня сказали.
Кену всё ещё было неприятно признавать правоту лже-Стефани. Ему по жизни не нравилось, когда говорили, что и как делать, и иногда это до сих влекло за собой эмоциональные взрывы. Но здесь приходилось переступать через себя и прогибаться под правила своей реальности. Довольно иронично, что его же сознание его ограничивало и загоняло в жёсткие рамки. Но так было всегда: страхи, ожидания, предрассудки строили самые высокие и прочные стены, сломать которые бывало очень трудно. К тому же Кенни был очень упрямым, и это качество иногда мешало ему прислушиваться к другим и видеть правду как есть. Для него отказаться от своей точки зрения в подобных случаях было равносильно поражению. Но в этот раз его оборона уже настолько ослабла за всё время, что он здесь пробыл, что не требовалось много усилий, чтобы взять эту крепость. Рыцарю удалось её захватить.
Внутри что-то надломилось, тихонько треснуло. Кенни медленно осел на землю, поставив рядом лампу, и пустым взглядом уставился в темноту.
– Ты идёшь? – Рыцарь среагировала на молчание позади себя. – Хорошо, видимо, ты созрел, чтобы поговорить. – Она закинула поводья на шею коня, расправила плащ и села рядом.
– Что я должен делать? – Кенни говорил очень тихо и продолжал отсутствующим смотреть в никуда.
– Я уже сказала: идти и бороться.
– Но ради чего? Бороться?
– А ради чего ты так спешил? Ради чего суматоха вся?
– Я лишь хотел найти свою дочь. И забрать её домой. – Сил на подыгрывание этому фарсу уже не осталось, поэтому он говорил всё, что думал, не жонглируя сказочными именами и образами.
– А теперь не хочешь?
– Я уже не знаю, возможно ли это. Догоню ли я её… – В этот момент туман подступил ближе, проглотив несколько огоньков. – Может, я так и останусь здесь? Может, я вообще впал в глубокую кому, а моя дочь, моя семья, вся моя жизнь остались там?
Рыцарь почувствовала приближение темноты и напряглась. Кенни продолжал говорить, не замечая ничего вокруг:
– Последний год я столько впахивал. Старался как мог, чтобы остаться на плаву. Но ради чего? Ради них? Или ради себя? Неужели я настолько эгоист? Работа и этот сюрреалистичный бред были побегом от проблем? Но от себя не убежишь, как ни старайся.
Здесь все меня считали никем. Не считались со мной. Смеялись надо мной. Игрались мной как хотели. Пару раз даже чуть не убили. А потом говорили, что я здесь важен. Что-то не сходится.
Тьма продолжала подступать и проглатывала всё больше огоньков. Конь рыцаря тоже занервничал и начал топтаться на месте, желая убраться отсюда подальше, но он не мог оставить своего седока. Кена это не волновало. Он говорил и говорил:
– Я создал. Я же разрушил. Если подумать, я всегда так делал. И продолжаю до сих пор. Каждый раз остаются только руины, которые только увеличиваются в размерах. Ещё немного, и сам стану их частью. Ещё немного, и я буду погребён под ними, а потом и вовсе уйду с ними под землю и останусь там.
А может… это и есть те самые руины, и я уже обречён? Страна Чудес же находится под землёй, и она стала моим адом. Я всех подвёл… – Кенни закрыл лицо руками и уткнулся лбом в колени. – всех подвёл… Я всех подвёл… Подвёл… Всех подвёл… – он продолжал шептать это снова и снова, раскачиваясь из стороны в сторону.
Вокруг усилился гул, туман продолжал наступать. Огоньков вокруг почти не осталось: горел только фонарь Кена и пара голубых светлячков, парящих вокруг Рыцаря.
– Алиса. Алиса! Послушай меня. – Рыцарь продолжала его звать и начала трясти за плечи, потому что иначе они рисковали быть поглощёнными туманом. Но Алиса её не слышал, а только больше погружался внутрь себя.
– Алиса, остановись! Алиса! Ты нас погубишь! И себя в том числе.
– Какая разница? Я уже облажался.
– Алиса! Ты можешь всё исправить. Можешь, слышишь?
Кенни снова не слушал и продолжал что-то несвязно бормотать в слабом желтоватом свете лампы.
– Алиса! Алиса! Кенни!
Услышав своё имя, Кен поднял голову и посмотрел на Рыцаря. Увидев реакцию на свои слова, женщина приподнялась, положила руки ему на плечи и посмотрела в глаза.
– Как ты…
– Неважно. Послушай меня, пожалуйста. Может, ты и подвёл, но ты можешь всё исправить. Ты можешь победить тьму в себе. Я чувствую в тебе силу на это.
– Но…
– Тихо, – Стефани, теперь это определённо была она, продолжила. – Кенни, ты можешь победить и спасти себя. Но это можешь только ты. Я могу тебе помочь, могу вывести отсюда, но за пределами леса тебе придётся справляться самому. Это будет последнее испытание, обещаю.
Кен не знал, что больше сказать. Его любимая жена была здесь, была рядом с ним в этой непроглядной темноте. Она хотела спасти его, пусть и была ограничена в действиях правилами игры. Он чувствовал себя побитым и измотанным. Стефани наклонила его голову к себе на плечо и приобняла.
– Всё будет хорошо, обещаю.
На щеке ощущался холод от твёрдого металлического наплечника, в руке было тепло руки любимого человека. Чувство усталости не уходило, но уже не было так одиноко и страшно. Темнота вокруг, потрясения от пережитого здесь, ноющая рана на плече – всё вдруг стало неважно, ушло на второй план. Кенни хотел остаться в этом моменте, чтобы весь мир сошёлся в этом месте: маленьком ореоле света, освещавшем только их двоих.
