Два года спустя

Я резко открыл глаза, садясь на кровати. Ночь встретила меня мерзко слепящим глаза фонарём, заглядывающим в незашторенное окно квартиры. Хотя называть громким словом «квартира» эти жалкие пятнадцать метров жилого пространства было глупо.

Поморщившись, я попытался понять, что же именно меня разбудило и раздосадованно отправил в сторону щелчком пальцев таракана, который полз по моей ноге. Судя по всему, он и являлся причиной моего внезапного пробуждения. Таракан улетел куда-то на пол, в сплетение нескольких тел, ютящихся под одним одеялом на холодном линолеуме. Я вздохнул и потянулся за телефоном, который пришлось вытаскивать из-под подушки. Это оказалось не так-то просто, потому что на ней, пуская слюни, похрапывал Герман. Наконец, одолев спящую преграду, я нажал кнопку блокировки телефона - часы показали 04.20.

— Иронично, блять… — усмехнулся я и тут же схватился за виски, в которых синхронно смешку резкой пульсацией отозвалась боль. Стараясь минимально дышать, я осторожно поднялся на узком диване и перелез через Германа, хотя, судя по всему, можно было просто идти по нему пешком — парень был мертвецки пьян. Я перешагнул через лежащие на полу тела и уселся за стол, стоящий у стены. На столе стояла банка пива, которую я незамедлительно осушил прямо залпом, не обращая внимания, что пена льётся из банки прямо на меня, стекая по шее. Нашёл сигарету, закурил. Раскалённые тиски, сжимающие мою голову, ослабли, и я с облегчением огляделся.

Комнату заполняли клубы сизого дыма, которые я не без удовольствия выпускал из своих лёгких. Кто-то на полу завозился, и я с чувством лёгкого раздражения посмотрел вниз.

Распластавшись вниз лицом, во сне сладко причмокивала Лена. Она была лишь слегка прикрыта одеялом, так что я без труда видел её голую спину и часть плоской задницы. Щека сплющилась об грязное покрытие пола и я поймал себя на том, что меня пиздец как веселит мысль о том, что тапки прилипают к линолеуму уже месяц, а эта шкура сейчас протирает его своей физиономией.

Я ещё раз посмотрел на неё. В голове всплыли флэшбеки прошлой ночи, когда Лена в сетчатых чулках, мини-шортах и майке, демонстрирующей полное отсутствие груди, пыталась объяснить мне, что я «полный вафел, и ваще, почему ты трахаешь Германа, а на меня ноль внимания, ты охуел, я ради тебя тут нахожусь, блять, сукан ты бесчувственный, чтоб ты сдох, блять, ик, педик вонючий, я тебя люблю вапщето». Я же, как сейчас помню, плюнул на палец, подтёр её поплывшую тушь и с силой ухватил за волосы, заставив опуститься на колени, второй рукой расстёгивая джинсы. Лена не возразила. Лена вообще никогда не возражала. Я тряхнул головой, отгоняя воспоминание, и затянулся сигаретой. Мне тогда повезло, что в ванную, в которой всё происходило, не зашёл Герман. Он в это время орал с Витей какую-то песню в комнате, заливаясь спиртным.

Нет, Герман не был моим парнем, да и вряд ли когда-нибудь им станет. Просто однажды нас познакомили общие друзья, и он сразу показался мне привлекательным — высокий, улыбчивый парень моего возраста с шапкой медных кудрей и пронзительно зелёными глазами. А когда он, многозначительно взглянув на меня, достал пакетик с резко пахнущим порошком светло-песочного цвета, я почти влюбился. В тот вечер мы знатно объебались, он трогательно хватал меня за руки и тяжело дышал в ухо, в моменты, когда крыло особенно сильно. Проснулись мы вместе. И догнались. И ещё, и ещё, и ещё. Тот марафон длился неделю и не закончился до сих пор, изредка прерываясь на простые пьянки и раскуривание дешёвой травки. Мне было совершенно плевать на Германа, о чём я прямо говорил ему, и он охотно соглашался с тем, что между нами нет ничего серьёзного. Но я не мог не заметить, как темнеют от злости его глаза, когда я уделял излишнее, по его мнению, внимание кому-то ещё. Поэтому, зайди он в ванную во время слюнявого Ленкиного отсоса, и скандала было бы не избежать. А ругаться я не люблю.

