Всю следующую неделю мы пытались придумать, как жить дальше. Помимо того, что я лишился регулярного поступления средств к существованию, пришлось ещё и возвращать жильцам залог в день выезда — тридцать тысяч перекочевали на чужую карту, и теперь у меня осталось не больше семи косарей.

Проблема денег стояла очень остро, вместо мефедрона я таскал из ближайшей аптеки ГАМКb-стимуляторы, миорелаксанты и прочую барбитуру. Стоили они дёшево, торча давали мало, но при хорошей дозировке ебашить могло двое, а то и трое суток. Правда, эйфория и чрезмерная энергичность шли рука об руку с рвотой и безудержным желанием трахаться — последние несколько дней мы ебались почти без остановки. Прерывались только на редкий сон, ещё более редкие приёмы пищи, душ и, конечно, постоянно хотелось блевать — в какие-то моменты я реально думал, что мои внутренности вывалятся в унитаз прямо через рот. Но потом я заливал в себя обожаемое мною пиво, и жизнь сразу же казалась не такой уж плохой.

На седьмой день после звонка матери я методично размалывал маленькие белые таблетки в глубокой миске в порошок при помощи ложки. Можно было выпить их и так, но через нос вшатывало быстрее и жёстче. Колонка, громкость которой была выкручена на максимум, разрывалась басами одной из моих любимых песен.

— Оставь меня в ахуе, пока мы пиздатые*… — бурчал я себе под нос, превращая крошки в мельчайшую белую пыль. Лена сидела на диване перед ноутбуком и уже полтора часа тщетно пыталась зарегистрироваться на очередном сайте для дрочеров.

— Пиздец, везде паспорт нужен! — она с размаху захлопнула ноутбук и слезла с дивана. Вид у неё был такой, что я поймал себя на мысли о том, что будь я посетителем всяких чатрубейтов, я бы заплатил просто ради того, чтобы её не видеть. Волосы были всклокочены, тонкие ноги покрывали бесчисленные синяки от моих пальцев и ударов, косметика размазана вокруг глаз — вчера она вдруг решила, что нужно срочно накраситься. И при всём этом она явно чувствовала себя самой сексуальной в мире, что было очень типично для человека, который столько времени проводил в наркотическом опьянении. Глаза Лены бегали туда-сюда, она часто облизывала пересыхающие губы и, якобы случайно, роняла лямки от короткого комбинезона с плеч. Я скрутил в трубочку уже довольно потрёпанный полтинник и втянул в себя пару приличных дорог. Тут же закашлялся и сморщился — это вам не меф. Дешёвые таблетки оседали в носу мерзкой коркой, в горле появлялся тяжёлый комок песка и вонь преследовала потом всюду. Нет, у этого лекарства не было собственного чётко выраженного запаха, обывателю может показаться, что таблетки не пахнут совсем. Но стоит устроить себе ими трип, как начинаешь понимать, что они воняют ужасно. И этот фан пропитывает не хуже, чем аммиачные миазмы мефедрона, и люди, которые это тоже принимают, пахнут так же, как ты. После мефа этого не замечаешь, здесь же запах просто убивал. Кроме того, торча приходилось ждать часами, благо, меня ещё не отпустила прошлая доза. Я запил неприятный привкус из пластиковой полторашки и поднялся на ноги. Ухватил Лену за шею и притянул к себе, глядя в красные глаза с остекленевшими зрачками. Та захрипела и вцепилась в мою руку длинными ногтями, но я не обратил на это внимания.

— Вот нахуй ты мне тут нужна? Денег принести не можешь, живёшь за мой счёт и в хуй не дуешь, — задумался я вслух и сильнее сжал пальцы на горле Лены, та забилась как рыбка, которую вытащили из воды, и попыталась меня оттолкнуть. Вещества ударили по моей голове с новой силой, и я притянул её к себе, провёл кончиком языка от острого подбородка и обкусанных в кровь губ до кончика Лениного носа. Тут же ощутил во рту привкус аптечной пыли, которая оставалась на её ноздрях, и разжал пальцы, Лена, кашляя, схватилась за шею и отшатнулась в сторону, задев стул, попыталась удержать равновесие и с грохотом рухнула на пол. Я присел на корточки и оглядел её — упоротая, пьяная, она вымазалась в толстом слое пыли, покрывающей пол, и лежала, раскинув конечности в разные стороны, тяжело дыша. Рывок моей руки — и лямки комбинезона лопнули, открывая взгляду плоские сиськи и выпирающие тонкие рёбра. В глазах только что «умирающей» снова зажёгся похабный огонёк, и она вызывающе облизнулась, делая вид, что прикрывается руками. Я гоготнул и навис сверху, коленом ещё шире разводя её ноги. Хоть Лена и была на мой вкус страшнее атомной войны, но ебать её в грязи в состоянии практически передоза — дело едва ли не всей моей жизни.