Туман начал рассеиваться. Снова вокруг появились светлячки, конь радостно зафыркал и затопал копытом, увидев свою хозяйку. В лесу появлялось всё больше света, но не столько из-за огоньков, сколько из-за отступающего тумана, за которым занимался рассвет.
– Кенни, смотри, оно уходит.
– Что? – Он будто просыпался ото сна, возвращаясь в нежеланную нереальность.
– Тьма уходит. Мы можем уйти. Ты можешь уйти отсюда. У тебя получилось!
– Что получилось? – Кен всё ещё не понимал, что происходит, будто всё, что было до его приступа самоуничижения, исчезло из памяти.
– Отогнать её. Вставай, пора идти.
Алиса медленно поднялся на ноги, чувствуя подавляющий упадок сил. Ему понадобилось время, чтобы обрести окончательное равновесие и сделать хотя бы шаг. Рыцарь тем временем уже стояла возле коня и успокаивающе гладила его морду.
– Пойдём, нам осталось немного. Если бы я знала, что мы уже так близко…
– Не уверен, что меня бы хватило в любом случае. – Самочувствие оставляло желать лучшего. Таким усталым и измотанным Алиса себя чувствовал в последний раз в замке Красных Короля и Королевы, когда те бросили его в подземелье.
– А я предлагала тебе сесть на лошадь, ты сам отказался.
– Я и сейчас не изменил своего мнения. Я не очень держусь в седле, а синяков и прочих увечий мне хватит на всю жизнь.
– Но идти можешь?
– Могу. – Кен не мог не продемонстрировать в очередной раз своё настойчивое нежелание подчиняться обстоятельствам, даже если это усталость. Хотя по его походке было видно, что он ослаб, и передвигаться было сложно.
– Как ты сразу изменился. Даже слишком. Тебе полегчало?
– Нет. Ощущения всё ещё отвратительные. – Он продолжал медленно идти вперёд.
– Тогда откуда внезапно такая решимость?
– Твоя заслуга. Или вина, решай сама. Если я останусь здесь, что тогда будет там, в реальности? Ты сама меня не простишь, если я сбегу от вас и оставлю на произвол судьбы.
– Никогда. Ты сам себя не простишь.
– Я и так себя до сих пор не простил за произошедшее. Пойдём. – Кенни уже стоял на дорожке, которая вела к выходу из леса.
– Уверен, что пойдёшь пешком?
– Уверен. Я уже третий день на ногах и ничего.
– Мне не хотелось бы, чтобы ты свалился от усталости раньше времени.
– Не свалюсь, не переживай.
– Не надейся.
Остаток пути прошёл в тишине. Кенни был рад, что хоть один персонаж этой «сказки» оправдал его ожидания, пряча под костюмом реального человека, а не очередной гротеск. Причём этот человек был лучшим выбором из всех возможных. Хотя сейчас, когда они уже приближались к концу тропы, возникли сомнения. Стефани была не реальнее всех остальных здесь, хотя она и говорила прямо, без игр слов и загадок, как другие, искренне хотела помочь без всяких метафор. И она явно понимала больше о происходящем в этом мире, чем Кен, значит была его частью. Но… там, в темноте, в пустом Рыцаре появилось то, за что он на самом деле любил свою жену, и что отличало её ото всех. Было ли это тоже порождением его сознания? Спасительной соломинкой, за которую ухватился его разум, желая выбраться из тьмы? Здесь он был и создателем, и разрушителем одновременно. Разрушение – слом устоявшегося порядка. Создание – изменение этого порядка под себя. Интересно, Шульц тоже был подобным сломом матрицы, который рассказал ему правила игры? Или он тоже часть сценария? Похоже, надо срочно перечитывать сказку. Да, первым делом, как только всё вернётся на круги своя. Но Стефани явно играла по своим правилам. Или точнее по его правилам, которые шли вразрез с законами этого мира.
– Эй, мы пришли, – Рыцарь вывела его из раздумий, когда они вышли на кромку леса.
– Это всё? – спросил Алиса, оглядываясь вокруг.
– Кто знает. Но моя роль выполнена, дальше ты пойдёшь один.
– Как и всегда… – он даже расстроился, потому что не хотел расставаться с этой женщиной, какой бы она ни была здесь.
– Я надеюсь, что тебе это не понадобится. – Рыцарь начала отстёгивать с пояса ножны со своим мечом. – Возьми его на всякий случай.
– Я не могу…
– Ещё как можешь. – Не дождавшись ответа, она начала застёгивать пояс из мягкой светло-серой кожи вокруг его талии. – Попробуй.
Кенни неуверенно вытянул меч из ножен. Он на удивление оказался лёгким и хорошо лежал в руке.
– Как для тебя сделан. – Рыцарь улыбнулась и собралась сесть в седло.
Кен подошёл к ней и поцеловал так, будто прощался с ней на долгое время.
– Спасибо, – прошептал он, не желая разрывать поцелуй. Стефани тоже не хотела отпускать его, но она должна.
– Мы скоро увидимся снова. Обещаю. – Ей тоже было тяжело расставаться с мужем. – Иди, прошу.
Не желая этого всем сердцем, Кен всё-таки отошёл от коня, позволив Рыцарю забраться в седло. Они стояли молча, ожидая, кто из них решится уйти первым. Алиса взял инициативу в свои руки и пошёл по тропе. Он решительно не хотел оборачиваться и дразнить себя, но не выдержал. Она так и сидела неподвижно на коне и провожала его взглядом. А впереди светлело небо, но вместе с тем продолжала греметь невидимая гроза.