Рядом с Леной, обмотавшись большей частью одеяла, спал Витя. Судя по всему, он не терял времени зря, и пока мы с Германом спали, на пару с Филом разлатал шалаву на пьяный тройничок. Фил был близнецом Вити, и это были максимально разные близнецы, коих можно было себе представить. Лысый, бородатый Витя, с ног до головы забитый татуировками, вечно в адидасе, и длинноволосый, крашенный в чёрный цвет Филипп, который заплетал лохматую косу и носил галстук даже тогда, когда случай этого не требовал. Могу себе представить, что тут творилось, пока я спал. Я брезгливо поморщился и скинул пепел прямо на пол, снова выпуская клубы дыма. За окном начинало светать, спать расхотелось совсем.

Пару раз тыкнул в экран телефона, и колонка, стоящая здесь же, на столе, приветственно пиликнула, помигав голубым огоньком. Из динамика довольно громко зазвучала музыка, я протянул руку к выключателю и включил свет. Настроение становилось всё лучше, судя по всему, меня ещё не отпустило. Я повозил пластиковой карточкой по столу, собирая крошки вчерашнего мефедрона, набрался симпатичный такой трек, который я незамедлительно всосал ноздрей прямо со стола, не заботясь о трубочке. Слизистую резко обожгло, а сердце бешено застучало, отдаваясь глухими ударами в ушах.

 — Какого хуя, блять, Стас, ты нормальный человек? — Филипп приподнялся на локтях, щуря заспанные глаза. К нему, не поднимая головы, присоединилась и Лена.

— Да, Стас, выключи всё нахуй, голова болит — прогундосила она и наконец приоткрыла завешенные мелированными в грязно-жёлтый оттенок волосами глаза. Затем сладко зевнула и села на полу, натягивая на голое тело одеяло. Я почувствовал бурлящую внутри агрессию, смешанную с ленивой эйфорией.

— Значит так, если кому-то что-то не нравится, дверь там. Я в своём доме буду делать то, что хочу, ясно? Кстати, Лен, можешь не прикрываться, Во-первых, там нечего прикрывать, а во-вторых, все всё уже видели. — Лена обиженно фыркнула, ещё плотнее оборачиваясь тканью. — Да ладно тебе, может, ещё вырастут, — поспешил приободрить её я. И нет, я не издевался. Лене было шестнадцать лет. Она только-только закончила девятый класс, и школа спешно с ней попрощалась. Девочка ушла в капитальное блядство, употребляя разом всё, до чего могла дотянуться, от чего её не самые благополучные родители оказались в полном ахуе и начали нещадно пиздить её. Помню, она показывала глубокие рубцы от провода кипятильника, покрывающие спину и ноги. Терпеть это долго она не стала и переехала ко мне, пришлось сказать родичам, что я её парень. Вечно бухую мамашу и отчима-зека не смутило, что «жених» старше дочери на пять лет, и в тот же день малолетка прочно обосновалась в моей однушке.

— Ты отвратительный гандон, — презрительно отозвалась Ленка и потянулась к моей ноге. Я приподнял конечность, сморщившись.

— Фу, руки помой, потом трогай. — Наркотик не оставил во мне ни капли тактичности, но Лена уже привыкла.

— Да нужен ты мне, пидорас, — она ухватила трусики, лежащие под моими ногами, и натянула их на себя, не разворачивая одеяло. Затем напялила тут же валяющуюся футболку с принтом Арии, которая доставала ей до колен. Судя по всему, она принадлежала Вите, потому что он, как и его брат, был около двух метров ростом. Только Филипп такие вещи не носил. Я же, кстати, ростом тоже выделялся довольно сильно — сто пятьдесят семь сантиметров чистого объебоса. Высотой меня не наградили, так что пришлось свыкнуться с мыслью, что я сраный хоббит. Я закурил новую сигарету, наблюдая за тем, как Витя пытается уснуть дальше.

Внезапно эйфория ударила с новой силой — мои губы растянулись в улыбке и сами собой принялись подпевать песне:

— Нахуй чистые кроссовки, нахуй лакшери прикид, я проехал остановку, пока падали битки*… — я словно состоял из этой песни, чувствуя её каждой клеткой тела.