Лишняя одежда тут же была сорвана с неё и отброшена куда-то под стол, малолетка извивалась всём телом, пытаясь меня соблазнить, но выглядело это нелепо. Я хмыкнул и, наклонившись, ухватил зубами её левый сосок, отчего она взвизгнула и вцепилась в мои волосы. Мне же такое поведение совершенно не понравилось, и я тут же скрутил её бледные руки у неё же за головой.

— Играем в садо-мазо? — проворковала Лена, глядя, как я вытаскиваю свой ремень и затягиваю её запястья, а затем приматываю их к ножке стола.

— Нет, не играем, — я провёл кончиками пальцев по её животу и резко ударил ладонью по промежности. Лена вскрикнула и попыталась свести ноги вместе, но я надёжно придерживал их своими коленями. Ещё один удар пришёлся по внутренней стороне её бедра, вызвав болезненный визг и новую попытку сопротивления. Меня штырило всё сильнее, в глазах немного плыло, и я вдруг осознал, что не хочу просто трахать Лену. Её перепуганный до усрачки вид поднимал внутри меня дикую волну раздражения, она постоянно ходит и крутит своей малолетней задницей, но чуть что превращается в бедную и несчастную, стоит лишь слегка поднять на неё руку. Хотя она, конечно, уже наизусть знала, когда мой мозг отключался, и я превращался в садиста. Взгляд вдруг выцепил из груды хлама, лежащего на столе, стеклянную бутылку от пива. Идея, пришедшая в голову, была стара как мир, и уже через секунду горлышко бутылки скрылось во влагалище Лены, которая пыталась было кричать что-то о том, что не надо это делать и что она не хочет этого. Крики быстро оборвал чёткий удар кулаком в губы. По подбородку заструилась кровь, слёзы стекали из её глаз к вискам. Я резко двигал бутылкой внутри её тела, наблюдая за тем, как оно мечется, стараясь не дать стеклянной таре проникнуть глубже. Хер там. Горлышко и половина самой бутылки хоть и туго, но входили в податливую дырку до упора.

— Перестань… Мне плохо… Меня тошнит… — дрожащим хриплым голосом просила Лена, кровь пузырилась на её губах, мне казалось, что я даже через орущую музыку могу услышать, как бутылка хлюпает внутри неё. В какой-то момент Лена просто разрыдалась, и я, разозлившись ещё больше, ударил по дну бутылки кулаком, от чего она вошла ещё глубже, но этого хватило, чтобы Лена закричала во весь голос.

— Завали ебало, блять! — я снова отвесил ей увесистую пощёчину и отшвырнул бутылку в сторону, краем сознания отмечая, что стекло целое и крови нет. Буквально содрал с себя джинсы и принялся размашисто трахать Лену, до моих ушей долетали собственные стоны и тихие Ленины всхлипы. Таблетки умножали всё ощущения в десятки раз, и я с трудом опирался на дрожащие от перевозбуждения руки. Я не сразу заметил, как плач сменился бульканьем, и как изо рта Лены потекла сероватая пена, а глаза закатились. Не прекращая движений, я повернул её голову на бок, ускорил темп, не обращая внимания на странные подёргивания тела и блевоту. Ещё через пару секунд я почувствовал, как отключаюсь прямо на ней, одновременно кончая глубоко внутрь.

***

Ломки и слабость

В теле или в том, что от него осталось

Бах бах бах

Помни, мы скоро слезем

Заведем себе друзей поинтересней**

Бах бах бах бах

Я поморщился. Музыка проникала в мозг, сопровождаясь диким грохотом откуда-то со стороны.

