Осень постепенно сходила на нет в суровых российских землях. Я все больше удивлялся подобной особенности, когда все происходило слишком быстро. Совсем скоро здесь будет много снега, и чего греха таить, я бы хотел застать это время. В последнюю неделю не происходило ничего, что могло бы напугать меня. Я сильнее закутался в свитер, который благополучно мне отдали. Большой, даже слишком большой, что я в нем утопал, но благо, не обращал внимание на подобные вещи. Сад у Ивана был заброшен давно. Сухие ветви фруктовых деревьев, пустые клумбы с побитой дорожкой, обросшая колючим шиповником беседка. Здесь до меня были разве птицы или кот, который гордо выхаживал рядом, и порой мне казалось, что был фамильяром. Наверно, стоило бы тут прибраться, место для тренировок будет чудесное. Я поймал себя на глупой улыбке, но сбрасывал все на то, что подобные занятия отбрасывали меня во время, когда я был опекуном и растил сразу кучу стран. И все бы хорошо, но меня пугала неизвестность. С каждым днем магия Ивана увеличивалась и уже плохо слушалась моей, однако привязанность магическая давала хоть какую-то власть. Оттого и не спешил как-то разрывать её. Пока он не будет в силах контролировать себя собственными силами, нужно будет ограничивать его из вне.

— Не думал, что тут есть живые, — Гилберт поежился, запахивая плащ. — Ты то что тут делаешь?

— Мне показалось это место замечательным для магии Ивана, — я пожал плечами. Пусть мы и были сводными братьями, общение у нас не шибко ладилось, хоть особо конфликтов среди нас и не было. Если только изредка и в союзах.

— Скажи, это опасно для него? — Гилберт достал пачку и, достав сигарету, глубоко затянулся, выпуская в морозных воздух серый клубок дыма. Он выглядел уставшим, и я понимал почему. Мы оба все время следили за состоянием Ивана, которое то и дело менялось. Это жутко выматывает.

— Не опаснее, чем для нас. Магия не то, что можно решить одним взмахом руки или парочкой зелий, понимаешь? Даже если мы уничтожим причину, в чем я глубоко сомневаюсь, это оставит на нем свой отпечаток. Магия всегда оставляет след.

— В такие моменты я рад, что не обладаю этим даром, — Гилберт выдохнул серым дымом, а я поморщился. Перестал курить ещё пару десятков лет назад. Не понравилась привычка, так что теперь тошнит от любого дыма.

— Этот дар не всегда приносит страдания, — возразил я, опираясь на перила мостика над небольшим озерцом. Правда, вместо красивых кувшинок и рыбок, там была густая зеленная тина и пахло болотом. — Иногда он помогает в бытовых делах и не очень. Но за все нужно платить свою цену. Как он?

— Уснул. Правда, не знаю насколько и как крепко. Меня больше пугает его одержимость тобой.

— Это пройдет, но пока только это сдерживает его магию, — говорил он так, будто я сам был рад такому. Нет, нисколько. Хотя я осознавал, что в таком положении могли подозревать меня. И на это были причины. Я был сильным магом и вполне мог повлиять на сознание Ивана, на его магию, у них были причины так думать. — Не подумай, Гил. Я далеко не дурак, я не причиню ему вреда.

— Скажи, — он проигнорировал мои слова. Это было вполне в его стиле, не знаю, как с этим собрался справляться Родерих. — Ты отчасти понимаешь, что происходит? — я покачал головой.

Говорить ему правду не хотелось, да и он бы не понял ничего. Его забота к Ивану отчасти вызывало во мне умиления, стоило вспомнить, как он возился с маленьким Людвигом.