— Стас, ну реально хватит, люди спать пытаются. — Лена закурила сигарету, тоже садясь за стол.

— Я сделал не на отъебись, я сделал на ИДИ ТЫ НАХУЙ*! — рявкнул вместе с песней я ей в лицо, обдавая её облаком вонючего дыма. Лена стукнула меня в лоб ладонью, недовольно кривясь, я перехватил тонкое запястье костлявыми пальцами и сжал. Возможно, слишком сильно, потому что Лена издала вскрик и попыталась вырваться, но моя рука сама держала её железной хваткой, я улыбался и продолжал подпевать.

— Стас, мне больно, отпусти, пожалуйста — чётко произнесла она, глядя мне в глаза. Почему-то меня это разозлило, и я резко дёрнул её на себя, от чего Лена слетела со стула и обвалилась на пол вниз лицом. Я с силой ткнул её ногой и рыкнул:

— Я тебя в окно выкину, сука.

На моё плечо легла рука. Витя, который так и не смог заснуть, немного тряхнул меня.

— Бро, прекращай, ты свистеть начал.

— Пожалуй, ты прав, — согласился я, отпуская Ленину руку и выдыхая очередную порцию дыма.

Вскоре мы все вместе сидели за столом, за исключением Германа — тот продолжал спать, несмотря на орущую музыку и наши голоса. Он вчера действительно сильно перебухал, а учитывая, что перед этим он вусмерть обдолбался, неудивительно, что его скосило. Витя вчера держал его над унитазом за растрёпанные волосы, пока тот блевал какой-то пеной с запахом спирта. Думали вызывать скорую, но обошлось. Да и нам бы вышел боком визит врачей, те могли вызвать полицию и пожаловаться на то, что в рядовой панельной девятиэтажке развернулся натуральный притон.

Я поджал под себя тощую ногу, удобнее устраиваясь на стуле, ребята разливали пиво по стаканам. Они уже окончательно проснулись и привели себя в порядок, насколько это было возможно — Лена в той же футболке, Витя с голым торсом и в спортивках, Фил же как обычно при параде — разве что рубашка была мятой и галстук висел немного криво и волосы собраны в хвост. Лена задумчиво чертила на столе четыре жирные дороги кристаллов — Витя и Фил проставлялись. Не знаю, откуда, но наркота у них была всегда, поэтому тусить с ними я любил. Взгляд выхватил налившиеся фиолетовым следы моих пальцев — видимо, я действительно переборщил. Но так похуй, если честно, кто б знал… Лена скрутила пятисотрублёвую купюру в трубочку — я в очередной раз поразился — ну вот как с такими когтями можно что-то делать? — и шумно вдохнула через неё одну из полосок порошка, откинулась на спинку кресла, прикрыв глаза. Трубочка пошла по кругу, Витя жадно хапнул и расчихался, Фил громко заржал и тоже вкинулся, я решил не отставать. И вот мы уже еле связно перекидывались между собой ничего не значащими фразами, в глазах плыло. Я видел, как Лена поднялась на ноги и, слегка пошатываясь, начала танцевать. Из-под футболки мелькали сбитые в синяки коленки в чулках, тело извивалось с претензией на сексуальность. Слипшиеся от наркотического пота волосы прилипли к лицу и плечам. Я хотел было сказать, что это выглядит убого, но язык плохо слушался, меня размазало по стенке. Я услышал собственный голос, который звучал словно со стороны и глухо:

— Лен… Ты… — «мерзкая» промелькнуло где-то в глубинах моего мозга и унеслось в водовороте эйфории. Затем кто-то внутри меня усмехнулся, мол, братан, ты б себя видел. И я почти видел — я знал, что мои волосы, которые я уже два года крашу в серый, так же прилипли ко лбу, что я так же тяжело дышу, что мои глаза такие же — два огромных чёрных пятна, в которых не видно радужки. Челюсть, которая так же, как у Лены, шевелится сама собой из стороны в сторону. И я знал, что пацаны со стороны выглядят не лучше. 

