Я лежал на диване лицом к стене, укрытый пледом. Судя по тому, что солнце уже неумолимо клонилось к горизонту, в такой позе я провёл уже часов пять, ведь я точно помню, что когда добрался до дивана, был ровно полдень. С самого утра мне было очень плохо — зубы стучали друг об друга, сталкиваясь и проезжая влево-вправо с мерзким скрежетом, сминая попадающиеся по пути губы и щёки, которые уже были разгрызены в мясо, от чего вкус крови прочно обосновался на языке. Время от времени я проваливался в сон, словно в яму, блуждал там в темноте, а потом резко выныривал обратно в реальность, задыхающийся и покрытый липким потом. Тогда приходилось трясущимися пальцами вытаскивать из носа кровавые коросты, мешающие дышать, вытирать сочащуюся из ноздрей красную юшку об плед и снова стараться заснуть, чтобы не чувствовать гудящей пустоты внутри черепной коробки и паники, охватывающей весь организм до кончика ногтя. Сердце бешено колотилось, виски словно сжимали тисками, я снова и снова просыпался в ужасе.

Такие отхода не были для меня в новинку, но каждый раз они проходили как в первый. Я не знаю, где Лена взяла это дерьмо, но не далее, чем вчера вечером, она вдруг куда-то унеслась, пока мы с Владой пили, а вернувшись под утро, радостно кинула мне в руки пакетик с белой пылью. Ещё тогда у меня появилась мысль, что мне не нравится, как выглядит и пахнет эта мука, но пальцы, не слушая мозг, уже чертили дороги и крутили трубочку. В итоге Лена съебалась куролесить дальше, а я остался один на один с дикой паникой и полным непониманием того, что происходит. Казалось, что стены сжимаются, всюду мерещились люди, наблюдающие за мной, но стоило мне посмотреть на них в упор, как они растворялись в воздухе. Кроме того, меня тошнило, и я то и дело терял сознание. Можно было дойти до Влады и попросить о помощи, но мысль о том, чтоб выйти из квартиры, вызвала такую паническую атаку, что я какое-то время просидел под столом, прислушиваясь к фантомным шорохам. И лишь к обеду меня отпустило достаточно, чтобы я смог лечь и попытаться поспать. Но от этого особо не полегчало.

Вдруг до меня дошло, что где-то позади меня разрывается мой же телефон, я кое-как заставил себя повернуться и сосредоточить глаза на экране — звонила Лена.

— Ты там как?

— Плохо, — признался я, кутаясь в плед, — где тебя носит?

Лена гоготнула и защебетала:

— Я в гостях тут, может, тоже приедешь? Все будут рады, даже угостят.

— Тем же, что ты вчера приперла? Ну нахуй, я ебал, — меня даже передёрнуло от воспоминаний о сегодняшней ночи.

— Не, нормальные крисы, не волнуйся. Адрес скину смс-кой, давай быстрее.

Трубка противно запищала, и я откинул её в сторону. Спустил ноги на пол и потёр виски. По-хорошему, стоило лечь спать дальше и максимально выйти из этого состояния, но мысль о том, что там могли угостить не ебучей солягой, а мефом, всё равно не дала бы мне покоя. Я, сделав над собой усилие, потащился в душ.

Горячая вода стекала по мне тягучими струями, в шуме которых я уже привычно слышал мелодию. По светлым стенам от чего-то были расклеены волосы, ярко-розовые. Словно некая баба мыла здесь голову и отчаянно линяла, а выпавшие пряди лепила на стены. Я коснулся одного из пучков рукой и ничего не почувствовал. Глюки. Нужно быть аккуратнее.

Выйти из ванной мне удалось минут через сорок, не знаю, почему я так долго возился, но мочалка казалась отвратительно тяжёлой, шампунь склизко-холодным, а полотенце словно пыталось задушить, оборачиваясь вокруг шеи. Но, так или иначе, после водных процедур я почувствовал себя значительно лучше. Даже смог нормально одеться, втиснул себя в большой чёрный худак, голубые джинсы, кроссовки. Зачесал назад волосы — они, сильно отросшие, рассыпались на две стороны шторками. Я давно уже не осветлял их, поэтому несколько сантиметров у корней были тёмными, а остальная длина была практически белой, со следами смывающейся серой краски. Как обычно нацепил очки — и вот в зеркале уже не опустившийся торчок, а обычный парень, разве что излишне тощий, с кровавыми следами зубов на губах и бледный как мел. Лучше, чем то, что было до этого.