Я прибыл в дом Гилберта в 1880 году. Мы долго не виделись, да и малыш Людвиг, которого мы все вместе приветствовали в Версале был уже довольно взрослым для дел. Хотя в талантах воспитателя Пруссии все сомневались. Они были во дворе большого замка. Уж чего-чего, а вкус у него был лучше, чем у Франциска. Не было лишнего, только крепкие стены, большой сад и пару опасных мест для укрепления характера подрастающего поколения. Людвиг, которому по виду можно было дать лет восемь, уже весьма уверенно держался в седле, катаясь по большому полю перед замком. Мальчишка был спокойным, исполнительным насколько знал я. Светло-пшеничные волосы, даже слегка беловатывае и темные, как глубокое море, глаза. В то время, как остальные дети радостно скакали, забывая про тормоза, он гордо вышагивал, будто это не стоило его внимания. Я остановился, снимая капюшон. Людвиг был необычным ребенком, самым чудным, а видел я много. Гилберт гордо восседал на белой как снег кобыле, следя за шумными проказниками. Хотя складывалось ощущение, что он на очередном поле боя.

— Каким растет, — проговорил совсем тихо Гил, прекрасно понимая, что я способен это услышать. Честно признаться, я сам бы с удовольствием занялся воспитанием.

Спокойный дети — самое прекрасное, что может быть в жизни учителя. Но у него был уже брат и нарушать данные правила было бы ужасным деянием.

— Ты хороший опекун, — не такой плохой как Франция, или я. — Но не слишком увлекайся своими идеями, не учи Людвига тому, что ему знать не следует.

— Я не внушаю ему идеологии, — отмахнулся Гил. — Я внушаю ему важность сохранения государства. Он не должен утерять то, что имеет. Уже этому я буду рад.

— Мы все учим их этому, но каждый раз они отвергают это, — улыбнулся я. — Это дети, Гил, и порой мы все забываем об этом.

Нет, у Гилберта никогда не было милых сцен с кем-то. Словно что-то вечно твердило ходить с маской холода, разве что порой какие-то моменты выводили его, он был пьян или причиной безумств был Родерих. Их отношения, пожалуй, самое чудное, что я наблюдал. В них нет пошлости, как бы не думал Иван. В них нет наивности. Иногда я видел их, обоих отвергающих друг друга, ругающихся и, порой, с применением тяжелой силы. Но Гил никогда не поднимал руку, никогда не обижался, как и Родерих. Между ними была такая связь, что не требовалось магии, чтобы увидеть. Но они прекрасно знали правила этого мира. Сначала вы любите, а потом самими руками уносите любовь туда, откуда дороги назад нет.

— Ты когда-нибудь, там, видел их снова? — он спросил неожиданно, будто бы давно хотел, но что-то вечно не давало это сделать.

— Нет, этого я бы никогда не стал делать. Нельзя тревожить мертвых, Гил, они тогда не успокоятся.

— А мог ли Иван сам потревожить её? — я призадумался, поднимая голову к тяжелым серым тучам.

— Не знаю, — признался я. — Он не слишком опытный, чтобы сделать это, но вероятность есть всегда. Она никогда не равна нулю. Сегодня ночь Хэллоуина, самая активная во все время. Нам нужно не отходить от него, пока не наступит рассвет. Как минимум, мне.

— А я? — поинтересовался Гилберт.

— Ты можешь не уходить, остаться с нами, если не испугаешься.

— Я не боюсь, ты прекрасно знаешь это, — он равнодушно посмотрел на меня. Скорее устало. Все мы так смотрим. Просто надоело все.

Я стоял посреди горящего Лондона. Легкие пропитались запахом гари, серы и чего-то тяжелого. Все мое тело было в крови, лежало у моих ног. Я только сторонний зритель, ничто. Но ощущал все. Над головой — кровавое небо с разноцветными полосами, будто та материя, что приходила только во снах, прорывалась в мир своими толстыми щупальцами. Так рушилась вечность, само понятие магии и материи. Её цвета плотно вплетались друг в друга, образуя неведомую мне энергию, которая не сравниться даже с тысячью ядерных бомб. Я словно завороженный рассматривал свое тело. Глаза черные, в которых мелькали блики пламя, которое охватывало тут каждый сантиметр пространства. Удивительное зрелище — смерть страны. Если она не имеет приемника, то уничтожается все: достижения, культура, язык. Так было тогда и так может быть сейчас.»