— Нихуя себе вы тут развлекаетесь, — раздался голос над моей головой. Я повернул рожу в сторону звука и приоткрыл глаза. Надо мной возвышалась Влада. Одетая в болотного цвета худак и шорты, она тыкала пальцем в колонку, убавляя звук почти до минимума. Я попытался сообразить, что вообще происходит. Уже было довольно темно, похоже, я проспал весь день. А почему? В памяти зажглись флэшбеки произошедшего, и я вдруг понял, что всё ещё лежу на Лене, привязанной руками к столу. Точнее, на её… Трупе?

К горлу прилила тошнота. Я боялся повернуть голову, понимая, что увижу уже знакомую мертвенную бледность и пустые, ничего не видящие глаза. Влада, которая пока явно не видела случившегося, упёрла руки в бока и заявила:

— Вы бы хоть закрывались, а то вдруг кто-то другой зашёл бы?

— Влада, я, кажется, её… — пробормотал было я, борясь с рвотными позывами и начиная приподниматься, как вдруг тело подо мной зашевелилось, и раздался сонный голос:

— Блять, как же руки затекли…

Меня как ветром сдуло с Лены. Путаясь в пальцах, я натянул джинсы и застегнул ширинку, в ужасе глядя на неё. Влада цокнул языком.

— Ебать, как отвратительно. Что-то в этом есть.

Лена лежала всё в той же позе с руками, связанными за головой, абсолютно голая, в луже собственной рвоты. С разбитыми губами, следами слёз на лице и с уже засохшей кончой на промежности. Я не выдержал и проблевался тут же, на пол, прямо себе под ноги. Желудок скрутило в тугую петлю, рвать было почти нечем, и тошнота перелилась в болевые спазмы внутри живота. Влада покачала головой и, присев на корточки, отвязала уже посиневшие запястья Лены от стола. Та со стоном села и взвизгнула от наверняка неприятных ощущений пониже лобка. Затем с трудом встала и, прихрамывая, скрылась в ванной. Влада оглядела разруху вокруг и вдруг спросила:

— Где у тебя тряпка лежит?

— Там где-то, — я неопределённо махнул рукой в сторону кухни. За следующие десять минут соседка проявила бешеную активность — блевотня была убрана, пол вымыт, а я, неожиданно для самого себя, оказался у кухонной раковины с зубной щеткой. Уже плеща в лицо ледяную воду, я додумался до логичного вопроса:

— А ты чё тут делаешь вообще?

Влада отпихнула меня крутым бедром от крана и принялась энергично мыть руки.

— Купила пивка, хотела в гости зайти. Слышу, музыка орёт, долблюсь-долблюсь — не открываете. Ну я ручку и дёрнула, а дверь открыта оказалась. Захожу и жопу твою голую вижу первым делом. Пиздец вы развлекаетесь, конечно.

Я вытащил из холодильника запотевшую полторашку и жадно присосался к горлышку. Отхлебнув за раз не меньше полулитра, я смачно рыгнул и уже с удовольствием опустился на диванчик. Меня всё ещë не слабо ебашило от таблеток и настроение неизбежно улучшалось.

— Блять, сорри, не ждал гостей. Но посидеть — я за.

Хлопнула дверь ванной, и в кухню ввалилась Лена, одетая в халат и с полотенцем на голове. Весь её вид выражал обиду и отходняк, но стоило ей увидеть в моих руках бутылку, она тут же с осторожностью присела рядом, тихо шикнув от боли, и отобрала у меня пиво. Хотя тут же, понюхав его, скривилась и отставила в сторону. Влада вытерла руки об свою футболку и принесла из прихожей пакет с пивасом. Лена посмотрела на него несколько секунд и позеленела на глазах. 

— Не, я ещё посплю, — пробормотала она и, быстро чмокнув меня в щёку, свалила, оставив нас с Владой вдвоём. Я брезгливо потер щёку и вздохнул, наблюдая, как соседка разливает пиво по стаканам.

— Она ебанутая, походу. Я несколько часов назад её ебал бутылкой, пока она блевала и плакала, а она меня целует. Нормально, не?

— Шлюха она шлюха и есть, — отмахнулась Влада и протянула мне бокал. Мы чокнулись и только успели синхронно поднести ароматный пузырящийся пивас к губам, как в дверь снова затарабанили.

— Да кого ж там чёрт принёс? — взвыл я и понёсся в прихожую. Щёлкнул замком и, честное слово, если бы я мог провалиться сквозь землю, я бы это сделал — на пороге стояли родители.