Я тщательно закрыл дверь ключом и осторожно спустился по лестнице. Меня всё ещё штормило и немного визуалило, поэтому я очень аккуратно ступал по подъезду. Не хватало ещё навернуться и улететь головой вниз, пересчитывая лицом ступеньки.

На улице было тепло, но дневная духота уже рассеялась, уступив место вечерней прохладе, поэтому воздух был вполне свежим. Я вдохнул запах города, смешанный из пыли, выхлопных газов и ароматов гастронома, стоящего неподалёку. Внезапно почувствовав себя живым, бодро потрусил по тротуару. Дом, адрес которого мне скинула Лена, находился в соседнем квартале, минут пятнадцать идти. Я обычно не бывал там, это был новый район, типа элитный. Человеку вроде меня там было откровенно нечего делать — жильё стоило непозволительно дорого, магазины в основном люксовые, про клубы и говорить нечего, я даже не представляю, что за люди там тусили. Однажды я ради интереса посмотрел в интернете средний чек посещения одного из них и сразу закрыл вкладку; на эту сумму можно было торчать неделю. Поэтому я туда и не совался.

В глазах немного плыло, но я упорно перебирал ногами и едва не выскочил под колёса проносящегося мимо автомобиля. Только громкий гудок и отборный мат, доносящийся из открытого окна, заставил меня отшатнуться и пропустить машину. Наконец, меня окружили красивые новостройки. Я сверился с картой в телефоне и спустя несколько минут отыскал нужную мне многоэтажку. Набрал номер квартиры на домофоне, дверь распахнулась без лишних вопросов.

Подъезд радовал глаз чистотой, пол был выложен идеально ровной бежевой плиткой, стены окрашены в тон напольному покрытию. На ступеньках можно было оперировать — похоже, тут мыли каждые полчаса. Странно, что в таком месте вообще мог быть какой-то притон, больше похоже на место обитания главы администрации. Здесь даже в лифте не воняло, всюду были зеркала и ни одного постороннего звука — механизм не дребезжал. Не то, что через раз работающий гробовоз в моём доме, вечно зассаный и исписанный местными хулиганами.

Дверь, расположенная на седьмом этаже, оказалась под стать всему окружающему — массивная, железная, словно бронированная. Я утопил пальцем кнопку замка и тут же створка распахнулась, на пороге стояла Лена, одетая как обычно как блядь — рваные чулки, юбка до пупа и декольте по самое не хочу. Блестя чёрными зрачками, она втянула меня в квартиру и залепетала:

— А мы уже заждались, проходи скорее! Вот тут кроссовки скидывай, пошли на кухню!

Я послушно двинулся за ней и вскоре оказался в огромном помещении. Кухня здесь была метров пятьдесят, не меньше. Дорогая техника, евроремонт — всё здесь кричало о благосостоянии хозяев. За большим столом сидели несколько парней. Я собрал все функционирующие отделы мозга воедино и попытался проанализировать их. Ни один из присутствующих не был мне знаком. Один, лет двадцати пяти, с короткими русыми волосами, в чёрной футболке, с татуировкой косы смерти на щеке сидел у окна. Ещё один, чуть помладше, на вид натуральный гопник, умостился с ногами на стуле и чертил ровные треки на столешнице, штук пятнадцать, честное слово — у меня даже сердце забилось чаще. Третий же выглядел совсем ребёнком, может, лет семнадцать от силы. С длинной чёлкой и большими карими глазами. Лена громко возвестила:

— Ребят, это Стас, познакомьтесь! Стас, это Вадик, Илья и Кирилл.

Парни синхронно повернули головы и я тут же отметил для себя, что они убиты не меньше Лены. Тот, что был совсем мелким, подскочил с места и, подбежав ко мне, стал энергично трясти мою руку.

— Привет, я Кирилл. Пошли, разгонишься с нами. Илюх, ебашь ему дорогу! — он потащил меня к столу, цепко держа горячими пальцами мою руку. Гопник, судя по всему, Илья, резко перехватил меня поперёк туловища и уронил к себе на колени, я тут же взбрыкнул и попытался вырваться, но он крепко держал меня, прижимаясь грудью к моей спине.

— Ты чего творишь? Отпусти, блять! — я хотел бы сказать, что дрался как лев, но это было не так. Скорее я просто пытался его оттолкнуть, сил у меня было немного. Лена мерзко захихикала и прижалась к Кириллу. Сидящий у окна махнул рукой.