Мне редко снились сны, а если и снились, то были обрывочными, неясными, словно резкие вспышки молнии, но его я хорошо запомнил. В голове четко поселилась идея: произойдет что-то, что может уничтожить наш мир, и в этот раз я не знал что. Гилберту я не считал это нужным рассказывать. Он может не правильно понять или вовсе придумать всему этому свой смысл, что было бы хуже в нашем деле. Конечно, Триада рассматривала вариант лишения Ивана силы, но отчего то я знал: может он и приведет в наш мир зло, уничтожать его не станет. Тьма придет с другой стороны.

— Думаю, нам стоит вернуться, — я последний раз окинул взглядом пожухлый сад и указал Гилберту на дом. — Приведем тут все в порядок к лету.

— Обучение займет так много времени? — порой я поражался такой наивности в делах магии. Отчего все думали, что это легкий процесс, но Гилберт дураком не был, значит его удивление касалось другого.

— Можно учится и сто лет, не добиваясь успеха, а можно за три месяца стать великим колдуном. С его ленью, боюсь, мы останемся тут навсегда.

Иван лежал на кровати весь белый, но дыхание было ровным. Это уже успокаивало, значит страшные сны вновь не посещали его. Я снял пальто, повесив на спинку кресла. Ночь обещала быть очень нервной, оттого будить его смысла я не видел. Ему нужно восстановить силы.

— Артур, — Иван поднял голову, хмурясь. Значит, боль никуда не ушла. — Сколько времени? — голос его хрипел.

— Полдень, не вылезай из-под одеяла, — заметил я, останавливая попытки встать. — Тебе нужно быть в тепле.

— Я устал лежать, — Иван вел себя, как маленький ребенок. Я только покачал головой, намекая, что спорит бесполезно. — Почему я должен все время лежать? Можно хотя бы на балкон выйти? — русская упрямство, пожалуй, одно из самых дурных штук в этом существе. И она, бесспорно, бесила ещё как.

— Хорошо, — я сдался. А что ещё делать? Не разрешу сам, он обязательно, на зло, сделает это самовольно, без моего присмотра. Пусть хоть так. Ужасные дети мне все время достаются. — Только не больше пятнадцати минут и плед с собой возьми.

Мерзнуть, когда твоя магия лед, не самое разумное действие. Иван, на удивление, послушно кивнул и, стянув плед, быстро уселся на небольшой мягкий и довольно потертый диван, разглядывая свои владения. Конечно, я мог бы дать ему большую дозу снотворного зелья, чтобы он успел отдохнуть перед ночью. Если такие всплески происходили в обычные дни, то страшно представить, что будет в активный. Надеюсь, он случайно не разрушит наш мир. В голове промелькнул прошлый сон и меня передернуло. Главное самого себя не накрутить.

— Иван, — я сел рядом, подбирая слова. Объяснить то нужно все. И как можно подробнее, как минимум, может и он будет когда-то кого-то учить. — Ты знаешь, какой сегодня день?

— Я не настолько выпал из реальности, — он укутался до самого носа, обиженно дыша. Ведет себя, как ребенок.

— Для магов есть определенные дни, когда действие на нас наиболее сильно влияют. Это может зависеть от цикла луны, года и иных причин. День всех Святых — это поминальня мертвых, в твоем случае, он будет сильно отражаться на тебе. В Предверье живых нет, а если и есть, они тебе точно не друзья. В эту ночь врата как можно сильнее открыты, чтобы маг мог связаться даже с теми, кто достаточно далеко.

— Подожди, — в его глазах блеснула радость, а значит, ничего хорошего мне это не обещало. Хорошо, хоть перед его президентом ответственность не несу. — Мы же можем тогда узнать, кто пытается со мной связаться и зачем, — я вздохнул. Значит, он до конца не верит, что София может навредить ему. Это можно было понять, каждый бы хотел так думать, но других вариантов у меня просто не было.

— Можно, но мы не будем этого делать, — Иван нахмурился, показывая свое негодование. Все детское поведение куда-то разом убралось и передо мной сидел равнодушный человек с холодным взглядом фиалковых глаз.