Осознавая всё это, я пустым взглядом сопровождал Лену, которая уже стояла на коленях у моих раздвинутых ног, продолжая выдавать что-то отдалённо похожее на танец и трогая кончиками пальцев мой живот. И плечи… И шею… Краем сознания я вдруг понял, что вижу обе Ленины руки на уровне моего паха, но моей шеи всё ещё кто-то касается. Чуть повернув голову, я увидел пустой стул и Витю, сидящего на соседнем. Значит Фил. Словно в подтверждение, перед моими глазами мелькнули взлохмаченные чёрные волосы, и шею словно раскалённым металлом обжёг поцелуй. Где-то внизу звякнула пряжка ремня, и через секунду горячий сухой рот обхватил мой член, заставив всё тело вздрогнуть и прикрыть глаза. Где-то вдали звучали голоса.

— Давай, Лен, старайся, а то он что-то вообще убился. Братан, давай с нами, пока Гера спит?

— Не, Фил, я понаблюдаю. Ты же знаешь, не люблю всю эту гомосятину.

Свет что-то заслонило — это Лена взобралась мне на колени, насаживаясь сверху. Видимо, крышу ей сорвало окончательно, да и мне тоже. Тело всё ещё не слушалось меня, и я просто сидел, тупо глядя перед собой и отдаваясь обострившимся ощущениям. Сильная рука потянула меня за волосы вбок и вниз, и в губы упёрся горячий стояк Фила, который я не задумываясь пропустил в рот. Лена двигалась на мне, Фил жёстко трахал меня в горло, а я просто закрыл глаза, изредка постанывая и растворяясь в происходящем. Вскоре я приоткрыл глаза и заметил позади Лены Витю — судя по всему не выдержал и пристроился сзади — в жопу она принимала легко и с радостью. Вскоре малолетка орала как сигнализация, перекрикивая музыку. Фил продержался недолго — выплеснув мне в рот густую горькую жидкость, он отстранился и опустился на пол. Тут же к моим губам присосалась Лена, языком собирая остатки чужой спермы и визжа от мощных толчков сзади.

Оргия затянулась, отравленный веществами организм отказывался продолжать. Я еле как нашёл в себе силы оттолкнуть Лену, которую тут же перехватил Витя и загнул на столе, не прерывая процесса. Негнущимися пальцами натянул джинсы и поднял глаза. Напротив меня сидел Герман и непрерывно смотрел тёмно-изумрудными глазами. Он молча курил, не сводя с меня взгляд.

— И давно ты не спишь? — я вновь обрёл возможность говорить.

— Почти с самого начала, — сухо ответил он и отпил из бутылки с водкой. Занюхал рукавом.

— Жаль, телефон сел. Хорошая порнуха получилась бы.

— Да иди ты нахуй, — вяло отмахнулся я, равнодушно наблюдая, как Витя с рыком спускает Лене на спину и садится на стул. Фил в невменозе лежал на полу и разглядывал свои пальцы.

— Я уже говорил, что между нами нет ничего.

— Мозгов у тебя нет, — огрызнулся Герман и подошёл ко мне. Потрепал по волосам и коротко поцеловал в макушку. Затем затушил окурок в пепельнице и собрал остатки дорожек пальцем. Облизал и скривился, затем начертил себе два трека и от души жахнул в обе ноздри.

— Ты скоро от передоза откинешься, ты, блять, — Витя опёрся щекой об ладонь, наблюдая за Германом. Тот взял салфетку и поднёс к носу, плотно прижимая, на белой бумаге проступили бордовые пятна.

— Кайф ты пойма-ала, тебе всегда ма-ало, — хихикнула Лена и смачно отхлебнула пиво из бутылки. Гера же, проигнорировав их, сёл на диван, вытирая кровь. Его уже давно не брало так, как нас, поэтому в мир иной он не улетал. Дядя толер давно стал его вечным проводником, и он часто жаловался, что не может нормально кайфануть и что думает начать бахаться. Я же отвечал, что если увижу хоть один след от укола, то собственноручно убью его.

Меня начало отпускать, и я нервно вытряхнул из пакетика ещё и принялся колотить кристаллы зажигалкой, превращая их в мелкую пыль. Музыка прервалась на секунду, колонка издала звук уведомления. Телефон зажёгся значком сообщения, я выронил зажигалку, увидев имя отправителя — Саша.

«Я в городе. Увидимся?»