— Илюх, не беспредель, отпусти человека. Стас, не обижайся, лучше угостись, давайте посидим повеселимся. — Рука, обхватывающая мой живот ослабла, и я подорвался на ноги. Илья подмигнул мне и протянул уже скрученную купюру. Я медлил какие-то доли секунды. Внутри всё сжималось при виде ровно расчерчённых дорожек песочного цвета, я наклонился над столом и с шумом втянул в себя одну. Нос прожгло, словно я вдохнул бенгальский огонь, на глаза навернулись слезы, и моё тело приземлилось на стул между Кириллом, тискающим Лену, и Ильёй. Сердце бешено стучало в ушах, в глазах поплыло, я почувствовал, как по телу разливается привычное приятное тепло, и улыбнулся. Ребята, тоже склонившие головы над столом, сразу показались милыми и приветливыми. Разговор завязался сам собой и потёк своим чередом. Я узнал, что квартиру снимают Вадику его родители, отец у него прокурор, а мама судья. Каждый месяц они перечисляют ему кругленькую сумму на хотелки, а двадцатитрёхлетний сынишка кутит на полную вместе с лучшим другом, таким же родительским золотым ребёнком.

— А ты? — я повернулся к Кириллу. Тот основательно залип в горку кристаллов, разминая их зажигалкой в порошок, но, услышав мой голос, оторвался от увлекательного занятия и улыбнулся. Вадик с гордостью ответил:

— А это, можно сказать, мой ребёнок. Я научил его всему — брать, искать, забивать, затирать… В свои шестнадцать всё умеет, даже поставить может. Ты ставишься?

Я покачал головой.

— Нет, я против этого.

— Ну тогда ещё по одной пустим, — Илья потёр ладони друг об друга и придвинул карточкой ко мне ещё одну полосу. Я послушно вдохнул новую порцию, в мозгу пронеслась мысль, что, кажется, я немного переоценил свои способности. Я упёрся лбом в плечо Илюхи, тяжело дыша, он потрепал меня по волосам.

— Ну вы посмотрите, какой хорошенький. Лучше, чем на фото, да? Лен, где взяла себе такого? Я тоже туда схожу.

Я хотел было что-то сказать, но получилось только беззвучно шевельнуть губами. Пространство вокруг беспрестанно вращалось, перед глазами плыли пятна. Я не сразу почувствовал, как под мой худак проскользнула горячая рука и как пальцы раскалёнными змеями скользнули по позвоночнику. Сопротивляться сил не было, единственное, что я смог — это поднять голову и беспомощно посмотреть в глаза Ильи, который беззастенчиво шарил руками по моей спине. Спустя секунду он уже жадно целовал меня, вторгаясь языком глубоко в мой рот и перекрывая дыхание. Где-то рядом раздался Ленин стон — видимо, её уже пустили в расход, но я не отреагировал, как под гипнозом глядя в прозрачно голубые глаза с огромными зрачками, владелец которых безжалостно терзал мои искусанные губы. Словно издалека зазвучала музыка, я почувствовал, как сильные руки подхватывают меня, и вот я уже сижу на коленях Ильи к нему лицом и даже отвечаю на поцелуй, обхватив его за шею руками, чтоб не упасть. Музыка становится громче, я не понимаю, как оказываюсь под столом между разведённых ног Ильи и сам расстёгиваю его ширинку, краем уха слыша, что «молодец, за всё нужно платить». И вот я уже жадно заглатываю небольшой, но толстый член на всю длину, давясь и кашляя, рука лежит на моём затылке и надавливает, не позволяя сбавить темп. Музыка словно звучит внутри головы, я двигаюсь в ритм, изредка задевая стоящий колом орган зубами, но Илья этого не замечает, лишь стонет сквозь зубы. К его стонам примешиваются Ленины, буквально надо мной, судя по всему, её трахают прямо на столе. Челюсть сильно затекла, но руке, сжимающей мои волосы на затылке, всё равно, как и члену, с размаху влетающему в моё горло. Слышу, как Кирилла, ебущего Лену, сменяет Вадик, и её стоны превращаются в самые настоящие крики и мольбы продолжать, Илья оттягивает меня за волосы от себя, и тут же в мои губы втыкается другой член, поменьше, который я так же послушно принимаю, ощущая на языке кисловатый привкус Лениной смазки. Кирилл то и дело всхлипывает, пока я отсасываю ему. Раздаётся полурык Вадика, Ленины вскрики, в глазах темнеет. Кое-как фокусируюсь, и передо мной возникает телефон с ещё одной дорожкой прямо на дисплее. Не понимая зачем, втягиваю её в себя, и сердце пропускает удар. В следующий миг свет погас окончательно, и я успел лишь почувствовать холодный линолеум под щекой.