— Отчего же, — даже голос стал сквозить холодом. Я прикрыл глаза, начиная слегка светится. — Не нужно меня успокаивать, — Иван хотел накричать, но пока сильнее тут не он. Опустив глаза, он уставился на лес. — Я хочу это знать точно, понимаешь, Артур, — лед послушно склонил голову передо мной, теперь упрашивая о просьбе. — Я готов взять всю ответственность на себя, но, пожалуйста, я хочу этого.

— Это опасно, в первую очередь для тебя. Ни я, ни Гилберт не получим такого урона, как ты, — нашел чем пугать. Ему одним шрамом больше, одним меньше: все одно. Однако я бы мог использовать его желание в общих интересах. Ведь если мы узнаем для чего это делается, сможем предотвратить последствия, которые могут угрожать мирному существованию.

— Ладно, — кивнул я. — Только Гилберта сам будешь на ритуал уговаривать.

***

Гилберт сидел на первом этаже, почив еще одну бутылку коньяка. Увидев меня весь здоровым, он немного повеселел*. Во всяком случае, до того, как я рассказал о плане.

— Ты идиот, — кратко заметил он. — Или ты думаешь, что это Римская Империя на чай хочет зайти? — если честно, много кто мог со мной связаться из живущих. Как минимум, Хазарский каганат или еще какая-то древняя хрень. Тем более, я сумел уломать на это Артура, а значит что-то да стою.

— Гил, прошу тебя, Артур поставил условия, что там должен быть ты. Как минимум, чтобы его не обвинили во всем, — красные глаза смотрели на меня так, будто я предлагал сущий бред, но мне нужно было убедиться точно. Если мне нужно ненавидеть когда-то любимого человека, я хочу делать это точно уверенным.

— Хорошо, но потом не ной.

Ночь наступила слишком быстро. Отчасти, я немного побаивался этой магии. Артур просто отмахнул и забрал комнату зала, закрыв её, чтобы все подготовить. Гилу же запретил меня кормить и посоветовал принять ванну, чтобы расслабиться. В итоге я сидел и смотрел, как горячая вода постепенно наполняется, отдавая аромат каких-то трав. Пахло чем-то далеким, что я давно помнил, но забыл. Мое тело не слишком радостно приняло жар, но мне стало заметно лучше. Я тогда ещё не знал, что Артур тратил много энергии на ограждения меня от неправильного воздействия.

У меня было время подумать. Что я действительно хотел от данного ритуала? Узнать, кто действительно хочет со мной поговорить и действительно ли я.я жил в иллюзии? Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Если я узнаю правду, станет ли мне от этого легче? Я уткнулся взглядом в окно. Зачем? Я явно начинал испытывать нечто больше, чем симпатия к Артуру, хоть и не хотелось в этом признаваться. Когда Артур засыпает, думая, что я давно где-то в ярких царствах сновидений, я просто могу лежать часами и рассматривать его лицо. Они с Софией были не похожи. Настолько, насколько могут только быть, но все же что-то безумно тянуло к этому человеку и дело даже не в магии.

— Вань, — из кухни вышел взлохмаченный Гилберт. — Если ты тут набрал достаточно сил для магических ритуалов, будь добр тогда нарезать капусту, пока я по твоему желанию и высшей степени лени, готовлю борщ.

Я улыбнулся. Честно, готовка сейчас бы знатно расслабила бы меня, помогла уйти от роя совершенно бесполезных идей. На кухне было чисто, спасибо за это Калининграду и магии Артура, который сам не любил убираться, оттого просто сваливал все на взмах руки.

— Почему ты решил, что Артур не может нанести тебе больший вред? — тихо пробормотал он, делая обжарку.

— Потому что он мог сделать это кучу раз, потому что мы спали в одной кровати и было достаточно просто не приезжать сюда…

— Подожди, вы спали? — Гилберт развернулся, взмахивая деревянной ложкой, разбрасывая свеклу по всей комнате.

— Не так, как ты думаешь, идиот. Родерих окончательно спиздил у тебя мозг.

— Воу, раньше ты говорил, что у меня его вовсе его нет. Расту.

— Когда он рядом, моя магия успокаивается, при нем приступов нет, будто кто-то боится приходить ко мне. Его магия будто блокирует, — я сгреб нарубленную капусту в тазик, задумчиво поедая третью украденную со стола морковку.

— Ты не спрашивал, что у него за магия?

— Нет, просто знаю, что она лучше всех обучает других, — я ведь действительно. Что я знал об Артуре, как о человеке, а не о стране? Да ровным счетом нихуя. Не сомневаюсь, что Артур благодаря своим служба узнал все: что я пью по ночам, какой чай, что ем и когда.

— Как-нибудь спроси об этом. Я, конечно, ничего не смыслю в вашей магии, но считаю, что информация лишней не будет. Как минимум, чистый интерес.

Я повернулся к окну, где ещё сиял яркий лес. Снег если и выпадал, то таял за секунды, но я так хотел увидеть новый год как можно скорее. Когда выпадает снег, он скрывает всю грязь, превращая пространство в бесконечное белое поле. Я встал, выходя с кухни. Артур, наверно, до сих пор занимал мой подвал, однако дверь была открыта и мне разрешили заходить туда, главное не трогать ничего и не пытаться сломать.

Артур спокойно сидел на полу, рассматривая рисунку, которые он сумел нарисовать, и сравнивал с тем, что было написано в книге. Под стенам висели полочки с какими-то бутылочками и книгами. Чуть дальше стоял котел. Как это все сюда проникло я не знал, но видимо для мага это был необходимый набор предметов. Как минимум, мне ещё многому нужно учиться.

— Ты что-то хотел? — Артур поднял глаза, которые сейчас стали темными изумрудами, чуть склонив голову на правое плечо. Я замялся. А действительно, вдруг это нечто интимное для мага, а тут я.

«- А ты всегда был бестактным, — проговорил едкий голос в моей голове, который до этого долго молчал.

— Прекрати, — мысленно попросил я. Этот человек уже начинал меня знатно раздражать.»

— Я хотел узнать, какая у тебя магия? — выпалил немного злобно я, но затем помотал головой. — Прости, усталость.

— Ничего, — Артур подозрительно осмотрел меня, но проигнорировал. — Моя магия не стихийная. Это более высшая форма, которая и позволяет мне контролировать магию других. Если честно, я и сам не могу дать точное описание ей.

— Но как ты тогда научился тому, что не понимал?

— Интуитивно, методом проб и ошибок, — пожал плечами он. — Много косяков было, один раз призвал кракена, сильно напугав Испанию, — Артур вновь вернулся к своими книгам.

— Там это, — я махнул рукой в сторону двери. — Гил делает борщ. Приходи так что.

— Я бы не советовал тебе есть перед ритуалом, — спокойно ответил Артур, не обращая на меня никакого внимания, поглощенный своей работой. — Стошнить может.

— Да нормально, — еда было важным в моей жизни, оттого слышать, что я не могу что-то скушать, выводило.

— Хорошо, я приду, но предупреждал, прощу заметить, — я махнул рукой, поднимаясь наверх, чтобы немного поспать. Все это забирало много сил. Увидел бы меня Советский союз, дал бы сам себе пизды. Хотя, учитывая, что он у меня в голове, то все норм. Мучается со мной.

«- Бесполезный, — проговорил он. — Раньше бы ты взял Англию едва бы подвернулась возможность.

— Заткнись, — пробормотал я. — У нас с ним относительно хорошие отношения. Я не хочу портить.

— Но он тебе нравится, ты хочешь им обладать, — шептал голос. — Ты хочешь владеть им во всех смыслах. Привязать к себе, поставить на колени, а затем возвеличить до своего уровня. Такая малость, забрать его.

— Замолчи»

Я упал на кровать, закрывая уши подушкой. Не хочу его чувствовать, не слышать его. Только не его. Не хотел чувствовать его присутствие, хотя он был прав. Раньше при первой же возможности я бы забрал Артура. Естественно, тогда ещё великая империя с большими владениями и сильным флотом. Не задумываясь бы забрал. Быть может история бы пошла по иному пути. Но чего сейчас загадывать? Хотя он и не потерял своей привлекательности, целый остров рядом с Европой, сколько суеты можно навести, но все изменилось. Я слишком устал.

— Иван, ты есть идешь? — Гил заглянул в комнату, вопросительно смотря на меня. — Все очень плохо?

— Он говорит со мной, — честно заметил я. — Я слышу его голос, иногда промелькивает его характер. Он будто скребется у меня в голове.

— Когда-то он тебе нравился, — замечает Гилберт, а меня передергивает.

Изменения стран — процесс весьма и весьма сложный. Если страна особо не изменяется, просто уменьшается в результаты серьезных проблем, она может выжить, как Польша, например. Если страна полностью прекращает свое существование, как Рим, то это смерть. Окончательно и необратимо. Я же пострадал не так сильно, да и территории, что потерял, были другими странами, а не частью моего собственного сознания. Сложная вещь, абсолютно сложная и необъяснимая. Порой даже мы четко не можем сказать, что будет со страной, которая переживает раздробленность. Она может навсегда исчезнуть, а может только потерять часть территорий или вернуться к исходному состоянию.

— Когда-то он нравился многим, я не могу изгнать из себя СССР, пока большая часть моего народа его любит. Возможно, кому-то там было лучше, кому-то хуже, но страдаю от всего тут только я.

— Артур сказал, что бы я сильно тебя не кормил, поэтому вставай давай, позже устроишь себе минутку самобичевания.

Почему Гилберт совсем взялся за готовку? Проблема в том, что я не в том состоянии, чтобы это делать, а кушать все равно нужно. Хоть он это и не любит жутко. На столе стояли две тарелки, видимо, Артур отказался от обеда. Не знаю дело ли в магии, просто отсутствие аппетита или он боялся, что его отравят. Не знал. Во всяком случае я был слишком голоден, чтобы думать о чем-то. Усталость также не придавала мне огромных сил.

— Прошу только, будь осторожен, — вновь заводит шарманку Гил, а я уже хочу дать ему по роже. Хватит. Я не маленький ребенок, чтобы не взвесить все.

***

Ночь наступила слишком быстро, подпитывая мое волнение. Артур оставил меня в комнате, сказав, что будет весьма здорово, если я смогу уснуть, но я был против такого. Сон не шел, а мозг прорабатывал тысячу вариантов моей смерти. Меня оставили наедине с тремя мантиями, цвет который я должен был выбрать сам. Не знаю, как влиял на магию цвет, но с чисто эстетической стороны с выбрал белую. Любимый цвет, напоминающий о зиме и о тех обещаниях, что не удалось осуществить.

— Ты готов? — в комнату заглянул Гилберт, поправляя свою красную мантию. — А то я ощущаю себя студентом какой-то школы магии. Не знаю, зачем я вам там нужен.

— Ты час боялся, что Артур может мне навредить, так что не возникай, — я отмахнулся рукой, направляясь из комнаты.

Подвал представлял собой все то же помещение, что я видел раньше, только сейчас там царила напряженная атмосфера, будто густой туман заходил в легкие, заставляя сердце замирать, а дыхание учащаться.

— Присаживайся, — Артур махнул рукой в сторону одного красного круга рядом. — Гил, прошу, сюда, — другой круг по другую сторону. Мы оба киваем головами, занимая отведенные нам места. Воздух пропитан терпкими запахами трав. Малина, тимьян, зверобой, сосна, можжевельник. Будто я находился в диком, нетронутом лесу. Царил холод, который плотно обнимал меня.

— Иван, ты должен закрыть глаза. И глубоко вздохнуть, — Артур крепко взял меня за руку, протягивая другую Гилберту. Я взглянул на Гилберта, прежде чем, закрыть глаза. Как будто из снов звучал певучий голос Артура.

— In nocte mortem, in secundo vitae, Ego appellare ad summum porta, Patefacio sursum, et hoc dicite mihi, qui vult videre faciem tenebrarum iterum. Qui vult intrare in mentem defunctorum, Responsum mihi Aut, ostende te

Перед глазами стоял темное нечто. Настолько глубокая, что мне казалось, что я там терялся. Ничего, ничего не было. Я стоял посреди черноты, не дыша. Все было буквально так, как было описано в книге.

Передо мной постепенно возникала удивительно-знакомая картина. Большая просторная комната с белыми колоннами, запахом средиземноморских растений, морской солью и гулом окруженного города. София лежала на кровати, тяжело дыша. Её бледное лицо было пунцовым, текли крупные капли пота со лба. Волосы были растрепаны. Кровать была залита кровью.

— Ты не хочешь….- молодой Артур с ещё более детскими чертами подошел к ней, держа в руках сверток. — Ему повезло, он родился магом, как ты и хотела.

— Нет, лучше, кхм, скажи, — она хрипела, всматриваясь в зеленые глаза. — Я смогу провести ритуал.

Артур нахмурился, осторожно качая сверток.

— Я думал, ты все же откажешься от этой идеи. Поверь, магия не стоит таких жертв. Это может обратиться против тебя. Неужели пример моей матери никак не повлиял на тебя.

— Я сама решу, что с ним делать, — в прекрасных глазах блеснула ярость. Артур выдохнул, осторожно укладывая сверток рядом.

— Он — это самое настоящее чудо. Ты первая из новых стран, которой удалось родить ребенка. Подумай об этом. Демоны в своих обещаниях часто обманчивы. Я не могу решать за тебя и за твоего ребенка, но подумай лучше.

— Я умираю, Артур, понимаешь, — прохрипела она. — Это мой единственный шанс выжить.

Артур просто промолчал, поднимаясь с кровати и отходя к окну. Я же медленно, будто во сне подошел к своей любви, которая лежала с закрытыми глазами. Сердце мое билось так, что грозилось проломать грудную клетку. Да, я не должен был так реагировать. Для всех стран — я огромная глыба льда, которая ничего не чувствует, никого не любит. Сколько людей в крови я утопил ради нее. Сколько лет провел в заточении, вдохнувший жизнь только после воцарения новой династии. А в это время она ломала мое сознание, пробиваясь из самых укромных темных уголков, разрывая саму магию.

Ребенок тихо посапывал, заставляя меня замереть на месте. Такой крошечный. Византия приоткрыла глаза и весь мир будто вздрогнул. Холодная рука жестко вцепилась в мою, пронзая кожу когтистыми пальцами. Вместо добрых вечно глаз на меня смотрели два омута.

— Ты Увидел меня, — лицо её исказилось, а мир вокруг заморгал, будто я сам сходил с ума. Она стояла в черном кровавом платье держа в руках ребенка. — Ты должен помочь мне. Ты должен найти их. Убей их.

— О чем ты? — я развернулся, стараясь найти выход, все молитвы разом вылетели из моей головы, угасая на задворках сознания. Я хотел только чтобы Артур вытащил меня отсюда, забрал в мой маленький уютный дом.

Вокруг меня стали появляться маленькие разноцветные огонечки, похожие на разноцветные звезды. Они плавно плыли в полной пустоте, в которой я и находился. Все исчезло, стоило мне открыть глаза. Артур с волнением смотрел на меня, ощупывая пульс, пока Гилберт лежал без сознания в другом углу комнаты.

— Что, что случилось? — я с трудом поднялся, осматривая комнату.

— Это я так то должен у тебя спрашивать. Твои видения, — Артур выдохнул, успокаиваясь. — А Гилберт не маг, он не выдержал напряжения и просто уснул. Такое бывает. Скажи, ты видел?

— Прости меня, — пробормотал я. — Прости, что не верил.

— Успокойся, Иван, — Артур взял меня за руку, поднимая. — Тебе нужно полежать. Отдохнуть, а потом все расскажешь.

— Нет, подожди, — я взглянул в глаза напротив. Я должен был быть ему благодарен за попытки спасти моего сына, но слова будто застряли в горле. — Она просила найти что-то. Я видел их. Как маленькие разноцветные огоньки. Ну знаешь, они похожи.

— На маленькие камни, которые можно куда-то вставить, — Артур опустил голову. Вся поза показывало всю тяжесть состояния. — Ты видел камни вечности, Иван